Воробей и Лис. Не думай о будущем

Было тихо. Мальчик спал на чём-то очень мягком. Неужели он умер? Нет, тогда, наверное, не было бы никаких запахов и звуков. А здесь всё было переполнено запахом медикаментов, а ещё где-то неподалёку разносилось тихое тиканье больших часов. Оно обычно очень раздражало, но сейчас приносило какое-то успокоение. Значит, он в Больничном Крыле. Где-то слева со скрипом открылась дверь, и вошло два… нет, по шагам, три человека, которые старались разговаривать шёпотом. Вот только одна из них всё никак не могла совладать со своими эмоциями. — У мальчиков серьёзные повреждения, — голос принадлежал мадам Помфри и дрожал от злости и возмущения. — Я ума не могу приложить, что именно должно было произойти там. Я же говорила, что нужно усилить охрану! — Охрана и была усилена, — недовольно заметил второй голос, который принадлежал профессору Снейпу. — Никто не мог проникнуть в замок. — Значит, нужно было обратиться в Министерство и попросить у них помощи! Дети чуть не погибли! Дети! Как это всё на них отразится?! Вы думаете, что, после такого, они смогут жить, как и раньше? — Им придётся, — отрезал профессор Снейп. — А что ещё им остаётся? Тем более, что мы ещё не знаем, что именно они пережили. — Прекратите был таким бессердечным чудовищем! — воскликнула мадам Помфри, а потом опомнилась, понимая, что может потревожить покой своих пациентов. — Одного ножевого ранения, почти полного магического истощения и обморожения уже достаточно, чтобы сильно травмировать обоих мальчиков. Что, если они не захотят говорить? — В таком случае, это будет их полное право, — голос директора был абсолютно спокойный, размеренный. Вот только Не Хуайсану захотелось заткнуть уши и больше никогда не слышать этого голоса. Он всё ещё злился и не собирался так просто прощать Дамблдора за то, что тот решил, что никто в здравом уме не будет нападать на школу. Вот только точно так же никто в здравом уме не будет пытаться мстить и убивать! Разумеется, тот, кто напал, явно не слишком здоров. не то, что не слишком, да он полный псих! — Однако меня сейчас гораздо больше волнует то, что эта ситуация обязательно всколыхнёт общественность. Даже если бы мы и попытались всё скрыть, информация обязательно просочится. И я не хочу… Дальше Не Хуайсан не слушал, чуть не задохнувшись от своего возмущения. Директор хотел всё скрыть? Мальчик чуть не погиб из-за халатности профессоров и, в частности, профессора Дамблдора, а тот хотел всё замять! Просто поразительно! Резко появилось желание назло профессору Дамблдору прикинуться душевнобольным, может быть не окончательно съехавшим от этих событий, но достаточно, чтобы директор понял, какую ошибку допустил. Чтобы совесть и чувство вины пожирали его до конца дней, чтобы этот случай никогда не вышел у него из головы, чтобы… — Мистер Не, — голос принадлежал профессору Снейпу. Оказалось, что тот стоял около кровати мальчика. — Если вы уже закончили подслушивать, то будьте так добры, открыть глаза и поговорить с нами. В любой другой ситуации мальчика бы начало мучить чувство вины, однако сейчас это было меньшее, что его вообще заботило. Он нехотя открыл глаза и начал аккуратно садится, боясь, что в какой-то момент он может почувствовать жуткую слабость и рухнет обратно. Однако ничего такого не произошло: мадам Помфри хорошо постаралась над лечением. — Не стоит быть с ним таким строгим, — покачал головой профессор Дамблдор, вот только вместо благодарности получил враждебный взгляд со стороны Не Хуайсана. И не менее приветливый взгляд от профессора Снейпа. Если такое и задело директора, то он предпочёл не показывать этого. — Расскажи, что же случилось той ночью? Не Хуайсан молчал из принципа. Директору он ничего рассказывать не собирался. Тут же отвёл взгляд, чтобы не смотреть на своего декана и не видеть осуждения в его глазах. Пусть у Цзян Чэна спрашивают, тот наверняка им всё расскажет с превеликой радостью. Внезапно мальчика словно током прошибло. Цзян Чэн. Он в порядке? Слизеринец начал обеспокоенно вертеть головой, пытаясь найти своего друга. Тот лежал от него через кровать и мирно спал. Наверное. По крайней мере, именно так всё выглядело со стороны. — Хоть мистер Цзян пострадал немного больше, чем вы, — сказал профессор Дамблдор, стараясь, чтобы его голос звучал как можно мягче, — но с ним сейчас всё хорошо. Он идёт на поправку. Это заставило Не Хуайсана немного успокоиться. Главное, что по его вине никто не погиб. Больше мальчика ничего не беспокоило. И он отвернул голову к окну. Может его поведение и можно было счесть глупым, ребяческим, но Не Хуайсан прекрасно знал, что он имел полное право так себя вести. А ещё он имел право на то, чтобы сейчас резко ударится в слёзы, громко и долго рыдать, не поддаваясь никаким попыткам его успокоить. Мог закатывать истерики. И никто бы его за это не осудил. И мальчик даже подумывал над тем, чтобы разыграть такой концерт, вот только не было ни единой слезинки. Как бы он не старался заплакать, ничего не выходило. От воспоминаний о прошлой ночи всё ещё было страшно, казалось, что Ху-Яо сейчас за ближайшим углом выглядывает, смотрит, анализирует свои труды. И криво ухмыляется, замышляет что-то, что опять потребует от Не Хуайсана той силы духа, которой у него никогда не было. От этого хотелось сжаться в комок, зажмуриться. Спрятаться где-то, где его никогда в жизни никто не найдёт. Мальчика прошиб холодный пот. За этим последовал тяжёлый вздох. Да Не Хуайсан ведь свихнётся, если продолжит вечно думать об этом. Главное то, что скоро закончится учебный год, тогда можно будет вернуться домой. Это самое главное. А там уже будет безопасно. Да и сейчас не стоит ожидать нового нападения, ведь Ху-Яо, кажется, добился всего, чего хотел. По крайней мере, пока что. — Прекратите мучить мальчика, — строго сказала мадам Помфри. — Видите же, что ему сейчас не до ваших вопросов! И взгляды директора и медсестры встретились. Не Хуайсан точно не знал, сколько они так простояли, пытаясь молча перебороть один другого, однако под конец профессор Дамблдор всё-таки тяжело вздохнул и сдался. — Ты, пожалуй, права, — согласился директор, опечаленный тем фактом, что мальчик то ли не доверяет ему, то ли просто не хочет ничего говорить. Повернулся к слизеринцу и добавил перед тем, как уйти: — Если ты захочешь мне что-нибудь рассказать, то можешь сделать это в любой момент. Не Хуайсан на это ничего не ответил, даже не кивнул. Старался не слишком сильно ликовать от своей маленькой, пусть и глупой, но победы. Вот только профессор Снейп не спешил уходить. Смотрел на мальчика ледяным взглядом, думая о том: стоит сразу придушить этого идиота или сначала устроить профилактическую беседу. — Поверьте, нам сейчас не до ваших истерик и молчания, — холодно произнёс декан Слизерина. — Так что либо вы сейчас сами всё расскажите, либо я подолью вам сыворотку правды. И будьте уверены, вы ни за что не узнаете, когда именно это случится. — Не знаю, как в точности это произошло, но… меня посетило, эм, видение? Извините, профессор, я не знаю, как это правильнее назвать, — начал мальчик на удивление спокойным тоном без всякого намёка на истерику или былую замкнутость. Его не слишком испугала эта угроза, однако на своего декана он, пока что, злился не так сильно, потому предпочёл ему что-нибудь рассказать. Успеть рассказать до того, как произойдёт что-то из ряда вон выходящее, что заставит мальчика передумать. — Видение? — уточнил профессор, думая о том, как интересно получается, что он, самый страшный из всех учителей замка, внезапно начал пользоваться таким доверием у детей. — Объясните. — Ну, я увидел — это случилось как раз тогда, когда я шёл в гостиную, — что Мэн Яо в Запретном Лесу. У меня очень разболелась голова и перед глазами замелькали какие-то образы. Вот я и решил, что это знак… — Позвольте узнать, а куда же в тот момент делся ваш друг? Кажется, мой кабинет вы покинули вместе. — Ну, мы разделились. Он пошёл забирать наши вещи с той аудитории, а я в гостиную. И по пути встретил Цзян Чэна с Вэй Ином. А потом я увидел то… — мальчик всё ещё очень сомневался в том, как можно назвать то, что он увидел. — И в вашу маленькую идиотскую голову не залетела какая ничтожная идея о том, чтобы позвать кого-нибудь из преподавателей? — спросил профессор Снейп, стараясь вложить в свой тон как можно больше всего, что могло заставить этого паршивца осознать собственную беспросветную тупость. — Ну, мы потом послали Вэй Ина, чтобы он пришёл на помощь, — немного сконфуженно пожал плечами Не Хуайсан. — Как умно, а главное, что очень своевременно, — с сарказмом хмыкнул декан. Мадам Помфри на секунду подумала, что от такого обращения мальчик прямо сейчас замолчит и отвернётся, откажется говорить хоть что-нибудь, однако тот лишь нахмурился и ответил: — Я боялся, что Мэн Яо всё-таки будет там, а мы сбежим и не поможем ему. Я не мог его бросить. — Для слизеринца вы слишком альтруистичны. — Вы думаете, что, если бы на месте Цзян Чэна или Мэн Яо был кто-то другой, я точно также бы их пытался спасти и тащил на себе? — хмуро уточнил мальчик, намекая на то, что в иной другой ситуации просто бросил бы и спасался сам. А потом уже, найдя учителей, рассказал, куда бежать. Но сам бы ни за что не вернулся в то проклятое место. — И всё-таки, что же именно там произошло? — решил не заострять внимание на предыдущей теме профессор Снейп, понимая, что этот мелкий идиот может спорить о всякой ерунде до бесконечности. Пару секунд Не Хуайсан помедлил, а потом вспомнил о прерогативе быть опоенным сывороткой правды, потому пустился в рассказ. Умолчал лишь о том, какой именно состоялся разговор у него и этого перевёртыша. И то, что это, скорее всего, перевёртыш, тоже не стал говорить. Тогда бы появились вопросы о причине таких подозрений, а это значило, что пришлось бы рассказать о письме, письмо бы изъяли, но так и не предприняли бы никаких мер. Да и нужно было разбираться с этим раньше. — И какая же причина того, что вы всё не рассказали это профессору Дамблдору? — наконец уточнил декан, уже представляя у себя в голове картины того, как мальчик будет сконфуженно пытаться придумать оправдание, уйти от ответа или сморозит абсолютную глупость. — Я ему не доверяю, — просто ответил слизеринец с таким видом, словно бы в его словах не было ничего особенного. — Что? — профессор Снейп был прекрасно осведомлён, что на его факультете далеко не все жалуют директора, но никто ещё в открытую не говорил об этом и уже точно не говорил о недоверии к нему. Это было просто немыслимо. — Он ничего не сделал, — продолжил Не Хуайсан. — Когда на моего брата напали. Никак не усилит охрану, не попытался выяснить, что произошло и кто это был. Как мне доверять человеку, по чьей вине чуть не погиб член моей семьи и я сам? — Если вы не знаете о том, что происходило в стенах кабинета директора, то это ещё не значит, то профессор Дамблдор ничего не пытался сделать… — Да. Это значит, что он просто делал недостаточно, ведь нападение всё же состоялось, — резко ответил мальчик, теперь смотря и на профессора как на врага. — Я испугался за друга, да, я не подумал обо всех вариантов выхода из этой ситуации, но ведь такой ситуации не должно было происходить вообще! На территорию школы не должен был проникать никакой сумасшедший и не должен был угрожать безопасности учеников! Подбородок Не Хуайсана задрожал, а глаза наполнились слезами. Он просто запаниковал, а его ещё в этом обвиняют! Это ведь они виноваты, они ничего не сделали, чтобы можно было безопасно передвигаться по замку, не боясь, что тебя могут убить! И вообще, какой гений додумался посадить рядом со школой лес, который кишит опасными тварями, в который не следует ходить, если умереть не хочешь?! И они ещё смеют обвинять Не Хуайсана в чём-то! Вот это немыслимо! Мальчик всхлипнул и отвернулся. Ну вот, когда ему нужно было, никаких слёз из себя выдавить не мог, а теперь, когда они наоборот не нужны, рыдает и никак не может остановиться. Почему всё так несправедливо? *** Первыми через блокаду мадам Помфри смогли пробиться слизеринцы. И вот уже кровать Не Хуайсана окружило три человека, которые полностью игнорировали присутствие Цзян Чэна, считая, что тот мог бы проявить свою гриффиндорскую силу и настойчивость, чтобы сразу утащить их друга из леса. И тогда ничего бы не случилось. А тот и сам не горел желанием говорить с ними. — Вот скажи, ты совсем идиот? — уточнил Мэн Яо, садясь на кровать друга. — Я этот вопрос слышу так часто, что я начинаю сомневаться в своём ответе, — вяло отшутился Не Хуайсан. — Я просто… — Решил устроить крестовый поход на кентавров, если верить слухам, — хихикнул Сюэ Ян, с удовольствием наблюдая за тем, как лицо мальчика переходит от слишком грустного до самого явного шока из того, что когда-либо видело человечество. — Это случилось три дня назад! — воскликнул Не Хуайсан. — Как это вообще успели придумать, оправдать такую нелепую теорию и распространить?! — О, ты не переживай, это ещё не самое страшное, — поспешил успокоить его Сюэ Ян. — К тебе обещал наведаться Су Шэ. И, кажется, ещё обещал тебя придушить. А ещё до этого тоже что-то сделать. Он вообще много чего наобещал, но придушить — вишенка на торте. Сказал, что если до конца года ты успеешь ещё во что-нибудь влезть, то он обеспечит тебе такую жизнь, что ты вообще будешь находиться под вечным контролем и больше не сможешь и шагу ступить без его ведомства. — О да, спасибо тебе, Сюэ Ян, — с сарказмом поблагодарил мальчик, — за твои успокаивающие слова. Мне прямо стало легче жить. — Всегда пожалуйста, — отмахнулся слизеринец с таким видом, словно даже не заметил такого тона. Мэн Яо же смотрел на Не Хуайсана в какой-то глубокой задумчивости, а потом недоверчиво уточнил: — То есть, ты так бездумно кинулся в Запретный Лес только для того, чтобы спасти меня? — кивок. Мэн Яо тяжело вздохнул. — С одной стороны тебя на мыло бы пустить, а с другой… — мальчик улыбнулся, беззвучно выражая благодарность за это. — И всё-таки, — задумчиво проговорил Вэнь Сюй, — что это было за видение такое? Я уверен, что тебе его как-то послал этот убийца. — Думаю, не только его. У меня до этого всё время в разное время голова болела, а в голову лезли разные воспоминания. Может, это тоже как-то с этим связано? — предположил Не Хуайсан. — Нельзя исключать и такой вариант, — коротко согласился второкурсник, в голове прикидывая всё, что может быть с этим связано. — И что? — в предвкушении спросил Сюэ Ян. — Теперь мы начнём своё расследование, чтобы узнать, что это вообще было такое? — Ага, — хмыкнул Мэн Яо. — А потом получим от Су Шэ, если он узнает. — Как будто его кто-то боится, — закатил глаза мальчик. — Только и умеет, что командовать с самым умным видом и строить из себя непревзойдённого лидера. А на деле даже стыдно иметь такого старосту. На словах король могучий, а на деле… Фраза так и не была закончена, и Не Хуайсан был более чем уверен, что там что-то нецензурное, иначе бы Сюэ Ян сказал полностью, тем не менее с общим посылом был согласен. — Думаю, нам нужна другая кандидатура на роль старосты, — согласился Мэн Яо. — А так как Вэнь Сюю ещё два года до того, как он сможет занять эту должность, нам нужен какой-нибудь ученик, который в следующем году будет на шестом курсе, чтобы как раз через два года выпуститься. — И какие у нас варианты? — спросил Вэнь Сюй, и все задумались. Кого они могли бы подговорить, чтобы должность старосты перекочевала в его руки? И кого вообще будет не стыдно видеть в качестве старосты? Не Хуайсану даже подумалось, что двухнедельное заточение в Больничном Крыле теперь будет не таким уж тоскливым, когда он будет продумывать все нюансы их маленького переворота. Который они наверняка не осуществят, потому что слишком скоро забудут о том, что планировали что-то подобное. *** — Ты меня спас, — немного растерянно сказал Цзян Чэн. Он очнулся совсем недавно, и около него сразу же начал крутиться Вэй Ин, спрашивая, что да как, пока рядом с Не Хуайсаном сидели его друзья. В какой-то момент мадам Помфри решила, что в лазарете слишком уж шумно, что это сильно мешает восстанавливаться её пациентам, потому выгнала всех гостей. И в итоге здесь остались лишь Цзян Чэн с Не Хуайсаном. Первое время они просто молчали, не зная, что друг другу сказать после всего пережитого. И первым разговор начал как раз гриффиндорец. — Просто спас. И ничего не потребуешь? — Цзян Чэн, почему все эти события произошли по большей части со мной, а паранойей обзавёлся ты? — хмуро уточнил мальчик, явно обиженный тем, что про него вообще могут думать подобным образом. — Сколько раз я уже говорил, что от меня подвоха ждать не надо. А ты почему-то не хочешь верить. — Я верю. Просто это иногда странно понимать. Но приятно, — гриффиндорец улыбнулся, — что ты со мной дружишь не потому, что из меня можно извлечь какую-то выгоду, а потому, что я тебе нравлюсь. Если бы Не Хуайсан начал игнорировать его, отстраняться, закрываться и уходить, пытаясь сделать вид, что никакой дружбы между ними и не было, Цзян Чэн бы несомненно понял. И не стал настаивать. — Ну, с дружбой ты, конечно, перегнул. Может, и не прямо друзья, — забормотал мальчик, чувствуя себя не совсем в своей тарелке от этих благодарностей.. — Но всё-таки ты не отрицаешь, что я тебе нравлюсь! — победно улыбнулся Цзян Чэн. — Если бы я знал, что тебя так воодушевляют и располагают пребывания в опасности, то ещё в начале года бы устроил тебе какое-нибудь приключение, чтобы подружиться, — ответил Не Хуайсан, задрав нос и никак не желая комментировать слова мальчика. — Итак, что мы имеем: тебе важна моя дружба, ты ещё в начале года хотел со мной подружиться, и я тебе нравлюсь. — Ты меня больше нравился, когда ты молчал и не зазнавался, — важно произнёс слизеринец и повернулся к нему спиной, начиная поудобнее укладываться на подушке. — Эй, ты что собрался делать?! — Спать. Я сильно пострадал, мне нужно восстанавливаться, — просто сказал Не Хуайсан, хоть спать ему и не хотелось совсем. — Сейчас ведь день! — Я устал. — А потом ты разбудишь меня посреди ночи и скажешь, что тебе скучно. — Какого ты обо мне мнения? — тут же возмутился слизеринец. — Я, что, по-твоему, похож на Вэй Ина? Нет, я просто не дам тебе уснуть. Со стороны Цзян Чэна послышался смешок. А потом в Не Хуайсана прилетела подушка. Сначала мальчик хотел рассердиться, начать ругаться по этому поводу, вот только в голове появилась мысль поинтереснее. И он поднял эту подушку, подложил её себе под голову и с бо́льшим комфортом устроился на кровати. — Верни подушку! — воскликнул Цзян Чэн. — Почему это? Ты сам мне её добровольно отдал, — не понял Не Хуайсан, стараясь сдержать улыбку, которая постепенно расползалась до ушей. — А мне спать на чём? — Так сейчас же день, ты вроде не собирался спать. — Ах ты… гадкий… — Я? — Вредный! — И не говори, это ведь вообще кошмар, — усмехнулся Не Хуайсан. — Бессовестный! — Цзян Чэн поднялся с кровати и направился к слизеринцу. — Как и весь мой факу… Ты что это задумал?! — мальчик вцепился в обе подушки, не собираясь отдавать ни одно из своих сокровищ. — Не приближайся! Ты был тяжело ранен, тебе лежать надо, а не бегать за мной! — Тогда отдай подушку! — Возьми с другой кровати, — запротестовал Не Хуайсан, в голосе которого перемешались вместе со смехом и истеричные нотки. — Я хочу свою, — заспорил Цзян Чэн, не уверенный, чем же закончится весь этот глупый спектакль. Когда гриффиндорец начал подходить всё ближе, Не Хуайсан окончательно растерял весь свой пыл. Швырнул подушку Цзян Чэна ему на кровать, а свою использовал как щит на всякий случай. — Забирай, только меня не трогай! — в панике воскликнул мальчик. — Просишь пощады? — улыбнулся Цзян Чэн, уже готовый праздновать свою победу. Вот только у его друга был несколько иной взгляд на происходящее. — Заключаю сделку. — Ах сделку… — кажется, он был попросту не готов к тому, что в какой-то момент его друг будет пытаться провести его, да ещё и выставит всё так, как будто это Не Хуайсан герой и миротворец. — Ты просто струсил, признай! — Да! — со смехом отозвался мальчик и весело наблюдал за тем, как менялось выражение лица Цзян Чэна. Тот привык вести подобные споры с гриффиндорцами, и там, может быть, такое бы и сработало, но не на нём. Цзян Чэн подобрал свою подушку, лёг на кровать и обиженно засопел. В таком молчании они провели несколько минут, в которые Не Хуайсан очень старался не смеяться с такой реакции друга. Уж слишком это было забавно. Ну в самом деле! Цзян Чэн был уверен, что с ним до сорванного горла будут спорить, а тут так просто признали такую слабость. Вот только вскоре Цзян Чэн вспомнил ещё одну вещь и приподнялся на локтях, внимательно смотря на слизеринца. — Я не видел, чтобы твой брат приходил. Он зашёл, ещё когда я ещё был без сознания? Настроение Не Хуайсана моментально испортилось. Сначала он даже хотел ничего не отвечать, подумал, что будет неплохо просто отвернуться и игнорировать мальчика весь оставшийся день. И ночь. Вот только подумав над этим, лёг лицом к лицу и тихо ответил: — Он не приходил. Не думаю, что ему это важно. Наверняка профессора ему уже сказали, что всё обошлось, так что зачем лишний раз себя утруждать, правильно? — звучало это совсем по-детски, словно мальчик пытался найти какое-нибудь, даже самое ерундовое, оправдание для брата и его поведения. — Да и вообще, я тоже не слишком его видеть хочу. Вот к чему может привести наша беседа? Несмотря на то, что Не Хуайсан очень старался, чтобы его голос звучал чуть бодрее, чего не вышло. Вышло слишком наигранно, от того ещё хуже. Мальчик и сам это понимал. Как понимал и то, что ему безумно хотелось, чтобы брат проявил хоть какую-то заинтересованность его жизнью, состоянием. Пришёл проверить, что-нибудь спросить. Что угодно. Даже если он придёт отчитывать. Уж лучше так, чем полное безразличие. Это было… обидно и больно. Неприятно. Пережить можно, но мальчик явно не хотел такое переживать. Он хотел, чтобы такого вообще не было. — Я могу попросить Вэй Ина его позвать, — суетливо предложил Цзян Чэн. — Не надо. Какой будет смысл от этой встречи, если Минцзюэ придёт не по своей воле? — Он будет знать, что нужен тебе. Разве этого недостаточно? Может, он поэтому и не приходит: думает, что тебе не нужен? На это Не Хуайсан ничего не ответил, поджал губы. И что можно было на это ответить? Для Цзян Чэна хорошие отношения с близкими родственниками были какой-то вполне естественной вещью. И как ему объяснить, что братская любовь может быть не такой уж безоговорочной? И от этих мыслей появлялось такое щемяще-тоскливое чувство, как будто скучаешь по несбывшейся жизни, которая точно где-то есть, другая, счастливая, и словно она настоящая, а эта — нет. — Не надо никого звать, — наконец ответил Не Хуайсан. — Мне приятна твоя забота, но не стоит. — Как знаешь, — пожал плечами Цзян Чэн. — Но если что, имей в виду. *** Вообще, оказалось, что в Больничном Крыле не так уж и тоскливо, как оно казалось на первый взгляд. Не Хуайсан всё время интересовался тем, какие зелья ему дают. Из чего они состоят. Чаще всего мальчик это спрашивал не из любопытства, а чтобы занять себя чем-то. Потом просто привык уточнять. А потом начал задавать всё больше вопросов, которые интересовали его начиная от ежедневных лекарств до каких-то важных вопросов по целительству. И вот уже через неделю Не Хуайсан понял, что его крайне увлекает тема целительства. — Может, тебе на третьем курсе взять этот предмет? — предложил Мэн Яо, узнав об этом, а потом заботливо добавил: — Думаю, если ты планируешь продолжать лезть во всякую ерунду, то то тебе очень пригодится. — Один раз! — обречённо воскликнул мальчик. — Я всего один раз случайно напоролся на неприятности! А ты почему-то решил, что я лезу везде, где мне могут навредить. — А та записная книжка? — уточнил Мэн Яо, разгибая пальцы. — Это уже минимум два. Три, это когда ты колдовал во время магического истощения… — Всё, я понял! Прекрати, — вздохнул Не Хуайсан. — Я не хотел тебя втягивать в эту историю с книжкой. — Втягивать? — удивлённо моргнул мальчик, а потом внезапно расхохотался, словно ему только что рассказали что-то безумно смешное. — Надо же, ты в самом деле настоящий слизеринец. Только слизеринец обладает таким самомнением и так сильно зациклен на себе! — Я вообще-то… — насупился Не Хуайсан, скрестив руки на груди. — А-Сан, я ценю твои благородные порывы защищать меня, но разнообразия ради позволяй и мне хоть немного участвовать в твоей жизни, — Мэн Яо вздохнул и теперь выглядел не таким весёлым. — Мне всё равно, что ты не сказал ни о чём Сюэ Яну и Вэнь Сюю, или учителям, старостам. Мне обидно, что ты ничего не сказал мне! Разве мы не обещали быть лучшими друзьями, что подразумевает и защищать друг друга? — Я защищал тебя! — Вот уж глупость, — фыркнул Мэн Яо. — Я и сам могу себя защитить. Так что в следующий раз будет так добр, подумай несколько раз перед тем, как держать меня в неведении. — Ты считаешь, что это я не могу себя защитить?! — возмутился Не Хуайсан. — Защитить ты себя, конечно, можешь. Но ты почему-то ты предпочитаешь рисковать головой, а не думать ей, чтобы избегать подобных ситуаций. — В таком случае, — улыбнулся мальчик, — на тебя возлагается большая ответственность: защищать меня от расспросов, когда я выйду отсюда. — Вот ещё. Сам с этим разбирайся. Я не скажу ни слова. — Тогда я попрошу Сюэ Яна. И ничем хорошим это не закончится. И Не Хуайсан оказался прав. Стоило им с Цзян Чэном выйти, как их тут же окружила толпа слишком любопытных гриффиндорцев. Цзян Чэн старался ответить на все вопросы, чтобы пресечь слухи, вот только ученики, узнав, что главная фигура в этой истории непосредственно Не Хуайсан, тут же окружили его с вопросами. Мальчик старался избегать всеобщего внимания, и почти всё время сидел в гостиной Слизерина. Выходил только в сопровождении друзей. И последний раз, когда к Не Хуайсану подошли со своими глупыми вопросами, закончился тем, что на спрашивающих Сюэ Ян наслал проклятие пляшущих ног и бедным ученикам пришлось буквально танцевать до Больничного Крыла. Не Хуайсан тяжело опустился на диван рядом с Вэнь Сюем и тяжело вздохнул. — Ты был прав, они считают меня одним из них, — пожаловался мальчик, забираясь с ногами. — И что мне с этим делать? — Для начала перестать прятать голову в песок и вести себя как хаффлпафский первокурсник. Доходчиво покажи, что ты не один из них. Ты думаешь, почему никто не лезет ко мне или к Мэн Яо, Сюэ Яну, чтобы узнать, что же ты нам рассказал? — Потому что все знают, что это чистой воды самоубийство, — буркнул Не Хуайсан. — А я не хочу вселять во всех страх и ужас. — И зря. Но даже так тебе лучше научиться проводить границы между собой и своим близким кругом и другими людьми. И других никогда не пускать дальше положенного. Может не раскидываться проклятиями, но в таком случае ты должен решить, как именно ты будешь вести себя с остальными. Мальчик задумчиво помолчал около минуты, раздумывая над этими словами. А затем снова обратился к сокурснику: — Как ты это сделал? Ты ведь тоже не спешишь кому-то угрожать, но всё равно все тебя боятся. Вэнь Сюй оценивающе взглянул на мальчика и усмехнулся. — Не стоит, — покачал он головой. — Разобраться с этим, как и с многими вещами, должен ты самостоятельно. Единственное, что я могу тебе предложить, это посильную поддержку. Не надо на меня дуться, я ещё ничего плохого не сделал. Я и так позволяю остальным слишком много тебя защищать. А тебя не могут вечно оберегать от всего на свете. Не Хуайсан закусил губу и медленно кивнул, соглашаясь со словами друга, пусть и не полностью. Он считал, что ничего такого бы не случилось, если бы он сейчас подсказал, что делать или как-то ещё помог. Но вместе с тем осознавал и то, что слова Вэнь Сюя продиктованы настоящей заботой, в чём второкурсник бы никогда не признался, но за всё это время успел привязаться ко всем троим слизеринцам. И в подобные моменты Не Хуайсану казалось, что Вэнь Сюй на время становится его старшим братом. И такая мысль грела душу, просыпалось чувство защищённости. На Слизерине есть и будут люди, которых он может считать своей семьёй. И никакие кровные связи уж точно не смогут заменить это. Весь оставшийся вечер мальчик думал о различных вариантах того, как вообще может заставить всех отстать от него. Пока не остановился на полной дезинформации. И уже на следующее утро приступил к выполнению своего плана. Теперь каждый, кто хотел что-то узнать от мальчика получал свою историю. А воображению Не Хуайсана можно было только позавидовать, ведь рассказы варьировались от того, что он слабо помнит случившееся до самых безумных и путаных, где, пребывая в Запретном Лесу и сражаясь с волшебником, мог где-то далеко услышать страшный рёв неизвестного зверя. И вот уже к обеду Хогвартс гудел, как настоящий улей. Все пересказывали друг другу версии, сравнивали их, ругались и обвиняли всех вокруг во лжи и приукрашивании фактов. А Не Хуайсан с мрачным наслаждением наблюдал за творящейся анархией. Сюэ Ян приходил в не меньший восторг от царящего хаоса и спешил подлить масла в огонь, то там, то сям нарочно обронив двусмысленную фразу. Мэн Яо одобрительно улыбался, наслаждаясь тем, что в кое то веки около их не толпятся ученики, желая узнать, что да как, а грызутся между собой по этой же причине. *** В конце апреля состоялся матч по квиддичу между Слизерином и Гриффиндором. И если раньше что капитану команды, что старосте было всё равно на другие матчи, то сейчас они вознамерились согнать туда абсолютно всех слизеринцев. Команде нужна была поддержка всего факультета, в противовес остальной школе, которая предпочитала болеть не за какой-то там факультет, а за Гриффиндор. И вот Не Хуайсан стоял в окружении своих друзей, наблюдая за матчем с таким видом, словно это было самое скучное мероприятие в его жизни. — В следующем году я тоже пойду пробоваться в нашу команду, — заявил Сюэ Ян, наблюдая за этим. — Какая ты разносторонняя личность, — хмыкнул Мэн Яо. — И в зельях пытаешься разобраться, и в дуэльный клуб хочешь, и в палочках, и в квиддич. — Разумеется, — кивнул Сюэ Ян. — Иначе было бы слишком скучно и мне, и вам. А ты, А-Сюй? Думаю, из тебя получился бы хороший охотник. Второкурсник не успел ответить — руку Не Минцзюэ влетел бладжер, и юноша, цепляясь за метлу, начал падать. Только около самой земли успел справиться с управлением и взмыть обратно в воздух. Начал медленно сгибать и разгибать пальцы. И, судя по его лицу, эти движения причиняли ему боль. Однако Не Минцзюэ ещё несколько раз подвигал рукой, чтобы разработать её, а потом вернулся на своё место. Друзья с подозрением косились на Не Хуайсана, пытаясь понять, расстроится ли он от того, что его брат пострадал или… — Сюэ Ян, тебе с твоей жаждой крови нужно будет записаться в загонщики, потому что наши ничего не могут довести до конца, — раздосадовано хмыкнул Не Хуайсан, заставляя друзей рассмеяться.