Крысиные бега Питера

Питер уже хотел встать с пола, как услышал незнакомый противный голос, который обращался к его спутнице: — Снова наша Клара Мелистон. Сразу догадался, когда увидел сцену побега, — театрально громко, чтобы все услышали, произнёс парень из толпы. — Только от тебя они убегают, не думала их не отпускать вот так сразу, в Атриуме? Тогда охранникам меньше бегать приходилось бы. Ну и сама не так позорилась бы. Петтигрю решил пока не вставать, не привлекать к себе внимания. Сам же пытался вспомнить, кого ему напоминает этот выскочка. Пышный, но не то чтобы сильно жирный. Брюнет, не высокий, но и не низкий — обычный ничем не примечательный среднячок. По глазам и надменной ухмылке было видно, что он собирался ещё как-то задеть Клару. Несмотря на весь шум Министерства Магии, Питер чуть ли не буквально слышал, как крутятся шестерёнки в голове этого парня, изобретая всё новые подколы. Эти шестерёнки были ему знакомы. Каждый раз то же самое читалось во взгляде Сохатого. А затем в сторону Хвоста летели всё более грубые подколы. В этот момент он осознал, кого ему напоминает этот парень — смесь Джеймса и самого Петтигрю. Никчёмный, жалкий трус и самоуверенный, заносчивый бестактный, эгоцентричный, самодовольный... В общем, так себе человек. А коллега Клары, словно сочетание всего худшего, что было в этой парочке. От такого сравнения Питера аж передёрнуло. — Предлагаешь мне что, такого веселья себя лишить? Да пошёл ты! — перебила девушка мысли и Хвоста, и её коллеги. — Ну что, отдохнул? — Обращалась она уже к Питеру. — Идём, или ты там уснул? Петтигрю хотел бы возмутиться, что до этого она и без его согласия отлично справлялась. Хотела бы — могла бы переместить его взмахом палочки и всего лишь парой слов. Но нет, не в том он положении, чтобы что-то отвечать и спорить. Он молча встал и послушно пошёл хвостиком, вслед за Кларой. Когда он уже поравнялся с девушкой, та начала разговор первой: — Не беси сейчас, ок? Никаких вопросов про ту сволочь, никаких намёков на моё место и никаких просьб о свободе. Усёк? Один покорный кивок. Питер потерял всякую надежду на побег. С ним уже бывало такое в школьные годы — переставал верить в свои силы и не видел смысла в борьбе. Просто плыл по течению. Сейчас это течение несло его в место, которого он так тщательно избегал всю свою жизнь. В Азкабан. Но прежде надо было пройти ряд формальностей. В конце зала был пост охраны, к которому они и приближались. Там ему пришлось выслушать скучнейший повседневный диалог между его спутницей и высоким, тупым на вид охранником. Вроде, она назвала его Джо. Затем ещё обсуждения того, кто такой Питер и как хорошо, что его поймали. Такое оттягивание приговора давило на Хвоста. Он оставался в подвешенном состоянии, между отчаянием и надеждой. Надеждой хотя бы на то, что срок будет коротким. Но вероятнее всего — это будет пожизненное. Его охватила паника. Он уже не слышал, что происходило вокруг. Какое-то время Хвост просто пытался осознать, что его ждёт. Остаток жизни в четырёх стенах, с паршивой едой и дементорами... Пульс и дыхание участились. В голове проносились мысли и воспоминания, которые не были никак связаны, ни с тем, что происходит вокруг, ни даже между собой. Он пытался думать о чём угодно, кроме того, что ждёт его в ближайшем будущем. Словно все эти мысли пытались перекрыть собой осознание жестокой реальности. Из этого состояния его вывел хлёсткий удар по лицу. Перед глазами снова молодое, но изуродованное усталостью лицо. Перед глазами снова реальный мир. — Проснись и пой, принцесса. Всё-таки всё то, что говорили про твою трусость, было правдой. Просто притворялся равнодушным, я права? — Ладно, Клара, — мягко перебил её Джо. — Не издевайся так уж над ним. Проходите. С помощью длинного золотого прута он проверил посетителей. Затем палочку девушки-егеря он положил на прибор, похожий визуально на магловские весы. Охранник записал в журнал длительность её использования и то, из чего она состоит. — Ух ты, знаешь, Клара, я ведь изучал много книг от Олливандера, я разбираюсь в палочках и... — Это сейчас важно? — Нет. Ты права. Но я вкратце: Волос единорога. Палочки с такой сердцевиной тяжелее всего переходят к Темным Искусствам. Так что она отлично подходит тебе. Тут уже в диалог встрял их заключённый: — Очень интересно, никогда бы не подумал, что Клара из тех, кто до последнего будет на светлой стороне... Это очень хорошо, но может мы уже пойдём? — Оу, наша крыса так спешит в Азкабан? — улыбка на её лице заставила Хвоста ожидать худшего. И частично он был прав. — Мне тебя так жаль, побудь ещё на свободе немного, а мне интересно. Расскажи, Джо, про древесину, из которой сделана моя палочка. Да уж, умеет это девушка красиво поиздеваться, — в очередной раз заметил Питер. Он оставался на месте, всё больше накручивая себя, проигрывая в голове худшие сценарии. Все мысли были лишь про тюрьму, страдания и своё бессилие. Но в пол уха он слушал наивного Джо, который уже успел рассказать и про редкость этой древесины, и про то, в какой момент её стоит добывать. Не забыл он добавить и то, что обладатели палочки из граба — талантливые волшебники с единственной, чистой страстью, которую некоторые могли бы назвать одержимостью. Также палочки из граба усваивают кодекс чести своего хозяина, какой бы он ни был, и не станут ничего совершать — как хорошее, так и плохое — если это не вяжется с принципами владельца. Упомянул, что именно из этой древесины была палочка у Самого Олливандера. А затем рассказал ещё немного фактов про него и открытия, которые "этот великий и талантливый Волшебник" привнёс в мир магии. Такая обычная, повседневная беседа никак не подходила под состояние Питера. Но, на удивление, эта скучнейшая лекция его слегка успокоила. Посмотрев на Клару он заметил, что улыбка уже не притворная. Она хотела, чтобы я успокоился? Чтобы мне это помогло? — но Петтигрю тут же отбросил от себя эту мысль. — Хотя, скорее всего, ей просто нравилось слушать про свои положительные качества. Обменявшись ещё парой слов, сотрудники Министерства Магии наконец-то вернулись к делу. — А его палочка где? — спросил Джо, кивнув в сторону Хвоста. — Кто его знает, куда она делась. Когда это чудо появилось в моей хате, при нём никакой палочки не было. Питер только сейчас осознал, что сам без палочки, с момента в подвале поместья Малфоев. Её забрал Рон. Казалось бы, забыть про палочку — невозможно. Ни один волшебник не допустил бы такой оплошности, ведь это как лишить себя конечности. Лишить себя магии. Это часть магов: это их инструмент, это их помощник, это их оружие. Но сначала мучительная пытка и борьба за жизнь, затем адреналин от побега и страх смерти, попытки убедить Клару, не сажать его в Азкабан. Все эти события сделали своё дело — они требовали полной сосредоточенности на себе, требовали забыть про такие второстепенные вещи, как палочка. Ужасная ошибка. Но уже было её не исправить. Да и будь та при нём, толку от неё в такой ситуации? Разве что пульнуть во всех Империус. Хороший вариант, жаль, что сейчас невозможен. На этом все проверки закончились. Джо ещё несколько минут распинался, что рад был встрече с мисс Мелистон. Похоже, что какие-то сотрудники всё-таки ценят её. С этими мыслями Питер снова последовал за спутницей — они прошли через золотые ворота. В помещении, где эта парочка оказалась, не было ничего, кроме лифтов и стола. На нём лежали листы бумаги и перо. Именно перед этим столом и остановилась девушка, начиная что-то писать. — Письма? — коротко спросил Хвост. — Ага, бумажные самолётики. — Кому пишешь? — Доложу о тебе в отдел обеспечения магического правопорядка, — с этими словами она отправила сложенный заклинанием самолётик в лифт под вторым номером. Сами же зашли в тот, который вёл на шестой уровень. — Зал суда? Или одна из временных тюрем Министерства? — Оба варианта мимо. Мы едем в отдел магического транспорта. Там есть кареты, там рассматривают вопросы, связанные с летучим порохом, порталами, мётлами и всё такое. Питер понятия не имел зачем, но догадался, когда уже сидел в карете, снова связанный верёвками, и смотрел в окно, на Клару. Та с улыбкой на лице, явной издёвкой, махала рукой на прощание. Не только суда над ним не будет. Не будет вообще ничего. Хвоста сразу и без церемоний отправят туда, в Азкабан. Не сказав его срок, не перечислив, за что именно. Даже не удосужились лично на него посмотреть. Хвост почувствовал себя настолько жалким, насколько не чувствовал себя никогда раньше. При полёте его настроение ухудшалось, а страх становился всё сильнее. "Твоя жизнь — это крысиные бега," — услышал он голос девушки-егеря так чётко, словно вживую. — "Бесконечная и бесцельная беготня... Ты так хочешь, чтобы тебя освободили от свободы?.. Крысиные бега..." — одни и те же фразы повторялись. Казалось, что Хвост сходит с ума. — "Всё, добегался... За сыром... Для тебя это могущественный покровитель... Крысиные бега..." — ХВАТИТ! Сердцебиение участилось. Это напомнило ему состояние, когда он в теле крысы. Правда, не так много ударов, но всё же. Эти мысли, как назло, напомнили и другую информацию про крыс: они легко могут умереть от психического потрясения и стресса. Интересно, а в теле человека эти моменты относились к нему? Хвоста такая перспектива не радовала. Он сделал пару глубоких вдохов. Питер не верил, что в нём проснулась какая-то совесть. С чего бы вдруг? Нет, дело было в другом. За окном он уже видел очертания тюрьмы. Треугольное, высокое, а главное — мрачное здание, с толстыми стенами, где-то посреди северного моря, на небольшом островке. Ответ пришёл в голову сам — дементоры. Было ощущение, словно всё позитивное постепенно покидало его, оставляя лишь зло, ненависть, печаль, стыд и страх. Пока он в этой карете, пока на нём эти верёвки, он не мог даже превратиться в крысу. Любые его попытки причиняли боль. Да и он уже осознал, что превращаться в крысу при таком стрессе, может стать ужасной ошибкой. Роковой. Так что на спасение от этих страданий через способности анимага можно было не рассчитывать. Чувство беспомощности и слабости давили всё сильнее. И это он ещё только приближается к стенам Азкабана... *** Когда карета села на берег острова, Питер уже не мог нормально сконцентрироваться на происходящем вокруг. Ему было всё сложнее мыслить ясно. Он вроде и видел, и понимал, но никак не реагировал на это. Был погружён в свои старые воспоминания. Из реальности нормально воспринимались лишь фрагменты: выход из кареты, шум волн, тёмные фигуры в небе, холодные стены, щелчок... Только находясь в камере Петтигрю осознал, что на нём больше нет сковывающих движения верёвок. Да и в них уже нет необходимости. Ему не сбежать. Он ещё какое-то время находился в подвешенном состоянии, которое всё ухудшалось. Недавние воспоминания с Кларой ушли на задний план, когда заныли более старые раны. Лили смотрела Питеру в глаза, с этой своей улыбкой на лице, которая всегда всё освещала. Делала жизнь ярче. Но сейчас та самая улыбка была грустной. — "...какой-то ты сегодня подавленный... что-то случилось?" — снова прозвучало в голове Хвоста. Улыбка на лице воображаемой знакомой тут же исчезла. В глазах застыл ужас. Затем Хвост услышал пронзительный крик. Вспышка зелёного света. Галлюцинация в виде Лили, уже лежала на полу мёртвым телом. Нет, Питер не сможет это долго терпеть. Для него это было невыносимо. Позабыв про все страхи, про возможную смерть от стресса, он тут же превратился в крысу. Сердцебиение было выше человеческой нормы, но Питер привык к такому, за годы, проведённые в облике Коросты. Забившись в угол, к этим холодным и толстым стенам, он смог взять хоть какой-то контроль над собой. Мёртвое тело давней подруги пропало. Строго говоря, его и не было. Хвост это понимал, но был рад, что такое реалистичное видение исчезло. Сейчас Петтигрю хотел отвлечься. Поэтому, в первую очередь, он стал вспоминать своё прибытие сюда, уже более осознанно. Стоило понять, что произошло. Прокрутить в голове все детали, в надежде... на что? Ни на что, на самом деле, просто, чтобы занять свою голову чем-нибудь. Пока его выводили из кареты, он видел лишь слабые очертания людей вдали, в тумане. Они тащили что-то, визуально напоминающее гроб. Дальше помнит только волны, разбивающиеся о каменистый берег. Шум этих волн и брызги. Такой островок мог бы стать приятным местом для отдыха, не будь здесь столько мрачного, — пронеслось сейчас в его уже более-менее ясной голове. Затем Питера передали в руки другого мага. Он мог даже примерно вспомнить его черты лица: крючковатый нос и седые волосы. Ему бы не помешало нормально отдохнуть и покушать. Именно этот маг и вёл Петтигрю к его камере. По дороге что-то рассказывал про контроль заключённых и про свободу, после отбытия срока. Видимо это то, за чем он следил, его обязанности. Но толку от этой информации Питеру? Знал бы он хотя бы свой срок! Вспоминая всё это, ему становилось легче. Похоже, что Бродяга так и провёл здесь двенадцать лет, не сойдя с ума — благодаря способностям анимага. Что ж, теперь у Хвоста есть хоть какая-то хорошая новость — на анимагов влияние дементоров либо не работает, либо ощущается слабее. Сейчас, чувствуя себя всё лучше, он начал задавать себе вопросы, которые не приходили в голову на берегу. Здесь работают и маги? Логично, что дементоры особо разумом не отличаются и им нельзя доверить полное управление тюрьмой, но... но как? Либо Министерству Магии настолько плевать на своих сотрудников, либо у тех есть защита от негативного влияния чёрных летающих тварей. А, может, в Азкабане есть место, на которое дементоры не влияют? Может там этот маг бóльшую часть времени и проводит? Слишком много вопросов на первый день, у Хвоста ещё достаточно времени с этим всем разобраться. А пока он снова возвращался к прошлому, потому что казалось, что в своих воспоминаниях он нашёл ещё какую-то зацепку. Хоть Питер понятия не имел, в какой момент с него сняли верёвки, он чётко помнил, как проходил по коридору. Вдоль были сплошные одиночные камеры, в каждой из которых сидели заключённые. Одни качались из стороны в сторону, другие бубнили что-то, были и агрессивные, а за остальных было страшнее всего — они не реагировали. Вообще никак. Словно всё происходящее их уже не касалось, это не было важным для них. Питер помнит то давящее чувство внутри, говорящее о том, что и с ним будет так же. Но когда прошёл первый шок, он стал внимательнее вглядываться в лица. Некоторых он знал, так как успел познакомиться, пока работал на Тёмного Лорда. Каких-то видел впервые, а про некоторых читал в "Ежедневном пророке". Вот один из таких и привлёк его внимание. Петтигрю видел это лицо возле статьи про запрещённые зелья и таинственную смерть парочки чистокровных. Когда Хвост проходил мимо его камеры, тот был с улыбкой на лице. Словно его ничего не волнует. Словно дементоры игнорируют его счастье, пролетая мимо. А что самое странное — этот заключённый позвал его по имени. Да, он чётко слышал среди вялого потока слов бодрое "Питер". Значит, на первое время у него есть план: разузнать, как сотрудникам-магам удаётся не попадать под влияние дементоров. Возможно тот заключённый нашёл в этом лазейку, поэтому такой позитивный. Из этого выходит следующий пункт: познакомиться с теми заключёнными, которые могут быть полезными и разузнать, откуда один из них знает его имя. Стараясь продумать все события и свои действия в будущем, Петтигрю пытался хоть немного себе внушить, что контролирует ситуацию, хотя и прекрасно понимал, что это лишь самообман. Первую ночь в стенах Азкабана он провёл в теле крысы, не уснув ни на секунду.