***
Ганнибал с интересом осматривал кухню Аланы. Он не бывал здесь раньше, так как посещение ее дома увело бы их сексуальные отношения в сторону романтических. Однако теперь, когда вопрос об этом не стоял, он мог свободно принимать ее приглашения. Дом Аланы выглядел так, как он себе и представлял. Чистота, элегантное оформление, недостаток индивидуальности. Это подчеркивало, как ее гордость за свой карьерный успех, так и глубоко сокрытый стыд из-за отсутствия личной жизни. На кухне обнаружилось несколько полезных приборов: миксер с несколькими насадками и фритюрница, но мусорное ведро, переполненное коробками из-под еды на вынос, указывала на то, что они были не более, чем декорацией. Новогодние обещания, которые были оставлены здесь пылиться. Она предложила ему кружку кофе из кофейника, и Ганнибал добавил сливки и сахар, чтобы перекрыть вкус. — Спасибо, что пришел, Ганнибал. Это действительно… Это был тяжелый день. — Я рад, что выдался шанс провести время с тобой, Алана. Скажи, что у тебя на уме? Она проводила его в гостиную, которая больше была похожа на уютную приемную, чем на комнату в доме. На каминной полке стояла единственная фотография Аланы и ее родителей. И Ганнибал, и Алана присели на диван, но достаточно далеко друг от друга, чтобы случайно не соприкоснуться. Она сказала: — Это связано с Уиллом. Как всегда, — Алана покачала головой. Она выглядела так, словно была разочарована в самой себе. — Я говорила с ним. Рассказала ему о том, как я пыталась вернуть его собак. Как все отказались отдать их. Он… сделал несколько выводов. — Ох? — Ага. Например, о том, что я использую его, чтобы облегчить чувство вины. И что он не хочет, чтобы это произошло, — пока она говорила, ее взгляд не отрывался от кружки, сигнализируя о том, как трудно ей было открыться. Хоть эмоции и были реальными, они вполне умышленно были выставлены напоказ. Она ожидала, что Ганнибал откроется в ответ. Алана покрутила кружку в руках, не скрывая собственного смущения. — Я думаю, он прав. Ганнибал поднес свою кружку к губам. Втянул аромат. Снова опустил кружку. — И какое в связи с этой новой информацией ты приняла решение? Их взгляды пересеклись. Ее излучал искреннее доверие. — Сегодня я подала заявление об увольнении. Чилтон предложил мне работу психиатра-координатора. Моя должность будет второй после него, и он уже пообещал мне полную свободу действий, — она выпрямилась и перекрестила ноги. — И знаешь, может быть, это пойдет мне на пользу. Я буду в курсе всего и смогу справляться со своей виной самостоятельно, следя за тем, чтобы то, что случилось с Уиллом, не случилось ни с кем другим. — Звучит, как мудрое решение. Также звучит, как решение, которое ты уже приняла и, следовательно, не нуждаешься в моем вмешательстве. Она расправила плечи. Подняла руку, чтобы заправить локон за ухо, но прервала это движение, чтобы вместо этого сжать руку в кулак. — Ганнибал, я знаю, что ты доминант Уилла. Ганнибал моргнул. — Да. — Я также знаю, что ты все еще не дал ему направление. Ты хотя бы начал поиски? — Эти вещи занимают время. Я не буду жертвовать качеством ради скорости. Она поджала губы. Ее искусственные ромашки заменили искусственные абрикосы, скорее всего вслед за ее решением поменять работу и найти серьезные отношения. Кризис среднего возраста. Она сказала: — Я знаю, что это занимает много времени. Знаю. Но мне нужно, чтобы ты понял, что я все еще серьезна насчет того, чтобы ты перенаправил Уилла. Я проработаю в отделе поведенческого анализа еще две недели. Крайний срок, который я даю тебе, чтобы ты направил Уилла к другому врачу — полторы недели. Потом я расскажу Джеку. Ганнибал повернул голову. Неудивительно, что она все еще намеревалась заставить его сдержать обещание, но он не ожидал, что она почувствует необходимость напрямую напомнить о нем. — Ты зла на меня. Ее брови недоверчиво нахмурились. — Да. Да, Ганнибал, я злюсь. Я имею в виду, БДСМ? Основная причина, по которой ты должен был перенаправить его в первую очередь, заключалась в том, что вам было необходимо избежать дисбаланса власти. Зачем накладывать еще и БДСМ поверх этого? — Потому что оба наслаждаемся этим, и мы два взрослых человека, давших свое согласие? Нам нужна другая причина? — Ты должен понять, кто он. Я осознаю, что вы с ним ближе, чем я когда-либо была с ним, и что мне нет места в ваших отношениях, но ты не можешь допустить недопонимания между вами. Его психиатр, его бойфренд и его доминант в одном лице? Не говоря уже о том, что ты покупаешь ему одежду и готовишь большую часть его еды. Продолжай в том же духе, и ты обеспечишь его нездоровой зависимостью и настолько укоренившимся дисбалансом власти, что он даже не подумает о том, чтобы сказать тебе «нет». Ганнибал сдержал улыбку. Впервые за много месяцев он узнал блестящую женщину, которую решил пустить в свою постель. Он наклонился вперед, сохранив внешнюю обеспокоенность, и сказал: — У Уилла есть работа, свой собственный дом и поддержка не только в моем лице. Он управляет собственным графиком и может тратить собственные деньги. Я всего лишь выражаю свои чувства. К тому же мы провели тщательное обсуждение, касающееся наших предпочтений в БДСМ, прежде чем вступить в эту часть наших отношений, и он знает, что одно слово возвращает ему всю власть. Я бы никогда не заставил Уилла делать то, что ему не нравится. — Он прошел через травмирующий опыт. Предательство. Одиночество. Заключение. Годами только травмы — одна за другой. Затем ты сошел с небес и в одиночку сделал все аспекты его жизни лучше. И ты не думаешь, что это породит зависимость? — она уколола его острым взглядом. — Ганнибал. — Что бы ты предпочла, чтобы я изменил, Алана? Перестал готовить для него или перестал дарить ему подарки? — Это не то, что я имела в виду, и ты знаешь это. — Возможно. Факт остается фактом. Я не могу изменить то, как мы встретились. Уилл и я — то, чем мы являемся, и я отказываюсь прекращать обеспечивать его из страха, что он привыкнет к этому, — Ганнибал перекинул одну ногу через другую, колено на колено, чтобы не ударить журнальный столик. — Мы оба знаем, что в нем глубоко укоренились страх быть отвергнутым и нездорово низкая самооценка. Дисбаланс власти и чересчур сильная привязанность всегда будут его проблемой, независимо от партнера. Ты можешь, по крайней мере, быть уверена, что я хочу лишь того, что будет лучше для него. Я позабочусь о нем во всех отношениях, как только могу. Пока он не решит иначе. Непоколебимое неодобрение Аланы пошатнулось. Она прикусила нижнюю губу. Покачала головой. — Тебе было бы так легко причинить ему боль. — Но я бы никогда не сделал этого, — Ганнибал поставил все еще полную кружку на журнальный столик (подставок не было) и протянул руку, чтобы сжать ладонь Аланы. — Уилл признался мне, что знает, что простит тебя. Что это не твоя вина. Ему нужно только для начала проработать свои эмоции, — он замолчал, чтобы понаблюдать, как ее глаза наполнились слезами, а плечи упали. Надежда. Он продолжил: — Ему будет легче, если ты презентуешь себя, как друга на его стороне, который готов предложить поддержку, а не противника, стремящегося разорвать его отношения. Тогда, если произойдет невозможное, и я случайно причиню ему боль, ему будет к кому обратиться. Ее губы приоткрылись в надежде, и вот оно. Потребность быть хорошей — быть полезной, — подавляющая все остальное. Она кивнула, утонув в этой идее. — Я могу это сделать, — она посмотрела ему в глаза и, казалось, вспомнив суть их разговора, добавила: — Но только если ты дашь ему направление, — нерешительность. Опущенные уголки губ. — Пожалуйста, не заставляй меня идти к Джеку. Ганнибал улыбнулся с видом человека, полностью заслуживающего доверия. — Конечно, нет.***
Нижний этаж дома был так близок к завершению. Нужно было лишь докрасить стены и все. …Ну, если не считать отсутствия мебели, техники и посуды, то все. Уилл искренне считал, что ремонт займет больше времени, но поскольку Ганнибал покупал большую часть его еды и одежды, у него было место для маневра в бюджете для краски и материалов. Он был в процессе отделки кухни, когда чья-то машина заехала на гравий у его дома. Она остановилась с визгом — слишком быстро, чтобы посчитать маневр безопасным. Уилл стоял, нахмурив брови. Громкий стук эхом разнесся по дому вместе с почти жалостливым: — Доктор Грэм? Уилл бросил кисть в лоток для краски. Да не может этого быть. Мэттью? Он бросился в прихожую и открыл дверь. Кто бы сомневался. Мэттью, черт его возьми, Браун стоял напротив него. Его волосы были взлохмачены, одежда помята, и от него пахло дешевым виски. Уилл взглянул мимо него и увидел, что он припарковал машину, лишь чудом не задев деревья, посаженные во дворе. — Доктор Грэм, ты видишь меня, да? — Что? — Ты видишь меня. Скажи, что видишь меня. Уилл моргнул. Прищурился. — Ты плачешь? Мэттью грубым движением вытер глаза о предплечье. — Нет. Я просто… мне просто нужно это услышать, ладно? Скажи мне, что ты тоже видишь меня. Уилл нахмурился. Мэттью был не просто пьян. Он был в хлам. На уровне поцеловать-свою-сестру, подумать-что-сумерки-не-так-уж-и-плохи. Если Уилл позволит ему сесть за руль, он будет нести равную ответственность за смерть любого, кого Мэттью неизбежно собьет по дороге домой. — Доктор Грэм, пожалуйста. Я умоляю, ладно? Я больше не хочу играть в эту игру. Уилл взглянул в небо. Снег шел уже несколько часов, и в ближайшее время погода не должна была успокоиться. Если он заберет ключи Мэттью, то этот идиот замерзнет насмерть до того, как найдет дорогу домой. — Доктор Грэм… — Замолчи. Иди внутрь. Уилл отступил назад, чтобы пропустить Мэттью. Тот выглядел так, будто он только что предложил ему небо и звезды. Мэттью споткнулся по дороге внутрь, из носа почти сразу же потекло. Уилл проводил Мэттью в главную комнату, бросил в огонь несколько свежих поленьев и велел ему сесть. Мэттью плюхнулся на землю, как нетерпеливый щенок. Уилл поморщился и оставил его у огня. Он вернулся на кухню, сунул свои инструменты в мешок для мусора, чтобы они не засохли, и принес своему гостю стакан воды. Когда он вернулся, то увидел, что Мэттью не сдвинулся ни на дюйм. Мэттью принял воду со слишком большим рвением, а затем повторил: — Скажи, что видишь меня. Уилл вздохнул. — Ага. Я вижу тебя. Глаза Мэттью снова заблестели, очень грустная пьянь. Он прижал стакан с водой, как ребенок, вдохнул через нос и пробормотал: — Спасибо. Уилл протер глаза. Господи боже, это было тупо. Уилл был тупицей. Он должен был просто позволить кровожадному ублюдку умереть в снегу. Вот только… Вот только кто бы во что ни верил, Уилл не был убийцей. Даже косвенно. Он провел усталой рукой по спутанным кудрям, заранее проклиная себя за вопрос: — Что случилось, Мэттью? Мэттью посмотрел на него. С широко распахнутыми глазами. Они светились обожанием. Черт. — Он сказал, что ты не… не видел. Не видишь... Что тебе не нужно… не нужно было видеть? Но ты прекрасно видишь! — Это буквально не имеет смысла, — Уилл скрестил руки. — Но ты меня видишь. А я вижу тебя, — Мэттью моргнул, большие капли упали с длинных ресниц. — Я люблю тебя. Я бы сделал для тебя что угодно. — Оставишь меня в покое? — Никогда. Уилл вздохнул. Попытаться все равно стоило. — Ты меня не любишь. Ты любишь Потрошителя. И он, повторяю в тысячный раз, не я. — Нет, я люблю тебя. Я люблю… — он повернул голову, и его вырвало на плед Уилла. Грустные слезящиеся глаза медленно поднялись, чтобы встретиться с безразличным взглядом Уилла. Голос Мэттью дрожал, когда он прошептал: — Прости. Сердце Уилла смягчилось, раздражение угасло, когда он ощутил одиночество Мэттью. Он был так одинок. Недопонят. Он просто хотел, чтобы его увидели. Уилл шагнул вперед и положил руку на голову Мэттью, взъерошив ему волосы, как шерсть дворняжке. — Все нормально. Оставайся здесь. Я найду что-нибудь, чтобы убрать это, — Мэттью кивнул. Уилл добавил: — И пей воду. Мэттью схватил стакан и выпил половину одним глотком. Уилл вышел из главной комнаты, чтобы взять два полотенца: одно мокрое и намыленное, другое сухое. Через три минуты, которые потребовались Уиллу, чтобы вернуться, Мэттью уже лежал на полу, потеряв сознание. — Серьезно? Уилл ткнул Мэттью в грудь пальцами ног. Тот не двигался. Он толкнул сильнее. Никакой реакции. Уилл выругался, затем опустился на колени, чтобы осторожно отодвинуть голову Мэттью от лужи блевотины. Он вытер большую часть уже испачканным пледом, благодаря создателя за то, что Мэттью вырвало на старый, а не на хороший плед от Ганнибала. Следующим было намыленное полотенце и, наконец, сухое. Уилл собрал полотенца и плед, чтобы отнести их прямо к стиральной машинке. Он загрузил вещи, прежде чем вернуться к Мэттью, который остался лежать, свернувшись калачиком перед камином. Дорожки слез высохли на его лице, из-за чего во сне он выглядел таким же грустным, как и наяву. Уилл почесал затылок. Ну, черт. Теперь он действительно не мог вышвырнуть этого идиота. Он огляделся, решил, что в его доме красть нечего, и достал телефон. Уилл открыл переписку с Ганнибалом и отправил сообщение: «я могу прийти?» Ганнибалу, который всегда быстро отвечал на его сообщения, потребовалось около двух секунд, чтобы ответить: «да». Уилл сунул телефон обратно в карман и подошел к фигуре Мэттью. Еще раз вздохнув, не в силах поверить, что он настолько пустоголовый, он схватил чистый плед и накрыл им Мэттью. Уилл разжег камин, затем, запоздалой мыслью, наполнил стакан водой и принес ведро. Он был уже на полпути к двери, когда вспомнил о существовании похмелья и вернулся в дом, чтобы достать из раковины пузырек аспирина. Он поставил его рядом со стаканом и ушел. В его машине было холодно. Но в его машине всегда было холодно. Он завел ее, объехал Хонду Мэттью и направился к Ганнибалу. Дороги были невероятно заснежены, как он и предполагал, а его шины были невероятно изношены. Тем не менее, Уилл был осторожным водителем. Он включил аварийку, замедлил скорость так, что его машина буквально «ползла» по дороге, и проигнорировал то, как дрожало его тело, потому что «замерзший» лучше, чем «мертвый». К сожалению, бог ненавидел его. Когда осталось всего пятнадцать минут от того, что можно было уже назвать двухчасовой поездкой, машина Уилла заглохла. Ее не занесло. Она не доставила ему небольших хлопот. Просто без преувеличения умерла. — Нет, нет, нет. Твою мать, идиот… — Уилл ударил по рулю, пока отъезжал на обочину. Его машина остановилась, совершенно бесполезная, и отказалась заводиться снова. Нахлынуло разочарование. Он извергнул еще несколько изобретательных ругательств, когда проверил машину под капотом, используя фонарик на своем телефоне, чтобы убедиться в наличии повреждений. Ничто не бросилось в глаза. На обнаружение проблемы уйдет время, а на ее исправление уйдет черт знает что. К счастью Уилла, дело было в трансмиссии, в таком случае он мог с тем же успехом купить новую машину. Он не мог позволить себе новую машину. — Дерьмо, — он наклонился над двигателем, стараясь ничего не задеть, и попытался проверить, все ли ремни на месте. Его вариант исправить поломку, если он выяснит, что не так, был, говоря простым языком, хреновым, но все же это было лучше, чем ничего не делать. Он только недавно проверял аккумулятор. Шланг радиатора выглядел нормально. Если треснул сам радиатор, то он все равно в дерьме, но Уилл нигде не видел и не чуял протекшего антифриза. Ужас засел в животе Уилла, пока машина продолжала выглядеть в порядке, а снег продолжал идти. Его пальцы замерзли настолько, что он чуть не уронил телефон в двигатель. Он выключил его и сунул в карман. Хотя свет от уличного фонаря был не настолько хорош, это было лучше, чем потерять телефон вместе с машиной. Уилл наклонился ближе к стремительно остывающему двигателю, потому что, как минимум, он был теплым, затем проверил жидкости. (Они были в порядке. Он и так знал это. Черт.) Он вернулся в машину и повернул ключ. Ничего. Вернулся к двигателю. Игра в гляделки с двигателем не приблизила его к ответу, а ночь становилась только холоднее. Уилл засунул руки под мышки, чтобы согреться, обида и тревога тяжело сгустились в груди. Ему нужно было вызвать эвакуатор. Он не мог позволить себе эвакуатор. Ему нужно было вызвать такси. Он не мог позволить себе такси. Он всегда мог позвонить Ганнибалу, но тогда Ганнибал взмахнет своей волшебной кредитной картой и все исправит. Что было технически неплохо, за исключением того, что это было бы слишком похоже на то, что он использует Ганнибала ради его денег. И если Уилл чувствовал, что использует Ганнибала ради денег, значит Ганнибал, возможно, мог чувствовать, что Уилл использует его ради денег. От одной мысли об этом Уиллу стало тошно. Поэтому он смотрел на двигатель. И смотрел. И смотрел. Когда он остыл достаточно, Уилл засунул внутрь руку, чтобы нащупать какие-либо очевидные поломки или несостыковки. Его пальцы онемели, кстати говоря. В его глазах скопилось желание зареветь, но было слишком холодно для этого дерьма. Вместо этого он пнул шину. Фары ослепили Уилла, когда некая машина съехала с дороги позади его собственной. Он наклонил голову и попытался выяснить марку машины. Какая-то новая, судя по тому, насколько яркими были огни. Он молился о добром самаритянине, но, с удачей Уилла, это, скорее всего, окажется серийный убийца. Может быть, даже один из его сталкеров. Которые, если подумать, оба были серийными убийцами. Как, нахрен, удобно. Дверь другой машины открылась, и оттуда вышел высокий мужчина. На всякий случай Уилл сжал в кулаке перочинный нож. — Уилл? Уилл прищурился, его пальцы расслабились. — Ганнибал? Ганнибал шагнул вперед, его темный силуэт на мгновение вызвал панику в Уилле, когда его инстинкты закричали, что этот человек опасен. Потом уличный фонарь осветил черты Ганнибала, и страх улетучился. — Дорогой, я звонил тебе. Я боялся, что ты попал в аварию. Уилл нахмурил брови и вытащил телефон дрожащей рукой. Четыре пропущенных вызова. — Черт побери. Прости, Ганнибал. Моя машина сломалась, и я просто… — он сделал бесполезное движение, указав в сторону двигателя. — Решил замерзнуть насмерть, пока чинишь ее? — Ганнибал снял перчатку и коснулся двумя пальцами щеки Уилла. Уилл почти не чувствовал их. — Живучий мальчик, ты холодный, как лед. Идем. Забирайся в машину. Я отвезу тебя домой. Уилл вздрогнул и обнял себя крепче. Он покачал головой. — Все в порядке. Я могу починить ее. — Я не сомневаюсь, что ты сможешь. В чем я сомневаюсь, так это в способности твоего тела оставаться в живых, пока ты этим занимаешься. Мы вызовем эвакуатор. Пусть они вернут машину в Вулф Трап. Ты сможешь поработать над этим там, где у тебя есть возможность использовать инструменты и зайти внутрь, чтобы согреться по мере необходимости. Уилл снова покачал головой, расстройство достигло опасной отметки, и он вернулся к ковырянию в двигателе. — Я не могу позволить себе эвакуатор. — Тогда я… — Прекрати спасать меня, Ганнибал! — Уилл вздрогнул от звука собственного голоса. Громкого и сердитого. Не сводя взгляда с двигателя, Уилл мягко продолжил: — Я не могу позволить тебе продолжать спасать меня. Если я продолжу… продолжу использовать тебя ради денег, когда-нибудь ты устанешь от этого, — (устанешь от меня). — А я не хочу этого. Так что, пожалуйста, просто отступи. Я могу починить ее. Я могу позаботиться о себе. Ганнибал переместился в область периферии Уилла. Уилл не поднял взгляда. Мгновение спустя на заснеженные плечи Уилла упала тяжесть и тепло. Уилл моргнул, когда понял, что это пальто Ганнибала. Он поднял голову и увидел Ганнибала, стоящего на снегу в одних брюках и белой рубашке. Уилл сорвал пальто и попытался сунуть его Ганнибалу в руки. — Что ты делаешь? Ты замерзнешь! Ганнибал проигнорировал предложенную одежду. — Я знаю, что ты ненавидишь, когда тебя подвергают психоанализу, Mylimasis, но сейчас очень холодно, так что я ускорю процесс. Ты же на самом деле не веришь, что я устану тратить на тебя деньги. И тем более не веришь, что я не думаю, что ты можешь позаботиться о себе, — Ганнибал стянул с себя перчатки, оставив обе руки на растерзание непогоде. Уилл попытался накрыть руки Ганнибала пальто, но тот оттолкнул его. Он продолжил: — Ты обеспечивал себя всю свою жизнь. Бездомный, практически сирота. Стипендиат. Ремонтник-самоучка. Уилл звучал слишком настойчиво даже для собственных ушей, когда сказал: — Ганнибал, остановись. Надень пальто. — Скажи мне, почему ты настаиваешь на том, что будешь чинить свою машину? — Потому что она сломана. — Нет. — Потому что я не могу позволить себе новую. — Нет. — Потому что я не хочу, чтобы ты тратил на меня свои деньги. — Нет. Слезы горели в уголках глаз Уилла. Руки Ганнибала (драгоценные, искусные, важные) окрасились в тёмно-розовый цвет. — Ганнибал, пожалуйста. — Скажи мне, Уилл. — Я не… Потому что это моя машина. Она нужна мне. — Нет, — рука Ганнибала переместилась к верху его и без того слишком тонкой рубашки. Он начал расстегивать пуговицы холодными пальцами гораздо медленнее, чем обычно. Уилл бросил пальто Ганнибала на двигатель и схватил его за руки, прежде чем тот успел раздеться до майки. — Я не знаю! — Ты знаешь. — Пожалуйста, надень пальто. — Скажи это, Уилл. — Пожалуйста… — Скажи это. — Я не хочу! — Уилл. Голос Ганнибала был мягким, но уверенным. Приказ. Тревога нахлынула, слезы полились, и Уилл прокричал вполголоса: — Потому что я не знаю, как позволить кому-то заботиться обо мне! — он зажмурил глаза, стыдясь самого себя. Более тихим голосом он продолжил: — Потому что я боюсь, что я привыкну к этому, и ты уйдешь. Потому что я не хочу быть растерянным, когда мне снова придется справляться в одиночку. Руки Ганнибала выскользнули из хватки Уилла. Одна из них обняла его за талию, чтобы притянуть ближе. Другая зарылась в волосы Уилла, прижав его лицо к собственному плечу. Мягким, хвалебным голосом Ганнибал произнес: — Вот он — мой хороший мальчик. Такой честный. Такой уязвимый. Уилл издал судорожный вздох, не понимая, почему слова причиняют ему боль. Он попытался отстраниться. Ганнибал прижал его еще ближе. — Прекрасный мальчик. Должно быть, было тяжело держать это в себе. Ты правильно поступил, сказав мне правду. Доверившись мне. Я так горжусь тобой, дорогой. Горжусь. Это слово эхом отдалось в голове Уилла, подобно удару строительной груши. Оно сломало его. Боль и тревога сковывали его, заставляя мир вращаться. Он не мог вдохнуть. Он не мог дышать. Уилл попытался оттолкнуть Ганнибала, чтобы глотнуть воздуха, но Ганнибал был непреклонен. Он стеснял дыхание. Сильная рука гладила спину Уилла, пока Ганнибал глубоко и ровно дышал. Уилл задыхался. — Ганнибал, я не могу… я не могу… — Дыши со мной, любовь моя. Уилл пытался, но это было слишком. Его дыхание стало поверхностным, а сами вдохи — короткими. Он вообще перестал дышать. Рука Ганнибала оставила волосы Уилла, чтобы схватить его за подбородок и приподнять вверх. Уилл встретился взглядом с Ганнибалом. Услышал медленный, целенаправленный вдох. Почувствовал тепло выдоха Ганнибала на носу и губах. Ганнибал сделал это снова, так же сосредоточенно. Уилл скопировал. И это было так просто — стоять там, пока Ганнибал ведет. Не думать ни о чем, только о дыхании. Дышать только так, как нравилось Ганнибалу. Рука Ганнибала медленно оторвалась от подбородка Уилла, чтобы погладить его по волосам. — Мой замечательный, самодостаточный мальчик. Мой Уилл, — Ганнибал осыпал его щеки и волосы холодными поцелуями. — Позволь мне отвезти тебя домой, дорогой. Любить тебя так, как ты того заслуживаешь. Уилл моргнул, спутанно и устало. Он колебался. — Моя машина… — Я вызову эвакуатор, — он крепко и целомудренно прижался к губам Уилла. — И ты сможешь отплатить мне. Уилл сузил глаза, его одолевали сомнения. — Ты обещаешь? Ганнибал улыбнулся. — Недоверчивое создание. Да, я обещаю, — он отошел от Уилла на шаг, и холод тут же вернулся. — А теперь, пожалуйста, садись в мою машину. Уилл не сдержал смешок. Он поднял пальто Ганнибала с двигателя, закрыл капот и пошагал по снегу к пассажирскому сиденью Бентли Ганнибала. Когда он открыл дверь, из машины наружу стало распространяться тепло, и он быстро забрался внутрь, чтобы не растратить его еще больше. — Ох, вау, — он положил обе руки на вентиляционные отверстия, пропитываясь жаром. Через мгновение к нему присоединился Ганнибал, и Уиллу снова напомнили, что Ганнибал практически заморозился, чтобы убедить его. Уилл взял верхнюю часть пальто Ганнибала и накинул его на чужие колени, как одеяло. Длины хватало, чтобы подол все еще прикрывал Уилла. Ганнибал предложил Уиллу руку, которая была скорее красной, чем белой, и Уилл принял ее. К тому времени, когда они вернулись в дом Ганнибала, к пальцам рук и ног Уилла вернулась чувствительность. Ганнибал сжал руку Уилла, прежде чем выйти из машины, и Уилл заставил себя оставаться на месте, пока другой мужчина обошел машину, чтобы открыть ему дверь. Уилл встал, устроив пальто Ганнибала в своих руках. Ганнибал поцеловал его в щеку. — Поразительный мальчик. Ты пытаешься разбаловать меня? Уилл взглянул на расстегнутые пуговицы на чужой рубашке и кивнул. Ганнибал поцеловал его в ухо и промурлыкал: — Хорошо. Балуй меня больше. По спине Уилла пробежала дрожь, а вместе с ней и желание. — Как? Ганнибал забрал у Уилла пальто и перекинул его через предплечье. Он протянул Уиллу руку, переплел их пальцы и повел Уилла из гаража через дом к главному входу. Он повесил свое пальто на вешалку, а не в шкаф, затем взял пальто и шапку Уилла. Они оставили свою обувь у двери. Ганнибал провел Уилла в ванную у его спальни, затем снял перчатку Уилла с руки и поцеловал костяшки пальцев. — Разденься, пожалуйста. Уилл моргнул. — Мы…? — он оглянулся на красивую теплую кровать позади них, затем окинул взглядом ванную на фоне холодной плитки. — Здесь? Ганнибал снисходительно улыбнулся. — Нет, дорогой. Я собираюсь приготовить тебе ванну. Уилл посмотрел на него. — Ты сказал, что я буду баловать тебя. — Сексуальные удовольствия — не единственная награда, Уилл. Я хочу искупать тебя. Не просто помыть тебя в душе, как раньше, а подстричь волосы и помассировать кожу, — он убрал кудряшку с глаз Уилла. — Это заставит тебя чувствовать себя некомфортно. Ты будешь чувствовать, что я делаю слишком много, а ты — слишком мало. Ты захочешь остановиться раньше, чем я закончу. Уилла скрутило от осознания того, что это правда. Черт, он уже хотел остановиться. Было легко позволить Ганнибалу взять на себя ведущую роль в сексе и в обществе, потому что Уилл не знал, что делать. Но ванна? Это было легко. Он мог делать (и делал) это на автопилоте. Дать Ганнибалу контроль над чем-то настолько простым было бы чем-то… Интимным. Уилл сунул пальцы под край своей фланелевой рубашки и потянул за него. Этого было недостаточно, поэтому он прижал костяшки пальцев другой руки к джинсам. Он потянул снова, используя трение грубой текстуры джинсовой ткани о кожу, чтобы остаться в реальности. Прикосновение Ганнибала было до смешного мягким, когда он провел кончиками пальцев от волос Уилла до его щеки. На мгновение он задержался над яремной веной Уилла, а затем обхватил пальцами его шею сзади. — Можно? Уилл сжал челюсть. Он хотел сказать Ганнибалу «нет». Хотел найти другой способ побаловать мужчину, чтобы не чувствовать себя еще более обожаемым, не чувствовать больше привязанности. Он посмотрел на пол. — Скажи, что не устанешь от меня. — Я не устану от тебя. — Скажи мне, что тебе плевать на деньги. — Мне плевать на деньги. — Скажи мне, что ты не оставишь меня, — на глазах Уилла выступили слезы. Ганнибал подошел ближе. Уткнулся лицом в волосы Уилла. — Я никогда не оставлю тебя, Уилл. И я никогда не позволю тебе покинуть меня, — он поцеловал скальп Уилла: мрачное обещание. Уилл растаял. — Хорошо. Рука Ганнибала на его шее сжалась, принимая ответ. — Хорошо.***
Ганнибал расстегнул рубашку Уилла. Он хотел бы полностью раздеть его, но еще слишком рано. Его мальчик был на грани. Он не привык к тому, чтобы о нем заботились, а давление или слишком быстрый темп привели бы к его побегу. Ганнибал повернулся, чтобы наполнить ванну, пока Уилл заканчивал раздеваться. Ванна идеально подходила для одного взрослого мужчины, но не для двоих. Он ненадолго задумался о замене, но было легче подождать, пока он не выберет их новый дом, когда Уилл придет к идее жить вместе и будет, по сути, получать все, что хочет. Уилл подошел, полностью обнаженный, задолго до того, как ванна наполнилась. Ганнибал восхищался им. Непослушные локоны волос. Глаза — северное сияние. Мягкие, как лепестки, вечно потрескавшиеся губы. Сладкие набухшие соски. Очаровательная дорожка темных волос, ведущая к маленькому вялому члену Уилла. Ганнибал подошел ближе и провел пальцами по спутанным лобковым волосам. — Могу я подстричь их? Брови Уилла приподнялись. Он посмотрел вниз. — Мои волосы? — Да. В основном, из эстетических соображений, хотя это так же сделает минет более приятным. Уилл моргнул, его дискомфорт стал очевиден, когда он сместил бедра подальше от пальцев Ганнибала. Его кадык подпрыгнул. — Полагаю, что так, — нерешительность. — Ты же не собираешься их полностью сбривать, верно? — Нет, — бритье будет редким событием. Угощением. — Оставить дюйм будет идеально. — Твои той же длины? — Да. Уилл хмыкнул. Он продолжал смотреть на руку Ганнибала на своем лобке. Его член оставался мягким. Через полминуты он вздохнул. — Ага. Хорошо. Дюйм сойдет. Ганнибал убрал руку, чтобы похлопать по тумбе у раковины. — Сюда, пожалуйста, — Уилл запрыгнул на тумбу, его плечи были все еще напряжены. Ганнибал провел тыльной стороной среднего пальца по бороде Уилла. — Могу я побрить и здесь? Уилл отстранился, подняв руку, чтобы прикрыть место, которого коснулся Ганнибал. Он покачал головой. — Мне нравится моя борода. Ганнибал увидел прищуренные глаза и прижатые друг к другу ноги. Готовность к бегству. Надежда, что Ганнибал зайдет слишком далеко, и у Уилла будет повод пойти в атаку. Возмутиться. Ганнибал кивнул. — Хорошо. Уилл, как всегда, оказался не готов к тому, как Ганнибал легко сдался. Напряжение спало с его плеч. Бедра расслабились. Словно ожидая подвоха, он спросил: — Это все? — Все, — Ганнибал погладил колено Уилла одной рукой, а другой вытащил электрическую бритву из зарядного порта. — Раздвинь ноги, пожалуйста. Уилл нахмурился, он явно ожидал продолжения спора. После секундного колебания он подчинился. Ганнибал встал между его бедрами и руками раздвинул их сильнее. Достаточно широко, чтобы кожа натянулась, и он мог подстричь волосы ровно. Ганнибал включил бритву, взгляд голубых глаз остановился на инструменте. Пальцы на ногах Уилла сжались, когда он попытался удержаться на месте. Ганнибал положил руку Уиллу на живот, чтобы тот немного откинулся назад. Пресс Уилла напрягся, когда Ганнибал прижал бритву к его коже. Он провел плавную линию вверх, прокладывая путь через лес кудрей. Мускулы под рукой Ганнибала задрожали. Член Уилла дернулся. Ганнибал взглянул на ванну, чтобы убедиться, что вода все еще находится на приемлемом уровне, и продолжил. Еще одна линия, очень близко к основанию члена Уилла. Над ним третья. Четвертая и пятая линии с другой стороны и щелчок, обозначающий отключение бритвы. Член Уилла налился кровью, все еще очаровательно маленький. Ганнибал положил электробритву на тумбу, чтобы помыть, и схватил обычную, чтобы подчистить края. Лезвие сверкнуло на свету. Он провел невероятно острым краем по складке между бедром Уилла и мошонкой. Беспризорные волосы за пределами установленной Ганнибалом линии упали. Член Уилла напрягся. Ганнибал тихо застонал. — Идеальное создание, — он использовал заднюю часть бритвы, чтобы погладить основание члена Уилла. Уилл раздвинул ноги шире. Ганнибал наклонился вперед, чтобы нежно поцеловать сосок, и продолжил очищать внешнюю границу лобковых волос. Он больше не прикасался к члену Уилла, как бы мальчик ни соблазнял его. Тело Уилла должно было воспринимать Ганнибала, как источник доброты, комфорта и безопасности, а не только удовольствия. Закончив, он оставил бритву рядом с электрической и пошел выключать кран ванны. Уилл остался неподвижен, вероятно, чтобы волосы не разлетелись повсюду, и уставился на себя. Ганнибал наблюдал, как Уилл с любопытством провел пальцами по укороченным кудрям, стараясь не касаться своего члена. Милый мальчик. Ганнибал достал из шкафа полотенце для рук и вернулся к Уиллу. Он собрал большую часть волос рукой и выбросил их в мусорное ведро, затем намочил полотенце для рук в раковине рядом с Уиллом. Он вытер оставшиеся волосы и также стряхнул их в мусорку. Как только он убедился, что Уилл не будет оставлять за собой повсюду волосы, он указал ему на ванну. Уилл спрыгнул вниз. Теперь, когда он считал, что худшее осталось позади, он был не так сильно напряжен. Его руки находились немного ближе к тазу, чем обычно: он не намеревался прятать свой член от взгляда Ганнибала, но думал об этом. Застенчивость. Он скользнул в чистую воду, а Ганнибал достал из шкафа подходящие соли и масла. Когда он вернулся к Уиллу, тот поднял обе брови. — Серьезно? Ганнибал открыл колбочку с солью и нарисовал круг на воде около Уилла. Он проделал то же самое со второй колбой, а затем добавил причудливые растворимые шарики, которые оказались маслом для ванн, чтобы смягчить кожу Уилла. Уилл отбил один из них рукой. — Ты обычно пользуешься всем этим? — Нет. Я купил их для тебя, — в качестве последнего штриха Ганнибал добавил в воду две мыльные розы, позволив им плавать на поверхности вокруг Уилла. Уилл взял одну их них и осмотрел ее. — Зачем? — Ради эстетики, — Ганнибал опустился на колени рядом с ванной. — И потому что я чувствовал, что ты никогда раньше не принимал ванну как следует. Иногда она предназначена для удовольствия, а не банального мытья. Уилл оторвал один из лепестков от розы. Его половинка сразу же растворилась между его пальцев. Он бросил его в воду и сорвал другой. — Что ж, ты не ошибся. Если я вообще когда-либо принимал ванну до этого, то этого не помню. — Тебе раньше никто не говорил, что гордится тобой? Уилл замер. Они оба знали, почему Ганнибал задал этот вопрос. Через несколько секунд пальцы Уилла продолжили рассеянно отрывать лепестки. Он уставился на бутыльки со средствами для ухода за телом и волосами, выстроившиеся вдоль края ванны, скорее всего мысленно прокручивая в памяти всех подозреваемых, от кого он мог получить похвалу. Родители. Учителя. Любовники. Его плечи расслабились. Он перестал отрывать лепестки от розы и окунул в воду остаток мыла. Когда он снова поднял руку, это был бесформенный кусочек. — Нет. Я так не думаю. Ганнибал кивнул, зная, что это (так же, как и Алана, которая отдала собак Уилла) была тема для другого раза. Он мысленно обозначил «я горжусь тобой» как похвалу, относящуюся к дальнему концу спектра одобрения. Что-то, что нужно использовать умеренно. Продуманно. («Гордость» будет одним из орудий, с помощью которых он сломит Уилла, а также одним из инструментов, которые он использует, чтобы снова собрать его воедино). Ганнибал взял одну из масляных сфер, размякших в воде, и просунул ее между пальцев. Уилл повторил его движение. Ганнибал сполоснул пальцы в розовой воде. Уилл потянулся за другой сферой. — Повернись, пожалуйста. Я хотел бы помыть тебе волосы. Уилл окунул голову под воду, затем повернулся и прислонился спиной к краю ванны, чтобы дать Ганнибалу лучший доступ. Ганнибал закатал рукава, налил шампунь на ладонь и начал массировать кожу головы Уилла. Он хмыкнул и расслабился еще сильнее. Рука Уилла нашла другую розу и начала отрывать лепестки. (Ганнибалу нужно будет раздобыть побольше таких). Он пробормотал: — Приятно. — Я рад, — он почесал за ушами, прежде чем перейти ниже, к шее и плечам Уилла. — Ты был очень напряжен в последнее время. Уилл фыркнул. — И чья это вина? — Я хочу позволять тебе кончать так же сильно, как и ты этого хочешь, дорогой. — Сомневаюсь, — Уилл повернул голову, чтобы поймать взгляд Ганнибала. — Если ты действительно хочешь позволить мне кончить, почему не сделаешь этого? — Потому что сначала мне нужно кое-что от тебя. — Что? — Ты должен прийти к ответу самостоятельно. — А если я никогда не приду к ответу? — Тогда ты никогда не кончишь, — Ганнибал надавил большим пальцем рядом с лопаткой Уилла. Он застонал от удовольствия. Его голос звучал расслабленно, даже когда он спросил: — Ты на самом деле не серьезен насчет этого, не так ли? — Думаешь, я несерьезен? Уилл снова посмотрел на Ганнибала. Он поморщился. — Ты серьезен. — Верно, — Ганнибал снова зарылся пальцами в волосы Уилла. — Но я думаю, ты догадаешься в течение недели. Смой шампунь, пожалуйста. Уилл сделал глубокий вдох и окунул голову в воду. Он встряхнул головой так, как это делают собаки, что многое говорило о его уровне заботы о себе, а затем вернулся. Он небрежно откинул волосы с лица. — Почему ты не можешь просто сказать мне? — Потому что тогда потеряется смысл всего этого, — Ганнибал сделал круговое движение пальцем, чтобы Уилл снова повернулся, затем принялся за кондиционер. Почти небрежно Уилл произнес: — Ты же знаешь, что большинство людей не превращают секс в игры разума, верно? — Я не большинство людей. Уилл неубеждённо хмыкнул. Ганнибал дотронулся до его плеча, чтобы привлечь внимание, и затем похлопал по краю ванны. Уилл подчинился без вопросов. Только когда Ганнибал начал втирать кондиционер и в его лобковые волосы, Уилл удивленно моргнул. — Да, дорогой? — Не буду врать. Я честно думал, что у тебя просто волшебным образом мягкий лобок, но теперь это обрело смысл. Ганнибал улыбнулся. — Я забочусь о своем теле. — Я… иногда думаю о том, чтобы заботиться о своем теле. — Да? Уилл сморщил нос. — Нет. Они оба смотрели на то, как руки Ганнибала массируют треугольную область около мошонки Уилла. Когда обе руки Ганнибала оказались рядом с мягким членом, он казался еще меньше, из-за чего собственный член Ганнибала затвердел в брюках. Ладонью, все еще покрытой кондиционером, он сжал мягкий короткий бугорок, полностью закрыв его. Член запульсировал в кулаке, начав набухать. Ганнибал надавил пальцем на головку, затем отпустил его. — Встань, пожалуйста. Уилл недовольно скривил губы, но подчинился. Ганнибал намылил руки и перегнулся через край, чтобы потереть икры Уилла. Он прошелся легкими движениями вверх по мягкому, мокрому телу, и, хотя он был в состоянии удержаться от поглаживания его чудесного члена, он не мог удержаться от того, чтобы не провести двумя пальцами между ягодиц. Отверстие сморщилось под его пальцами, когда вспомнило, что они могут делать. Ганнибал надавил на него ровно так, чтобы почувствовать идеальный жар на кончиках пальцев, а затем двинулся дальше. Уилл приятно заскулил. Ганнибал сжал обе ягодицы, прежде чем встать и перейти к оставшимся частям тела. Он медленно провел руками по талии и бедрам Уилла. С обожанием потер большими пальцами торчащие соски. Член Уилла напрягся, словно пытаясь показать Ганнибалу, как усердно он работал, чтобы исполнить его желание. Раньше тело Уилла не реагировало на игру с сосками. Теперь оно знало, как лучше. (Когда-нибудь Уиллу будет достаточно стимуляции сосков для того, чтобы кончить. Ганнибалу было все равно, сколько лет ему придется работать над мозгом Уилла и сколько границ ему придется перейти. Он добьется этого). Ганнибал поцеловал один сосок, затем другой, еле сопротивляясь желанию прикусить их. Он закончил, когда дошел до плеч Уилла, затем переключился на лицо. Уилл без лишних расспросов закрыл глаза, чтобы Ганнибал умыл его. Когда Ганнибал положил две руки ему на плечи и толкнул его ниже — в воду, где так легко мог утопить его, — он не протестовал. Он проскользнул под поверхность. Монстр внутри Ганнибала встрепенулся от такой открытой демонстрации доверия. Сам мужчина был не лучше. Ганнибал ополоснул волосы Уилла, затем опустил руку ниже, на его грудь. Уилл заерзал, требуя воздуха. Ганнибал держал его под водой. Пальцы Уилла сомкнулись на запястье Ганнибала, но он не предпринял попытки оттолкнуть его. Ганнибал завороженно наблюдал, как пузырьки воздуха взбудоражили спокойную воду. Сердцебиение Уилла ускорилось под его ладонью. (Испуган? Взволнован? Или обыкновенный адреналин). Больше пузырьков воздуха. Более сильная хватка. И, наконец, два длинных точных нажатия. Ганнибал позволил ему подняться. Уилл вырвался на поверхность со вздохом, вытянув руки, чтобы схватиться за оба края ванны. Он ждал не только до тех пор, пока не почувствует себя некомфортно, но и до тех пор, пока у него действительно не кончится воздух, он рисковал утонуть. Завораживающе. Уилл повернул шею, чтобы посмотреть на Ганнибала, отчаянно ища что-то. Ганнибал спокойно наклонил голову, гадая, что найдет его мальчик. После нескольких глубоких, прерывистых вдохов Уилл сказал: — Тебе понравилось. — Да. Уилл проглотил комок, застрявший в его горле. Вывод «садист» практически отразился на его лице. Его дыхание выровнялось. Он ничего не сказал. Медленно, чтобы не спугнуть Уилла, Ганнибал положил ладонь ему на грудь. Безмолвная просьба сделать это снова. Уилл сделал глубокий вдох, он все еще дрожал. После невероятно долгой минуты, в течение которой оба только смотрели друг на друга, Уилл кивнул. Маленькое, исстрадавшееся создание. Демонстрация доверия. Ганнибал надавил на грудь Уилла. Смотрел, как его руки отпустили края ванны. Наблюдал за тем, как прекрасные кудри исчезают под поверхностью мутной розовой воды. Ох, как Уилл баловал его.