И имя ему - Смерть

      Гарри Поттер. Мальчик, который второй раз впервые сходит с Хогвартс-экспресса. Он уже успел забыть как волнительно это было в первый раз. Детский восторг отражался в легком покалывании кончиков пальцев, а в груди словно топталось теплое чувство ностальгии и ощущение праздника. Такое же ощущение испытывают дети в канун нового года. Драко рядом рассказывал как будет классно им учиться на Слизерин, как его крестный устроит им факультатив по зельеварению, а Кребб и Гойл пусть и тупы, но очень исполнительны и обязательно помогут отстаивать их личные границы от гриффиндорцев, уже не первый год завоевавших славу дурно воспитанных волшебников, отчаянно считающих себя лучше. И все перечислял и перечислял множество книг, которые уже прочитал в семейной библиотеке, и настоятельно рекомендует прочесть и Поттеру, по-детски хвастаясь своими знаниями оттуда, и очень был похож в этот момент на Гермиону. Гарри обернулся назад, на школьников, все еще выходивших из вагона. Знакомая непослушная копна волос, спутанная и взлохмаченная от поиска жабы по всему поезду, была в самом конце длинной вереницы школьников. Она была совершенно одна сейчас, ведь в этот раз не было Гарри, а был только немного высокомерный, впрочем как и абсолютно любой выросший в волшебном мире волшебник. Было немного страшно за нее — одна в новом для себя мире, где единственной защитой и светом во тьме, были многочисленные учебники. Все ее высокомерное отчуждение от магов, что все еще являются живыми, а не двигающимися на страницах старых фолиантов черно-белой зарисовкой, можно было понять. Дети вышли из поезда, Драко потянул своего нового друга дальше, и они врезались в полувеликана. Драко был не очень доволен этому, он очень часто слышал, великаны съели то одного великого путешественника, то другого зачарователя камней. И доверие абсолютно не вызывал даже вполовину уменьшенный великан. Гарри же смотрел на Хагрида с такой теплой ностальгией, с какой обычно смотрят на свои детские любимые игрушки, оберегавшие сон в далеком детстве от гроз и темноты ночи. Большой полувеликан, казавшийся сейчас еще больше, привел когда-то в мир магии и волшебства. В этот раз, Гарри уже знаком со всеми этими чудесами и заклинаниями и не нуждается в такой открытой защите. Когда Хагрид пришел лично отдать письмо в руки, Гарри было не до объятий — он боялся разрушить те семейные узы, что установились у него и его единственных живых родственников. Сейчас же, все было спокойно и он позволил себе крепко, насколько только мог, обнять великана в знак приветствия. Тот, конечно несколько растерялся, но каждый раз умилялся подобному. Так люди умиляются, когда их щенок или котенок тычется мордочкой, выражая доверие и привязанность. Для него и взрослые люди были маленькими и хрупкими, что уж говорить про детей. Традиционная экскурсия для первокурсников длилась чуть дольше, чем помнил это Гарри. Они прошлись от станции по Хогсмиду. Торговцы и простые жители с любопытством смотрели из своих лавочек и всячески пытались показать себя, привлекая новых будущих постоянных клиентов. Кто-то показывал простейшие фокусы с летающими товарами или танцующими сапогами — маловоспитанные волшебники, которых с каждым годом становилось все больше, с восторгом смотрели на такое. Драко бурчал на это что-то вроде «Они позорят род волшебников», впрочем не уточняя кто конкретно эти «они». Гарри понимал почему это работает, да и, если быть честным, то сам в первый раз был восхищен от того, как по-другому устроена реклама в магическом мире. Дети, возглавляемые огромным полувеликаном, вышли на берег Черного озера. Его гладь была спокойной, и многие, не слышавшие от родителей истории про кракена и русалок, шумели и не понимали, почему треть учеников внезапно затихла и старалась не слишком будить то, что сейчас спало под водой. — Отец рассказывал, что окна в гостиной Слизерина выходят на Черное озеро. И он даже видел кракена, когда какого-то грязнокровку впечатали в стекло. Он не любит, когда в его владениях слишком шумят. — Драко специально говорил чуть громче, чтобы любители пошуметь поубавили свой пыл, да и не хотел упустить шанс показать всем, что уж он-то знает больше. Гарри заметил, что он все еще с предубеждением относится к нечистокровным волшебникам. Хагрид неловко попытался успокоить особо впечатлительных детей. Но несколько, особо испугавшихся, сразу заняли лодку вместе с полувеликаном, логично решив, что такой большой и сильный всегда может хотя бы ударить в щупальце чудовища. Драко выудил из толпы Кребба и Гойла, и все четыре места в лодке были заняты. Краем глаза, Гарри видел, что Гермиона села вместе с Невиллом, а вот Рон — был в числе тех, кто напросился в лодку к Хагриду. Замок был особенно величественен с этого ракурса. Астрономическая башня, шпилем уходившая в самое небо, главный корпус, в котором было так много лестниц и кабинетов, что даже на последнем курсе легко можно было заплутать, Гриффиндорская башня, в которой Гарри знал каждый кирпичик. Так много воспоминаний, хороших и плохих, но чрезвычайно ценных. Все приближалась и приближалась лодочная станция, откуда первокурсникам было проще сойти на берег. Дети толкались и пытались первыми идти за их проводником, хоть это было лишено всякого смысла. Воздух пах магией, чистой звонкой и очень сильной. Такое бывает, когда так много детей, еще не до конца научившихся контролировать потоки волшебства внутри себя, живут, смеются и плачут в одном месте. Удивительно, что раньше он этого не замечал. Но был еще один вопрос. — У чистокровных так же пахнет, когда есть ребенок в доме? — Было немного странно задавать вопрос замолчавшему Драко. Кажется, он восхищался величием замка абсолютно так же, как и любой другой первокурсник. — Ты про магию? Нет, в нашем доме все поглощает родовой камень, он у нас вечно голодный, как мама говорит. Здесь, наверное, нет никакого камня, ничего не собирает излишек магии, вот она и витает в воздухе. А почему ты спрашиваешь? — Просто подумал, что в таком большом замке, наверное, накапливается так много энергии, было бы странно, если бы она никуда не девалась, разве это не могло навлечь неприятности на светлых, особо восприимчивых к этому? — Наоборот, светлые в этих стенах колдуют намного лучше, а вот темным тяжело вдали от своей земли. Но, это уравнивает возможности и дети не переживают, что кто-то из них сильнее, а кто-то слабее. Возможно, это так основатели и задумали. Позади остались ворота, ведущие на территорию замка. Фестралы прятались среди деревьев, Гарри и еще несколько человек оглянулись на них, но кто знал — не удивился, а кто не знал — решили, что им померещилось. не могут же лошади быть без шерсти, с кожистыми крыльями и клыками, как у хищников. Да и самого Гарри отвлек камень брусчатки. От падения помогло только то, что шли они плотной толпой и чья-то спина. Пэнси Паркинсон оглянулась на того, кто посмел врезаться в нее. Однако, заметив Крэбба и Гойла, по команде Малфоя впившиеся взглядом в Пенси, та пробурчала что-то около извинений и поспешила чуть ускорить темп. Лишь оказавшись почти в самом начале толпы, она пробурчала ругательство, которое, к лучшему, никто не слышал. Огромные резные двери замка открылись, впуская новых учеников, облаченных в мантии первокурсников. Их встретила заместительница директора, одетая в свою праздничную мантию. Она вела учеников по первому этажу к главному залу, позволяя Хагриду занять свое место за столом преподавателей. Профессор говорила про то, какой важный момент их ждёт, что выбор шляпы будет значить очень многое в их дальнейших жизнях. Первокурсники остановились перед дверьми. Учителя, и дети, что отучился хотя бы один год в стенах замка, уже сидели в главном зале. Свечи кружили под потолком, капая порой воском на одежду учеников и преподавателей, несколько капель сегодня точно попадет кому-то в напиток.       Великий светлый волшебник, выигравший когда-то первую волшебную войну, встал во всем своем великолепии и прошествовал к трибуне. Его добрые глаза ласково оглядели детей тем самым мудрым и немного хитрым взглядом, и начали свою пламенную речь. Несколько повторяясь с Макгонагалл, но это уже детали, не правда ли? Гарри ощущал странные эмоции, видя погибшего на его глазах директора живым и полным сил. Ощущение нереальности происходящего и до этого накатывало и в поезде, и в лодках, но там было достаточно ощутить пальцами шершавую ткань мантии. Сейчас же, это не помогало. Слишком уж часто во снах он видел Дамблдора, отравленного ядом и обессиленным проклятием, и под конец — убитым по собственному же приказу. И сейчас, видя перед собой, мудрого старца излучающего саму жизнь, Гарри было не по себе. Прошлая жизнь и весь его опыт — не были просто паршивым сном. Они были так же реальны, как и этот зал, эти свечи, эти люди, окружавшие его. Но как только зазвучал голос директора, ощущение, что Гарри наблюдает за всем этим как за сериалом в окошке крохотного телевизора, отступило на второй план. — Сейчас я назову имя ребенка, который первым узнает свой факультет от распределительной шляпы. Но сначала, пусть она скажет свое слово — Торжественные пасы руками, от которых бархатная мантия переливалась в свете тысячи свечей не заставили себя ждать. Блесточки и звездочки, мерцающие особенно сильно, были точь-в-точь как на старых маггловских сказках про мудрых и всесильных волшебников. И рассматривать узоры и переливы ткани было намного интереснее, чем слушать песню, которую он уже слышал, от старой шляпы.       Старшекурсники, тихо перешептываясь и делясь друг с другом новостями, которыми не успели поделиться, пока древняя реликвия пела о том, как прекрасен Хогвартс и какими качествами обладают те или иные студенты факультетов. В особенности бросалось в глаза, слишком уж сильное романтизирование Гриффиндорцев и демонизирование Слизеринцев. Это было очевидно сейчас, когда Гарри увидел как неоднозначен мир и что бывают хорошие люди, закончившие Слизерин. Слова песни шляпы сами всплывали в голове у Гарри. Он знал каждое слово директора, а также сколько человек перед ним и кто куда будет распределен. Только он сомневался — даст ли шляпа ему выбрать? В тот раз — в нем была часть души Темного Лорда. А в этот? Вдруг его вновь распределят в Гриффиндор? Сможет ли он изменить то, что уже произошло в его мире, но только предстоит в этом?       Сомнений было так много, когда до мозга донеслась уже в третий раз произнесенная его фамилия. Вокруг все зашептались — такая знаменитость и вдруг оказалась среди обычных волшебников. Было немного волнительно, когда шляпа опустилась на его голову.        — Слизерин — Шляпа сказала это абсолютно тем же самым голосом, что и в предыдущий. Это значило только одно — осколок души Темного Лорда был все еще в нем и вторая магическая война еще не закончилась. Но в этот раз не было выбора. Был только слизерин.       Мантия приобрела зеленую окантовку, а на шевроне значилась змея. Драко уже прошел распределение и махал Гарри из-за стола Слизерин. Рон махал так же, занимая их золотому трио самые лучшие места перед завтраком. Да, Малфой чистокровный волшебник и у него есть манеры. Но тем не менее — он был всего лишь ребенком, которому хотелось дурачиться и веселиться. Он, кажется, слишком сильно старался быть искренним. Трудно было сказать наверняка — был ли это настоящий Малфой, ведь с другими он общался абсолютно так же, как и прежде — с холодным высокомерием и отстраненностью. Особенно с Крэббом и Гойлом. Но даже если это была маска искренности, это и не меняло особо ничего. Гарри не доверил бы ему сейчас свою жизнь и все свои секреты, но он и Гермионе не доверял на первом курсе, справедливо полагая, что та сразу же доложит учителям об их ночных вылазках.        — Я рад, что ты с нами, а не в этом львятнике. Там Фред и Джордж, вон те два близнеца, они вечно издеваются над маленькими. Уизли, что еще можно сказать. А их брат, Перси, сейчас староста. Будь аккуратнее с ним — он хоть и адекватнее большинства семейства, но все равно своих братьев покрывает. Если вдруг эти двое что-то будут предлагать, возьми и бегом к декану — он хоть и выглядит угрюмо, но за своих стоит горой. — Одна из старшекурсниц, имени которой Гарри не знал, искренне заботилась о каждом новичке, но проверяла — из какого теста слеплен знаменитый мальчик-который-выжил.        — Если ему что-то передадут эти близнецы — Последнее слово Малфоем было сказано ровно так же, как люди говорят о кишащей личинками гноящейся и разлагающейся ране — это будет вина старосты, ведь именно он недоглядел за младшими. Не правда ли, Джемма?        — Она — сквозь зубы поправила первокурсника Джемма. — И будь добр относиться к старосте с должным уважением. Я сделаю поправку на то, что ты в стенах — первый день, но с завтрашнего дня я подобного обращения к себе не потерплю.       Джемма обладала густыми черными волосами, которые она укладывала в пучок и закалывала серебряной змеей с изумрудными глазами. Встреть ее сама Моргана бы не удержалась от приветственного поклона — столь сильно было излучаемое ею ощущение опасности. Но она улыбнулась, показав ямочки на щеках и внезапно образ злой ведьмы растворился. Она засмеялась видя неподдельное удивление Гарри и еще нескольких полукровок, зачисленных на первый курс.        — Капелька чар, чтобы вас запугать. Прошу меня извинить за это, но вы должны знать, что староста Слизерин — сильнейший ученик потока. В нашем факультете мы ценим каждую личность и будем рады совершенствоваться вместе. Любая змея любит тепло. — Она подмигнула новеньким и проверила свой зачарованный пергамент — все новенькие прошли распределение и скоро можно будет проводить экскурсию по подземелью. — Не наедайтесь слишком сильно, особенно полукровки. У нас после пира будет чаепитие и знакомство в гостиной, а Дирри готовит просто восхитительные бисквиты. Удивительно, как сильно отличался львятник от гадюшника. Гриффиндор — все одна большая шумная семья, как те же Уизли. Но так много, порой, обидных подколов и розыгрышей. Но если ты обидишься, то это станет поводом для еще больших шуток и насмешек. Они любят распускать сплетни и особенно жестоко шутить над теми, кто по их мнению плохие. в то время как Слизерин — та же семья, где никто особо не разговаривает друг с другом, но если тебе нужна помощь или угрожает опасность — сплотятся и защитят. Как и говорила староста, после праздничного ужина, она собрала всех первокурсников и особо желающих второкурсников, и повела их знакомиться с подземельем. Спускаясь, можно было увидеть портреты многих знаменитых волшебников, уже много столетий как закончивших этот факультет. Если приглядеться, можно было увидеть и Мерлина среди них, но, как сказала Джемма, он попросил себе пять маленьких портретов, чтобы всегда иметь возможность наблюдать за детьми Салазара. Она вела детей мимо кабинета зельеварения, где даже сейчас горел свет и что-то варилось в котелках. Сам преподаватель поспешил в свои владения, сославшись на «слишком идеальную фазу луны для того, чтобы оставаться здесь дольше, чем положено» и уже отмерял на весах лунный камень. Джемма осторожно приоткрыла дверь кабинета посильнее и почти шепотом разговаривала со студентами, чтобы не мешать декану заниматься своими исследованиями. — Он — образец Слизеринца. Вы никогда не увидите ни одного чародея, который столь же чутко понимает натуру зелий, нежели наш декан. В наших подземельях не так холодно зимой, как в тех же башнях воронов или львов, но если вдруг заболеете, или вас отравят близнецы — это тот самый человек, который вам поможет. Он не любит детей, но к своей должности относится более, чем ответственно. — И вам, добрый вечер, мисс Фарли — Не отрываясь, от своих исследований проговорил профессор зельеварения. — А еще, Вы забыли упомянуть, что я крайне ценю дисциплину и не потерплю, чтобы ученики отвлекали меня от исследований из-за собственных глупостей. Особенно, если старшие их предупреждали о том, как избежать этих самых глупостей. — Конечно, профессор — Джемма рассмеялась так искренне, но совершенно по-доброму. — Но мы будем ждать вас сегодня на чаепитие. Люциан специально привез на всех ящик с фруктами. А Имоджен специально ради вас все лето училась готовить вегетарианский безглютеновый кето-парфе. Ваши слова для нее стали настоящим вызовом. — Мисс Стреттон, будь в ее голове хоть что-то, помимо излишней любви к еде, поняла, что мои слова были не более чем способом прекратить поток ее шумных и раздражающих вопросов. И я всерьез опасаюсь, что ее рассудок вконец утратился в её отчаянных попытках «задобрить» меня. Можете передать ей, что она все еще обязана мне отработку за столь безрассудную трату ингредиентов на последнем занятии. Джемма, заметив хорошее расположение духа профессора, быстро повела детей дальше, всерьез боясь спугнуть столь редкое явление. Тот случай, о котором они говорили, в прошлом году стал настоящей главной сплетней змей. Имоджен была весьма необычным человеком. В свое время, шляпа сомневалась, а не нужно ли распределить ее к барсукам за ее исключительную любовь к еде и комфорту, но внутренняя гибкость и резкость все же взяли верх. На последнем занятии по зельеварению, когда профессор Снейп ослабил бдительность, она попробовала на вкус флоббер-червя. А потом и почти каждый из ингредиентов бодроперцового зелья. Ей было любопытно не только как они подействуют внутри ведьмы, но и каковы они на вкус. Профессор был изрядно удивлен ее стальным желудком, спокойно переварившим и червя, и рог двурога абсолютно без последствий для организма. И пришел к выводам, что необходимо еще строже запирать все кладовые с запасами до тех пор, пока она не выпустится. Столь мягкую реакцию можно было объяснить тем, что Имоджен, из-за своей любви к еде, и упрямо считая зелья — едой, была достаточно хорошей зельеваркой. При всей своей хаотичности, она была предельно собрана и аккуратна, когда дело касалось готовки, оттого и получила некоторые послабления. Первокурсники слушали эту историю в ужасе, ведь только что видели, что самое хорошее расположение духа их декана — когда тот лишь слегка язвит и не выражает абсолютно никаких эмоций, кроме презрения и отвращения. Они представляли у себя в головах образ воинствующей валькирии, в лице самой Имоджен, которая отчаянно завоевывала позиции лучшей в потоке и из собственного любопытства потерявшая расположение профессора Снейпа. Драко Малфой, закатил глаза. Он знал, что его крестный — не настолько жуткий человек, как о нем говорят. Он помнил, что те основы, которые он получал на домашнем дошкольном образовании, были достаточно веселыми, если научиться распознавать за маской холодности искреннее беспокойство за учеников. Они толпой подошли к голой стене, кое-где покрывшейся мхом из-за слишком большой влажности, некогда белые кирпичи, казались желтыми и склизкими на ощупь, хотелось пройти дальше, но староста уверенно положила руку на камни и громко сообщила пароль. Тело огромной змеи, состоящей из слишком концентрированного густого дыма появилась на стыке пола и стены. Она неохотно приподняла свое тело, открывая проход в гостиную Слизерина. Зайдя внутрь, дети ахнули от красоты сияющих серебряных люстр, свисающих с высокого потолка. Комната оказалась намного больше, чем в гриффиндорской башне. Диваны, обитые зеленым бархатом, и украшенные серебряной фурнитурой, обилие книг и книжных шкафов, массивных, темных, но казавшихся совсем небольшими в этом просторном месте. Была и зона отдыха, и зона для таких чаепитий, а у самых окон, во всю стену, расположились диванчики и камины. Для отопления использовалось четыре камина, от чего и в гостиной и в самих спальнях было сухо и тепло. Гарри боялся, что раз все подземелья — сырые и холодные, то и в гостинной будет так же, но он очень ошибался. Это была гостиная для аристократов, не желавших отдыхать в тесных комнатах и холодных залах. — Мальчики налево, девочки направо. Лестницы заколдованы, так что не перепутаете. У вас есть полчаса, чтобы разложить свои вещи, если есть какие-нибудь десерты — то можете принести их к общему столу, а можете и не приносить — никто никого не заставляет. Ваши вещи уже доставлены домовыми. А мы пока немного организуем пространство. — Голос старосты окликнул любующихся детей и дал четкие указания. Это было хорошим способом помочь им переключиться и не засмотреться в глубину черного озера или начинать с расспросами о прочности стекол. Вещей у Гарри было не так много, но клетка с Леди выделялась среди прочего. Леди — не сова, и в совятню ее не посадишь, но она и не жаба, чтобы ее все время взаперти держать. Она укоризненно смотрела на Гарри, недовольная тем, что пришлось так долго сидеть в клетке в одиночестве. Драко, чьи вещи оказались рядом, прыснул со смеху, удивляясь как только кто-то мог подумать о том, чтобы завести вместо почтовой совы — ворона, да еще и, кажется, не обученного. — Ну это, конечно, что-то. Я бы ни за что не допустил, чтобы какая-то необученная птица пыталась принести мне ежедневный пророк, не говоря уже о весточке от мамы. Неужели ты думал, что почтовые совы просто рождаются такими умными? Вот что значит маггловоспитанный волшебник! — Малфой это говорил без злости или ненависти, скорее так смеются над иностранцами, когда они пытаются повторять за жителями страны, но не понимают истинной природы вещей. — Увидь тебя мой учитель по магической зоологии, он бы обрадовался и дал бы столько домашнего задания, что про сон можно было забыть на пару недель так точно. — Но это ведь фамильяр, я ее приобрел в Косом переулке. И даже привязал к себе. — Недоумевал Гарри, он-то был уверен, что этого достаточно, чтобы фамильяр мог и письма передавать, и просто милым питомцем быть, какой была Букля. — Нет, это, конечно, упрощает задачу, но ты ведь не знаешь даже что она умеет, и чего не умеет. Сов используют, потому что они глупые, и ничего кроме доставки писем они не умеют. А вот Леди вполне может уметь, например, доставлять письма в Америку, потому что у воронов магическое поле сильнее и их вода может и не остановить. Или возможно она сквозь стены проходит — чтобы похлеще нюхлера блестяшки тырить. Или вообще окажется, что она может использовать родовые связи для чего-нибудь.       Гарри внезапно понял, как мало он знает об этом мире. Он-то наивно полагал, что ворон и правда сгодится в качестве почтового. В список задач встала еще одна — узнать о почтовых птицах и научить Леди вести себя подобающе в совятне. Драко Малфой чувствовал себя так же, как чувствуют себя местные, показывая город туристам. Ему нравилось это чувство превосходства над знаменитым мальчиком, да и это было ведь так благородно с его стороны — предложить помощь в становлении Леди настоящей леди. А заодно, получить бонусы от профессора Лимы, за проявленный интерес к необычной теме.       Гарри открыл дверцу клетки, но Леди демонстративно закрыла ее за собой, показывая, что пока не планирует покидать свою обитель, но с большим интересом наблюдала, как мальчики раскладывают свои вещи и перекладывают в сундук у кровати. Что-то на дне чемодана заинтересовало птицу, и она абсолютно бесшумно уже самостоятельно открыла клетку, и села на деревянный бортик сундука. Этим чем-то оказалась оставленная кем-то блестящая пуговица, которую Леди сочла своим сокровищем и вернула в свою клетку, под постеленное внизу сено, к другим блестящим безделушкам.       Гарри сам в это время проверял все вещи и нашел заботливо упакованные тетей печенья, которые он совсем не заметил среди других похожих снеков. Их было достаточно много, и он решил поделиться ими со всеми сегодня, заодно показав, что магглы — тоже люди. Малфой, так же нашел у себя печенья матери, но решил, что это слишком важная для него вещь, чтобы делиться с первыми встречными. Он аккуратно переложил сверток в свой сундук, стараясь не нарушить чары стазиса, которыми те были окутаны.       Мальчики спустились в гостиную, где старшие уже трансфигурировали столы и стулья для чаепития, ровно настолько, сколько учеников было на факультете, и один запасной для декана, когда тот зайдет, как обычно под самый конец. Джемма поставила на стол те самые бисквитные пирожные. Они были с большим количеством крема и украшены сверху розовой помадкой, но на вкус не были пластилиново-химозными, как отзывалась тетушка о покупных похожих на них. Скорее, словно ты ешь нежное клубничное облачко, с нежным, но в то же время глубоким вкусом. Имоджен поставила небольшие креманки, в которых послойно были уложены крошки печенья, крем и что-то фруктово-ягодное. Как она сказала, каждое слово перед «парфи» — ограничение на использование основных ингредиентов и ей было весело подбирать их так, чтобы было вкусно. Это как писать лекции не пером на пергаменте, а какой-нибудь зачарованной металлической палочкой по такой же металлической пластине. Сложно и очень развивает мозги. Люциан и правда привез ящик экзотических фруктов, некоторые были упакованы в индивидуальные деревянные ящички, чтобы не съели друг друга, пока едут в школу. Он очень ловко их разделал не пользуясь палочкой — надо же было покрасоваться перед первогодками. Некоторые из них напоминали Гарри вареную морковь, некоторые — смесь шоколада и сливочного крема, а самый кусачий — был просто сладким, с очень цветочным запахом.       Гарри положил свои печенья в одну из предложенных конфетниц, и уже успел попробовать всего понемногу а беседа уже перетекла от обычного в слизеринских кругах «какой чистоты у тебя кровь?» к более личным вещам, таким как «чем бы ты хотел заниматься» и «чего ожидаешь от обучения в Хогвартсе?», когда в гостиную зашел декан факультета. Его лицо ничего не выражало, что для студентов было хорошим знаком. Он сел на свое место и строго посмотрел на десерт Имоджен, словно она подсунула ему не меньше, чем отраву. Та победно улыбалась, смотря на преподавателя.        — Конечно, это прекрасно, что вы смогли занять себя на летних каникулах чем-то, что не причиняло вред Хогвартсу, мисс Стреттон, но я бы предпочел, чтобы оно так и оставалось. А также, был бы весьма признателен, если бы Вы с таким же энтузиазмом узнали бы смысл слова «ирония», чтобы впредь не попадать в столь неловкие ситуации. И я был бы очень рад, если бы вы сели на свое место и не нервировали меня слишком близким нахождением ваших конечностей к моей голове.       Он попробовал десерт и удивленно поднял бровь, кажется, в его порцию специально не положили сахар — как он предпочитал и был действительно рад такой заботе. Он видел, как эти дети стоят друг за друга горой и очень гордился тем фактом, что сам их воспитывал такими — гордыми, но не бездушными. Люциан, зная, что декан не слишком любит все чересчур сладкое, протянул ему несколько ароматных, но слегка кислых долек чего-то нежно-желтого на тарелке. И был очень доволен, получив кивок в знак благодарности — его жест оценили, и можно будет попросить пару раз слинять с тренировок, чтобы спокойно засесть в библиотеке.       — Попробуйте печенья, профессор Снейп. Моя тетушка их испекла, они очень вкусные — Гарри, видя как все предлагают декану свои угощения, предложил свое, и был немного удивлен реакцией декана. Он задумался.        — Попробуй печенья, Северус. Моя мама испекла их, они очень вкусные. — Маленькая Лили Эванс, предложила песочное печенье. Маленький Северус немного растерялся — обычно с ним не особо разговаривали, а тут — угостили с такой улыбкой, что в груди стало очень тепло. Запах теплого теста окружал их двоих этим солнечным летом. Они вместе поедут учиться и он не будет так одинок.        — Ты очень похож на свою мать, только волосы — Джеймса. — Голос профессора Снейпа был очень глух, словно доносился из-под толщи воспоминаний. Драко удачно покашлял в этот момент, подавившись крошками, и никто из студентов не заметил задумчивости декана. Эта задумчивость длилась недолго — он быстро вспомнил, что является вообще-то деканом факультета, и необходимо сохранять лицо на глазах у детей. Но Петуния научилась делать те самые печенья своей матери просто превосходно. Даже аромат тот же самый, что был много лет назад.       Они посидели еще немного. Каждый из участников делал свои выводы и старался быть максимально внимательным, чтобы не пропустить кого-то, например, излишне поддерживающего магглорожденных и их реформы в министерстве — это была больная мозоль у каждого второго чистокровного волшебника и никто не хотел конфликтов в своем доме. Гарри также присматривался к новым знакомым, осознавая, что все они — просто люди и никто из них не является таким же жутким вселенским злом, каким был Темный Лорд. Многие рассказывали о том, чем занимаются их предки и чем они сами будут заниматься. Всех их объединяло одно — они знали свои корни и знали где их место под солнцем. Они знали чего хотят от этой жизни и готовы будут идти до конца. Такая целеустремленность вдохновляла, но немного пугала. На что может пойти Имоджен, в своем стремлении объединить зельеварение и кулинарию? Готова ли она, например, попробовать людей на вкус, если эти знания понадобятся. Сможет ли Джемма забрать от мамы только что вставших на ноги фестралов, чтобы забрать к себе на ферму, как мечтает об этом? Почему-то Гарри был уверен, что да.       День выдался долгий и, посидев почти до полуночи, дети разбрелись по своим комнатам отсыпаться. Северус позвал старосту к себе в кабинет, чтобы заранее выдать той расписание для первокурсников, и попросил её ознакомить новеньких с порядком на факультете. Будет хорошо, если они начнут как можно скорее привыкать к дисциплине и усердию.