Станция Наяда

Почтовый ящик переполнен новыми сообщениями. У меня постоянно не хватает времени их прочитать. Рекламные рассылки от магазинов, где мы последний раз закупали плазменное оружие, приглашения на несколько мероприятий на Цитадели, несколько личных писем от Хакета. Мои новобранцы с завидной регулярностью проявляли себя во время крупных миссий. И руководство лично периодически изъявило желание забрать их офицерами на Пятый флот. Обидно разбрасываться кадрами, но единственное, что мне остаётся, это торговаться за каждого бойца. Нормандию мне упорно не отдают, старая команда распределена по новым кораблям. Приходится как-то выкручиваться, чтобы экипировать новое судно по высшему разряду. Одно из писем выбивается из общей рутины. Лиара вырвалась с раскопок и предлагает встретиться. Каждая встреча со старыми друзьями для меня теперь праздник. То есть событие редкое и кратковременное. А Лиара так редко сидит на месте и бывает в густонаселённых частях Галактики, что вживую мы виделись, если меня не подводит память, не меньше восьми месяцев назад. Но в отличие от многих она компенсирует разлуки звонками. Она набирает мне по экстранету гораздо чаще, чем я имею возможность отвечать. Мне кажется, это для неё способ восполнить слишком раннюю потерю матери. Хотя она почти втрое старше меня, возраст совершенно не мешает ей с детским восторгом рассказывать о всех своих находках и достижениях. Жаль, что Бенезия не видит, насколько велик вклад Лиары в развитие Галактики. — Капитан. Мы прибудем к Цитадели через 20 минут. Вам потребуется транспорт? — Да, до моей квартиры. Джокер никогда не задавал глупых формальных вопросов, а просто заказывал челнок. Откладываю письмо. Нужно завершить дела в Цитадели. Последнее задание прошло из рук вон плохо, и чёрные тучи над моей головой уже превратились в почти непроглядный мрак. Не обошлось без сопутствующих жертв и колоссальных разрушений. Если повезёт, после долгой и муторной беседы я смогу доказать, что предпочла сохранение колонистов интересам правящей верхушки. Возможно, они даже удовлетворятся только моим докладом, и не станут проводить самостоятельное расследование моей «халатности». Надеюсь я на это из-за того, что уничтоженная мною в лаборатории саларианцев информация одновременно была не только важной, но и нежелательной к разглашению. Их советник об этом абсолютно точно знал. Равно как знал, что я тоже обо всём догадаюсь. И от осуждения Галактики нас спасёт только взаимное молчание. Но делатресса точно выскажет, что я опять предпочитаю грандиозное будущее сиюминутным нуждам. За кроганов мне от неё постоянно достаётся при встрече. Не зря Явик дразнит из саламандрами. Очень уж скользкая у них мораль. Кроме того, у меня на борту имеются три незарегистрированных дрелла. Этих ребят срочно нужно перевезти в больницу, а потом упросить Бейли найти легальное применение их околокриминальным способностями. Он будет безмерно мне благодарен за очередных сирот войны. Почему вообще дреллов так влечёт преступный мир? Надо связаться с Колятом, может он что подскажет. В лифте меня нагоняет Гаррус. Я надеялась избежать встречи, но он слишком взволнован, а я в первую очередь его капитан. — Шепард, я вынужден просить об отлучке с корабля. Для себя и пары ребят. — Опять? — вздыхаю я. Моё замечание несправедливо, но и силы на исходе. Я старалась себя убедить, что виною всему раздражение из-за моего личного состава. Изначально планировалось, что Илвана выступит примером единение всех рас Совета после победы над Жнецами. В распоряжение её капитана должны были поступить космопехи от землян, турианцев, саларианец и азари. Но победа над жнецами далась всей Галактике огромными потерями. Все расы зализывали раны и не готовы были с прежним дружелюбием с кем-то единиться. Хорошие специалисты отзывались со всех уголков Вселенной. В восстановлении нуждались десятки планет. Не облегчали жизни и преступные группировки. Сообщения об их нападения поступали из прежде полностью безопасных районов. Оно и не удивительно. Убийцы и насильники редко страдают душевными подъемами, которые толкают на фронт. Потому их потери составили единицы на фоне сотен тысяч законопослушных граждан. Мир в Галактике трещал по швам. И вместе с ним трещал мир на корабле, переданном в итоге в моё управление. Солдаты, сами того не желая, угодили в порочный круг недоверия и бесконечных склок. Люди гордились своим вкладом и оплакивали Землю. Склонные к коллективизму турианцы как никогда нас понимали и поддерживали, потому что Палавен тоже лежал в руинах. Азари ко всему относились филосовски, и потому не столько поддерживали нас, сколько сдержанно подбадривали. Саларианцы же яростно негодовали. Презирающая людей в целом и меня в частности делатресса разжигала в их сердцах огонёк снобизма и презрения к тем, кто погубил генофаг. Саларианцы затеяли открытую травлю людей. Турианцы заступались, азари держались в стороне. В итоге под предлогом нужд своих рас, азари и саларианцы были отозваны в родные системы. Под моим руководством остались только люди и турианцы. В свою очередь я после долгих споров выторговала у Совета Гаруса. Всеобщий мир не получился, так хотя бы тёплые отношения с турианцами нужно сохранить. Высшему руководству для этого нужен наш объединенный корабль. Мне для этого нужен был Гаррус. Он был единственным островком спокойствия, с которым можно разделить бремя командования. Но Примарх привык использовать его как подручного пса и постоянно гонял по поручениям особой важности. В итоге со всеми новобранцами я разбиралась единолично. И вот сейчас, когда мы едва успели выполнить одну миссию, и ту неудачно, он опять хочет куда-то сорваться. Наверняка ещё и кого-то опытного попросит. Мои гнев и раздражение грозили прожечь в нём дыру. — Что-то срочное? — Солана вместе с группой врачей-волонтёров направлялась в одну из колоний для исследования местной лихорадки. — Ей уже доверяют самостоятельные миссии? — Это будет первая. И она почти каждый день засыпала меня сообщениями. Я не узнаю свою сестру, когда она начинает с горящими глазами рассказывать о болезни, вызывающей нарушения дыхания и кровоточащие нарывы. — Мужчинам никогда не понять, что нас могут заводить самые небанальные вещи… — Именно эта загадочность нас и привлекает. — Но ты хочешь покинуть корабль не из-за аппетитных историй? — Ты как всегда права, — меня передёргивает от этой фразы. Словно она совсем не про наш разговор. — Последнее сообщение от неё пришло ещё до нашего отбытия на Манновай. — То есть больше десяти дней назад. — Слишком давно для мирной миссии. Я пытался связаться с руководством корабля, но там тоже нет ответа. Из лаборатории Сол мне переслали сведения, в какой системе крайний раз отправляли отчёты о ходе полёта. Скорей всего, они спокойно добрались, и моя сестра с головой погрузилась в работу с больными… — Но будет лучше, если ты проверишь, — прерываю я Гарруса, не в силах больше слушать его извиняющийся голос. Теперь мне ужасно стыдно, что я в такой момент на него огрызнулась. После моего замечания он будет вдвойне себя корить, что срывается со службы из-за пустяка. Но останавливать его несправедливо. Я ещё не забыла, как он изводился, дожидаясь весточки от отца и сестры, когда Палавен был объят пламенем. — Моя помощь нужна? — Тебе предстоит битва с Советом, — он выжидает пару мгновений, обдумывая, стоит ли продолжать. — Прости, что не справился с установкой холодного синтеза. С её энергией мы смогли бы предотвратить уничтожение лаборатории. Они теперь обязательно используют возможность отыграться на тебе за всё. Я останавливаю лифт между палубами. Мы оба измотаны и измучены произошедшим на Манновае. Совет может расценить наши действия как преступный сговор и прямое неповиновение приказу. Поэтому он никогда не узнает всей правды. Никто, кроме Гарруса, не знает всей правды. С момента нашего возвращения мы ни разу не оставались наедине и не обсуждали случившееся. Мне каждую ночь снятся кошмары, а он скорей всего вовсе не спит. Для солдата нет худшего наказания, чем думать, что подвёл своего капитана. Я хотела бы сбежать и оставить Гарруса наедине с моими небрежными словами. Но если я уйду, можно будет объявлять о крахе моей карьеры не только в качестве командора, но и в качестве подруги. Я притягиваю турианца к себе. Между нами ощущается почти физическая преграда. Он молчит, не смотрит на меня и скорей всего вообще жалеет, что решил поговорить. Придвигаюсь ближе, касаюсь своим лбом его. Горячее дыхание греет щеку. Какой же он тёплый даже через всю броню. После пронизывающего холода лаборатории я скучаю по его горячим рукам сильнее обычного. — Ты ни в чём не виноват. Ни в случившемся в лаборатории, ни в моих словах, — шепчу я ему в самые губы. — Шеп… — Помолчи, — мне не хочется спорить, но сейчас он не должен сомневаться в себе. Или думать, что я сомневаюсь в нём. — Я хотела бы спасти всех, но это было слишком опасно. Это был мой приказ и моё решение. Я поручила его выполнение тебе, потому что никто не мог справиться лучше. И потому что ты единственный офицер СБЦ, которому я безоговорочно доверяю свою жизнь. И ещё сотню жизней, которые мы спасли благодаря тебе. Гнев Совета на фоне этого ерунда. Он на мгновение касается своими губами моих. Мне становится чуть легче дышать, когда я вижу его расслабление. Нам больше не нужно бояться говорить откровенно. — Спасибо. Но если они обо всём узнают, мы оба пойдём под трибунал… — Пусть попробуют это сделать, находясь у меня на прицеле. Я скорее лично их застрелю, чем позволю навредить моему лучшему офицеру. Глажу его по плечу и запускаю лифт. Ненавижу такие проявления нежностей, потому что от меня они всегда выглядят нелепо. Благо, Гаррус об этом не знает. — Сегодня просто тяжёлый день. Когда ты вернёшься, мы всё обсудим, обещаю. — Договорились, — он приободрился и даже повеселел. — И ещё кое-что. Не скажу об этом Совету, но тебе можно. Несмотря ни на что, я буду спать спокойней, зная, что исследования доктора Менаха превратились в пепел. Попытки передачи телепатических способностей рахни другим расам добром не кончатся. — Утаиваешь грязные мыслишки от совета, да, Шепард? Моя девочка… Он поворачивает в сторону арсенала, но на полпути оборачивается и протягивает руку, чтобы дать пять. Солдаты на Земле научили его этому незамысловатому жесту. Вот только не учли, что турианец воспримет жест для поднятия боевого духа с почти религиозным трепетом. — Спасибо ещё раз. — Держи меня в курсе и береги себя, — касаюсь его руки на прощание и иду к капитанскому мостику. После приземления на Сильверсан Стрип меня сразу отлавливают два офицера СБЦ. — Капитан, у нас приказ незамедлительно отвести вас в здание Совета. Совет на полном серьёзе думает, что я планирую сбежать? — А вещи мои кто понесёт? — уточняю я. У меня в руках тяжеленная сумка, на дне которой под личными вещами погребена безобидная контрабанда. Не помню сколько не можем собраться с Гаррусом, Вегой и Грюнтом для распития. Не хотелось бы, чтобы СБЦ обратило на неё излишнее внимание. Такого бесстыдного сопротивления турианцы не ожидали. Не исполнить приказ совета нельзя. Тащить меня на поклон советникам с рюкзаком за спиной тоже непрофессионально. — Если я отнесу ваши вещи в квартиру, вы согласитесь пойти? Недоверчиво смеряю офицера взглядом. Гаррус говорил мне однажды, что турианца из СБЦ очень легко поставить в тупик, если выдержать солидную паузу в момент, когда его приказ вступает в конфликт с субординацией. И сейчас он должен меня заставить идти, но не знает как. По крайней мере не применяя насилие. — Хорошо, — в итоге соглашаюсь я, протягиваю сумку и передаю его данные на замок квартиры. Теперь офицер не посмеет копаться в моих вещах, даже если сумка голос подаст. — Занесите на второй этаж, и оставьте возле шкафа с постельным бельём. — Да, командор, — кивает грустный турианец и удаляется. Второй указывает на служебный шатл. Мерзкий будет денёк.