Двоякий Куромаку

      Каждая карта была поделена на две части, и как не странно это ни для кого ни секрет. Половива карты ничем не отличалась от своей сестры. На карте показывалась та же масть, тот же рисунок. Они даже смотрели в одну сторону. Влево. Это не могло иметь значения.       Статный, иногда заботливый, Король треф. Его карта тоже была поделена на две половины. Первая половина всегда характеризовала его. Где бы он ни был, что бы он не делал, она всегда была его. А вторая половина.. Статный, холодный, сумасшедший – Король треф. Тоже он. И сам Куромаку тоже это знал. Знал, что как карту не верти, под каким углом не смотри и как только не настраивай микроскоп, это карта всегда будет им. Он всегда будет собой. Смотря в зеркало – он. Голос записанный на кассету для аудио дневника – тоже принадлежит ему. Фотографируясь с кем-нибудь, на фото он видит, опа – себя! Ведь Король треф – это Король треф. Куромаку – это Куромаку. Он – это он. 2 – это 2. Я – это я.       Но всё чаще в отражении, он переставал видеть себя. Сперва он счёл это на плохое зрение или на запотевшее от пара зеркало. В последнее время он всё больше и больше начал любить принимать горячую ванну, занимая ванную комнату на час. Сидел в горячей воде, забываясь и, добавляя к температуре воды всё больше градусов, пока на колонке наконец не покажет синим статическим шрифтом "+45". И как раз таки замечая потом в зеркале свою красную кожу и волосы, которые.. ему кажется или они и вправду стали светлее? Когда он только моргнет, он почувствует как на его лице появится улыбка, которую он так не любил, обнажив приострённые зубы. Успевая только и почувствовать жажду и соблазн к кровопролитию, кого бы то ни было. А потом снова увидеть себя. Никого иного.       Для него это казалось галлюцинациями от недосыпа, и только в самых крайних уголках своего мозга, он скидывал это на дефекты своей карты. Ведь, на самом деле свою карту он в руках и не держал. Только Феликс, который не удосужился бы рассмотреть хоть чью-нибудь карту, кроме своей. Хотя, как таковым желанием Куромаку и не горел. Психологом он не был, как и не был каким-либо психиатром, которого он так до последнего старается избегать. Хотя, тоже мне. Не то что бы у него вообще были шансы с ним встретиться, ведь он абсолютно здоровый парень. И Федору не приходило в голову отправить кого-либо к этим, только на одном слове "врачам".

На самом деле, я думаю я достаточно вам рассказал, что бы мы смогли начать его историю.

***

      Обычное время суток, обычного человека. Обычно, начинается с обычной чашечки чая, во втором часу обычный ночи. Не то, как вы там привыкли: "Солнышко ударило в глаза." Если бы он просыпался с утра, солнышко бы не просто ударило его в глаза, а избило бы, оставив умирать его от того что был забит до смерти! Он не любил солнце. Оно слишком плохо влияет на его мягкие волосы, приглаженные к затылку. А ведь могли падать на лицо. –Курамакака. Чего не спишь-то? Услышал за своей спиной голос. Названый "Куромакака", обернулся что бы посмотреть прищуренным взглядом на того, кто назвал его так. А развернувшись, он видел кудрявую нечисть, что не был похож на двадцатичетырёхлетнего парня, а на тринадцати летнего подростка. Он, заставил его скривиться в кривой ухмылке, которая придавала ему особую привлекательность. Ту, которую Куромаку раньше не пытался даже показать. Подперев голову рукой, его ухмылка расплылась в улыбке: –Где же я мог тебя знать? –Знаешь, а шутить у тебя получается лучше, чем читать, – не реагируя на то что его, как бы пытались вспомнить он съязвил, – вижу ты со своего КкефОиИннннАао, пришёл на классику? Было больно слышать как Вару каверкал несчастное слово, жестикулируя у рта, а потом как ничего не бывало улыбнулся и пристально посмотрел на Куромаку. Передразнивая его игрой в гляделки прищуренным взглядом, ненароком замечая что его черты лица изменились. Острые как льды скулы в мгновение Ока растаяли, волосы с сединой упали на лицо Куромаку, а бледная кожа стала румяние, и под глазами появились знакомые мешки. Такого поворота Вару не ожидал. Куромаку же, почувствовав во рту вкус размокших лепистков чего-то там, быстро выплюнул это смесь обратно, откашливаясь. –Ёптвою-! Вару, ты чего так пугаешь? – стараясь делать свой голос максимально ровным, у Куромаку получилось только почти невнятно что-то промямлить. Но увидев странное выражение лица Вару, сам впал в ступор, – Вару, чего? Он не решался подать голос, поэтому сделав вид что он ничего не увидел, быстро свалил из кухни отставив задумавшегося Куромаку. Он же посмотрел в кружку остывшего и на вид сладкого чая, увидев в нём своё отражение, задумался: «И когда я перепутал кофе с чаем?»