Introspice in mentem tuam.

      Когда Джессика открыла глаза снова, то в кресле, где обычно сидел Ганнибал, увидела роскошное бархатное платье с длинным рукавом и квадратным вырезом на груди. На столе лежала коробка, судя по всему — с украшениями, а на полу — пара черных лодочек на среднем каблуке. Симмонс усмехнулась, пытаясь понять, что это может значить.       И хотя она смутно помнила о чем был их последний разговор и когда он состоялся, но в памяти четко сидело осознание того, что она призналась Лектеру в том, что похитила Чийо и Питера и рассказала о том, где они находятся и как их освободить. Вероятнее всего их уже освободили агенты Ласс и Грэм. Симмонс стало немного не по себе, ведь она подумала о том, что скорее всего ее пленники расскажут агентам правду и тогда ее могут арестовать и у нее будут серьезные проблемы из-за этого.       С трудом встав на ноги, Джессика обняла себя руками и подошла к креслу, чтобы лучше рассмотреть оставленное для нее платье. Оно было роскошным, потрясающего винного цвета. Джессике в самом деле захотелось примерить его, так как оно притягивало к себе девушку и манило, да и такие платья она часто носила, как теперь казалось — в прошлой жизни. Сняв с себя свитер и джинсы, Симмонс влезла в платье и подошла к огромному зеркалу, которое стояло у входа в комнату, чтобы посмотреть на себя первый, за много дней, или даже недель, раз. Оно идеально сидело на ее худой фигуре, что не показалось странным, ведь Ганнибал прекрасно знал ее пропорции и смог подобрать платье точно в размер. Она покрутилась, оценивая свой вид, хотя все еще не понимала, зачем Лектер оставил ей это платье и является ли это частью проводимой им терапии.       Когда же она открывает коробочку для украшений, то ее сердце пропускает удар, а к горлу подступает ком — на синей подушке лежит кулон в виде алмазного сердца на тонкой цепи из белого золота, тот самый, который Эйрик подарил ей на последнее совместное Рождество, когда они отдыхали на Сейшельских островах. Конечно, она понимала, что если Уилл был в ее квартире, то вполне ожидаемо, мог взять его вместе с жёстким диском и ноутбуком. Девушка обула туфли и решила спуститься на первый этаж, чтобы попросить Лектера справится с застежкой на украшении, так как давно его не носила и открыть ее самостоятельно не получалось.       — Мисс Уильямс, вы потрясающе выглядите, — отметил доктор Лектер, когда девушка прошла в просторную синюю столовую, где на столе и каминной полке горели свечи. Сам доктор был одет в белую рубашку, которая плотно облегала его развитую мускулатуру и черные брюки. На левой руке блестели дорогие часы. Джессика тряхнула головой, чтобы отогнать от себя видение, ведь Ганнибал сейчас слишком сильно напоминал ей Эйрика — он часто одевался именно так.       У девушки практически не было времени на то, чтобы осмотреться по сторонам, но она отлично уловила все те запахи, которыми было наполнено помещение. Жареное мясо, скорее всего — стейк, еще печеный картофель и какая-то выпечка. Ее запах был не такой яркий и Джессика не могла точно сказать, что это.       — Спасибо, доктор Лектер, — пробормотала девушка, стараясь сфокусировать свой взгляд хоть на чем-то, — вы можете… помочь мне? — она разжала ладонь, где был ее кулон.       — Конечно, — тут же соглашается доктор, взяв украшение. Он ждет, когда Джессика соберет локоны в импровизированный хвост и поднимет их, чтобы обнажить шею, после зацепляет застежку и опускает цепочку, позволяя кулону опуститься на нужную длину, — он вам очень идет, — отметил доктор.       — Его подарил Эйрик, — сообщила девушка, поправляя кулон, — я не носила его много лет, хотя пока он был жив, то часто примеряла. Он любил, когда я носила его вместе с подобными платьями.       — У него был хороший вкус, — сказал Ганнибал, едва заметно улыбнулся, — я подумал, что мы могли бы поужинать с вами. Я приготовил кое-что, думаю, что вам понравится, — девушка коротко кивает, так как в самом деле успела проголодаться и была готова съесть практически что угодно.       Лектер помогает ей сесть, отодвинув один из стульев. Джессика расправляет складки платья, чтобы ей было удобно. Он отметил, что в таком виде Джессика выглядит более естественной, чем во всех своих толстовках и джинсах, словно он смог разбудить ее настоящую. Такую элегантную и женственную, которая приковывала к себе взгляд не своим безумием, а своей красотой. Он подумал о том, что с возрастом девушка станет еще фигуристей и симпатичнее, ее формы станут аппетитней, а грация — королевской, стоит приложить лишь немного усилий и не дать ей скатиться в очередную бездонную пропасть.       Доктор подал ей блюдо — это в самом деле был стейк с молодым картофелем и каким-то сладким соусом. Все это было красиво сервировано на белой тарелке и украшено зеленью. Лектер налил в бокал вина и предложил его Джессике, она кивнула в знак благодарности.       — Это тоже часть терапии? — усмехнулась Симмонс, накрыв ноги салфеткой, чтобы не капнуть на платье.       — Если вам хочется так считать, — изрек Ганнибал, ловко орудуя вилкой и ножом разделывая свой стейк. Он хотел сломать некоторые из блоков Джессики, которые скорее не позволяли ей быть слишком откровенной. Настолько, насколько этого требовал данный этап терапии. Исходя из ряда воспоминаний об Эйрике, которые все же удалось узнать, Лектер смог составить картину о том, как лучше всего выстроить работу дальше. Чем ярче он сможет воссоздать эти воспоминания, тем больше была вероятность того, что Джесси сможет погрузиться в них и рассказать куда больше.       Джессика вертела в руках вилку, все еще не приступая к еде. Она посмотрела на доктора, который в виду тусклого освещения комнаты и схожей одежды был в самом деле похож на Эйрика. Или она просто хотела, чтобы это было так. Конечно, Джессика очень скучала по нему и искала очертания любимого человека в других людях, в том числе и в Ганнибале Лектере.       — Почему вы не едите, мисс Уильямс? — тактично интересуется Ганнибал, отложив приборы, — остывшее блюдо будет не таким вкусным, к тому же, я приготовил кое-что на десерт.       Из уважения к доктору Лектеру девушка все же принялась разрезать стейк и отправлять его в рот небольшими кусочками. Мясо оказалось идеально прожаренным, но при этом оно не было сухим. Картофель таял во рту, а благодаря соусу приобретал какой-то необычный, но очень богатый вкус.       — Очень вкусно, — отметила Джессика, сделав глоток вина, — вы очень хороши в кулинарии, — Лектер благодарно кивнул ей в ответ, — Эйрик тоже любил готовить, хотя у него это получалось не так хорошо.       — Он был мастером в другом… я полагаю, — произнес Ганнибал, имея в виду то, что мистер Симмонс прекрасно разбирался в компьютерах и всем тем, что было связано с ними.       Симмонс усмехается. Эйрик был одним из ведущих специалистов по работе с искусственным интеллектом в мире, сделав огромный вклад в развитие данной области. Его компания до сих пор занимала лидирующие позиции на рынке, Джессика старалась находить специалистов, которые были способны продолжить то, что было создано Эйриком, приумножая это.       — Да, он был потрясающим человеком, во многих смыслах, — с тоской ответила Джессика, — он многому меня научил. И в жизни, и в профессии. Думаю, что благодаря ему я стала той, какой являюсь сейчас.       Ганнибалу в самом деле хотелось больше узнать об их отношениях, и нет, в этом не было праздного любопытства и желания копаться в чужом грязном белье. Ему требовалось понять, было ли в них что-то травмирующее для Джессики. Да и о том, что на самом деле произошло с Эйриком и как именно она это сделала известно было мало. Требовалось проработать даже такие моменты, чтобы Ганнибал смог дальше работать с созданием единственной личностной структуры.       — Расскажете о ваших с ним отношениях? — аккуратно интересуется Лектер, подлив девушке вина.       — Они были обычными, — пожала плечами Джессика, так как не считала, что в этом было что-то очень странное или напряженное, — мы путешествовали. Проводили вместе много времени, ходили на всякие мероприятия. Еще он любил ну… грубый секс, — она густо краснеет. Все же Лектер смог добиться той степени доверия, чтобы девушка начала говорить о столь интимных вещах. Это радовало психиатра.       — Как вы относились к такой форме интимной близости? — спросил доктор, наблюдая за своей пациенткой.       — Нормально, — Джессика пожимает плечами, — у меня не было другого опыта в этой области отношений. Так что я считала это некой нормой.       Джессика спокойна и стабильна. У нее не наблюдается никаких эмоциональных всплесков, а дыхание остается ровным. В целом, Ганнибал был доволен тем промежуточным результатом, который мог наблюдать сейчас.       — То что он делал с вами никогда не вызывало у вас страха или опасений? — продолжал расспрашивать Лектер, тарелка которого уже была пуста. Джессика же осилила предложенное блюдо лишь на половину. Она отрицательно помотала головой, — что ж, как насчет десерта? — это было особенное блюдо для Джессики и Ганнибал об этом отлично знал. Она слишком часто говорила именно об этом десерте, когда предавалась воспоминаниям об Эйрике и их жизни в Пало-Альто.       — Да, хорошо, — соглашается девушка и Лектер, обтерев губы салфеткой, покидает столовую. Симмонс снова небрежно осматривается по сторонам. Может быть, где-то в глубине своего искаженного, пораженного многочасовыми беседами с психиатром и препаратами, сознания, она понимала, что вопросы Лектера кажутся ей какими-то странными, но Джесси была не в том состоянии, чтобы анализировать это достаточно тщательно.       Ганнибал возвращается в столовую с двумя тарелками, на каждой из которых лежал кусок изумительного на вид и запах шоколадного кекса. Он был украшен глазурью и листочками мяты, а еще ягодами — клубникой, малиной и черникой. Джессика вопросительно посмотрела на кекс и в ее памяти, подобно яркому пламени вспыхнуло воспоминание.       — Эйрик часто готовил такой кекс, — поделилась она, наблюдая, как доктор Лектер разливает по маленьким чашечкам синего цвета горячий чай, — он говорил, что это их фамильный рецепт и такой кекс ему пекла мама на каждый день рождения. Эйрик не всегда был богат, — Джессика пожимает плечами, — его друг… мистер Маск, он рассказывал о том, что когда-то Эйрик жил в старом трейлере, где начинал свой первый стартап. Там не было нормальной кухни и уборной, а в душ приходилось ходить на ближайшей заправке.       И хотя истории о том, как очередной простой бедный парень с амбициями и знаниями в области информационных технологий добился всего того, о чем мечтал, не особо интересовали Лектера, он продолжал внимательно слушать Джессику, которая снова болтала без умолку. Она никогда не говорила о своем настоящем, биологическом отце и у Лектера сложилось несколько теорий о том, что могло произойти с этим человеком. Он решает осторожно уточнить.       — А чем занимался ваш родной отец? — может это звучало очень резко или нетактично, но ничего другого в этот момент Ганнибалу все равно не пришло в голову. Джессика замолкла и уставилась перед собой, словно пыталась понять — в самом деле она слышала этот вопрос или же ей показалось.       — Мой… мой родной отец? — рассеянно уточнила Симмонс, отложив приборы. Лектер кивнул и она издала протяжное «гммм», пытаясь найти в закутках памяти нужное ей воспоминание, но судя по ее взгляду, у нее это не получалось от слова совсем, — признаться честно, доктор Лектер, я совершенно ничего не знаю об этом человеке, — она виновато посмотрела на психиатра, — мама никогда о нем не рассказывала, думаю, что их отношения завершились до моего рождения или сразу после него.       Лектер подумал о том, что скорее всего в отношениях биологических родителей Джессики было много разногласий и проблем, которые потом привели к жестокому обращению с девочкой, так как с большей вероятностью Роуз считала ребенка источником своих проблем и неудач. В своей практике Ганнибал уже встречал подобные случаи и как правило, это не приводило ни к чему хорошему.       — Ваша мать обвиняла вас в том, что вы появились на свет? — он был уверен в том, что нащупал еще один маршрут, который мог привести к очередному блоку проблем.       — Да, иногда подобные фразы проскальзывали в ее речи, — отметила Джессика, — сначала она не хотела брать меня в США, даже думала оставить в приюте, но ее родители запретили делать это.       Ему становится даже жаль ее. Конечно, он тоже рано осиротел и был вынужден заботиться о младшей сестре, но Лектер отлично помнил некоторые из тех немногих лет, которые проводил с родителями, пока те были живы. Они любили и оберегали их с Мишей, создавали лучшие условия и возможности для будущего и в их семье никогда не было места насилию. Даже строгий и суровый, на первый взгляд, отец всегда относился к детям с теплом и даже какой-то нежностью. Да, иногда их с сестрой все же ругали, но это никогда не переходило в насилие или жестокость.       — Но знаете, даже несмотря на все то, что она устроила и то, что делала со мной, я не хотела, чтобы она умерла, — изрекает Джессика, — тем более так. Она сильно болела и последние месяцы были для нее адом. Когда уже было понятно, что ей осталось жить совсем немного, Эйрик попросил меня пойти и попрощаться с ней, но я не смогла… мне было страшно.       Джессика, которую полностью окутали ее воспоминания, заплакала. Небрежно вытирая слезинки тыльной стороной ладони, она считала себя монстром, ведь не нашла в себе силы, чтобы попрощаться с близким человеком. Конечно, Эйрик не осуждал ее за это, никак не давил и вообще старался относится к решению подопечной с пониманием, но сама Джессика понимала, что поступила просто ужасно и часто думала об этом.       — Все в порядке, мисс Уильямс, — успокаивающе сказал Лектер, дотронувшись ее руки, — вы были ребенком. Вашей вины во всем этом нет.       — Думаю, что она умерла с ненавистью ко мне, — прошептала Симмонс, поджав губы, — впрочем, с ней же она и прожила.