Я найду тебя

      Это должен был быть обычный сентябрьский день, когда школьники завистливо смотрят на студентов, чей учебный год уже завершился. Оставались лишь пара дней сессии и всё, свобода. Это должен был быть привычный день, когда госпожа Ли Тиен готовила бы свой фирменный лимонный пирог на день рождения единственного сына Феликса. Это должен был быть счастливый и праздничный день, но что-то пошло не так. Госпожа Тиен сидела в такси и нервно поглядывала на часы. До назначенной встречи ещё есть время, но боялась она отнюдь не опоздания. Прошлое, которое хоть и не стерлось из памяти, но оставалось заброшенным где-то далеко на задворках сознания, снова дало о себе знать. Почему именно сейчас? Кто знает. Но когда на электронный почтовый ящик супруга госпожи Тиен, господина Гонхи, пришло письмо из Сеула от женщины, чьё имя отдавало горечью в памяти, госпожа Ли незамедлительно согласилась на встречу. И вот сейчас, почти доехав до назначенного места, Тиен то и дело старалась дышать спокойнее и не накручивать себя заранее. Но получалось откровенно плохо, потому как когда тебе пишут, что хотят очень срочно рассказать важную информацию, спокойствие улетучивается в секунду. Не покидало предчувствие, что информация касалась Минсу. Несмотря на то, что мальчик толком не видел своих приёмных родителей и что они не успели познакомиться, Тиен и Гонхи уже тогда любили его как родного. Если бы он выжил… Сейчас всё было бы иначе. Она помнила то время так отчетливо, словно это произошло вчера. Четырнадцать лет назад двое мальчиков лет шести попали в страшную автомобильную аварию вместе с родителями. Госпожа и господин Ким не выжили. Один из сыновей, Енбок, отделался лишь переломом руки и несколькими ссадинами. А вот его брат, Минсу, буквально находился на грани жизни и смерти. Тиен и Гонхи полюбили мальчиков с первого знакомства, хоть Минсу они видели лишь в бессознательном состоянии. О мальчиках они узнали из новостей. Убитая горем Тиен, не так давно оправившаяся от очередного выкидыша, умоляла мужа съездить в больницу и забрать мальчиков. Хвала богам, они успели. Мальчиков еще никто не приютил. Енбок сперва довольно враждебно воспринял будущих родителей: отказывался есть их еду, не отвечал на вопросы и к брату не разрешал приближаться. Чета Ли проявили удивительную стойкость и терпение, которые окупились с лихвой: поняв, что оба действительно хотят помочь, Енбок перестал вести себя как засранец и превратился из маленькой колючки в прекрасный милый цветочек. При этом он всё равно отказывался отходить от кровати Минсу, боясь пропустить момент пробуждения брата. Однако шли дни, а Минсу так и не просыпался. Семья Ли закончили оформление всех документов по усыновлению и собирались переехать с мальчиками в Австралию. Врачи наотрез отказались перевозить Минсу, объявив его нетранспортабельным пациентом. Тиен и Гонхи едва уговорили Енбока, которому сменили имя на "Феликс", ехать в Австралию без брата. Они были уверены что смогут забрать мальчика сразу, как ему станет лучше. После отлета каждый день они звонили и справлялись о состоянии Минсу. В один из таких дней доктор позвонил сам и с прискорбием сообщил, что мальчик скончался. Гонхи и Тиен разрешили использовать тело погибшего приемного сына во благо медицины, поэтому похоронили пустой гроб. Енбок очень тяжело переживал потерю брата — единственного родного человека, который у него оставался. Лежа в кровати в своей комнате, мальчик то и дело плакал, отчаянно сжимая в руках последнюю память о Минсу: половинку парного медальона инь янь. У него была белая половина, у Минсу черная. Енбок спрашивал родителей про медальон, но в больнице говорили что никакой подвески среди личных вещей пациента не было. Енбок кричал и настаивал, что медальон точно был у брата на шее, но получав один и тот же ответ, смирился и с этой маленькой утратой. И вот, спустя четырнадцать лет, прошлое вновь постучалось в двери семьи Ли. Тиен подъехала к месту встречи, вышла из такси и зашла в небольшой ресторанчик. Атмосфера заведения не совсем подходила для подобных встреч, а скорее для дружественных посиделок с коллегами в конце рабочего дня. Но Чон Лиен, медсестра из той самой больницы где лежал Минсу, вероятно выбрала место исходя из близкого расположения к ее отелю, поскольку города совершенно не знала. За отдаленным столиком в углу Тиен уже ждали. Госпожа Ли плохо помнила внешность той медсестры, потому не могла бы сказать с уверенностью, что вспомнила ее или хоть как-то узнала. — Чон Лиен? Тиен медленно подошла к столику, нервно сглатывая. Женщина за столом молча кивнула. Она тоже заметно нервничала, теребив край вельветового пиджака. — Скажу честно, я очень удивлена этой встрече, — Тиен присела напротив, заказав чашечку чая. — Прошло столько лет. Не представляю о чем вы хотите поговорить, но полагаю, что дело касается Ким Минсу. Так? — Да, — тихо ответила Лиен. — У меня есть для вас... Точнее, я должна вам кое-что рассказать... Простите, я просто даже не знаю с чего лучше начать. Я столько лет мучалась от этой лжи, надеялась что со временем смогу отпустить ситуацию, но совесть с каждым годом съедает меня всё больше! Я не могу... Простите! Лиен залпом выпила стакан воды, затем продолжила: — Понимаете... Тогда, четырнадцать лет назад. Тот мальчик... — Минсу. — Да, Минсу. В общем, вас обманули. Он не погиб. И вероятно до сих пор жив. Тиен выронила чашку из рук, пролив горячий напиток на стол и немного себе на колени. Опомнившись, женщина принялась быстро убирать влагу салфетками. — Простите, но как? Как это возможно? Почему?! — не понимала Ли. — Одному политику нужен был ребенок для пиара. Ну, сами понимаете, больной ребенок, а тут этот мужчина с толстым кошельком и чистым сердцем. Он дал взятку врачу и тот согласился инсценировать для вас смерть Минсу. А политик оплатил лечение, парнишка пришел в себя и полностью поправился. Я помню, что он спрашивал про брата, но ему сказали что тот погиб вместе с родителями... Тиен слушала молча, сжимая губы и роняя на поверхность стола крупные слезы. Столько лет страданий. Столько пролитых слез. Феликс едва оправился от этой потери. До сих пор любое воспоминание о брате заставляет ее сына плакать по ночам в подушку. А теперь выясняется, что всё это время Минсу был жив... — Политик и его супруга забрали мальчика и дали ему другие имя и фамилию. Этот жест доброй воли должен был помочь предвыборной кампании. Но ничего не вышло. Сейчас мужчина и его жена скрываются от правосудия. А от Минсу они отказались. Я пыталась узнать что и как, но ничего не вышло: видимо они снова сменили ему имя и фамилию. Но я уверена, что мальчик жив и здоров. И мысль об этом не давала мне покоя. И вот, я здесь. Я знаю, что простить меня не получится, да я и не прошу прощения. Конечно, мне очень жаль. И да, возможно мне следовало рассказать всё гораздо раньше. Но я не знала как... — Хватит! Тиен в сердцах ударила по столу. Медсестра вздрогнула и опустила голову, лишь бы не видеть этот несчастный и злой взгляд, направленный на неё. — Столько лет прошло... А вы опомнились только сейчас и лишь потому, что видимо очень боитесь предстать перед судом всевышнего! — кричала госпожа Ли. — Только он всё равно накажет вас. И вас и всех, кто лишил мальчика шанса на счастливую жизнь с братом и любящей семьей! Мой сын... Мой милый Феликс столько страдал! А какого пришлось Минсу я даже представить не могу! Родители погибли, брат якобы тоже, приемная семья в итоге бросила! Бедный маленький мальчик совсем один! Он мог бы быть здесь с нами! Со своим братом! — Мне жаль... — Убирайтесь! Немедленно уходите и больше никогда не смейте приближаться к моей семье! Чон Лиен быстро выскочила из-за стола и умчалась прочь из ресторана. Госпожа Тиен медленно опустилась на стул, продолжая всхлипывать и стараясь не кричать. Ее разрывали чувства несправедливости, боли и отчаяния. Вместе с горькими слезами наружу выходила и вся боль этих долгих лет и чувство бесконечной вины перед Феликсом, за то что не смогли забрать его брата. Но, вместе с этим, Тиен вдруг ощутила прилив радости. Минсу жив. И они должны его найти во что бы то ни стало. Он их сын и он должен быть с ними. Он должен быть с Феликсом. Трель телефонного звонка прервала мысли госпожи Ли. Звонил муж. Господину Ли не терпелось узнать как прошла встреча и что вообще от их семьи хотели. Он порывался поехать вместе с супругой, но та настояла чтобы муж остался дома и украшал гостиную для предстоящего празднования совершеннолетия Феликса. — Дорогая, ну что там? — нетерпеливо выпалил Гонхи. — Что было нужно той женщине? — Я сейчас нахожусь в ресторане "У братьев Баскет". Приезжай сюда, есть очень серьезный разговор. — Дорогая, ты меня пугаешь. Всё нормально? — Не совсем. Приезжай так быстро, как сможешь. Пожалуйста. Нам нужно кое-что обсудить вдвоем. А потом решить что с этим делать. — Понял. Скоро буду. Тиен провела по лицу ладонями, стерев остатки слез и размазанной туши. Она совершенно не представляла как сейчас всё рассказать мужу. И уж тем более даже думать боялась о том, как рассказать обо всём Феликсу. Столько лет прошло. Где сейчас Минсу? Жив ли он? А если он уехал из Кореи? Как его искать? Слишком много вопросов, ответов на которые у Тиен не было. Женщина медленно вдохнула и выдохнула несколько раз, успокаиваясь. Сперва нужно рассказать мужу и сыну. А уже потом всем вместе думать что и как. Гонхи приехал спустя двадцать минут после телефонного разговора. Мужчина пулей влетел в ресторан и, отыскав взглядом супругу, рванул к ней. — Что случилось? — затараторил он, едва отдышавшись. — Где та женщина? Что она сказала? Ты плакала? — Сядь, — прервала вопросительный поток госпожа Ли. — Успокойся и помолчи, пожалуйста. Не прерывай меня и ни о чем не спрашивай пока я не закончу, хорошо? — Да господь всемогущий, что такого случилось?! — Ох, любимый, ты даже не представляешь...

***

— УРАА! КОНЕЦ СЕССИИ! Радостные крики студентов Сиднейской музыкальной консерватории были слышны даже в соседних корпусах. Они успешно сдали последние экзамены и спешили обрадовать родителей, друзей, любимых и покричать между собой. Обнимаясь друг с другом и прыгая от счастья, однокурсники обсуждали планы на каникулы и подготовку к следующему семестру. Закончив разговор с друзьями, Ли Феликс поспешил к парковке, где его уже ждал его парень Чан в своей черной тойоте. В руках Феликс нес несколько мелких пакетов с подарками от одногруппников. Чан вышел из машины и поспешил забрать пакеты, закинув их на заднее сиденье. — Привет, солнышко! — Бан Чан нежно поцеловал Ликса в носик и галантно открыл дверь пассажирского сиденья. — Вижу подарками тебя уже завалили по самое не хочу! — И не говори! — усмехнулся Ликс, убирая чуть удлиненные светлые волосы в хвост. — Они видимо решили что складываться всем вместе на что-то одно это слишком скучно. Я даже не посмотрел что там. Но кажется в паре пакетов видел книги. Поедем на кладбище, потом сразу к нам? — Да, но сперва я бы хотел вручить тебе свой подарок. Чан открыл бардачок и протянул Феликсу небольшой конверт, в которых обычно дарят деньги. Ли с удивлением открыл и обнаружил внутри лишь обычный листочек с надписью "отпуск". — Поедем куда захочешь, — объяснил Чан еще до того, как Ликс задал вопрос. — Мы давно не путешествовали. И мне не хотелось решать самому, так что это и есть мой подарок. Выбирай страну. Едем на месяц. — Ты серьезно? — Феликс ушам своим не верил. — Ты и отпуск? Кто вы, мистер, и куда вы дели моего вечно работающего бойфренда? Чан рассмеялся. Он и правда практически всегда обитал в своей студии за созданием очередных музыкальных шедевров для знаменитых исполнителей по всему миру. Трудоголизм — диагноз, который очень сложно излечить. И периодически Чан перегибал палку, когда буквально "отрубался" на ходу, теряя сознание от недосыпа и усталости. Феликс часто ругался на Чана, порой обижался за его неспособность заботиться о себе. Первое время они часто ссорились на тему этого, пока младший не понял, что Бана уже не изменить. Оставалось либо принять эту его черту, либо расстаться. Феликс выбрал первое и пообещал самому себе в первую очередь, что будет относиться к трудоголизму любимого с пониманием и при необходимости проявлять внимание и дарить поддержку. — Хотя, я тебя знаю! — Ликс закатил глаза. — Ты ведь и в отпуске будешь сидеть по вечерам в своем ноутбуке, пока я пишу в блоге не так ли? — Ну ты же тоже будешь снимать свои влоги. Значит тоже будешь работать. — Окей, справедливо. Спасибо, Чани. Мне и правда не помешает сменить обстановку. И, желательно, кардинально. — Уже есть мысли куда поедем? — Может в Ирландию? Одногруппница ездила туда к тетке, показывала фотки: красотища нереальная! Там правда прохладно, но поверь, местные пейзажи того стоят. Или, может, рванем в Новую Зеландию? Я так хочу в деревню хоббитов! Или... Я не знаю! Так сложно выбрать! — Ну, у тебя еще есть время подумать. Как минимум неделя точно. И, кстати, это еще не весь сюрприз. Остальное увидишь дома. Феликс хитро прищурился, но допрашивать не стал. Бесполезно. Если Чан не захочет, он не расскажет даже под страхом смерти. Обсуждая прошедшие экзамены Ликса, Чан свернул к восточному побережью. Проживало семейство Ли в элитном районе Сиднея на Киппара-роуд в небольшом двухэтажном доме. Отец Феликса, господин Гонхи, был владельцем судостроительной компании, зарабатывая довольно солидные деньги. А его супруга, госпожа Тиен, работала учительницей математики в начальной школе. Феликс не был им родным сыном, и он прекрасно знал это. Ему было шесть, когда его усыновили и увезли сюда, в Австралию. Прежняя жизнь практически полностью стерлась из памяти мальчика, но кое-что оставалось все ещё очень значимым и ценным. — Давай в цветочный заедем, хочу купить лилии, — просит Ликс. Чан лишних вопросов не задавал, прекрасно понимая для чего нужен букет. На перекрёстке Чан свернул в противоположную от дома Феликса сторону, прямо к городскому кладбищу. Бану не нравилось это место: слишком много чужой боли оно в себе несло. Припарковав машину, оба вышли и направились к южной части кладбища, где среди одинаковых светлых памятников из мрамора стоял монумент с табличкой: "Ким Минсу. 15 сентября 2000 г. — 29 июля 2007 г. Покойся с миром". — Привет! С днем рождения, братик! — Феликс грустно улыбнулся, положил букет на могилу и ласково провёл рукой по поверхности камня. — Вот я и совершеннолетний по нашим родным корейским меркам. И ты бы тоже сейчас был… Голос Феликса дрогнул. Он залез рукой под футболку, достав висящий на шее медальон с частичкой янь, крепко сжав его в ладони. — Я начинаю забывать его, — тихо говорит Ликс, шмыгая носом. — Я совсем не помню как звучал его голос. Я даже черты лица не могу отчетливо вспомнить. Была бы у меня хоть одна фотография… Следующий всхлип звучит громче. Чан подходит ближе и слегка приобнимает Феликса за дрожащие плечи. — Знаешь, а он не любил сладкое, — Ликс улыбнулся сквозь слезы. — Но обещал что станет самым лучшим кондитером, чтобы готовить для меня тортики. Я не помню почему он это пообещал, но само обещание не забыл. Это всё что у меня осталось в память о нем. Ни одной его вещи нет. Даже второй половинки медальона. Хотя я точно помню что она была у него в больнице, но потом куда-то пропала. Хотя, может это память меня подводит, и её не было уже тогда. — А ты помнишь откуда у вас эти подвески? — спросил Чан. — Кажется мы купили их на каком-то празднике. Помню только что денег было немного, а нам так хотелось сувенир на память. — Видишь, ты помнишь некоторые события. Да, пусть его внешность и голос забываются, зато ты помнишь моменты связанные с ним. Это куда более ценная память. Ликс согласно кивнул, вытирая слезы. Перед уходом он ещё раз поздравил брата с днем рождения и, на прощание, ласково погладил табличку с именем. — Я часто думаю о том, каким бы он был, — сказал Ликс, когда они уже ехали в машине. — Ну, Минсу. Учился бы вероятно в колледже Стэнли, там лучший кулинарный курс. А может и нет, может с возрастом он бы передумал становится кондитером. Но мне нравится думать о том, что он бы сохранил свою детскую мечту. — Думаю так бы и было, — кивнул Чан. — Взрослые любят говорить, что дети склонны менять свои цели по сто раз в году, но на самом деле самые яркие из них навсегда остаются с нами. И при свободе выбора воплощаются в жизнь. — Как у тебя с музыкой? — В том числе. Правда я собирался быть не продюсером, а к-поп айдолом, но жизнь распорядилась иначе. — Ты не жалеешь что так вышло в итоге? — Нет. У меня есть хорошо оплачиваемая работа, которая приносит мне удовольствие. Грех жаловаться. К тому же, стань я айдолом, то жил бы сейчас в Корее и не познакомился бы с тобой. Феликс ничего не говорит, но едва заметно краснеет. Они с Чаном познакомились когда Ликс только поступал в университет. Чан тогда учился на последнем курсе и вызвался добровольцем в качестве гида для новичков. Феликса практически сразу очаровала широкая улыбка Бана, милые кудряшки на голове и невероятный талант к созданию музыки. Уже тогда, ещё будучи студентом, Чан заключал одноразовые контракты со знаменитыми музыкальными компаниями и писал песни для звёзд мирового масштаба. В колледже им очень гордились. До сих пор его фото с выпускной церемонии висит на доске почёта в холле главного корпуса с надписью: "Гордость университета". Их отношения развивались постепенно, как в самых лучших фильмах о любви. Частые встречи, неловкие касания, переглядки и улыбки. На выпускной балл Чана они пошли уже вместе, как официальная пара. Феликс до сих пор помнит эти удивленные лица одногруппников и зависть многих парней и девушек. Он думал, что это неспроста: Чан нравился очень многим. Бан же в свою очередь утверждал, что дело вовсе не в нем. Подъехав к дому, Чан припарковал машину рядом с автомобилем господина Гонхи. Обычно родители Феликса встречали парней на пороге, поскольку терпения у миссис Тиен никогда не хватало: так скорее хотелось обнять любимого сына. Но сегодня ни госпожи, ни господина Ли на входе не было. Чан и Ликс удивленно переглянулись. Бан пожал плечами. — Мам! Пап! — крикнул Ликс, едва зайдя внутрь. — Мы дома! — Уже приехали? — госпожа Ли вышла из кухни с полотенцем в руках и поспешно обняла обоих. — Ой, я что-то замоталась сегоня, пирог еще не готов. Вы пока проходите к столу, я вернусь через пару минут. Чан обратил внимание на заплаканные глаза женщины. Что-то случилось. Но она явно не собиралась говорить об этом сейчас, потому что, скорее всего, не хочет портить праздник сыну. Неприятности на работе? Кто-то заболел? — С днем рождения, мой мальчик! — мистер Гонхи обнимает Феликса, а затем приветливо пожимает руку Чану. — Ну что, как экзамены? — Как обычно всё на высшем уровне! — хвастливо отвечает Ликс, садясь за стол. — Какой же я голодный! Надеюсь мама уже скоро закончит с пирогом, давайте ее дождемся. Госпожа Ли приходит спустя три минуты с румяным лимонным пирогом в руках. Вся семья, включая Чана, уселись за стол, помолились и принялись за еду. Господин Гонхи разлил вино по бокалам. И, несмотря на обычную теплую и радостную атмосферу, Чан не мог не заметить напряжения на лицах обоих родителей Феликса. Что-то всё таки случилось. — Сынок, — госпожа Ли глубоко вдохнула, собираясь с мыслями. — Нам нужно тебе кое-что рассказать. Кое-что очень важное. — Что такое? — Феликс удивленно хлопал глазами, переводя взгляд с одного родителя на другого. — Что-то случилось? Почему вы такие хмурые? — Даже не знаем с чего начать..., — Гонхи прокашлялся. — Не хотелось бы омрачать такой день, но мы решили что лучше сказать всё сразу. — Мне, наверное, лучше пока уйти, — Чан встал из-за стола. — Всё же полагаю, это семейные дела. — Ты тоже наша семья, Чан, — сказал Гонхи, усаживая парня на место. — Так что сиди. Тем более, что сейчас Феликсу ты будешь очень нужен. — Господи, да что случилось?! — нервничает Ликс. — Вы меня пугаете! Ведете себя так, словно кто-то умер. — Скорее наоборот, — госпожа Тиен спешит вытереть подступившие слезы. — Я сегодня виделась с одной женщиной. Она работала в той больнице, где... Где были вы с Минсу. — Она что-то привезла? — подскочил Ликс. — Что-то из его вещей? Фотографии? — Нет. Она сказала..., — господин Гонхи нервно прокашлялся. — Она сказала что Минсу... Он жив. Феликс побледнел в одно мгновение. Радость словно стерли с его лица мокрой тряпкой, оставив разводы из страха и непонимания. — Как? Как это возможно? Почему? — шептал Ликс, глядя на родителей испуганными глазами. Руки парня дрожали. Не менее удивленный Чан чуть приобнял своего парня за плечи, стараясь унять дрожь, но получалось так себе. — Нас обманули! — госпожа Тиен не выдержала и зарыдала. — Они солгали тогда. Он не умер. Мальчика усыновили, сменили имя, а потом бросили. Никто не знает где он сейчас и как, и его имя тоже неизвестно. Но он жив. Наш Минсу жив! Перед глазами Феликса всё плывёт. Крупные слезы скатывались по щекам одна за другой. Он всё еще не понимал. Мозг отказывался до конца воспринимать полученную информацию. Всё вокруг стало таким нечетким и замедленным, словно в покадровой съемке. — Минсу...жив... Минсу жив. Ликс повторял эту фразу снова и снова, словно пытаясь донести её до самого себя. Когда же до него наконец дошло, парень закричал и рухнул на пол. Завывая и выкрикивая имя брата, он стучал кулаком по ламинату и никак не мог успокоиться. Госпожа Тиен рыдала за столом, боясь даже посмотреть в сторону Ликса. Господин Гонхи принес из аптечки успокоительное и накапал жене и сыну несколько капель. Чан присел рядом с Феликсом, поглаживая того по спине, держа в руках стакан с принесенным лекарством. Он совершенно не представлял что сказать или сделать. Четырнадцать лет. Четырнадцать долгих лет Ликс и его родители носили цветы на могилу живого человека. Четырнадцать долгих лет самый важный человек в жизни Ликси жил где-то там далеко, вероятно в Корее, и даже не подозревал, что у него есть любящая семья и родной брат. Живой родной брат. Переварить такую информацию получалось очень плохо. Эта новость меняла сейчас очень многое. — "Придется подождать с подарком", — решил мысленно Чан, убирая припасенную коробочку с кольцом подальше во внутренний карман джинсовки. Сейчас уж точно не до этого.