Это семейное

      Всё начинается с Венеции.       Ангела начинает свой день как обычно, летит на работу как обычно и работает до поздней ночи как обычно. Она замечает некоторую необычность, только когда возвращается в свою квартиру и видит, что протест, который она наблюдала утром, с тех пор вырос на несколько порядков, а не утих, как это бывало обычно.       Картина какой-то своры, протестующей против злободневной темы у входа в штаб, не является редкостью. Обычное дело. Лично для неё пикеты с регулярным участием от десяти до двадцати человек, в зависимости от погоды, явление ежемесячное, но они не уникальные, и, кроме того, не являются её делом. Люди приходят, произносят свои речи, фотографируются для местных новостей и расходятся по домам, чтобы заняться чем-то более продуктивным.       — Что тут происходит? — спрашивает она, вставляя наушники себе в уши. Когда ответа не последовало, она хмурит брови. — Афина?       — Извини, но мне запрещено разговаривать с тобой на эту тему, — что? — Возможно, ты захочешь проверить новости. При этом я вынуждена напомнить тебе, что не стоит доверять слухам, которые ты можешь обнаружить.       Слухи, как лаконично выразилась программа Афины, оказались целым сражением, разыгравшимся на улицах и каналах Венеции накануне ночью, оно было задокументировано и представлено по крупицам многими венецианцами, которых шум пробудил ото сна. Сражением, которое ведут несколько подозрительно знакомых фигур.       — Это Мойра? — Ангела присела на корточки, потрясённо прокручивая одно за другим сообщения по тегу «Венеция».       Всегда немного странно видеть в новостях людей, которых она знает и с которыми общается, а уж видеть там себя – тем более. Тем не менее, вряд ли стоит удивляться тому, что мистер Шимада, командир Рейес и тот ковбой из Ломбардии сражаются с... кем бы ни были те террористы (а они наверняка террористы). Все трое солдаты. Она так думает. В отличие от Мойры О'Доран, которую она не стала бы включать в этот сценарий, если бы ей дали неделю на составление списка.       Разумеется, она не стала бы указывать там и свое имя. Однако, в отличие от её ирландской коллеги, для того чтобы покончить с её жизнью, потребуется гораздо больше усилий, чем может принести шальная пуля. Возражения, которые выдвигали её родители, когда она вступала в Ударный Отряд, на самом деле имеют под собой основания лишь для Мойры и слишком смертельной для неё ситуации. Да, её собственным исследованиям ещё только предстоит обойти исследования этой женщины, но это отнюдь не повод подвергать риску такой ум, как её, когда имеется море других.       ...Она могла бы, по крайней мере, прихватить УПСМН. Ангела остаётся, наверное, восхищаться тем количеством свиного упрямства, вызванного гордостью за свою работу, но, учитывая цену за это, она считала Мойру менее склонной к подобным эмоциям. Если не принимать во внимание выбранную ею область знаний, она всегда считала эту женщину вполне разумной и с головой на плечах.       Проходит почти половина часа, прежде чем она отрывается от бесконечного пролистывания потоков и статей, заполонивших интернет – одна мало чем отличается от другой – и решает всё-таки провести ночь на работе. Она, наверное, просто снова включит новости, как только ляжет в постель, и так проведёт остаток ночи с планшетом в одной руке и телефоном в другой, ожидая более разумного часа, чтобы подойти к отцу. Здесь, по крайней мере, её можно быстро вызвать в случае чего.       К счастью, ничего подобного не происходит, и хотя она немного уходит с головой в новости, по большей части ей удается занять себя чем-то полезным.       Это, конечно же, продолжается до тех пор, пока она не ловит отца в мастерской.       — Ты не знаешь? — хмурится она.       — Я не спрашивал.       На секунду Ангела теряется в догадках, прежде чем очевидный вопрос успевает сорваться с её губ.       — Почему?       Мужчина тоже не сразу отвечает, хотя его молчание не похоже на потерянное. Оно взвешенное. Задумчивое. В конце его украшает вздох.       — Иногда лучше не допытываться в некоторых вещах. Поверь мне. Это одна из них.       Ясно как день, что отец знает больше, чем говорит, но если он говорит ей довериться ему, значит, она доверится. Раньше он всегда охотно делился с ней инсайдерской информацией. Информацией, которую она, формально говоря, не имеет права знать. Если он считает эту новую ситуацию чем-то таким, чего ей знать не следует, то, возможно, он прав.       Если, конечно, ещё что-нибудь останется недосказанным после того, как Командир Моррисон официально объявляет о существовании «Blackwatch». Она находится в конференц-зале, когда это происходит, между мистером Райнхардтом и отцом. Оба мужчины восприняли новость со стоицизмом, который может проявить только тот, кто уже был в курсе событий. И действительно, никто из присутствующих основателей «Overwatch», кажется, ничуть не взволнован данной новостью.       Ангела, естественно, знает, что в «Overwatch» есть отделы, в работу которых она не посвящена. Разумеется, она знает. Она доставила Гэндзи Шимаду прямо в один из таких отделов организации. Когда речь идёт о вопросах безопасности, необходимость быть осведомленным вполне естественна, и нет ничего удивительно в том, что у них есть подразделение тайных операций, спрятанное где-то за пределами видимости. Но то, что это подразделение, по всей видимости, проводит незаконные операции без какого-либо надзора, вызывает... беспокойство. Они герои. Секретность – это одно. Откровенно незаконные операции – другое.       Она старается не вступать в полемику, когда её обычные знакомые из СМИ пытаются выудить из неё сенсацию. Это несложно. При всей турбулентности, которую этот вопрос вызывает для «Overwatch» в целом, её роль, в конечном счёте, далека от любых подобных сомнительных операций – и именно этого она намерена придерживаться. Она учёный и врач. Управление «Overwatch» находится вне её компетенции.       Ближе всего она подошла к этому вопросу, когда через неделю в её лабораторию заходит Ковбой без ковбойской шляпы и левой руки, но она не допытывается, а он не предлагает.       Но это отнюдь не значит, что он совсем молчит.       — Ты, кстати, знала, что этот шрам достался мне от тебя?       От неё что? Ангела поднимает глаза от эскизов, которые они просматривали, пытаясь подобрать ему что-нибудь по душе, и смотрит на него озадаченным взглядом. Он имеет в виду инъекцию с её нанитами? Ему сделали такую, когда он потерял руку (и шляпу, как ей сказали), с первого взгляда определила она. И да, на культе виднеется уродливый шрам, но...       — Нет?       — А он есть. Сама глянь.       Её смутило это заявление, когда мужчина высвободил оставшееся предплечье из рукава. При виде серебряного круга идеально ровных зубов, впечатанных в его загорелую кожу, в её голове проносятся воспоминания, а её лицо начинает пылать.       — Оу, — она выпрямляется, пытаясь придумать что-нибудь, чтобы заполнить тишину. — Извини? — она морщится от вопросительного тона своего извинения.       — А, не парься. Это отличный повод, чтобы завязать разговор. Что это? О, я получил его, когда подбирал ребёнка для друга. Сварливый малый, как я слышал. Её вроде Циглер звать? А в качестве извинения та дала мне злобненький такой хук левой, — лениво и с весельем улыбается он. — Ты ведь сделаешь мне злобненький левый хук, верно? Помираю от желания победить Гэндзи в армрестлинге.       В её голове проносятся полдюжины ответов: Как поживает мистер Шимада? Зачем ему соревноваться в армрестлинге с тем, кого он никогда не сможет победить? Может быть, он будет не прочь поменять весь свой скелет, раз уж зашёл об этом разговор? Когда мистер Шимада вступил в «Blackwatch»? А Мойра? Что они делали в Венеции и почему?       — Для того, чтобы ты выдержал нагрузку, мне понадобится заменить всю твою руку на глубину лопатки, — Ангела выбирает хорошо проторенную дорожку. — Желательно и позвоночник тоже.       — Э-э... спасибо. Пока сойдёт только предплечье.       — Ты уверен? Мы могли бы установить тебе крылья.       К несчастью (для него), мужчина не хочет крылья. Как он выразился, это слишком бросалось бы в глаза при его работе, и, учитывая то, что Ангела знает об этой работе, он, вероятно, прав. Впрочем, более крепкий позвоночник не помешал бы при любых обстоятельствах. В отсутствие излучателей твёрдого света, тому бы не пришлось даже торчать из кожи! Но если он настаивает на том, чтобы оставаться слабым, то ему же хуже, о чём он пожалеет потом, а это уже никак не проблема Ангелы.       Ей и своих хватает.       Как она и прогнозировала, Мина Ляо не просыпается. Как она и предполагала, Командир Моррисон неохотно передает женщину под её опеку в Цюрихе после трёх месяцев бездействия.       Как она и ожидала, её первоначальное лечение не помогает.       Во всяком случае, не в том объёме, которого она планирует добиться.       Неполная нейронная начинка сразу же повышает оценку по «FOUR» Ляо на целых три балла! Она надеялась на улучшение на один балл в каждой категории, но переход от полной остановки дыхания к самостоятельному (хотя и интубированному) дыханию – это не просто подвиг, а триумф, вполне заслуживающий осторожных поздравлений, которыми она позволяет обмениваться своей команде. Ведь это без тени сомнения доказывает, что её решение работает. Не идеально, не полностью, ещё не полностью, но оно работает.       Причин, по которым оно не работает идеально, много, но если бы она могла сформулировать их в двух словах, то в основном они сводились бы к совместимости.       Она проверяет свою теорию на практике, создавая партию мышей с нуля, включая, самое важное, мозги. И хотя конечный продукт...       — Увеличен в размерах на 30%       — Склонен к приступам крайней гиперактивности в один момент и полной вялости в следующий       — Отказывается есть (что, стоит признать, ему и не требуется)       — Отказывается пить (что, опять же, ему не требуется)       — Реагирует исключительно насилием по отношению к другим мышам (синтетическим и иным)       — Реагирует исключительно насилием по отношению к не-мышам (синтетическим и другим)       — Реагирует исключительно насилием на любые неодушевлённые предметы, помещённые в его клетку, пока не будет доказано, что они в самом деле неодушевлённые       — Ухаживает за собой до крайности, вплоть до членовредительства       — Полностью стирает себе зубы              ...В остальном мыши ведут себя точно так же, как и обычные грызуны. Это проблема. Сочетание их усовершенствованных тел и непрекращающейся агрессии приводит к побегам и многочисленным перегрызенным кабелям по всей базе. К счастью, они также демонстрируют когнитивные способности на уровне заметно отсталых особей своих биологических собратьев. В сочетании с их агрессивностью это позволяет Ангеле в кратчайшие сроки переловить их всех, прибегнув к помощи Афины, чтобы выследить их и кроваво отплатить бушевавшим грызунам.       Со всем вышесказанным, оно работает. Проблемы преходящи, недостатки можно исправить. Она заменяет только тринадцать процентов мозга Ляо, а не весь его. Оригинал должен перенести все проблемы, которые возникнут, а кроме того, есть ещё остальное тело. По её мнению, большинство нарушений, которые проявляются у её мышей, вызваны полным отсутствием химических веществ. Она собрала их целыми, чтобы проверить работу мозга, остальные части организма получились случайно, и всё равно они прекрасно функционировали там, где это было важно.       И потому, по сравнению с человеческим мозгом – мыши по сути детская забава. Ей уже давно удаётся воскрешать их – закроем пока глаза на послеэффекты – в то время как люди продолжают миновать её. Вполне возможно, что аналогично созданный человек также не будет работать. Но суть-то не в этом. Суть в том, что это лишь вопрос усовершенствования.       Не то чтобы она собиралась создавать синтетического человека ради тестов.       Помимо того, что грызун почти наверняка нарушает Закон о создании Омников, его можно утилизировать по окончанию использования. А вот с человеком, статус которого юридически спорный, такое вряд ли прокатит.       Потому что это будет человек. Новая жизнь. Причём, по всей вероятности, неполноценная. А на это Ангела просто не готова пойти. К тому же создание новой жизни не её самоцель, это может сделать любой недалёкий подросток. Как говорится, ломать – не строить, особенно тогда, когда строишь с нуля.       Она позволяет неполноценным тканям оставаться в течение недели, которую даёт своей команде, чтобы придумать улучшения. Это делается для того, чтобы: во-первых, доказать, что восстановление будет продолжаться. Во-вторых, лучше сравнить новые результаты со старыми, которые ещё свежи в её памяти. В-третьих, это позволяет сократить уход за женщиной на небольшую, но всё же заметную величину.       Вторая попытка не сдвигает дело с мёртвой точки, но создаёт прецедент для внесения изменений раз в две недели, когда все, кроме неё самой, не смогут представить ничего стоящего в назначенный день.       Сам процесс ничем не отличается от того, через который она проходила, когда возилась с собственным мозгом, чтобы дать ему возможность управлять крыльями. Сложность здесь больше в том, что она вряд ли сможет установить адаптер в каждой точке соединения биологического и синтетического серого вещества. Она может представить себе внешнее приспособление размером с голову директора, которое можно было бы изготовить для этой задачи, но она предпочла бы потратить усилия на создание соответствующего лечения, а не протеза мозга. К этому можно вернуться, если всё остальное подведёт, полагает она. Нельзя сказать, что у них гонка со временем.       Только после пятой перезагрузки, спустя три месяца после начала проекта, Ангела наконец-то может представить Командиру ещё одно бальное повышение по шкале, когда вместо того, чтобы просто дернуться при уколе иглой, рука Мины Ляо взлетает в воздух под неудобным углом, где и остаётся в течение следующей минуты. И хотя не каждая итерация приносит столь поразительные результаты, постепенно в мозгу Мины Ляо начинают появляться очаги активности.       В кои-то веки выясняется, что не она одна больше всего удручена медленным прогрессом.       — Итак... — Командир Моррисон перелистывает сканы сканированного мозга с практической эффективностью человека, не способного их прочитать. — Она... там?       — Она там была всё это время, Командир.       — Ты знаешь, что я имею в виду, — мужчина корчит гримасу.       Она знает. Однако, она была бы благодарна, если бы мужчина постарался выражаться яснее.       — Высших функций пока нет.       — И когда они появятся?       Ангела ждёт, до неё вдруг доходит, что она должна ответить, только когда молчание становится неловким.       — ...Мы будем продолжать, пока она не очнётся? — Ангела наклоняет голову набок, не совсем понимая, к чему этот вопрос.       — А этим вы разве не будете калечить её?       Она хочет заговорить, но закрывает рот и впивается взглядом в кактус на столе Командира.       — Не то чтобы? — она останавливается на этом.       Технически они, да, будут, но размышления о таких формальностях не более чем скатологическая попытка подорвать её усилия по постройке аргументов. Пока Мина Ляо не проснётся, она будет оставаться запертой в своём мозгу, независимо от любой активности в нём. На практике то, что она делает, похоже на оснащение человека с четырёхкратной ампутацией новыми конечностями, которые затем приходится отсоединять для столь необходимой калибровки. Разница здесь лишь в том, что Ляо даже не будет ощущать никакого дискомфорта.       — Мы не будем ничего делать с ней. Просто на мгновение лишим её способности... быть, я полагаю. Она даже не заметит.       — Ты уверена?       — Уверена, — с кивком отвечает она. — Пока мы не нарушаем работу оригинального мозга – той части, которая на самом деле содержит её – мы не можем причинить ей вреда.       — Ага, — мужчина вздыхает. – Это просто... это ощущается неправильным.       Ангела задаётся вопросом, что бы сказали множество людей, чьи жизни спасаются каждый день, о разнообразии применяемых для этого методов, если бы они стали свидетелями их развития. Она хорошо помнит своё первое вскрытие, на котором присутствовала в университете, расположенном в десяти километрах от неё, а также четверых своих сокурсников, которые бросили учебу в течение следующей недели.       — Вы предпочтёте оставить её как есть?       — Не коверкай мои слова, Циглер.       Ей приятно осознавать, что этот человек намерен довести её исследования до конца, хотя, по правде говоря, возможно, он просто не может позволить себе ничего другого, учитывая то, как развиваются события за пределами её лаборатории.       Главная из них: исчезновение жены капитана Лакруа. Вернее, последствия её спасения.       Сосредоточившись на своей важной задаче, Ангела только через три дня понимает, что что-то не так. Хотя вполне возможно, что, не расскажи ей отец об этом, она могла бы не заметить ничего страшного вплоть до торжественного возвращения женщины в любящие объятия мужа. Похищение, конечно, не даёт ей покоя, и она рада, что месяц спустя все благополучно разрешилось с уничтожением ещё одной ячейки этого сброда Когтей, но это отдалённое чувство. Примерно так же, как, по её мнению, человек может воспринимать многочисленные достижения медицинской науки, прежде чем те станут актуальными для его собственного здоровья.       Потрясение приходит с известием о смерти доброго капитана. В частности, главным подозреваемым становится спасённая жена этого человека.       Быть может, она не знала эту пару лично, но те рассказы, которые доходили до её ушей, говорят о счастливом браке. Возможность того, что всё это тщательно продуманный обман, вызывает неприятные эмоции. Осло – это одно. Но если террористка вышла замуж за мужчину, чтобы проникнуть в «Overwatch», не проходя через проверки, которым подвергаются его члены, а потом убила мужа, как только он стал доставлять неприятности?       От этого у Ангелы мурашки по коже.       И не только у неё.       Охрана снова усиливается, и даже хуже, чем раньше. Даже после Осло она могла летать с помощью крыльев обратно домой с работы и обратно, но не теперь. Теперь её заставляют приземляться на КПП, как будто есть основания подозревать ещё одну крылатую особь в совершении ежедневных полётов. Каждый день ей приходится проходить через этот дурацкий сканер и каждый день слышать, как он срабатывает, только для того, чтобы её все равно пропустили без проблем. Чем меньше будет оговорено о курсе информационной безопасности, тем лучше.       Ничего из этого не помогает.       Следуют новые нападения. Меньше и менее вероломные, но всё такие же смертоносные. Атмосфера, ещё недавно такая триумфальная, портится от подозрительности и беспомощности.       Всё заканчивается тем, что одну из основательниц, Ану Амари, объявляют пропавшей без вести где-то в Польше. Даже с прошлыми потерями Ангела не позволяет себе излишне волноваться, до этого момента. Агенты умирают, и пока её работа не закончена, это просто ужасная реальность их профессии. Да, в последнее время число погибших резко возросло, но они «Overwatch», а значит, в конце концов одержат победу.       Узнать, что один из героев со старых плакатов, которые она до сих пор хранит в ящике дома, пропал без вести, довольно сюрреалистичный опыт. Она планировала увековечить их всех: отца, мистера Райнхардта, Командира, Рейеса, мисс Амари, даже Мину Ляо – все они должны были получить право первыми претендовать на бессмертие. Ничего меньше, ибо они заслужили за спасение человечества. Теперь же первая из их числа умерла после войны, не оставив после себя даже тела, которое она могла бы сохранить. Командир Моррисон уже согласился использовать её кровь для поддержания нынешней пациентки, пока она не найдёт способ излечить её. Он может сделать это снова. Она не сможет спасти всех, но тех избранных, чьи жизни больше всего этого заслуживают?       Некоторое время они сохраняют надежду. Проходят месяцы, в течение которых нанометр за нанометром Ангела подтаскивает свою коматозную пациентку всё ближе и ближе к пробуждению, хотя конца этому пока не видно. Но в то время как прогноз директора Ляо неуклонно улучшается, поиски капитана Амари в конце концов прекращаются, а её могилой объявляется пустой гроб.       Мистер Райнхардт очень ворчит по этому поводу.       — Я не успокоюсь, пока не найду свою подругу, живой или мёртвой, — такова его клятва. Публично. В день похорон. Перед тем как гневно покинуть церемонию.       Это выливается в скандал. Как-то. Лично она, будь Ангела на месте мисс Амари, предпочла бы, чтобы её друг и семья продолжали поиски, а не занимались притворными похоронами до тех пор, пока её смерть не будет подтверждена вне всяких возможных сомнений. Она понимает, почему «Overwatch», и без того переживающий осаду, перестал тратить свои ресурсы на такую задачу, когда вероятность смерти капитана гораздо выше, чем вероятность того, что она ещё жива, но закрытие этого дела попахивает политиканством, как и последующее изгнание мистера Райнхардта из «Overwatch».       Почётное увольнение, так они это называют. Сделано это было с учётом преклонного возраста Крестоносца, как будто за всё время службы в «Overwatch» этот гигант ни разу не проходил медосмотр. И пусть он уже не так бодр, как раньше, когда она только познакомилась с ним, но для Крестоносца, каждый шаг которого сотрясает землю, это не имеет никакого значения. С таким же успехом это могла быть она сама в этой броне, и для автомобиля, который она поднимает, это не имело бы никакого значения.       Тем не менее, если командование выбрало идти именно такой линией, у Ангелы есть наготове проверенное решение, которое сделает Райнхардта в десять раз лучше, чем он есть сейчас       — Это... очень мило с твоей стороны, — отвечает мистер Райнхардт после паузы, которая повисла в воздухе раздевалки после её предложения. — Но боюсь, это не поможет. Начальство хочет, чтобы я ушёл. Если не физическое, так психическое здоровье они поставят под вопрос.       Он явно храбрится внешне, но можно заметить, как сквозь трещинку в его маске проступает горечь. Оно неудивительно. Человек посвятил жизнь организации, которая в ответ посчитала его не годным в тот момент, когда он встал на путь истинный, а не практический.       — Ты говорил с Командиром?       — Бах! Джек подписал приказ, — мистер Райнхардт театрально сплёвывает, но достаточно осторожно, чтобы в самом деле не запачкать пол. — Здесь не о чем говорить.       Ангела хмурится. По её опыту, разговор с Командиром это именно то, что нужно делать, когда сталкиваешься с препятствиями, созданными им самим.       — А ты пытался?       — Я уже напытался. Я не буду унижаться и умолять о том, что должно быть само собой разумеющимся.       — Значит, дело в гордости? — она не может удержаться от того, чтобы не нахмуриться.       — Это дело принципа, — отвечает мужчина. — Никогда не нужно спрашивать разрешения, чтобы поступить правильно.       Но она так делает. И у неё получается. Перед лицом достижения результата всё остальное становится несущественным. Несмотря на их частые споры по поводу её методов, Командир зарекомендовал себя как разумный человек, всегда готовый выслушать её доводы и предоставить взамен свои собственные. Разумеется, в идеальном мире в этом не было бы необходимости, и он просто предоставил бы ей свободу действий, чтобы она поступала так, как ей заблагорассудится. Но они живут не в идеальном мире.       — И что, ты просто сдаёшься?       — Я не сдаюсь, — ощетинивается мужчина. — Кто здесь сдался, так это «Overwatch». Это они отказались от принципов. От нашей мечты построить что-то лучшее из пепла старого. То, как они обращаются с Аной, стало последней каплей. Уже давно всё не так, и я был глупцом, раз не замечал этого. Если «Overwatch» не сделает то, что должно быть сделано, тогда я сделаю это сам. И начну я с поисков Аны.       Ангела допускает, что он может преуспеть там, где потерпел неудачу весь «Overwatch», но лично ей это кажется крайне маловероятным. Смогла бы она сама добиться успеха, не будь в её распоряжении всех тех ресурсов, как материальных, так и нет? Со временем, конечно, но это плохое оправдание для миллиардов смертей, к которым приведёт такая задержка. Хотя задача мистера Райнхардта отличается от её задачи тем, что он может просто отправиться в мир на поиски своей подруги, в её же случае наличие помощи значительно ускоряет дело, что кажется немаловажной деталью, учитывая, что все они живут не вечно.       Но в то же время она не уверена, что может предложить что-то ещё, чего она не сделала. Она могла бы попробовать поговорить с Командиром от его имени, но если Крестоносец ничего не изменит в своём поведении, это усилия останутся напрасными. Она также не знает, как помочь ему за пределами «Overwatch», кроме как дать то, от чего он уже отказался.       В итоге, ей остаётся только пожелать мужчине удачи и заверить его, что её предложение действует бессрочно и с каждым годом становится лучше предыдущего.       И хотя её великая работа может казаться медленной, нудной и не слишком увлекательной – когда она совершает прорыв, это событие попадает в учебники истории. Не за горами то время, когда её имя будет фигурировать в одном ряду с такими титанами, как Гиппократ, Дженнер, Флеминг и Дудна. Её вклад в развитие нанотехнологий в целом и их применение в медицине в частности наверняка принесёт ей Нобелевскую премию, а может, и две. Всего за десять лет она привнесла достижения из области фантастики в реальность, снабдив мир своим УПМН, проведя трансплантацию всего тела, создав нейроинтерфейс для дополнительных конечностей, а совсем недавно доказав, что оживление мозга возможно, и при этом продолжая выполнять свои обязанности врача «Overwatch». К концу следующего года она планирует разработать метод лечения, позволяющий выводить людей из комы, после чего наконец будет готова взяться за решение единственной задачи, к которой всё это вело. Покончить со смертью. Раз и навсегда.       Каким бы мрачным ни был мир за окном, какие бы тёмные тени ни собирались вокруг, в её лаборатории горит свеча, свет которой осветит весь мир.       Когда до её ушей доходят новости о новых потерях, это одновременно и утешает, и расстраивает. Утешение от того, что такие вещи скоро останутся в прошлом. А расстраивает от того, что ещё больше хороших людей лишились возможности принять её дар.       Обе вещи остаются источником мотивации.       Её цель ясна, а путь намечён, и Ангела полностью погружается в свою лабораторию, отказываясь от сна по несколько дней за раз, работая, когда её команда уходит на ночь, и не останавливаясь, когда они возвращаются. Она сокращает еженедельные визиты домой вдвое и ограждает себя от бессмысленных отвлечений в Цюрихе. Она отдохнёт, когда закончит работу. То, что для неё всего лишь небольшая сверхурочная работа, для кого-то другого – разница между жизнью и смертью. Она выдержит. У неё есть всё время в мире, чтобы расслабиться, сразу после того, как только она обеспечит это самое время для всех остальных.       И она это сделает.       Осталось совсем чуть-чуть.       Ангела не питает иллюзий по поводу того, как долго она продержится без работы. Отдыхать раз в неделю с семьёй это хорошо, но больше для неё будет слишком. Тот темп, который она задаёт себе, изматывает её, и ей, конечно, будет полезно развеяться, когда всё будет сказано и сделано. Тем не менее, её жизнь это её работа, и если для кого-то другого это было бы глубоко нездоровым мироощущением, то она – не просто кто-то другой. Она может прожить сотню лет, так и не миновав свой расцвет. Она может провести тысячу лет, а затем следующую тысячу в поисках нового предназначения, если оно ей надоест. Тогда, в будущем, это не будет иметь значения, но сейчас это имеет первостепенное значение.       И она работает. Неустанно и непоколебимо. Она работает до тех пор, пока не приходит отец и не утаскивает её в постель каждые несколько дней. Она работает до тех пор, пока Афина не отключает оборудование, когда отца нет рядом. Пока Командир не грозит ей отпуском. Пока она не осознает, что не помнит часов, предшествовавших настоящему моменту.       Она работает до тех пор, пока сам мир не рушится ей на голову.