Секспросвет

Не люблю ходить по медосмотрам, но того требует моя профессия – я учительница. Тихая и мирная, преподаю детям историю и никогда не ставлю двоек. Они меня ласково зовут «Каркуша», потому что фамилия у меня – Воронина, прикольно, не правда ли? А слово «прикольно» я говорю, потому что мне всего двадцать три. Да, я только окончила институт, и это был мой первый год в школе. Надеюсь, что не последний… Так, что-то я заговорилась, ведь начинала-то совсем с другого. Итак, начало учебного года – это просто какое-то наказание: нужно подготовить учебный кабинет к приходу учеников (как будто они его не заплюют на первой же неделе), провести родительское собрание, составить планы на год. Но самое кринжовое, как говорят мои воспитанники, – это закрыть санкнижку. Да-да, пройти тот самый, нелюбимый ещё с юности медосмотр, на котором люди в белых халатах заглядывают тебе во все дыры и пишут справки на непонятном языке. Мол, «годен», можешь и дальше рассказывать детишкам про НЭП и октябрьскую революцию. Эх, не люблю я всего этого… Хотя, кажется, именно с этого я и начинала. Однако, пока объясняла вам все тонкости и вводила в курс дела, уже успела выйти на финишную прямую. Так что сейчас, ещё один кабинетик, и всё – я свободна. В принципе, по всем статьям я здорова, если не считать зрения. Да, с ним у меня, как и прежде, беда – законные минус три, с которыми самые дальние парты для меня – это какой-то вечный калейдоскоп. – Петров! – Сослепу кричу я, когда в классе становится уж очень шумно. – А Петрова сегодня нет! – Смеётся кто-то из ребят. – Он болеет. – Тогда кто же… – Ищу на столе очки, надеваю их, мир тут же становится чётче. – Кто же там безобразничает за последней партой? – Это пальма, Евгения Даниловна! – Выпаливает тот же голос. – Вы сами её туда поставили, чтобы она солнышко видела! Вот так всегда. Дети смеются, но по-доброму, не желая обидеть. А я вновь стаскиваю с носа очки, потому что жутко их не люблю. Хотя, и без них-то я – не супермодель. Я маленького роста, худая, рыжая и в веснушках. Нос у меня картошкой, а щёки, не смотря на общую худобу, похожи на щёчки милашек-младенцев из рекламы подгузников. Вот только мне-то уже – двадцать три, и щёчки меня эти совсем не красят! Так, что-то я заговорилась снова… В общем, ещё, ещё один кабинет, и можно будет отсюда уйти. Толкнув дверь ногой, бежать по коридору и кричать «ура, каникулы!», а потом, оказавшись на улице, подойти к киоску, вытряхнуть всю мелочь из карманов и купить себе вредную кока-колу. Мысли о кока-коле меня приободрили, однако внутри все равно продолжали скрести и царапаться кошки. Я, стоя перед дверью кабинета, замерла. Чёрт, сегодня даже очереди нет… Когда есть очередь, у меня хотя бы есть время, чтобы собраться, уговорить себя не трястись и пообещать по окончанию неприятной процедуры полноценный поход в «МакДональдс» – так, чтобы с большой картошкой фри, как минимум тремя соусами и огромным рожком – непременно с малиновым джемом. И ещё можно гамбургер домой взять … Но сейчас всего этого не было. На меня давила дверь с табличкой «гинеколог». Внизу, под юбкой, я уже чувствовала неприятное покалывание, будто мне в трусики кто-то подсыпал канцелярских кнопок. Однако нужно было заходить. Глубоко вдохнув и тихонько выдохнув, я постучала. Этот кабинет я (опять-таки, по долгу службы) посещаю довольно часто, вот только он всё равно нагоняет на меня жуть. Дело в том, что я – ещё девчока… Ну, девственница, и показывать кому-то свои прелести для меня – это что-то сродни средневековой пытке. Нужно раздеться по пояс, влезть на адски страшное железное кресло и раскорячиться так, чтобы докторша Татьяна Пална могла расположиться меж моих ног и трогать меня там, при этом приговаривая, что мне уже давно пора… Ну вы, в общем, поняли. Это, если честно, самая паршивая часть сего действа. Тогда во мне сжимаются все органы, включая исследуемый, и Татьяна Пална ворчит «ну, полегче, полегче, а то палец мне откусишь». Да, она каждый раз запускает мне туда свой указательный палец, и начинает активно шарить, будто что-то ищет. Он двигается во мне, как червяк, а когда выходит, я вздыхаю с облегчением и открываю глаза. Перед ними – обшарпанный потолок районной поликлиники и хирургическая лампа. К счастью, она не работает, а то бы я вообще с ума сошла. – Здравствуйте. – Пикнула я, увидев знакомые лицо и халат. – Можно? Татьяна Пална сидела за столом – важная, как генсек Советского союза. Что-то писала… Подняв взгляд и увидев меня, заулыбалась. – Можно, Евгения Даниловна. – Её тон был донельзя приветливым. – Как ваше самочувствие, ничего не беспокоит? «Жениха себе ещё не нашли?» – добавила я от себя и присела на стул для посетителей. – Нет. – Ответила я. – Не наш… Ой, то есть, всё отлично. Внутри теплилась мысль, что сегодня она пожалеет меня, и не станет приглашать на кресло, однако такие подарки, наверно, судьба не раздаёт просто так – Татьяна Пална неторопливо встала со своего места и направилась к умывальнику. – Ну, тогда давайте вас посмотрим. – Очень веско сказала она, откручивая кран. – Идите за ширму, раздевайтесь и садитесь на кресло. Это всегда звучало как приговор – впрочем, ничего не изменилось и сейчас. Оставив свою карточку на столе, я зашла за белую ширму и нехотя потянулась к застёжке юбки. На меня смотрел мой личный враг – гинекологическое кресло, со всеми его мрачными деталями – подставками для ног, металлическим судком и изодранными подлокотниками, будто посетительницы этого места драли его своими ногтями – уж не знаю, при каких именно обстоятельствах. Тем временем, пока я раздевалась, по ту сторону шумела вода – Татьяна Пална тщательно вымывала руки. Потом затихло. Стало слышно, как она надевает резиновые перчатки. У меня перехватило дыхание, я даже упустила на пол свои новенькие кружевные трусики. Как к жениху собиралась, ей-богу… Которого нет и, с моей внешностью и работой, быть просто не может. – Татьяна Пална. – Вдруг послышался незнакомый голос, и я насторожилась. – К вам интернов от Зосиной перевели, вы в курсе? – Что, интерны? – Недовольно проговорила Татьяна Пална. – Я же сказала, что никакие интерны мне не нужны… А тем более – от Зосиной. Где пропадает эта старая кляча и почему она снова не хочет работать? – Она ногу сломала. – Последовал безапелляционный ответ. – Так возьмёте? Татьяна Пална шумно выдохнула. Я даже на своей уже раздетой шкуре почувствовала её беспомощную злость – надо сказать, я всегда испытываю такую же, когда завуч Вера Антоновна по прозвищу «Хер в пальто» (это всё дети!) навешивает мне по два, а то и три лишних класса. – У меня сейчас пациентка. – Хмуро проворчала Татьяна Пална, уже следуя ко мне. – А потом обед. Пусть подождут ваши интерны. – Так куда ждать-то? Татьяна Пална, миленькая… – Взмолился кто-то тонким девичьим голосом. – Там всего две девчонки, пожалейте… Им практику не «закроют», проблемы будут. – А о моих проблемах кто-то спрашивал? – Повысила голос Татьяна Пална. Я уже видела её – подняв кисти в голубых перчатках, она стояла в свете окна и активно выражала своё недовольство. – Премию зажали, надбавки срезали. Жить дальше как? Побираться идти? – Парировала она. – А проблемы, видите ли, у интернов… Ладно, пусть приходят. Только это в первый и в последний раз! Передайте Зосиной, что со мной такие номера больше одного раза не проходят! Распрощавшись со своей собеседницей, она наконец-то подошла ко мне. Обработала руки антисептиком и, окинув меня придирчивым взглядом, опустилась на низкий табурет. Внутри у меня всё по-привычке сжалось. Татьяна Пална молча осматривала меня, её холодные пальцы во врачебной резине совершали вояж по моим прелестям, и приятного в этом было мало. Я, как всегда, положила голову на подголовник и закрыла глаза. Если проговаривать про себя даты начал войн и революций, то вполне-таки сносно, не считая проникновения. Оно всегда болезненно, хоть я стараюсь об этом не думать. Я понимаю: бывали бы во мне мужские члены – я бы вообще могла лежать и посвистывать, а об окончании процедуры узнать по фразе «ну всё, можете вставать». А так… – Татьяна Пална, вот! – Вновь послышался уже знакомый голос. Хлопнула закрывающаяся дверь. – Татьяна Пална… Татьяна Пална тяжко выдохнула и, сказав мне монотонное «подождите», вышла из-за ширмы. По коротким фразам я поняла, что заканчивать мой осмотр сейчас будут интерны. Моя промежность сжалась, как и я сама. Захотелось слезть с этого чёртового кресла, одеться и уйти – только меня здесь и видели! Вот только штамп в санкнижке мне ой, как нужен… Наверно, точно так же, как и этим интернам – какие-то там их зачёты, или экзамены, не знаю. Поэтому я продолжала сидеть с раздвинутыми ногами и молча покоряться судьбе. – Вот наша пациентка, знакомьтесь. – Сухо проговорила Татьяна Пална, ведя ко мне низкую субтильную девочку во врачебной одежде на пару размеров больше (Почему-то она была одна вместо заявленных двух. Хотя, какая мне разница?) – Воронина Евгения, двадцать три года, не рожала, не абортировалась… Ах да, и ещё она девственница, так что поаккуратнее. Дав своей ученице ещё какие-то указания на специфическом врачебном языке и велев вписать результаты осмотра в карту, она ушла. Ушла! Мы с девчонкой остались наедине – голая я и нерешительная она, вот это дуэт! – Кхм, здравствуйте, Евгения. – По-деловому начала она и окинула меня взглядом. – Меня зовут Алиса, очень приятно с вами познакомиться. Казалось, по моей коже ведут горячим утюгом. Я поёрзала, однако это мне мало помогло – закинутые на подставки ноги и голая вагина делали из меня не просто наглядное пособие для будущих врачей, а настоящее посмешище! – А можно как-то побыстрей? – Недовольно выдала я, опустив приветствие. – Я тут полчаса уже сижу, мёрзну… Жду, пока вы разберётесь. В ответ на мою гневную тираду Алиса лишь мягко улыбнулась. – Можно. – Сказала она. Потом, надвинув на лицо маску, подошла ближе и аккуратно присела на табурет. – Расслабьтесь, пожалуйста. – Попросила она, натягивая на руки перчатки. – Вот так… Хорошо. Хоть я ещё ничего не сделала, она меня похвалила. И от этого я, чёрт возьми, расслабилась! Куда-то ушла моя злость, даже внизу живота немного потеплело. – Так, значит, сексуальных контактов у вас не было? – По-деловому спросила Алиса. – Нет. – Быстро ответила я, чувствуя, что снова зажимаюсь. – Ну что же, это нормально. – Алиса не меняла дружелюбного тона. – Мы вас посмотрим и без зеркал, ничего плохого вы не почувствуете. Вы только не напрягайтесь так, хорошо? Вместе с этим она осторожно тронула мои половые губы, раздвинула их. Мягко коснулась клитора, от чего по спине у меня пошли мурашки. – Я сейчас должна ввести вам палец во влагалище. – Сообщила Алиса. – Но перед этим я вас расслаблю, чтобы не было дискомфорта. Сказал это, она убрала от меня руки и взяла со столика какой-то тюбик. Ещё момент, и на её указательный палец выползла прозрачная полоска. Запахло жвачкой «лав из». Алиса коснулась пальцами моей промежности, стала осторожно распределять по ней прохладный гель. – Вам комфортно? – Спросила она, совершая мягкие, даже в чём-то приятные движения. – Да. – Выдохнула я. – Вполне. – Тогда продолжим. И мы продолжили. Алиса гладила мой клитор, проходилась снизу вверх и сверху вниз, проползала к преддверию и тут же возвращалась обратно – к курчавому рыжему лобку. А у меня внутри, тем временем, становилось все теплее и теплее, наружу рвался стон. Однако я терпела. Не хватало мне ещё стонать в кресле гинеколога, ей-богу! – А мастурбацией, как, часто занимаетесь? – Без каких-либо стеснений спросила Алиса. Вместе с тем два её тоненьких пальчика раздвинули мои губки, зафиксировали их. Она внимательно смотрела на мой набухший клитор. – Ну… – Я тяжко перевела дыхание. – Бывает. Взгляд Алисы взметнулся на меня – большие зелёные глаза с пышными светлыми ресницами. Или мне показалось, или она улыбнулась – там, у себя под маской. – Сколько раз в неделю? – Спросила она. – Примерно. – Ну… - Вновь замычала я. – Это разве так важно? – Важно. – Алиса убрала пальцы, мои губки послушно закрылись. – Три-четыре. – Спустя паузу ответила я, чувствуя, как заливаюсь краской. – Или даже пять… Моя собеседница улыбнулась – глаза свелись в щёлки, маска, закрывающая рот и нос, надулась и тут же опала. – Это нормально. – Сказала Алиса. – Вы зря этого стесняетесь. Её рука вновь коснулась меня, принялась ласкать уже в открытую. Я не понимала, что происходит. Или понимала… Или понимала и не понимала одновременно. Или просто не хотела понимать, что понимаю – настолько все сейчас спуталось в моей разгорячённой рыжей голове. – Расслабьтесь, прилягте. – Еле слышно выдохнула Алиса. – Можете закрыть глаза. Вот так… Хорошо… Я не сделаю вам ничего плохого. Расслабьтесь… Я, словно пребывая под гипнозом, опустила голову на жёсткий подголовник и прикрыла глаза. Движения Алисы там, внизу, стали смелее, настойчивей. Её пальчик уже лез ко мне вовнутрь, однако знакомой боли не было. Напротив – было наслаждение. Внутри меня порхали бабочки, а не лазили червяки. Я тихонько простонала. – Вот так, да… - Сказала Алиса. – Не сдерживайте себя, не нужно. Вам хорошо? – Да. – Я вновь испустила стон. – Хорошо… В этот момент я почувствовала толчок, и тут же дёрнулась. Алиса, тихо рассмеявшись, встала с места. Одна её ручка всё еще была во мне, другая же пролезла под кофту и коснулась груди. – А оргазм какой испытываете – клиторный, или вагинальный? – Спросила она, зажимая пальцами сосок. Ощущения там и там просто срывали мне крышу, не хотелось отвечать ни на какие вопросы. Однако формально, все же, это был медосмотр, и я должна была слушаться доктора. – Не знаю. – Выдохнула я. – Я не понимаю в этом ничего. Алиса вновь мягко рассмеялась. – Скорее всего клиторный. Все девственницы получают именно его, но есть, правда, исключения. Её тон был рассудительным, и это смотрелось странно в сочетании с тем, что она делала. Да она просто сводила меня с ума, эта девчонка! Убрав руку из моей пазухи, она вновь пристроилась на своём табурете и… То, что я почувствовала, не шло в сравнение ни с какой мастурбацией. Мягкий язычок и остренькие зубки, прикусывающие мой клитор – это был просто космос. – Ай! – Я вцепилась ногтями в подлокотники (так вот, оказывается, почему они изодранные). – М-м-м… – Вот так. – Прошептала Алиса, перестав меня кусать и вновь натягивая маску. – А теперь предлагаю немного усложнить. С этими словами она вновь ввела в меня свой пальчик. На этот раз, он вошёл глубже, смелей. Потом, правда, вышел. – Сейчас я введу вам во влагалище два пальца. – Проинформировала Алиса, серьёзно глядя на меня. – Если почувствуете что-то плохое, сразу мне говорите. Хорошо? Я согласилась. Потом вновь опустила голову и прикрыла глаза. Алиса вошла в меня двумя пальцами. Я почувствовала, как внутри меня распирает, и даже капельку боли, однако ничего не сказала. Если сейчас эта дурацкая плева порвётся, то я жалеть ни о чём не стану – не жить же мне с ней до старости. Тем временем, Алиса мягко исследовала мою вагину изнутри, приноровлялась, приспосабливалась. Свободной рукой она стимулировала клитор, всё время следя за моей реакцией. – Не больно? – Спросила она, продвинувшись чуть глубже. – Нет. – Я напряжённо сглотнула. – А можно вопрос? – Конечно, спрашивайте. – А какой возраст считается идеальным для начала… ну… сексуальной жизни? Алиса вновь улыбнулась. – Пятьдесят восемь. - Что? Коротким смешком она дала понять, что шутит. – Да какой здесь может быть идеал? – Алиса вскинула тоненькие, почти бесцветные бровки. – Главное, чтобы девушке было комфортно – эмоционально и физически. А сколько лет – каждый сам для себя решает. Нежелательно только делать это до шестнадцати – половые органы девочки ещё не достаточно сформированы, и могут возникнуть травмы. Ну да, такое пишут все девчачьи журналы, а шестнадцатилетки потом это всё читают и цитируют на лавочках. Но мне-то уже не шестнадцать! Мне двадцать три, и я училка! Мои ученицы уже через одну опытные, а вот у Евгении Даниловны на лице, наверно, крупными буквами написано – «целка». А ведь уже в этом году Хер-в-пальто (клянусь, это не я – это дети!) обещала нагрузить меня классным руководством, и не каким-нибудь, а в девятом «а»! И там я, простите пожалуйста, должна буду рассказывать кобылицам в коротких юбках о том, что от секса бывают дети и венерические заболевания. Они-то, поди, не знают… Вот такой вот «секспросвет» мне предстоит, учитывая то, что в этом сексе я – полный ноль. – Ну, раз теоретическую часть мы закончили, давайте перейдём к практике. – Глаза Алисы вновь сузились. – Расслабьтесь, Евгения… И получайте удовольствие. Чёрт, да она имела меня своими пальцами так, как будто знала все мои триггерные точки и потаённые желания. Я жарко пыхтела, извивалась на кресле и едва ли не кричала от удовольствия. И всё время ловила себя на одной очень странной мысли: мне хотелось бы проделать всё то же самое – с ней. С Алисой. Тоже усадить её на кресло, раздвинуть ноги и ввести в неё свой палец. Интересно, что бы я почувствовала при этом? Тоже наслаждение? Я простонала протяжно и громко, когда подступил оргазм. Какой-то особенный – не мимолётный, как всегда, а тягучий и сладкий, идущий из самого нутра и выплескивающийся наружу горячей волной. – Ай, хорошо, да… - Выдохнула я, деря подбородок вверх. Потом тяжело сглотнула и открыла глаза. Алиса ещё напоследок лизнула меня, коротко улыбнулась и принялась снимать перчатки. – Вот, это и был вагинальный оргазм. – Сказала она, как ни в чём ни бывало. – Можете практиковать сами, но осторожней с плевой. Я усмехнулась. – Хороший у вас секспросвет. Но у самой меня, наверно, так не получится. Алиса как-то странно на меня посмотрела. Она была уже без маски – миленькое, почти детское личико выражало интерес, и капельку лукавства. – Кто знает? – Она повела плечом и поднялась с табурета. – Кто знает… Из поликлиники я вылетела на невидимых крыльях. Училка Евгения Даниловна была настолько счастлива и одухотворена, что сейчас, наверно, расцеловала бы самого лютого хулигана из девятого «а». Так было хорошо на душе, что хотелось бежать по улице и кричать «ура, каникулы!», а потом плюхнуться на землю и смотреть, как по небу плывут облака. Однако я, никак не выдавая своей внутренней эйфории, шла в сторону автобусной остановки. В сумочке лежала закрытая санкнижка и… и визитка Алисы. Алиса оставила мне свою визитку, но для чего? И этот её лукавый взгляд в конце… ну, скажем так, осмотра. Значит ли это, что она в тот момент думала о том же, о чём и я? Если «да», то это жесть (спасибо ученикам за точное слово). И я никогда не наберу этот номер… Не прокашляюсь в трубку и не скажу «это я, Женя, ваша пациентка». Не назначу ей встречу… Не пожалуюсь на что-нибудь, какую-нибудь мелочь, лишь бы снова ощутить её пальцы и нежный ротик у себя на киске. Хотя, кто знает? Кто знает…