Два дня спустя
Бриллинги прилетели в Петергоф. Никто из них диалог не начинал, утопая в своих мыслях. Женя знала, что жить с таким человеком невозможно. Тяжело, больно и трудно. Ночь перед вылетом девушка прорыдала в подушку, стараясь не привлекать внимание к себе. От рёва болел шрам, а от слёз глаза, но успокоиться удалось лишь под утро. Она не хотела уходить, но себя спасти хотела. Евгения утешала себя тем, что ей всего двадцать пять лет, вся жизнь впереди и будет ещё много мужчин… Ваня в своём репертуаре. Мужчина нажрался как последняя скотина, и уснул на заднем сидении автомобиля. Утро выдалось тяжёлым, настолько, что около двадцати минут, он стоял под душем и смотрел в одну точку. Иван Францевич понимал, что всё катится колбаской вниз, но удерживать её рядом с собой не имел права. То, что он её любит, не дает ему возможности портить ей жизнь. До Жени были женщины, и после неё будут, но нужны ли они ему? Нет.Карницкая
Мы прилетели домой ночью. — Куда поедем? — К папе. — Дядя Миша сейчас в Испании. — Тогда, — вздыхаю, — хоть куда. Велиар спал, и увидев нас, лишь приподнял голову, как бы приветствуя вернувшихся людишек. Ваня поднял чемоданы в мою комнату, и уточнил, хочу ли есть. Получив отрицательный ответ, он кивнул, оставляя меня наедине с собой. Я пыталась уснуть несколько раз, но ничего не получилось. Он вернул мне телефон, в котором хранилось несколько видео и фотографий. В тот день мы приехали на заправку, и наблюдая за тем, как Бриллинг расплачивается, я посчитала это очень красивым. Первое время ничего не замечал. Ваня пытался разобраться с системой оплаты. Так мило и забавно злится. — Ты что, меня снимаешь? — нахмурился. — Нет, — продолжаю, — тебе кажется. Мужчина с задорной улыбкой подошёл ко мне, и посмотрел в камеру. — Будешь снимать, я тебя за жопу укушу, — хохочет, — поняла? — Боюсь-боюсь. Он подошёл ко мне поближе, и оставил легкий поцелуй на носу. – Колючий! Вспоминая счастливые моменты, которых было мало, не заметила, как наступило утро. Голова какая-то чугунная. — Поешь? — Аппетита нет. — Хорошо, — кивнул, — заставлять не буду. В полной тишине мы доехали до ЗАГСа. У нас взяли документы, и попросили подождать минут пятнадцать. Бриллинг вышел покурить. — Евгения Михайловна, забыла уточнить, — девушка подошла ко мне, — вы девичью фамилию возьмёте? — Нет, — безразлично ответила, — пусть будет Бриллинг. Не хочу с документами возиться. — Хорошо. Мне сводило руки от переживаний и слёз, которые с трудом удавалось сдерживать. Я думала, что смогу изменить его отношение к миру, понять, какой он на самом деле. Амалия предупреждала, но её я не услышала. Наплевать на его слова, ведь глаза сказали громче. Он вернулся и сел рядом. — Иван Францевич, Евгения Михайловна, — нас пригласили в кабинет. На лице Бриллинга ничего. — Сегодня, тридцатого сентября две тысячи двадцать третьего года ваш брак официально расторгнут. Распишитесь, пожалуйста, в получении свидетельств о расторжении брака. Ваня протянул мне ручку. — Дата, подпись и расшифровка. Почувствовала ли я облегчение или какую-то радость? Нет. Внутри пусто и тихо. Кажется, выгорела за это время. — Довольна? — Вполне. — А теперь, — взял за руку, — мы идём обратно. — Нет, — пытаюсь выдернуть, — я еду к тебе и собираю вещи. — Мы идём обратно! — Нет! — шлёпнула по спине, — нет! Нет! Нет! — Я не хочу тебя терять, ясно? — рявкнул, — не могу и не дам тебе такой возможности уйти от меня. — Это верх твоего эгоизма. — Разве? — опешил, — впервые сказал то, что думаю! — А что же ты в ЗАГСе молчал, а? — Дал тебе то, что ты хотела. Хотела развод? Вот, свидетельство у тебя на руках! Я лишь удовлетворил твой каприз, Женя. — Каприз? Ты достиг максимальной точки моего кипения, Ваня! — Я женился на тебе по одной простой причине, — напрягся, — лучше мне не найти, да и не надо, да и не будет. Думаешь, позволю себе потерять то, к чему так долго шёл? — Уже потерял, — наконец-то вырвалась, — с тобой дышать тяжело, понимаешь? Ты мне очень дорог, и я люблю тебя, но… — Стоп. Что? Ты сказала, что любишь меня? Впервые за всё время? А раньше никак? — Нет! У меня тоже свои заморочки. Да, я это сказала! Поздравляю с новым экспонатом в коллекции. — Прекрати, — закатил глаза. — Я сказала это закрыв глаза на твой диагноз, мерзкий характер и чёрствость, потому что поверила тебе. Чёрт! — начинаю психовать, — я тебе поверила! — Давай сядем в машину? Негоже орать на всю улицу. Всю дорогу до дома мы ругались. Я не смогла сдержаться и начала рыдать. Бриллинг орал как резаный, стуча по рулю автомобиля. — Я чувствую себя бесполезной и отсутствующей! Словно, меня нет или где-то в шкафу сижу! Как будто на планете существуешь только ты, только твои принципы и крайне раздутое эго! Ты солнце, восьмое чудо света, а я должна только тебе аплодировать и при встрече хвостиком вилять, как собачка! Как женщины меня нет! Женщинам нужны эмоции, нужны чувства и слова! Да, мы любим ушами! — А разве я этого не делал? — Когда тебе что-то надо, то ты ласковый как сиамский котик! Нам необходимо знать, — ткнула пальцем ему в висок, — что у вас внутри. Ваши мысли, чувства. Это канон, чёрт возьми! Я не буду плясать вокруг тебя, эгоист. — Не смей! Ты нихуя не понимаешь. Я так привык жить, я так живу и существую. Ссора продолжилась. Высказали друг другу всё, что думали. Были обвинения, угрозы и огромное количество оскорблений. — Я ради тебя старался! Чтобы ты спокойно лежала в больнице и восстанавливалась. Они могли приехать в больницу, перебить всех, в том числе и вас, Евгения Михайловна! — А другие этим заняться не могут? — Нет! Это касаемо тебя, моей жены, я должен заниматься этим лично! — Я твоя бывшая жена! Тебе просто наплевать на меня! — Даже не смей думать, что в мире есть что-то, что я поставил бы выше тебя! Не выдержав, он ударил по стеклянной перегородке, которая рассыпалась на мелкие частицы. — Сука! Пока Бриллинг пытался остановить кровь, я побежала наверх, хватила чемоданы, которые не успела разобрать и вызвала себе такси, а ему скорую. — Я с тобой не договорил! — Да пошёл ты!Полтора месяца спустя
Мы с Бриллингом не общались, виделись лишь однажды, и то, когда я приехала в управление с целью написать заявление на увольнение. Рука перебинтована, очевидно, что наложили швы. Он выглядел убитым. — У тебя договор на три года. — Папа разрешил. — Ты ему рассказала? — Нет. А ты? — Тоже. — Я сказала, что хочу попробовать себя в чем-то новом. — Не буду подписывать, — убрал ручку, — у тебя должен быть стаж. На работе можешь не появляться. — И не планировала. Шумно выдохнув, он поднялся с места и подошёл ко мне, держась на расстоянии. — Возвращайся домой. — Я всё сказала. Вань, не надо. — Надо, — спокоен, — я всё понял и осознал. Пожалуйста, Жень, давай начнём всё заново? — Нет, — прошептала, — даже не начинай. Ты сейчас готов сказать всё, лишь бы я смягчилась. — Что я должен сделать? — пытается взять за руку. — Не трогай, — убираю руки за спину, — пока. В тот же день поговорила с Фандориным. Эраст пригласил нас на свою свадьбу. Я была очень рада за них, но расстроило то, что в этот день придётся играть с Бриллингом счастливых супругов. У Амалии начался третий триместр, и она уже во всю готовилась к родам. Мы каждый день общались, иногда виделись и гуляли по магазинам. Мама с Сашей жили в Берлине. Сестра училась там же, где и мы с Марией, про которую я ничего не знаю. С Азазелевцами не встречалась, но мне известно, что дела у них идут в гору. Мое восстановление проходило хорошо. Я заехала в свою квартиру, купила мебель по минимуму, кое-какие вещи. Денег не хватило на нормальный ремонт, да и просить не стану, ибо у отца возникнут вопросы, а Бриллинг пусть катится к чертям. Дома я не сидела. Там меня сжирали мысли. Моим спасением стал приют для бездомных животных, где мне были рады всегда. Собаки лучше людей. — Женя, — рассмеялась Настя, — они же тебя повалили. — И что? Дворняжка недавно ощенилась, и куча щенят готовы были зализать меня насмерть. Господи, сколько в них любви. — Сейчас всем раздам вкусняшки! Потерпите чуть-чуть! Они помогли мне встать на ноги и не утонуть в слезах. Волонтёры на вес золота, следовательно, приняли меня здесь радушно. Мы играли с животными, прибирались, готовили еду и заботились о них. Не понимаю, как можно взять и выбросить животинку на улицу? Это каким нужно быть бесчеловечным. Обручальное кольцо сдала в ломбард, а на эти деньги купила игрушки для животных. Скучаю ли по Бриллингу? Да, очень. Моментами меня накрывало так, что я задыхалась от потока слёз. Рыдала и ощущала боль в груди, лёгкие сжимались всё сильнее, а истерика не прекращалась. Так могло длиться всю ночь напролёт. Я его люблю, но быть с ним не смогу. Мне сложно и тяжело. Прошла почти все стадии: отрицание, гнев, торг и депрессия. Осталось лишь принятие. Около двух часов не могла собраться на свадьбу Эраста и Лизы. Садилась делать макияж, плакала, умывалась, и так четыре раза. Я должна быть сильной и улыбаться, ведь у моего друга сегодня важный день. Полтора месяца слёз превратили моё лицо в месиво. Такая страшная. Казалось, что тканевая маска смотрела на меня с осуждением и вопросом: — Думаешь, я тебе помогу? Нет. Я выбрала нежно-голубое платье с открытыми плечами. Может, хоть оно сможет освежить меня? Скорее нет, чем да. Выйдя из дома, поправила белый пуховик и поёжилась. Середина ноября. Даже не заметила, как золотые краски сменились на белые сугробы. У Бриллинга день рождение через десять дней. — Лёгок на помине. К подъезду подъехал Ваня, а не заказанное мною такси. — Так и будешь стоять? — Машину ты отменил? — Да, — кивает. Не ругайся с ним, Жень. Просто вытерпи его. — Нам надо выглядеть счастливыми. — Я работаю над этим, — улыбаюсь. — И как получается? Продуктивно? — Очень. Меня не трогай, ладно? — Муж не может прикоснуться к жене? — Бывший — нет. — Они же этого не знают, — смотрит в зеркало заднего вида, — или объявим? — Мне без разницы. Он пытался заговорить со мной, но был проигнорирован. Свадьба проходила на базе родного поместья Елизаветы. Молодожёны обвенчались в церкви без лишних глаз. Наедине друг с другом и Всевышним. — Поздравляем! — увидели ребят. — Спасибо! Лиза очень красивая. Девушка светилась от счастья. Фандорин выглядел взволнованным, но очень радостным. — Фандорин, — Бриллинг протянул руку, — поздравляю, вы в наших рядах. — Благодарю, шеф, — пожал её, — располагайтесь, скоро начнётся банкет. Мы взяли по бокалу шампанского. — Что здесь Орлов делает? — заметила премьер-министра. — Без понятия, — напрягся, — может, решил поздравить молодых? — С какой стати? Ещё с тортом. — Вкусно выглядит. Согласись. Прислушавшись к их разговору, и осознав, где раньше слышала этот голос, то чуть ли не выронила бокал из рук. — Всё нормально? — подхватил меня. — Это он, — затараторила, — он держал меня в подвале, он рассказал про Иордан и его цели. Бриллинг, это он пырнул меня. — Женечка, ты уверена? — Да! Да! Я запомнила этот голос, ибо мы очень долго разговаривали. Орлов один из Иорданцев. Они за нами пришли? — Без паники. Я сейчас всё уточню. Торт не трогайте, возможно, там бомба. Поставив шампанское, Ваня выбежал на улицу, а вслед за ним вышел министр. Я же в свою очередь увела Фандориных подальше от торта. — Всё нормально? — спросил Эраст, — как здоровье? — Иду на поправку. Давайте прогуляемся? — На улице метель. Женя, в чём дело? Ты нервничаешь. — Пора резать торт! — Лиза принесла нож и тарелки, — Эраст! — Нет! — крикнула, — может дождёмся остальных? — Ты чего? — рявкнул. — Уводи Лизу и её родителей, Эраст. Пожалуйста, поверь мне. — Объясни! — Не могу объяснить! Клянусь, как только будет возможность, я всё расскажу. — Женя! — Ладно. Есть Азазель, а есть Иордан. Иорданцы — фанатики, стремящиеся к власти через господа. Они меня чуть не убили в Германии… Просто послушай меня, Фандорин. — Ты одна из Азазелевцев? — Я всё объясню, — повторяю, — уводи жену. — Господи… Согласившись, он подошёл к Лизе, и супруги отошли от торта. — Валим, — залетел Бриллинг, — они реально за нами пришли. — За двумя? И сколько здесь Иорданцев? — Половина. Ваня вывел нас из поместья, быстрым шагом направляясь к автомобилю. — Торт действительно напичкан бомбой? — Да. Парни сейчас перебили все сигналы, дабы детонатор не сработал. Всё нормально. — А куда ты меня везёшь? К отцу. — Там безопаснее. — Я не хочу. Отвези меня домой. — Не спорь со мной.