Beyond understanding.

Джей делает последний глоток крепкой мерзкой жидкости прежде, чем вылезти из машины в холод декабрьской ночи. Он не знает в какой момент любимый кофе становится чем-то настолько отвратительным, что без него уже не получается жить. Двадцать восьмой час без сна отдаёт в виски пульсирующей болью и тихим повторяющимся желанием спать. Кому-то приспичило убить несчастного парня в старой, никому ненужной гостинице в четыре утра, чтобы у Джея точно не получилось поспать и отдохнуть. Жаль, но работа в полиции подразумевает в себе обжимание с трупом на рассвете, не жравши и не сравши вместо того, чтобы спать в тепле домашней кровати. Джей уже даже согласен на убогий диван в офисе, лишь бы быть в горизонтальном положении и с закрытыми часов двенадцать глазами. — Вот ты где, — кладёт руку на плечо внезапно подошедший Сонхун, выглядя на удивление отлично. Они все спят в неделю в сумме часов меньше, чем нужно здоровым взрослым людям за день, поэтому видеть раздраженные и уставшие лица — норма. В офисе редко кто-то улыбается или выглядит хорошо просто из-за того, что сил и времени на подобное не остаётся. Джей кивает и окидывает взглядом выбранное убийцей место преступления: убогое кирпичное здание на обочине дороги для тех, кому предстоит долгий путь и необходим отдых. Яркая неоновая надпись — это все, что могло бы привлечь любого адекватного человека, не желающего спать в обнимку с клопами и тараканами. В общем, именно то место, где жертву никто искать не будет. — Хисын уже здесь? Что с трупом? Пустой стакан улетает прямиком в жерло помойки. Сонхун поджимает губы и всходит на хлипкие ступеньки первым, оглядывая все машины на «стоянке» поблизости. Был у Хисына странный фетиш на красные машины, позволяющий легко понять, приехал он на место, или ещё нет. — Приехал, — утвердительно кивает Сонхун, разворачиваясь и толкая дверь. — Ну, с богом. *** Убитый — молодой парень около восемнадцати лет, пытающийся доехать до дома от друзей. Его труп грустно получил несколько ножевых и перерезанное горло, а также чудесное местечко на полу около кровати в луже крови, испачкавшей дряблый ковёр. Именно то, ради чего Джей пошёл в полицию. — Время убийства примерно с десяти вечера до полуночи. Орудие — нож, найденый рядом с трупом. Отпечатков на нём нет, — Хисын толкает пальцем очки вверх, чтобы не сползали. — Подозреваемых не так много, поскольку сейчас здесь всего шесть человек, включая персонал и проживающих. Перчатки, стянутые с рук Хисына, отлетают в мусорку. Глаза болят. На телефоне несколько десятков сообщений и пропущенных звонков от сестры, безуспешно пытающейся взять его на выходные с собой к родителям в Корею. Повезло, что сегодня из подозреваемых — всего шесть человек. Комната, которую ему выделяют под допросы, маленькая и явно давно нуждающаяся в ремонте. Но кровать в углу выглядит настолько хорошо, что Джей почти плачет от осознания того, что сейчас поспать не получится. — Господи, сгоняй за кофе на кухню, прошу тебя. Сону отрывает глаза от мелкого шрифта, усевающего следствие. Он все равно всегда выглядит хорошо, даже если спал от силы полчаса и два дня не мыл голову. — Испортишь организм, — кривит лицом и трёт глаза кулаками. — Я закажу нам пиццу и какао. Звучит как гребанная мечта для пустующего желудка, парочку дней перебивающегося бутербродами и кофе. Везёт, что существует Сону — ходячее очарование, таскающее с собой ланчи для половины отдела. — Входите, — кричит Джей, когда Сону выходит из комнаты. Первой на стул напротив садится низкая худая девушка, бледная как смерть и с чёрными сальными волосами. Её губы-ниточки тревожно сжаты, а глаза бегают из стороны в сторону. Какова вероятность, что первый же опрошенный человек — убийца? Или убийца уехал из мотеля сразу после того, как сделал свои грязные дела? Это мог бы быть вполне хороший побег, если бы не одно условие — никто не выходил и не входил в здание в течении всей ночи и вечера, когда предполагаемо было совершенно убийство. Записи, предоставленные менеджером, словно были сняты на камеру эры динозавров, но все равно ясно позволяли увидеть — ни единой машины. Стул протяжно скрипит, проезжая по ушам. Словно жалобный стон от предмета мебели, тоже не желающего работать. Ручка, ложащаяся в руку, кажется настолько тяжелой, что глаза лезут на лоб. Шрифт плывёт перед глазами, но понимание того, что потенциальный убийца ещё на свободе крепко держит за глотку и не позволяет дать слабины. Джей — защитник мирного народа. Благодаря ему и его труду многие спокойно спят ночами. Сейчас, когда с ним вместе ещё и целая компания друзей, беспокоящихся за него, подводить просто никак нельзя. — Итак, я задам вам несколько вопросов и попрошу отвечать на них честно, без утайки. Любая информация сейчас может помочь делу, — читает из головы заученый до смерти текст. Девушка скромно кивает, но продолжает ковырять ногти, даже не поднимая глаз. Боится ли, а может почувствовала внезапное угнетение совести за отнятую жизнь? — не известно. — Где вы были вчера с десяти вечера до полуночи? Голова кружится, но Джей держит образ серьезного человека, чтобы ему не получалось врать. Более суток без сна, нормальной еды и душа и вуаля — из привлекательного, спортивного и позитивного парня вы превращаетесь в горбатое чудовище, питающееся кофе и обаянием Сону. — У себя в комнате. Я читала, — ровно отвечает, внезапно переставая волноваться и поднимая глаза. — Я работаю здесь горничной, но убирать тут немного. Справляюсь со всем до четырех и отдыхаю. Джей мысленно опускает курок приставленного к виску оружия и наслаждается долгожданным спокойствием. В реальности он с тяжелым выдохом подтягивает лист с пустым бланком к себе, чтобы записать полученную информацию, нисколько не помогающую следствию, едва двигающейся рукой. *** Пицца оказывается настолько вкусной, что Джей невольно закрывает глаза и скулит. Сону, благослови его господь, заказал аж четыре штуки, аргументируя это тем, что голодных у них достаточно. И был абсолютно прав, ибо, как выяснилось чуть позже, Сонхун и Хисын в последний раз нормально ели пару суток назад. — Как дела с допросами? — хлюпая какао и не обжигаясь, спрашивает Хисын. Джей набивает рот горячим тестом и многозначительно мычит. К сожалению, болтать ему пока охота меньше всего, после проведенных парочки часов в удушающей духоте крохотной комнатки. В конце концов, никто из допрошенных не сказал ничего слишком странного, и теперь приходилось искать второе дно в каждом их слове, чтобы уловить хоть в крошечном обмане. — В общем выяснилось, что никакого взлома окон не было, а запасных выходов здесь нет. Убийца, скорее всего, всё ещё здесь, — доедая, говорит Сонхун. Перспектива быть рядом с человеком, спокойно способным отнять твою жизнь — ужасна даже в перспективе, не то что в реальности. Но Джею уже настолько всё равно, что он просто надеется не проснуться утром, став очередной жертвой и, возможно, принеся в расследование большой вклад. Сону морщит лицо и тянет какао из трубочки — странная, но безобидная привычка. — Я не усну, — жалуется он, поудобнее устраиваясь на диване. Вот тут уже хмыкают все, ибо после суточной смены — уснешь, как миленький. Более того, если в тебя начнут стрелять ночью, вряд ли проснёшься. Хисын тянет воздух с громким свистом и устало трёт руками глаза. Им бы всем отпуск на пару лет да путёвки на лучшие курорты, чтобы как следует вымыть морской водой весь бред из голов. Но, что-то подсказывает, что даже там кого-то убьют и, о чудо, придется браться и за это дело тоже. Господи, прости. — Что делаем сейчас? — спрашивает Джей, доедая последний кусок и блаженно прикрывая глаза. Поели, попили. К сожалению, никаких законов Архимеда для полиции не существует и никакого сна сейчас не последует — работа, работа и ещё раз работа. Зато, возможно, премию выпишут всем четверым, когда удастся отсюда выбраться. — У меня есть ордер на обыск, — тянет Сонхун, устало сжимая челюсть. — Осмотрю все помещения вместе с Хисыном, а ты пока опроси всех ещё раз. Джей кивает и косится в сторону Сону — стажёр. Взять с собой или, быть может, позволить отдохнуть? Он ещё молод и у него ещё есть шанс свалить отсюда куда подальше, заняться чем-то с цветочками и не страдать. Сону, если честно, не выглядит как будущий полицейский. Со своими нежными чертами лица и восхитительными манерами напоминает, скорее, потерянного в восемнадцатом веке принца, а не будущего защитника мирных жителей. Но никто не спорит, что за блестящим фантиком кроется горький шоколад. Крепкий стержень в этом миловидном парне точно имеется, иначе его бы сюда просто-напросто не взяли. — Сону? Светлая макушка оборачивается на зов. Янтарные глаза под рассветными лучами выглядят удивительно. — Ау? — Ты со мной или как? Сону поджимает губы и кивает, вставая с пригретого места и поправляя форму. Джею безумно хочется курить и маминого горячего супа — старость накрывает Джея неожиданно и не слишком то приятно. Ему, разумеется, уже пошёл третий десяток, но разве двадцать пять — так уж и много? Дверь хлопает и почти слетает с петель от своей хлипкости, когда Сонхун и Хисын покидают скромную обитель. Везёт, что это хоть не комната, где было совершенно убийство. Хотя никто не отрицает, что и в этой комнате пару лет тому назад мог лежать труп. Работать на пару с Сону немного полегче — младший тщательно всё записывает, умудряясь делать это даже понятно и ровно — удивительный навык для полиции. Каракули Джея обычно не мог прочитать даже он сам, потому помощник в лице Сону оказывается действительно нужной фигурой в допросах. И они вдвоём по новому кругу пекутся в замкнутости выделенной под допросы комнаты. Диктофон привычно ложится на край стола, даже не привлекающий внимания потенциальных убийц — ни единого взгляда на него. Что-ж, в этот раз они начинают с весьма симпатичного парня с ярким окрашиванием — подростковый бунт или желание выделиться? — Начнём с начала, хорошо? Не утаивайте информацию, это важно для следствия, — дежурным тоном напоминает Джей, устраиваясь на стуле поудобнее. Больная спина в двадцать пять — обременение на всю жизнь, но что с ней поделать? Дорогой ортопедический матрас ждёт дома, пока Джей проводит свои ночи в никудышных мотелях и офисах, где даже ночью слышен стук клавиш. Приходится из последних сил не сгибаться как креветка. — Ян Чонвон, двадцать один год. Кореец, приехал на каникулы к другу, — с явным недовольством повторяет допрашиваемый. — Здесь устроился к другу на подработку. Дешевый мотель не лучшее место для подработки, но что взять с этих ребят? В двадцать один Джей учился стрелять и оказывать первую медицинскую помощь, пока преподаватель стоял рядом и громко отсчитывал шестьдесят секунд, данные на спасение жертвы. Разве этот парень не учится в университете? Колледже? Разве каникулы там начинаются не с двадцать четвертого числа? Почему он здесь уже сейчас, хотя на секундочку, сегодня только десятое? Автоматически попадает в список подозрительных личностей. Сону, кажется, тоже замечает небольшую оплошность — косится на Джея, когда поднимает голову от планшета с документами. Хорошо, если у него так быстро работает голова — качественный сотрудник, ещё и относящийся ко всем с уважением. Даже если это — небольшая оговорка или ошибка, в таких делах нельзя их упускать. Нужно цепляться за любую подозрительную вещь и держать до тех пор, пока не всплывёт утонувший труп — страшная правда. — Когда у тебя самолёт домой? — Джей одергивает себя, когда колпачок ручки почти оказывается во рту — нервы. Трещина ровно посередине губы все ещё болит, но избавиться от этой вредной привычки, даже насовав в карманы бальзамы — просто не получается. В конце-концов стресса в жизни Джея достаточно, и хорошее оправдание как минимум для себя у него есть. Парень на секунду задумывается, проходясь ладонью по красным волосам. Его словно кошачий разрез глаз притягивает взгляд и выглядит очень необычно, а ямочки на щеках делают его достаточно милым во время улыбки. Однако больше он не улыбается, предпочитая стабильно-нейтральное лицо без чего либо нового. — Эм… Тридцать первого декабря, — заминаясь, отвечает, ковыряя пальцем дырку в чёрной джинсе. Каникулы кончаются только в начале февраля. Без преувеличений — Чонвон внешне красивый. Его мимика только добавляет лицу обаяние, делая его то милым, словно котёнок, то похожим на демона, с его красными волосами и этой ухмылкой. Сумасшедший оттенок подходит Чонвону, делая его визуально моложе. Вступать в отношения с тем, кто возможно убийца — глупо и самонадеянно, но. У Джея так давно никого не было. Никакой любви, никакого тепла и никакой заботы. Последние отношения прервались ещё на первом курсе, потому что бывшая решила переехать в другую страну и не отягощать Джея своим отсутствием. Его отстранят от дела, если узнают о любой связи с подозреваемым. — Хорошо, Ян Чонвон, как зовут твоего друга? — устало спрашивает Джей, зажимая меж зубов нижнюю губу и сканируя взглядом чужую реакцию. Ничего сверхнеобычного: поправляет кофту и убирает чёлку с глаз. Лицо не выражает лишних эмоций, обычно компрометирующих потенциальных убийц: страх, нерешимость и нервозность. Всё… обычно? Словно просто беседа в немного напряженной обстановке, какая бывает, когда только знакомишься с человеком и пытаешься прощупать его границы дозволенного. Словно ещё парочка таких бесед и они с Чонвоном станут друзьями. — Нишимура Рики. Он переехал сюда год назад из-за учёбы, — также устало в ответ. Если бы не несостыковки с каникулами и прочей подобной чушью, к Чонвону не было бы больше вопросов. Но эти, даже настолько незначительные детали, могут стать решающими в конечных выводах. Сону позади кашляет в кулак, хотя совсем недавно говорил, что он полностью в порядке. Рвение помогать, конечно, было похвальным, но здоровье должно быть куда важнее, чем показания нескольких странных людей. Джей кивает и разрешает Чонвону уйти. Вопросы кончаются очень быстро, и пользоваться банальными «зачем ты его убил?» не слишком уж и хочется. Чонвон не выглядит так, словно он недавно кого-то замочил прямо в грязном номере не менее грязным ножом, даже не избавившись от тела — абсолютно спокойный и адекватный парень, вопреки всем стандартам о том, что красят волосы и бьют тату только странные неформалы. — Эй, — аккуратно коснувшись плеча, зовёт Сону. Джей поднимает голову и следит за тем, как только что освободившееся место вновь оказывается занятым — опять работать. Скоро пойдут вторые сутки, как он без сна старается нормально функционировать и не тонуть в бесконечных литрах кофе. Тяжело. Невообразимо, чёрт возьми, тяжело. — Я перечитал все показания, — вытаскивая листы и раскладывая их на столе, объясняет Сону. — И заметил пару странных моментов. Обсудим? Шестерёнки в голове крутятся с особым трудом, когда Джей медленно рассматривает каждый из десятка листов перед собой. Это последний час, когда он работает за сегодня. Будь он полицейским, таксистом или ещё кем-то — он все ещё человек, и сон для него все ещё жизненно важная необходимость. — Конечно. *** Сону штормит его мозг, кажется, целую вечность, если не больше, цепляясь за всевозможные улики и подозрительные слова. Джей не осуждает. Просто очень сильно хочет спать. И есть. И домой. На удивление, за дверью оказывается поджидающий его Чонвон, опирающийся о стену спиной и что-то делающий в телефоне. Ждать Джея почти час у двери — героизм, не иначе. — А, вот ты где. Чонвон отлипает от прохладной поверхности и встаёт напротив, глядя прямо в глаза, пусть и немного снизу. Разница пару сантиметров в росте кажется очаровательной, позволяя Джею немного возвышаться. — Не прочь уединиться? Звучит как вызов или намёк на нечто большее, чем совершенно не увлекательная сейчас беседа. Допустим, что это открытый намёк на секс — для чего это Чонвону? Молодому парню, явно пользующемуся популярностью как среди девушек, так и парней? Если только Чонвон не пытается таким образом выйти из воды сухим. Соблазнить блюстителя законов и сделать вид, будто никакого убийства и не было — парню просто надоело жить, а не вовремя попавшийся под руку нож оказался совсем кстати. Глупо, но если у Джея не получается с работой и сном, пусть хоть получится с личной жизнью. Чонвон молча разворачивается и просит следовать за ним. Коридоры тут, откровенно говоря, пугающие и давящие — узкие, почти сдавливающие грудь и лишающие кислорода. Лампочки пугающе мигают, то и дело оставляя коридор во тьме. Неудивительно, что тут кого-то прикончили. Самая крайняя дверь без привычной таблички тихо открывается, стоит вытащить ключ из скважины и слегка толкнуть. Чонвон входит первым и стаскивает обувь, и даже не включая свет сразу проходит вглубь комнаты, теряясь в обволакивающей стройную фигуру темноте. Разуваясь следом и закрывая дверь, Джей думает, что это — наверняка его смерть. Он буквально самолично запирает себя наедине с возможным убийцей и совершенно не противится возможности оказаться в его руках — перспектива повторить судьбу бедного парня даже немного прельщает. Возможно, удастся нормально выспаться. Он скользит следом в комнату, где, слава богу, не зашторены окна и балконная дверь — лунный свет позволяет разглядеть Чонвона на краю кровати, стянувшего с себя кофту и оставшегося в одной футболке. Интерьер комнаты отходит на задворки сознания, когда губы сливаются с другими губами и активно двигаются. Господи, целоваться с человеком, имеющим в подобном огромный опыт — действительно очень приятно. Чонвон тихо хихикает, показывая внутреннего подростка. Толкает на кровать и вынуждает отползти чуть дальше, упираясь прямиком в твёрдую спинку. Седлает бёдра и даже в темноте выглядит потрясающего — господи, что они вообще делают? Через несколько комнат отсюда день назад убили человека. — А господин полицейский, оказывается, тот ещё развратник, — хмыкает Чонвон и скользит пальцами по белой рубашке. Цепляется пальцами за пуговицы и нарочно медленно расстёгивает. От возбуждения, внезапно ударившего в голову, в глазах мутнеет. Мысли путаются, и в предвкушении чего-то стоящего, Джей закрывает глаза. Чонвон замирает на мгновение, чтобы прижаться грудью к груди и томно прошептать на ухо: — Спокойной ночи. Какого…? Мысли вылетают из головы быстрее, чем Джей успевает это осознать. Тело скатывается в сторону, глаза закрываются. Он засыпает. *** Вскакивая на кровати в рубашке, на которой расстегнуто несколько пуговиц, Джей пугается и оглядывается. Шторы плотно завешаны, не позволяя солнечным лучам гулять по лицу и глазам. С одной стороны, это просто восхитительно: Джей проспал часов шестнадцать, не меньше, утонув в мягких одеялах и такой желанной подушки. С другой, у него серьезная проблема в лице Ян Чонвона. Потому что он — убийца. Все эти моменты, на которые Джей решил закрыть глаза, оказались важными и решающими. Все эти ошибки в предложениях, эти несостыковки и очевидные логические ямы — всё это было одной огромной подсказкой, что Ян Чонвон — убийца. Он вылетает из комнаты настолько быстро, насколько позволяют не размятые конечности и заспанные глаза. Боже, если с Сону, Хисыном или Сонхуном что-то случилось, Джей никогда себе не простит. Потому что Сону сразу ему сказал — Чонвон подозрительный. А он, пытаясь оправдать виновного только из-за внешней красоты, подверг всех друзей огромному риску и опасности. Он заслуживает смерти, но он, к сожалению, её не получает. И погода, впервые за неделю одарившая их солнцем, кажется, немного не попадает в нужный момент. Комната, в которой Джей проводил опросы, оказывается не закрыта. И, слава господи, Сону живой и здоровый спокойно перебирает бумаги, сидя за столом и прикусив губу. — Джей? Ты где был? Мы все за тебя испугал… — Сону замолкает, когда внезапно оказывается в крепких объятиях. — Хисын и Сонхун в порядке? Он удивленно распахивает глаза и хватает воздухом рот, словно выброшенная на берег рыба. Его брови взметаются вверх, но он всё равно обхватывает руками и ответ и позволяет прижать себя чуть ближе, чем стоило бы. — Да, они спят в соседней комнате. Что-то случилось? — с явным беспокойством в голосе, спрашивает Сону. Джей кивает и отстраняется. Подбирает свою брошенную ещё вчера кобуру с пола. Цепляет коричневую кожу на пояс и затягивает, заранее проверяя, на месте ли пистолет. — Да. Чонвон убийца. Сону хватает и этого, чтобы он в мгновение ока стал серьезным. Джей ценит это в нём очень сильно, несмотря на то, что солнечный и улыбающийся парень ему по душе намного больше. Собранность, сдержанность и умение контролировать свои эмоции — важные качества и умения для будущего полицейского. Джей вылетает в коридор, охваченный беспокойством за друзей. Пусть и не были вместе с рождения или школьного возраста, стали очень близки и редко что-то скрывали друг от друга. Приставка «лучшие» крутится на языке, но Джей не осмеливается её добавить, потому что сам этого не заслуживает. Уснул, пока его близкие люди в смертельной опасности — и что это за лучший друг? В коридорах пустынно, но оно и не удивительно — все в страхе попрятались по своим норам. Соседняя дверь не поддаётся, когда Джей пытается открыть, но Сону, следующий за ним, внезапно вытаскивает связку ключей из кормана. — Откуда?.. — Та горничная отдала, — резко обрывает Сону, одним движением отрывая дверь и почти вваливаясь в комнату. Камень с сердца падает, стоит увидеть живых Сонхуна и Хисына, мирно спящих по своим кроватям. Но тогда возникает очевидный вопрос: Для чего Чонвону нужно было, чтобы Джей уснул? Хотел незаметно улизнуть? По камерам вычислят, не успеешь даже выехать из страны — упекут в тюрьму и не станут слушать. Но это, для вполне умного парня, должно было быть слишком очевидным — так в чём же причина? Доброе сердце, решившее дать уставшему полицейскому нормально отдохнуть? — Боже, — выдыхая, тянет Сону. Садится на край ближней кровати, на которой растянув свои конечности спокойно спит Сонхун. — С чего у тебя вообще такие выводы?.. Почему Чонвон не запер его в своей комнате? Тогда к нему нельзя было бы попасть и время на то, чтобы выбить дверь с петель, сыграло бы ему на руку — вполне разумное для убийцы действие. Джей промаргивается и косится взглядом на оставленную нараспашку дверь — нужно продолжать поиски, пока не стало поздно. Если сейчас что-то сделать с Чонвоном, станет менее страшно тут находиться, и шанс найти компромат увеличится. Сону касается его плеча совершенно внезапно. Смотрит в глаза с уверенностью и каким-то теплом, присущим только родному дому. Хочется просто обнять его и заплакать от усталости, хотя взрослому дядьке вроде Джея такое поведение не присуще. — Вы что тут делаете? — продирая заспанные глаза, спрашивает Сонхун. Его светлые волосы в полном беспорядке, но самое главное, что в порядке сам Сонхун, ибо его мёртвое тело вынудило бы Джея посетить психолога. Несколько сотен раз. — Вставай, — уверенно говорит Сону, упирая руки в бока и, кажется, мысленно собираясь с силами. — У нас проблемы. Джей ему благодарен до гроба, ибо его внутренний стержень уже начинает прогибаться и ломаться. Он бы с удовольствием сейчас был бы в самолёте, обсуждая с Лили предстоящую поездку и то, как родители наверное будут рады приезду сына впервые за последние семь лет. Америка манила своей свободой. Именно поэтому в какой-то момент Джей твёрдо для самого себя решил — станет полицейским. Просто невероятно повезло найти тех, кто тоже родом из Кореи и стать с ними лучшими друзьями. Позднее знакомство с Сону тоже стало очень удачным — милый, заботливый, но смелый парень тоже оказался земляком. — Хисын, ты тоже, — стягивая одеяло, будит Сону. — Ну, давай. День явно не задался. Сейчас стоять в этом номере тоже огромная ошибка — потенциальный убийца бродит где-то совсем поблизости, имея возможность неожиданно напасть. Хорошо только то, что с рефлексами у Джея всё в полном порядке, а попадать в цель из оружия для него всегда было проще всего. Друзья кряхтят когда их отрывают от мягких кроватей, но послушно встают — дисциплина, выточенная временем. Хисын трёт глаза и зевает, пока ищет свой верх от формы. Спать в рабочих брюках отвратительно, но ещё хуже вообще не спать, поэтому из двух зол выбирают наименьшее. С Сонхуном дела обстоят куда легче, потому что он спал полностью в одежде, лишь расстегнув первые пару пуговиц и вытащив ремень. Джей, внезапно осенённый, тянется пальцами к своей рубашке и быстро застегивает те, что прошлым вечером расстегнул Чонвон. — Боже, что случилось? — глотнув воды из рядом стоящей бутылки, спрашивает Хисын. — Джей выяснил, кто убийца. Две пары глаз устремляются прямо на него, немо спрашивая: «Серьёзно?». На самом деле очень жаль, что серьезнее некуда. Сону открывает рот, чтобы опять что-то сказать, но все слова пролетают мимо Джея, когда он замечает боковым зрением странное движение в дверном проходе. И очень жаль, что рефлексы внезапно подводят, потому что красная копна волос уже скрывается в глубине коридора, когда такое же красное пятно расходится на рубашке Сону. Сонхун подрывается с места первым, ловя на руки оседающее тело и что-то крича Хисыну, остающемуся в сознании. Разум Джея отключается когда он видит, что Сону с огромными от ужаса глазами буквально гаснет в руках Сонхуна. Срываясь на бег он в последний момент ловит ушами «Не засыпай, крошка» от Сонхуна, и быстро вытирает слезы в глазах. На этот раз он защитит всех своих друзей, и никакие мерзко-очаровательные коты не смогут причинить им боль. Никакого больше красного цвета в жизни Джея, в жизни Сону, Хисына и Сонхуна. *** Чонвон быстро бегает, но глупо забывает о том, что Джей — военнослужащий с опытом. Что выносливости у него в разы больше, натренированной жестокими методами насколько, что потом валился без сил на землю сразу, как только пересекал нужную дистанцию. А ещё Джей намного лучше владеет оружием, поэтому сбегая вниз по лестнице, метит в колени. Первая попытка ничего не даёт — Чонвон скрывается на очередном пролёте, тяжело дыша. — Ублюдок. Мстить больше хочется за Сону, чем за мёртвого парня, — сердце негодует. В кого целился Чонвон сейчас? Старался обезвредить Джея? Бессмысленно, ибо спокойно мог сделать это ночью, пока тот был наиболее уязвим — фактически уснул в чужих колючих объятиях. Стрелять в Сону было ещё более бессмысленно, потому что угрозы он из себя не представлял. Да, имел шустро работающие мозги и без проблем мог доказать виновность убийцы, но у него даже не было пистолета. Так в чём же суть? Лестница кончается — Джей выбегает в коридор и даже не морщится, когда подстреленный Чонвон падает на колени и пытается доползти до двери. Сразу было очевидно, что в таком длинном пространстве без единого укрытия или поворота просто не выжить. Пуля попала в голень — ничего смертельного, но боль адская. Идти или, тем более, бежать после такого не получится, ибо рискуешь остаться инвалидом. В любом случае, даже если попытаешься, Джей с лёгкостью догонит. Чонвон некрепко держит пистолет двумя руками и пытается выстрелить, но тщетно — удар ногой выбивает оружие, отлетающее к стене и с глухим стуком падающее. — Зачем?! — рвущийся наружу вопрос. Джей без страха глядит в глаза, полные колышущейся ярости. Ямочки, недавно казавшие очаровательными, сейчас Джей находит мерзкими и ничтожными. Усмешка бессмысленна — сирена от полицейских машин раздаётся на периферии сознания. Это, наверно, Хисын вызвал скорую для истекающего кровью Сону. — Зачем я убил того парня или подстрелил этого уёбка? Ладони чешутся от желания ударить за слова о друге. Вот уж кто-то, а добрый Сону под подобные грубые описания не подходил: да, порой был излишне истеричным или заносчивым, но ни разу не мерзким или слишком злым. Просто эмоциональным. Джей молчит, глядя снизу вверх. Сейчас Чонвон не в том положении, чтобы хамить или говорить глупости — в суде каждое будет использовано против него. — Они все заносчивые и не знающие сочувствия, — буквально плюётся ядом Чонвон, сжимая руками болящую ногу и хмуря брови. — Они не заслуживают жизни. Джей пропускает остальное мимо ушей, когда его хлопают по плечу и встречают родные добрые глаза. Джейк кивает и уводит прочь, попутно спрашивая, нужна ли Джею помощь. Мысли то и дело возвращаются к комнате, где истекает кровью его драгоценный друг — жив ли Сону? И Хисын и Сонхун умели профессионально оказывать первую помощь, но умереть от загрязнения крови в таком потрёпанном месте тоже возможно. Господи, как же болит голова. — Бро? — Джейк неловко моргает и трясёт за плечи, стараясь привести в чувства. — Ты… — Там Сону, — хрипит Джей, обрывая вопрос и поднимая полные надежды глаза. — Он ранен. *** Больница белая и совсем не подходит всегда яркому и красочному Сону. Его румяные щёки отдают неестественной бледностью, а глаза почти не блестят, как раньше, пока он усыпан трубками и проводами, но. Он жив. — Поздравляю с первым ранением, — шутит Хисын, ставя пакет, доверху полный сладостей и фруктов, на столик в углу комнаты. Сону хмыкает и кривит лицо — ему не понравилось, он больше не хочет. Джей с немым ужасом оценивает масштаб бедствия: несколько огромных букетов, открытки от всего отдела и почти целый рынок фруктов. Особенно выделяющиеся цветы сразу приковывают взгляд — самый большой букет розовых роз, стоящих в вазе, пока остальные довольствуются ведром, ввиду неимения чего-то иного. Джей скользит пальцами по лепесткам, носом втягивая приятный цветочный аромат. — Это от кого? — От меня, — как-то резко отвечает Сонхун, почему-то поднимая глаза на Сону. Лицо того внезапно становится розового оттенка. Хисын выдыхает и падает в кресло рядом с кроватью. Он выглядит намного лучше и хуже одновременно: смог выспаться, но беспокойство о Сону всё равно заставило ещё больше осунуться и нахмуриться. Повезло, что после операции к Сону можно было приходить почти сразу — иначе все трое бы просто до смерти извелись. — И что будет с Чонвоном? Джей морщится и стучит кончиком ботинка по плитке на полу. Неприятно вспоминать о том, кто принёс столько боли и омерзения, а потом ещё смел что-то говорить о заносчивости Сону. — Не знаю, суд назначили на двадцатое. Для всех очевидно — пожизненное или такой долгий срок, что Сону уже десять раз успеет забыть об этом проишествии и начать счастливо жить. Джей прикусывает губу и сверлит взглядом однотонную стену. Найти убийцу им удалось, удалось свалить из этого чёртового отеля живыми, пусть и с потерями. Сону откачали быстро, провели нужную операцию и даже сказали, что уже через пару месяцев можно будет вернуть физическую активность. Но вот Сонхун испугался не по детски: караулил у двери операционной почти всю ночь, заботился о Сону всё то время, что ему было больно двигаться и всячески старался помочь. Никто не задавал лишних вопросов — все были напуганы не меньше. Хорошо, что обошлось. — Молодые люди, — даже не постучавшись, прерывает молодая девушка-врач, запустившая их к Сону. — Прощу прощения, но нужно уходить. Джей кивает, машет погрустневшему Сону на прощание и выходит из палаты первым, сглатывая внезапное желание закурить. Вредных привычек у него водилось много, но сигареты и алкоголь отталкивали настолько, что даже мысли о подобном появлялись редко. Ну, возможно. Хисын, почему-то вышедший совершенно бесшумно, закидывает руку Джею на плечо и, оглянувшись по сторонам, тихо шепчет: — Эти двое, кажется, встречаются. Джей сухо кивает и даже не удивляется: Сонхун в последнее время стал молчаливее, добрее и даже стал тихонько смущаться, что было ему настолько несвойственно, насколько вообще возможно. Его реакция на травму Сону, подарки и внимание — слишком понятные улики простого дела. И, что понятно — Сонхун из палаты не выходит, оставаясь там с Сону. Это отлично, что теперь они есть друг у друга в такие тяжелые времена, и Джей им даже по доброму завидует. Его попытки стать хоть немного счастливее привели к тому, что он чуть не потерял лучшего друга. Хисын проводит языком по губе и устало вздыхает: — Напьёмся? Джей невесело усмехается, вновь чувствуя во рту стальной вкус крови. — Давай.