Побег из Бесконечных Комнат

— Умерший человек в последнем нечетном вагоне. — Ворон говорил невнятно, но ему казалось, что Волк понимает, о ком идет речь. Ворон молча улыбнулся, и его тон был очень тонким: — Когда я присел рядом с ним на корточки, я увидел, что его воротник был слегка расстегнут, а под ключицей у него была синяя татуировка. Хотя кровь и одежда закрывали большую её часть, я всё ещё мог видеть её общую форму. Слова Ворона заставили Волка очень долго смотреть на него в нерешительности. Волк выглядел так, словно увидел привидение. После долгого молчания он сказал неуверенным тоном: — Ты говоришь это намеренно, верно? Взгляд Ворона был немного холодным, и он тихо сказал: — Нет, это было непреднамеренно. Странный разговор между Вороном и Волком закончился, потому что, выключив свет, Черный Кот вернулся и сел рядом с Вороном. После этого Черный Кот зажег перед собой свечу, и свет в вагоне стал ярче, хотя пламя дрожало от легкой тряски поезда. — Мы можем начать. — Ворон протянул палец и положил его на блюдо, которое было помещено в середину восьми триграмм инь-ян. Он объяснил: — Эта игра, кажется, требует, чтобы каждый положил палец на это блюдо, и после этого один человек должен пригласить божество сюда. После этого мы можем задавать вопросы «божеству», которое мы пригласили, чтобы божество могло ответить нам. — Какая глупая игра. — выразил недовольство Волк, но все же положил палец на маленькое белое блюдо. Тогда Черный Кот тоже очень любезно протянул палец. Все трое положили пальцы на маленькую перевернутую тарелку. Ворон взглянул на двух людей рядом с ним и увидел, что ни один из них не собирается говорить. Так Ворон подумал и спросил: — Что я должен сказать? Должен ли я сказать, пожалуйста, покажись нам, каким бы божеством ты ни был? На лице Волка было написано нетерпение: — Просто скажи, пожалуйста, покажись, бог смерти! Разве проклятая дверь не говорила, что мы должны пригласить бога смерти, чтобы он рассудил нас? Неизвестно, верно ли угадал Волк, но как только Волк закончил говорить, все трое почувствовали, что маленькое белое блюдо под их пальцами задрожало почти одновременно. Дрожь была очень слабой, но для троих, кто соприкасался с тарелкой, дрожь была очевидной. Некоторое время они молчали. Волк поднял голову, чтобы посмотреть на Ворона, и спросил: — Кто-нибудь из вас перемещал это блюдо? — Я не прилагал никаких усилий. — Ворон слегка приподнял уголки рта. Слабая улыбка появилась на его губах. — Я тоже. — у Черного Кота было застывшее выражение лица. — Хорошо, похоже, что бог смерти прибыл. — сказал Волк, пристально глядя на Ворона, — Тогда позвольте мне задать первый вопрос... Дайте подумать. Кто убил Филина?! Блюдо под пальцами троицы задрожало ещё сильнее. Затем произошло нечто загадочное. Было неизвестно, намеренно ли кто-то солгал или подтолкнул тарелку, тайно приложив некоторую силу, но блюдо действительно двигалось. Сначала оно обвело восемь триграмм инь-ян на ткани, а затем остановилось на первом символе. — Не может быть предсказано...? — движением тарелки Волк сложил буквы, на которых она оставалась, одну за другой, и в конце концов сложил простое предложение, — Кажется, даже бог смерти не может предсказать, кто убийца? — Каждый из нас может задать вопрос, но я ещё не придумал, что спросить, Черный Кот... ты можешь быть первым? — Ворон ощупал маленькое белое блюдо и вернул его на середину триграммы инь-ян, так что он сказал это Черному Коту. Черный Кот согласно кивнул. Подумав немного, он понизил голос и спросил: — Где ключ от этого вагона? После того, как прозвучал последний слог того, что собирался сказать Черный Кот, тарелка под их пальцами начала действовать сама по себе, и неожиданно просто и прямо ответила на вопрос Черного Кота: «Он на одном из ваших тел.» Ответ удивил троицу. — На ком? — снова спросил Черный Кот. Блюдо ответило: «Не может быть предсказано» — Что ж, давайте зададим вопрос по-другому. — как будто его интерес был собран и как будто нес злые намерения, Ворон задал ужасающий вопрос, — Кто из нас троих умрет следующим? Блюдо повторило: «Не может быть предсказано.» Ворон немного помолчал, а потом спросил: — Как нам выбраться из этого вагона? Тарелка некоторое время бродила вокруг восьми триграмм и ответила: «Убей того, у кого есть ключ». — В какой части тела человека находится ключ? Блюдо ответило: «Направление — сердце». Лицо Ворона стало немного страшным, и он задал ещё один сложный вопрос: — Ты действительно бог смерти? На этот раз тарелка ещё долго бродила вокруг, прежде чем дать ответ — «да». После ответа на эти вопросы блюдо больше не двигалось. Независимо от того, какие вопросы задавали три человека, блюдо оставалось неподвижным в середине восьми триграмм инь-ян. Свечи на столе начали мерцать, как будто бог смерти ушел. — Даже если он ответил нам, это всё равно, что он ничего и не говорил. — Волк отодвинул тарелку и откинулся на спинку дивана. Он почувствовал, что воздух стал немного жарким и душным, и нетерпеливо почесал волосы. В вагоне всё ещё было темно, и единственным источником света служили мерцающие свечи. Не зная, связано ли это с интенсивностью пламени, Ворон тоже почувствовал легкий жар. Он встал и сказал: — Я пойду в туалет и включу свет. И Ворон ушел. На этот раз остались только Волк и Черный Кот. Черный Кот был слишком молчалив. Обычно он редко открывал рот, чтобы заговорить. Волк тоже не имел ничего против него. Он только тревожно потер грудь руками, но от этого ощущение удушья усилилось. Вскоре зажегся свет, и Ворон вернулся, но в руках у него было несколько бутылок минеральной воды. — Я взял это из комнаты отдыха. Они запечатаны. Хотите? — на лице Ворона появилось сочувственное выражение. Действительно, в руках он держал бутылки с минеральной водой, которые были запечатаны крышками. Черный Кот спокойно взял одну и тут же выпил, но Волк Ворону не доверял. Волк посмотрел на Ворона убийственным взглядом, и его тон был несколько резким: — Твоя способность маскироваться действительно заставляет меня ощетиниться от гнева. Рука Ворона, державшая бутылку с водой, казалось, дрожала. Он пристально посмотрел на Волка: — Я знаю, что ты защищаешься от меня. — Ну конечно! На кого ты работаешь? — Волк вдруг начал использовать против него гнусный тон, как будто весь его накопившийся гнев вырвался наружу. Он схватил скатерть со стола и швырнул её на пол вместе с маленьким блюдом. Тарелка разбилась об пол, и послышался звук чего-то хрупкого, ломающегося. — ...Я не работаю. — голос Ворона, казалось, был немного неустойчивым, и у него была мрачная аура. Ворон продолжил: — Иногда я просто... не знаю, что я делаю... Это всё. — Значит, ты признался? — Волк вдруг невежественно заговорил. Он посмотрел на Ворона, и взгляд его был свирепым: — Да, ты убийца! Ты же гребаный убийца! Ты хочешь убить всех здесь! Ворон глубоко вздохнул. От слов Волка у него задрожали кончики пальцев. Ворон заставил себя успокоиться и сказал: — Волк, ты слишком взволнован. Я не убийца. Я не хочу убивать всех! Волк явно потерял всякое здравомыслие. Его слова даже немного походили на тарабарщину. Или, может быть, замкнутое пространство чуть не свело его с ума, поэтому он прорычал Ворону: — Не притворяйся наивным! Разве ты не видишь, как выглядишь сейчас? Ты действительно думаешь, что твой поступок безупречен... Но прежде чем Волк закончил говорить, его голос резко оборвался. Из уголка рта Волка хлынула кровь, прежде чем он успел это осознать. Боль медленно накатывала на него. Он с удивлением посмотрел на стоящего перед ним Ворона. Он опустил голову и увидел, что в его грудь воткнуто лезвие. Лезвие на самом деле выглядело очень знакомым; это был тот самый клинок, которым они раньше пускали кровь. Ворон снова вонзил клинок в грудь Волка, позволив ему ещё глубже вонзиться в сердце. Ворон выглядел бледным. Он подошел к Волку и почти целиком всунул руку в рану. Волк вдруг почувствовал, как тревожное удушливое чувство в груди исчезло. Как будто в его груди была дыра, и воздух затем вливался в неё, это заставляло удушающее чувство, духоту и боль, которые он чувствовал вокруг своей области груди, рассеиваться. И он почувствовал невыразимое облегчение. Но было ещё кое-что, чего он не помнил. Ворон, наконец, убрал нож за спину. На этот раз его руки были в крови, и он слегка задыхался. Затем Ворон отступил в сторону и уступил место Волку, чтобы тот мог упасть на пол. Ворона — этот вид птиц был символом бога смерти в некоторых странах. — Я говорил. — пробормотал Ворон, всё ещё держа клинок в руке. Он слегка покачал головой: — Я не знаю, что делаю... Я не знаю. Я не знаю, что делаю. Иногда я в сознании, но моё тело выходит из-под контроля. Злые и негативные мысли занимали почти весь его мозг. И с того момента, как он очнулся в этом поезде, он почувствовал, что его тело и его воля были разделены на две части неведомой силой. Тот, кто был заключен в его сердце, был добр, тверд, дружелюбен и справедлив. Все его хорошие ценности были заперты там, в то время как остальные оставались необузданными, сродни выпущенному зверю. Но что сделал зверь? Ворон не знал. Он ничего не знал. Ворон опустил голову и посмотрел на Волка, который лежал на полу. В Волке ещё оставалось дыхание жизни. Может быть, то, что было написано в записке, было правдой, и все восстановят свои воспоминания перед смертью. Однако то, что они чувствовали, восстанавливая свои воспоминания, было совершенно волшебным. Как вспышка света, всё, чего он сначала не понимал, вернулось в его мозг. Но он умирал. Волк несколько раз кашлянул и выплюнул кровавую пену. Он поднял голову и посмотрел на Ворона и Черного Кота, стоявших рядом. Черный Кот, вероятно, был напуган или не знал, как справиться с этой ситуацией. Он был обречен не действовать против Ворона. В этот момент он мог только стоять неподвижно. — Капитан... Ах, не водите себя за нос... Если так пойдет и дальше, вся наша команда будет уничтожена. — перед смертью Волк сказал нечто удивительное. Он выплюнул такую фразу и, очевидно, сказал её Черному Коту. На лице Ворона не было особого выражения. Видя, что Волк всё ещё говорит, он присел на корточки и поднял нож в руке. Казалось, он собирается нанести ему ещё один удар. Волк неохотно изобразил горькую улыбку. Он потянулся и схватил его за руку. Казалось, он пытается кому-то что-то сказать. Он пробормотал: — Прости... Прости, А-Лан, я действительно такой ужасный человек.