зияющая дыра

Лэйн осталась одна: казалось, что даже в тенях лунного света никто не поджидает момента, чтобы напасть на нее; казалось, что кроме белого шума ее первого Нави нет ничего. Впрочем, все было как прежде, пока Лэйн не открыла глаза. Она сидит в мягком кресле, а вокруг нет ничего, пустота. Пытаясь высмотреть в ней хоть что-то она не видит ни единого лучика света, вообще ничего. А есть ли Лэйн? Кто она? Ведь если ее никто не помнит, жива ли она вообще? Знойное солнце. Асфальт кипит под ногами. Хочется лечь на спину и забыть обо всем. Алиса. Кто такая Алиса? Подруга, девушка, биоматериал, человек или животное? Почему Лэйн не может забыть о ней? А Алиса наверняка может. Она уже не помнит ее, не помнит клуб "Сайбериа", не помнит ничего, что связано с ней. Белый шум мешает думать, хотя думать особо не о чем. Может быть именно это чувствуют люди, когда умирают? Как забавно наблюдать за скорбящими родственниками, которые забудут тебя через три дня и будут заняты своими делами; как же хочется начать все заново. Папа, мама, настоящие папа и мама. Живые мама и папа. Люди. Какое странное слово, человек. А кто тогда Лэйн? Мог бы Бог позволить такому случиться с ней? Неужели она сама во всем виновата? Быть может он умер? Лэйн идет по переулку мимо неоновых вывесок, клубов, ночных пробок, думая, где она? Точно, она идет в клуб с подругами, и все как тогда: она догоняет Алису, хочет заговорить с ней, кладет ладонь на ее плечо, и она... проходит сквозь него? Лэйн пытается сказать что-то, но из ее уст ничего не слышно. Неужели ее никто не слышит? Но как же, ведь вот они: глаза, губы, руки, нос. Она Лэйн, и она тут. Снова ничего не видно. Облака. Стул. Еще один. На нем сидит человек. — Присаживайся, Лэйн, вижу, ты устала за сегодня? — Кто Вы? Очередной Бог? — Смотря, что для тебя значит Бог. —Думаю, для меня Вы не значите ничего. Мужчина молчит, его взгляд не прикован ни к Лэйн, ни к обстановке: он, кажется, и вовсе слеп. Лэйн бы тоже не захотелось смотреть вниз на Его месте. Странные силуэты в ярко-оранжевых тонах напоминают о детстве, которого у нее было. Похоже, что Лэйн была всегда. Она не бог и не его посланник, ведь у каждого человека свой бог. Она всего лишь персистирующая болезнь. Будет лучше, если она исчезнет? Ей — уж точно. Зеленые огни, провода, машины, толпы людей, тени на земле. Лэйн видит все: она одновременно везде и нигде. Может быть она в аду? Ее личном аду без котлов и бурлящей лавы. Тут только она и Лэйн. Слева, справа, за спиной — повсюду Лэйн. Она наконец поняла, ей не нужно беспокоиться о тех, кто ее забыл: они просто дилетанты в отношении жизни; они ничего не знают о ней. Они просто живут. Разве это интересно? Какое удовольствие можно испытать, каждый день приближаясь к сумраку смерти? Но она не мертва и не жива. Она за гранью сети и реальности. Она Лэйн. Какая ирония.