Disconnecting, Reconnecting, New

Эна не понимала, что дернуло ее проснуться сегодня раньше обычного, но она была рада, что сделала это, когда встретила Акито у входной двери. Он выглядел совершенно измученным, и она сразу поняла, что у него был плохой день. Она крепко обняла его. Он казался таким маленьким, когда не был одет во все эти его мешковатые кофты, но даже сейчас она знала, что на нем несколько слоев одежды. Она прижала руки к его спине, чтобы убедиться, что он здесь, что он жив, что он относительно невредим. Обычно он возвращался домой гораздо позже. Эна не знала, почему он вернулся так рано и кто его подвез, но это не имело значения. — Пошли в мою комнату, ладно? — попросила она, высвобождаясь из объятий. — Зачем? — спросил Акито, снимая обувь, прежде чем войти внутрь. Он выглядел так, словно двигался в замедленной съемке. Эна ускорила процесс, схватив его за руку и потащив наверх, в свою комнату. — Неужели то, что я хочу потусоваться со своим братом, настолько странно? Боже, — фыркнула она, заставляя его сесть на ее кровать. Она закрыла дверь, хотя дома были только они одни. Ей было комфортнее держать ее закрытой. Акито снял свой школьный пиджак и бросил его на пол, оставшись только в своей «школьной толстовке» и рубашке. Она понятия не имела, как он мог подрабатывать в модном бутике и в то же время ходить в таких лохмотьях. — Ну, типа того, — сказал он, плюхаясь на спину. — Так чего ты от меня хочешь? — Ничего мне от тебя не нужно. — Эна села на свою кровать, двинув Акито в сторону, чтобы у нее было немного больше места. Акито слегка приподнял голову. — Ты не собираешься донимать меня? — Нет, если только ты сам этого не захочешь. — Я и не хочу. — Вот и отлично. — Эна тоже легла, приземлившись на Акито. — Эй! — Он подвинулся к стене, чтобы они оба могли лечь поудобнее. — Коза. Эна зевнула. — Не моя вина, что ты оказался у меня на пути. Это моя кровать так-то. — Заткнись. — Он тоже зевнул, накрыв одной рукой ее лицо. — Ха. Я победил. Она лизнула его ладонь. Акито тут же отдернул руку как ошпаренный. — ФУ! ЭНА! — Ну и кто же теперь победитель? — спросила она, ухмыляясь. Акито скинул ее с себя. Было приятно, когда они могли быть такими. Не ссорившимися, а просто дурачившимися. Обычно было что-то, что мешало им быть дружелюбными. Обычно именно Эна отказывалась быть дружелюбной. На сердце у нее было тяжело от чувства вины. Что с ней не так? Акито был ее младшим братом. Она должна была быть рядом с ним, оберегать его, не допускать, чтобы с ним случилось то, что случилось прошлой ночью. Но она не могла быть ему такой сестрой. Было слишком поздно. Слишком много воды утекло с тех пор, как она ничего не делала, сидела одна в своей комнате и жалела себя. Эна не была защитницей. Но, может быть, она могла бы быть сестрой настолько, чтобы хотя бы как-то подбодрить Акито. — Чем ты хочешь заняться, Акито? — спросила Эна, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него. — Что ты имеешь в виду? — Типа… ты просто хочешь валяться, или как? — Эна мысленно отругала себя. Ее голос всегда звучал намного резче, чем она хотела. Акито пожал плечами. — В твоей комнате особо нечего делать, кроме как рисовать, — прямо сказал он. Эна ломала голову, пытаясь вспомнить что-нибудь, что могло бы ему понравиться. Она едва знала его сейчас, но когда-то они были близки. Достаточно близки, чтобы знать интересы друг друга, по крайней мере, за пределами того, что было бы известно даже незнакомцу. — Эна! Ты можешь сделать мне так же? — спросил Акито, хватая ее за руку и тыча ей в лицо. Он был еще слишком маленьким, чтобы ходить в школу, в то время как Эна уже могла в нее ходить. Он плакал, плакал и плакал в тот первый день, когда она пошла в школу без него. Она тоже плакала, но никогда бы в этом не призналась. — Ай! Акито, моя рука! — Ой, прости. — Он отпустил ее. — Я просто взолован. Эна улыбнулась. Акито был таким глупым. — Правильно «взволнован», дурашка. Он надул щеки. — Не называй меня дурашкой! А то я маме расскажу! — Однако они оба знали, что он не скажет маме. — Прости, Акито. — Эна раскрыла руки для объятий. Акито с радостью согласился, крепко обняв ее. Она так же крепко обняла его в ответ. — Хотя я так и не поняла, чего ты хочешь от меня. Акито в раздумьях переступал с ноги на ногу, все еще держась за Эну. — Хм? А! Твои пальцы. Я хочу, чтобы мои тоже были разноцветными. А-а-а-а. Она же накрасила ногти перед школой. Они выглядели неряшливо, но цвета были забавными, и это был первый раз, когда она красила их сама! — Ладно! Я могу накрасить их тебе. Ей нравилось рисовать. Она постоянно рисовала — и Акито, конечно, тоже. Имело смысл только то, что они оба станут художниками, поскольку их папа был художником. Улыбка Акито была ярче солнца. — Ура! Спасибо тебе, Эна! Это было так давно. Но, возможно, сейчас он не так уж и сильно изменился. — У меня есть лак для ногтей. Хочешь, я тебе ногти накрашу? Акито пошевелился. — Не знаю, Эна. Я парень. — И что? Парни тоже красят ногти. Он все еще выглядел слегка смущенным, но Эна знала, что он хотел их накрасить. Он бы вообще не думал об этом, если бы не хотел. Она знала, что он так сильно беспокоился о том, чтобы казаться достаточно мужественным, только из-за представлений их отца о мужественности. Но эти представления были глупыми. — …Я позволю тебе выбрать мне одежду в следующий раз, когда я пойду гулять, если ты– — Договорились, — немедленно сказал Акито. — Я уже несколько месяцев пытаюсь заставить тебя надеть что-нибудь нормальное. — Хах?! Грубо! Мои наряды очень даже милые! — Да, но они не крутые, Эна. Ты выглядишь как кукла. Ее лицо вспыхнуло. — Куклы красивые! Я красивая! Акито подтянулся так, что смог сесть. — Да, но тебе не обязательно быть «красивой» постоянно. Я заставлю тебя надеть футболку хоть раз в твоей чертовой жизни. Живи с комфортом. — Я не думаю, что носить три толстовки одновременно удобно. — Она тоже села, протирая глаза. Она не умрет если оденется в уличную одежду на один день. Она знала, что Акито в любом случае не одел бы ее во что-то, что выглядело бы на ней плохо. — Просто… заткнись и иди переоденься, ладно? Я не хочу, чтобы ты испачкал свою форму лаком для ногтей. — Хорошо. Я сейчас. — Он вышел из комнаты, позаботившись закрыть за собой дверь. Она оценила этот жест. Пока его не было, Эна убрала со своего стола художественные принадлежности, которые на нем лежали. Ранее она пыталась набросать что-нибудь для новой песни Канаде, но каждый раз, когда она подносила карандаш к холсту, линии получались слишком резкими. Слишком угловатыми и горькими. Это не вязалось с мягкой, успокаивающей прохладой музыки Канаде. Эна вздохнула. Может быть, ей тоже нужно было немного взбодриться. Она достала из шкафа лак для ногтей. Она надеялась, что он еще не весь высох. В последнее время она вместо него пользовалась гелем. Акито постучал, прежде чем войти снова. На нем было всего два слоя одежды. Чудо! — Садись, — сказала она ему. — Какие цвета? Он сел напротив нее, щурясь на разные флакончики с лаком для ногтей. — Я не знаю. Выбери сама. — Хорошо. — Она выбрала цвет перванш, который, по ее мнению, подходил к его волосам. — Как насчет этого? Что-то в глазах Акито смягчилось. — Да, мне он нравится. Эна улыбнулась. Было приятно видеть, как Акито расслабился, хотя бы немного. — Тогда дай мне свои руки. И постарайся не двигаться, а то я на тебя все пролью. Акито закатил глаза, пододвинув руки. — Ага, ладно. Кстати, мои ногти немного грубоваты. Просто предупреждение. Что… в принципе, было правдой. — Ты их грыз, — разочарованно сказала она. — Я постараюсь выровнять их. Он поморщился. — Только не пилочка для ногтей… — О да, пилочка для ногтей. Включи какую-нибудь музыку, если ее шум тебя так сильно беспокоит. Она достала пилочку, в то время как Акито поспешил включить музыку со своего телефона. У них обоих были совершенно разные музыкальные вкусы, но она все равно поймала себя на том, что покачивает головой в такт. Эна была рада, что Акито обнаружил свой интерес к музыке. Это делало его счастливым, помогало ему заводить друзей и, возможно, самое главное, держало его подальше от их родителей. У него было место за пределами их дома, куда он мог бы убежать, если бы ему это понадобилось. Она поняла, что гордится им. Очень, очень гордится им. Она просто хотела бы знать, как сказать ему это. Честно говоря, говорить о своих эмоциях было… страшно. Она так давно нормально не разговаривала с Акито. На самом деле, она вообще не говорила о своих эмоциях. Эна ждала, пока все это не закипит, пока она не будет так невероятно расстроена, что у нее не будет другого выбора, кроме как высказаться или исчезнуть. Буквально. Это было особенно заметно в средней школе, когда она могла настолько сильно расстроится, что из ее памяти могли пропадать целые дни. Такая потеря времени пугала ее. Иногда это случается и сейчас. Плохой оценки может быть достаточно, чтобы она забыла остаток урока или даже весь вечер. Эна покачала головой. Аргх, нет! Она не собиралась думать об искусстве прямо сейчас. Сегодняшний день был посвящен Акито и тому, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Она взяла Акито за руки и принялась придавать форму его ногтям, стараясь, чтобы звук был как можно тише. Говорить о своих чувствах было слишком тяжело, но, возможно, она все еще могла бы показать, что ей не все равно, своими действиями. — Как твои костяшки? — Спросила она — Болят? Тебе стоило подумать, прежде чем так сильно бить что-то. Акито пожал плечами. — Да, да. Все в порядке. Я даже не заметил. — Это хорошо — Тем не менее, она попыталась как можно осторожнее взять его руки. — Дай мне знать, если я сделаю тебе больно. — Ты не сделаешь, но ладно. Она кивнула. По крайней мере, сегодня Акито не был настроен враждебно. Возможно, его день был не таким уж плохим, как она предполагала. Но она не собиралась спрашивать. Не было никакого смысла поднимать щекотливую тему, когда они в кой то веки ладили. Она закончила с пилочкой для ногтей. — Я сделала все, что могла. Тебе серьёзно не следует так сильно их грызть. — Уф, я знаю. Перестань придираться, ладно? — Эй! Это мое право, как старшей сестры, придираться. Это единственное преимущество, которое я получаю от этого. — Ты можешь видеть меня каждый день. Это уже большая честь. Эна с умным видом кивнула. — И проклятие. — Эй! — Но Акито рассмеялся, и она поняла, что он не расстроен. — Быть твоим братом тоже не так уж и радужно. — О Боже, я надеюсь, что нет. Ты только представь. — Она покачала головой. — Если я когда-нибудь стану такой доброй, просто убей меня. Мной завладел инопланетянин или типа того. — Нет, я бы оставил инопланетную Эну. Может быть, она не будет заставлять меня постоянно покупать ей снеки. Она дернула его за руку. — Грубиян! Засучи рукава, они мешают. Я сейчас буду красить. — Не, я просто– — Он полностью снял свою толстовку. — У тебя здесь так жарко. Открой окно что ли. Эна отвела взгляд. Независимо от того, насколько сильно она считала, что он выглядит нелепо во всей его одежде, ей все равно было неловко видеть его в одной футболке. Он всегда казался слишком тощим, особенно для такого спортивного парня. — Тогда иди и открой его, — сказала она, встряхивая флакончик с лаком для ногтей. — Как раз парами дышать не будем. Акито встал. — Это дерьмо ведь не токсично, да? Эна пожала плечами, взглянув на горлышко бутылки. — Не думаю? Наверное, пить его не стоит, но не должно быть плохо, если он попадет на кожу или что-то типа того. Я не думаю, что они позволили бы тебе наносить это на ногти, если бы это могло тебя убить. Окно с глубоким свистом распахнулось, и в комнату ворвался прохладный ветерок. Хм. Может быть, раньше здесь и в правду было немного душновато. — Окей, хорошо. Просто хочу убедиться, что он не похож ни на одну из этих папиных сумасшедших красок. Эна прикусила губу при упоминании об их отце. Одной мысли о нем было достаточно, чтобы у нее испортилось настроение. Фу. — Нет, не похож. Поторопись, я хочу заняться рисованием! А потом я смогу приготовить для нас ужин. Он снова сел, положив руки на стол. — Значит, мама не дома? Она бросила на него острый взгляд. — Что это должно означать? Тебе же нравится, как я готовлю! — Эна лично считала, что ее стряпня была лучше, чем у их матери, к счастью! — Да. Но ты готовишь, только когда ее нет дома, так что… Эна вздохнула, раскрашивая его пальцы с привычной легкостью. — Да, ну… да. Но я все равно хочу готовить, а у меня никогда не получается, когда мама дома. Она словно живёт на кухне. Акито что-то промычал, слегка подавшись вперед. Эна ругнулась, отдернув кисточку как раз вовремя. — Осторожно! Ты чуть все не испортил. — Прости. — Голос у него был усталый. Эна бросила на него обеспокоенный взгляд. Он вёл себя странно. Она в последний раз провела по его ногтям. — Так… зачем ты спрашиваешь? Ты хотел поговорить с мамой или что? — Не совсем, — пробормотал он. — Просто. — Он пожал плечами. — Я не знаю. Я просто подумал… — Он отвел взгляд. — Нее-сан? — прошептал Акито, лежа на её ковре. Они оба все еще учились в начальной школе, но Эне всего через несколько месяцев предстояло перейти в среднюю. Скоро они станут слишком взрослыми и отчуждёнными для импровизированных ночевок. — Я не понимаю. Эна высунула голову из-под одеяла, чтобы посмотреть на него с кровати. — Чего не понимаешь, Акито? — прошептала она в ответ. Он глубоко вздохнул. Он звучал болезненно. Он был болен, но никто не хотел о нем заботиться. Эна прогуляла школу, чтобы помочь, злясь на их мать за то, что она решила уйти из дома вместо того, чтобы убедиться, что у Акито спала температура и прошел кашель. Весь день Эна боролась с тошнотворной волной ненависти, которую пыталась подавить. Это не сработало. Ее сердце все еще бешено колотилось в груди. Акито выдохнул. — Разве мама… разве мама не любит нас? — Ох, Акито. — Она вылезла из-под одеяла и присоединилась к нему на полу, нащупывая в темноте его руку. — Конечно, она любит. Почему ты так говоришь? Он перевернулся, уткнувшись лицом в ее плечо. Он плакал. Она чувствовала его слезы через свою рубашку. — Почему она не помогает мне? Я не понимаю.» У Эны не было ответа. Она не думала, что когда-нибудь ответит вообще. — Акито, нет. Мама любит нас. И папа тоже. Они оба. Акито заплакал еще сильнее. Эна прижала его к себе так крепко, как только могла, уставившись на полоску света, пробивающуюся из-под ее двери. В темноте она едва могла разглядеть рыжие волосы Акито. — Мама просто… занята, — выдохнула она. — И все… — Как она может любить нас, если не хочет защищать? И-и как… — Он судорожно вздохнул и откашлялся. Она успокаивающе погладила его по спине. — Как папа может любить нас и… — Они любят нас, — твердо сказала Эна, хотя сама в это не верила. — Папа просто иногда злится, потому что у него стресс. А мама не хочет ничего начинать. Но это не значит, что они нас не любят. — Они не любят, — сказал он несчастным голосом. «Я знаю это». Она обхватила его голову одной рукой. — Любят, — сказала она. — Они любят нас. Ведь… они позволяют нам делать все, что мы захотим, верно? И большую часть времени они добрые! — Нет, это не так. — Ладно. Иногда. — Она вздохнула. — Мы их дети. Они любят нас. Ты просто расстроен, потому что болен. И хочешь спать. — Я не хочу спать… Она хихикнула, коснувшись кончиков его ушей. — Такой соня! — Эй–Эна! У нее защемило сердце. Бедный Акито. — Я понимаю, — тихо сказала она. — Но мама не любит говорить об этом. — «И она, вероятно, в любом случае приняла бы сторону отца», с горечью подумала Эна, но она никогда бы не сказала этого Акито. Во всяком случае, не сейчас. Акито кивнул, убирая руки. Эна позволила ему, закрыв лак для ногтей. Усталость все еще ощущалась в его плечах, но в глазах снова была та же мягкость, когда он рассматривал свои ногти. Она надеялась, что проделала достаточно хорошую работу. — Спасибо, Эна, — пробормотал он, дуя на ногти, как будто это действительно помогло бы им быстрее высохнуть. — Не за что, — сказала она, вставая. — Время ужина? — Ага. — Он тоже встал. — Я посмотрю. — Он потянулся за своим телефоном, но Эна схватила его первая. — Аргх! Ногти! Не касайся ничего, пока они не высохнут. — Черт… Я забыл про эту часть. — Акито выглядел абсолютно несчастным, когда следовал за Эной на кухню. — О, да ладно, все не так уж плохо. Они высохнут к тому времени, как я закончу готовить. — Это примерно… через двадцать лет. Эна закатила на него глаза. — Скорее, минут двадцать. Садись. Я приготовлю… — Она открыла холодильник. Возможности были немного ограничены, но она могла заставить что-нибудь сработать. У них было немного свинины… О! — Тонкацу. Тебе же это нравится, да? Акито пожал плечами, усаживаясь за стойку. — Да, сойдёт. — Отлично! — Она вымыла руки в раковине, прежде чем приступить к работе. Акито спокойно наблюдал за происходящим, положив руки на стойку. Это напомнило ей о том времени, когда он был маленьким. Всякий раз, когда она красила ему ногти тогда, он делал то же самое. — Знаешь, тебе не обязательно так держать руки, — сказала Эна, выкладывая свинину в панировке на сковороду. Она бы приготовила к нему немного риса… — Это не дает мне прикасаться к вещам, — объяснил Акито. Однако она беспокоилась, что его руки сведет судорога, если он будет их так держать. — Попробуй постучать по одному из своих ногтей. Наверное, лак уже высох. — Нет уж. Я лучше подожду, пока не придет время есть. Эна нахмурилась. Ну хорошо. Козёл. — Неважно. Только потом не жалуйся, что у тебя болят руки. — Она сердито добавила в сковороду немного перца, поскольку это был единственный доступный овощ. Акито вздохнул. — Я не хотел тебя злить… — Я знаю, — сказала Эна, на мгновение закрывая глаза. — Я знаю. Извини, Акито. — Все в порядке. Однако она все еще чувствовала себя виноватой. Она закончила готовить и разложила все на столе, пододвинув к Акито его порцию. — Чего ты хочешь попить? — спросила она. — Не знаю. Можно и воду. — Окей. Она взяла обоим по бутылке воды, прежде чем сесть, стукнувшись об него плечом. — Вкусно? — спросила она, поскольку Акито уже начал есть, как нетерпеливый деревенщина. Он кивнул. — Да. Спасибо за ужин, Эна. Она ухмыльнулась. — Ну, если ты так благодарен, то я так хотела те маленькие леденцы из того самого магазина… Акито застонал. — Ладно! Я куплю тебе твои дурацкие конфеты. Довольна? — Очень! Они сидят в относительной тишине. Эна несколько раз докапывалась до него, украв несколько его перцев, но он украл столько же обратно, так что никакого ущерба нанесено не было. Ее грудь казалась гораздо легче, чем обычно. Ужин почти всегда был чем-то, чего она боялась (или даже пропускала, когда их отец был дома). Но она действительно чувствовала… она чувствовала себя комфортно рядом с Акито. Между ними все еще была небольшая неловкость, но ей не было страшно от слова совсем. Это была приятная смена темпа. Эна встала, чтобы убрать со своей тарелки. Ей нужно было собираться, чтобы успеть в школу вовремя. Но прежде чем она успела подняться до конца, Акито схватил ее за рукав свитера. — Хей. Может быть, в следующий раз мы сможем накрасить твои ногти, — сказал он. — Если ты хочешь. Она улыбнулась. — Было бы классно, Акито. — И самое приятное было то, что она действительно думала, что так и сделает.