Не оборачивайся

Первая брачная ночь прошла спокойно. Бриллинг уснул. — Куча мала! Он пластом лёг на меня, утыкаясь в шею мокрыми волосами. — Какое доброе утро, — открываю глаза. — Мур-мур, — кот забрался на Ваню. — Тебе тяжело? — Нет, — прокряхтела, — всё отлично. Удобно? — Очень. — Может, перевалишься на свободную сторону кровати? — Нет. — Ладно. Спустя минуту скинула их с себя. — М-м-м… — Прости! — вспомнила про живот, — я не хотела так резко! Ваня, — прильнула к нему, — сильно больно, да? Обезболивающее? Скорую? Швы не разошлись? — Подожди, — скривился. — Что-то же надо делать! Не сдержавшись, он заливисто рассмеялся. Обмануть меня решил. — Засранец, — улыбаюсь. — У меня получилось войти в роль умирающего лебедя? — Гуся. — Ой, Женя… На самом деле, одна из ран всё ещё не затягивается. — Ты врачу сказал об этом? — забеспокоилась. — Он мне не поможет… Ты ранила меня в самое сердце. — Бриллинг… — Дай мне побыть чуточку романтичным, — обнимает, — нежным и ласковым. — Подозрительно. Не находишь? — Нет. — Нам же ехать нужно. — Останемся дома. Планы изменились. Поднимаемся. Мы сели на кровать в позе лотоса. — Возможно, что-то из сказанного ты знаешь, но повторение лишним не будет. — Хорошо. — Задания Азазеля редко связаны с убийством. Это уже второстепенная задача, но главная — разузнать информацию. Если есть необходимость в чьей-то смерти, то так тому и быть. Три роли: убийца, политик и информатор. Убийцы, чаще всего, наёмные люди, которые без лишних вопросов ликвидируют ту или иную цель, в дела Азазеля они не лезут, но бывают такие ситуации, когда нам необходимо выполнить зачистку самостоятельно. Они выполняют роль сопровождения и охраны. — Как Белоглазый? — Да. Политики ручки не пачкают и предпочитают оставаться в стороне, жить двойной жизнью, спокойно выполнять поставленные задачи. Это медийные люди со своими полезными связями. — Амалия. — Верно. Информаторы это гражданские, которые просто вынюхивают, собирают сведения, информацию и другое для нас, а передают через поверенных. К Азазелю отношения не имеют. — За хорошую сумму стучат? — Именно. Есть такие, которые являются и убийцами и политиками одновременно, при этом, они могут вербовать других, управлять подразделением группировки. — Ты и папа. Получается, администрация? — Мне нравится ход твоих мыслей. У нас есть подставные. — Попробую догадаться сама. Бывшие участники, проявившие желание покинуть организацию? — Умница! — захлопал в ладоши, — перед ними выбор: смерть или тюрьма. — Выбор без вариантов. Их же всё равно убьют. — Да, — пожал плечами, — но кого-то же надо использовать, снять все подозрения, сохранить тайну. — Это я поняла. Слушай, а многих ли ты убил? — Ну-у-у, — задумался, — цифру не знаю, но если бы меня раскрыли, то расстреляли бы раз семь. Или восемь. У меня челюсть отвисла так, что достала до девятого круга Ада и передала привет Люциферу. — Не удивляйся. Твой папаня вообще хорош. Вас бы всех расстреляли. Даже его, — указал на Велиара, — за то, что он общался с тобой, а ты — дочь дяди Миши. — Лес рубят — щепки летят. У всех Азазелевцев есть клеймо или татуировка? — Клеймо. Татуировка — способ перекрытия шрама и не более того. Он снял футболку и повернулся ко мне спиной. — Проведи по ней. Рельеф действительно ощущался, как и особенный блеск травмированного участка кожи. — Меня прижгли в детстве, я этого не помню и не знала до встречи с тобой. Почему именно клеймо? — Доказывает серьёзность дела, искренние намерения и принадлежность. Такие решения некоторым даются тяжело. Могут годами ходить. — Если кто-то не согласится, то что? Убиваете? — Нет. Человек, знающий про организацию, который не вступил в неё, до конца своих дней будет находиться под пристальным наблюдением. Хоть одно слово на сторону — пуля в затылок гарантирована. — И много таких, у кого клеймо с детства? — Мало. Это дети первых Азазелевцев. Если верить твоему отцу, то время в которое создан Азазель было очень тяжёлым и страшным. Большинство из первых погибло ещё в самом начале. Например, в Петрограде таких двое: Карницкие и Ушаковы, в Москве уже куда больше, а остальные разбросаны по миру. — И кто глава Азазеля? — Такого нет, так как в основном мы равны. И опять же, приведу пример, как у тебя, так и у меня права одинаковые. — Но тебя боятся, а меня недолюбливают. — Они, — берёт за руку, — ещё не знают, какая ты, Жень, — укусил за палец, — горькая. — Это крем для рук. — Фу-фу-фу. — Азазель — организация международного уровня, но как она распространилась до таких масштабов? — Когда я присоединился, то в основном, занимался вербовкой. Ничего удивительного. Бриллинг харизматичный, приятный и с подвешенным языком. Уболтает любого. — А когда обучили, то ушёл служить в спецназ. — То есть, ты в Азазеле где-то лет пятнадцать, да? — Почти, — прищурился, — четырнадцать с половиной. Мне в этот момент было десять лет. Я крестиком любила вышивать. — Вообще, у меня к тебе претензий в плане физической подготовки нет, но вымораживает то, что ты постоянно оглядываешься. Женечка, добыча по сторонам смотрит, а хищник глядит прямо в глаза. В нашем деле так нельзя. — Изучаю пространство. — У тебя голова вечно в движении. Ощущение, что ты нервничаешь, а значит, выдаёшь себя. Это видно, это напрягает, это вызывает подозрения, это создаёт вопросы. — Телефон, — прислушиваюсь. — Зачем тебе телефон? — У тебя телефон разрывается, Ваня! — Ой… Поднимаясь с кровати, он запутался в простыне, упал на четвереньки и с диким хохотом пополз к двери. — Мама дорогая, — хохочу до слёз. — Я сирота, — виляет задницей. — Активнее, Иван Францевич, покажите нам настоящую сексуальность! — Мне штаны снять? — Мяу! — Мы против. — Я без одежды как Давид Микеланджело Буонарроти. Сладко потянувшись со звуком, открыла шторки и чуть не ослепла. Как вампир зашипела. — Собирайся, — без лица, — Мёбиус нашёл Воробьёва. — А с тобой что? Никакой радости не вижу. — Её нет. Он больше ничего не сказал. Я ополоснулась в душе, собрала волосы крабиком, надела чёрный лонгслив и джинсы, кобуру. Сегодня выходной, а значит, в управлении никого, кроме нас и некоторых сотрудников, которые занимаются слежкой за Воробьёвым. — Что показал Мёбиус? — Смотри, — выводит информацию на дисплей. Через секунду меня чуть не разорвало. — И хули мы сидим?! — ударила по столу, — он за моей сестрой следит! — Евгения Михайловна, — Сергей Александрович пытается успокоить, — мы контролируем ситуацию. Нам необходимо поймать его. — На живца?! Ей десять лет! Я звоню отцу. — Не надо! — Жень… Давай выдохнем! — Я сейчас так выдохну, что все задохнуться! Глядя на то, как этот Воробьёв трётся у музыкальной школы, в которой занимается Саша, я закипала с каждой секундой всё больше и больше. — Надо перехватывать. — Давайте последим… — Как Ивана Владимировича выследили? — Камера городового вычислила его по сетчатке глаза. — Может ли быть ошибка? — поджала губы, — для чего ему убивать мою младшую сестру? — У Воробьёва давний конфликт с твоим отцом, — Бриллинг ответил на немецком, — который начался ещё до твоего рождения, — полушёпотом. — Причина? — на том же языке. — Личная неприязнь. Ты не представляешь, как это видно… — Группы Альфа, Омега и Дельта уже оцепили квартал, городовые последней модели продолжают наблюдение. — Евгения Михайловна, — Лаврентий Аркадьевич, — Иван Францевич, что прикажете делать? — Ждать, — хором. Я быстро написала сообщение Александре и предупредила, чтобы та не выходила из здания до тех пор, пока не приеду за ней. Меня трясло от того, что сообщение не доставлено. Саша что, телефон отключила? — К чёрту, — подошёл ближе, — начинайте. — Начинаем захват. У Воробьёва был пистолет, и заметив слежку, он выстрелил в городового, напрямую отправляясь в здание музыкальной школы. — Прострелите ему колено! — рявкнул, — он нужен мне живым! Бывший Азазелевец отлично ушёл от погони. Забрался на крышу террасы, а после и в школу. Какой ловкий, сука. — Перехватите в школе! Пока Бриллинг был занят, я аккуратно вытащила из его кармана ключи от машины. — Ты куда? — Пить хочу. Выйдя из кабинета, резко пододвинула стол к двери и рванула к автомобилю. — Карницкая, блять! — Евгения Михайловна! Буду сидеть и смотреть на то, как психопат-сектант за Сашей охотится. Да, точно. Я даже телефон оставила, так как знала, что Ваня мне миллион раз позвонит… Оборвёт всё провода. Гнала как сумасшедшая, подрезая всех подряд и пролетая на красный сигнал светофора. Штрафов прилетит… В школе орала сигнализация, выбегали ученики и преподаватели. — Женя! Женя! — Саша бежит ко мне вся в слезах. — Быстро в машину! Не выходи, пока Ваня не приедет, поняла?! — Да! — Отцу позвони! — Телефон разрядился. — Зарядник там, блять, есть! Внутри здание освещал красный цвет, а слух резала сигнализация. Глушит. — Иван Владимирович, — крикнула, — я знаю, что вы здесь, — поднимаюсь, — давайте спокойно поговорим, а? — Мне с Карницкими даже за одним столом сидеть не хочется, — где-то слева. — Это уже ваша проблема… — Соглашусь. — Зачем вам смерть моей сестры? — захожу в зал. — Приманка. Сзади на меня упал тяжеленный книжный шкаф. Это достаточно больно. — Я ждал именно вас, Евгения Михайловна. — Приятно знать, — корячусь. — Вы для своего отца бриллиант. Самое драгоценное в его жизни… Я знал, что вы рванёте спасать Александру. — Вас найдут и убьют. — Но вы уже этого не узнаете. — Правда? В дверном проёме застыл Бриллинг с конской отдышкой. Мой герой. — Стареешь? — Чуть-чуть. Воробьёв выстрелил в люстру. Та преградила путь, и воспользовавшись этим, Иван выскочил на крышу школы через окно. — Хочу тебя убить, — приподнял шкаф, — реще! Ну. Еле вылезла. — Не трещи, — выглядываю в окно, — вон он! Я пролезла в открытое окно, а вот Ваня нет. — Плечи широкие! — оправдывается. По крышам бегать тяжело, но это мало меня испугало. Началась стрельба из окон. — Не стрелять! Это Карницкая! Мне удалось нагнать его у самого края. Без страха он перепрыгнул на крышу соседнего дома, ловко зацепившись за пожарную лестницу. Прицелившись, начала стрелять чуть выше, дабы спугнуть и заставить спуститься на землю. Это сработало. По водосточной трубе, разодрав кофту, спрыгнула вниз, отправляясь за ним. И опять же, догнала в одном из проулков. Налетев со спины, мы кубарем слетели вниз по каменной лестнице. — Мелкая дрянь, — залез сверху и принялся душить, — запомни, ледники растают. Я пнула его по драгоценному, и скинула с себя. Ртом жадно хватала воздух. — Вы не опоздали, — поднимаю голову, — спасибо, — прохрипела. Оперативники подняли его с земли и закрутили, надевая наручники. — Вставай, — протянул руку. — Я отдыхаю…

Несколько часов спустя

Меня отчитали как школьницу. Бриллинг? Папа? Нет. Оба! Вызывайте скорую и пожарных. У отца давление, у Ивана полыхающий зад. — Ты чем вообще думаешь? — Мне вот тоже знать интересно, — отец прикурил сигарету, — опять в пекло одна лезешь, Евгения! — Да что вы на меня вдвоём орёте, а? — возмущаюсь, — все живы, всё хорошо. В чём проблема?! — Если бы Ваня не успел? Он тебя хотел убить. — Не расскажешь, почему?! — А что мне сказать? Мы изначально друг друга возненавидели, хотя ничего и никому никто не сделал. — Хватит с тебя необдуманных решений, Женя. Тебе двадцать пять лет! — Мы с Бриллингом вчера расписались, — отпиваю воду из бутылки. У отца аж дым перестал из носа идти. — Надо же отвлечь от себя. — Она шутит? — смотрит на Ваню. — Нет, — прикуривает, — это правда. — А свадьба? А родителям сказать? — У нас было бракосочетание, а после мы поехали домой, поужинали и легли спать. Вам сказали только что. — Ребят, если это розыгрыш, то очень тупой. — Почему же? — удивляется, — мы все здесь взрослые люди. — А конфетно-букетный период? Знакомство с родителями? Сватовство какое-то? Свадьба? Венчание? — Собирать триста человек и кормить троюродную внучку племянницы дяди? Пап, это глупо и старомодно. — Какое венчание, дядь Миш? — рассмеялся, — я вас умоляю. — Традиции, Ваня, традиции! Выкуп, каравай, букет невесты! — А началось всё с секса без обязательств, — расхохоталась, — и теперь, — показываю колечко, — Евгения Михайловна Бриллинг. — Смотрите-смотрите, — тоже решил похвастаться, — я молодожён. — Я просто в ужасе… Все слова пропали. — Ты в ужасе, — поднимаюсь с лавочки, — а нам работать надо. — Потом поговорим, поняли? Я к Сашке поехал. У них с матерью твоей истерика… Заходя в управление, Ваня ещё раз отчитал меня: — Головой думай в следующий раз. Ладно? — Хорошо. — Сдала меня как могла. Предатель. — Это защита. — Как горло? — Болит. — Хорошо по крышам бегаешь… Спустившись в допросную с кружечкой кофе, я залезла на стол и стала наблюдать за процессом. Бриллинг устроился рядом, закидывая мои ноги на себя, а после прикурил сигарету. — Ты скоро легкие выплюнешь. — И что? Воробьёв вел себя достаточно спокойно. — И почему молчите? — Губу разбили. Говорить больно. — Мы уже сидим два часа. — Вся ночь и вечер впереди. Забавно. Сговорчивый до ужаса. — Ваше Высокопревосходительство, — выходит Гуляев, — он молчит. Разрешите допросить по особому протоколу? — Сам… — Ваня! — соскочила. Иван Владимирович воткнул себе ручку в ухо. Практически полностью. — Да блять, — Бриллинг закрыл лицо руками, — я тебе, — смотрит на Гуляева, — эту ручку, — выдыхает, — знаешь куда сейчас засуну?! — Простите, я даже подумать не мог, что вот так, — скривился, — ужас какой… Вызвали скорую. Теперь, это их компетенция. — Он тебе хоть что-нибудь сказал? — закрыл дверь, — кроме того, что приманил тебя с помощью Саши? — Ледники растают. — Так и сказал? — челюсть отвисла, — и больше ничего? — Нет. — Блять… Блять… Блять… Этого мне ещё не хватало. — Чего? — Ледники растают — восполнится Иордан. — Хоть какие-то объяснения будут? — Иордан — группировка религиозных придурков, которые топят за демократию. Воробьёв всё это время играл на два фронта. — Демократия — не конец света. — За такую демократию, где нет царя, президента, короля. Миром правит народ. — Это хаос в какой-то степени. — Им скажи… Как же мы проглядели их появление в России? — А до этого где были? — В Риге. Азазель удерживал Иордан на их территории долгое время… Десять лет назад была операция по этому вопросу. Рассказывать много не хочу, но было очень тяжело. Мы еле живыми выбрались. — А каким образом ледники? — Азазель — ледники. Они считают, что уничтожив нашу группировку мир придёт к идеалу. Мол, людьми должен править Бог и никакого самоуправления. — Странная демократия. — Божественная. Люди выбирают Бога. — Азазель им не нравится из-за того, что название связанно с демонологией? — Да! Поехали, нужно поговорить с твоим отцом.