Твое имя

      Драко чертыхнулся, когда прямо из-под его головы ловким движением руки была выдернута подушка. Хмурое лицо Блейза нависло над ним, вызвав раздражение. — Ты решил проспать всю игру, медвежонок? — Забини легонько начал хлопать по щекам Малфоя ладонью с призывом наконец-то встать. — Поднимай свою тощую задницу, иначе умрёшь от пощёчин.       Малфой увернулся от ладоней друга и перевернулся на живот, уткнувшись лбом в матрас.       Последняя игра в этом сезоне, и, наконец-то можно расслабиться, если забыть о двух предстоящих экзаменах.       Но сегодня, как назло, он был не в духе что-либо делать. Ему хотелось бесцельно пролежать в постели до понедельника. Неделя подготовки к экзаменам выбила из него все силы. Хоть Малфой и отличался мозговитостью, да и с предметами было все в порядке — ниже «Выше ожидаемого» он никогда не получал, но его семья с нетерпением ждала от него оценок по всем экзаменам не ниже «Превосходно», чтобы заслужить от отца одобрительный кивок, а матери дать лишний повод кичиться достижениями сына в кругу её подруг. Поэтому, чтобы оправдать родительские ожидания, он в поте лица заучивал одни и те же заклинания и повторял факты из «Истории магии» не меньше десяти раз на дню.       Малфой тяжело выдохнул, вспоминая, как в детстве отец запирал его в семейной библиотеке, заставляя штудировать наизусть все учебники из школьной программы на будущий год и даже те, которые были не по силе его незрелому уму — университетского уровня. — Что я говорил тебе насчёт прилежной учёбы, сын? — строгий голос отца отскакивал от стен библиотеки, врезаясь в уши. Казалось, даже книги под гнётом его слов, могли рухнуть на пол. Люциус нахмурился, сложа обе руки на змеиной голове его трости. — «Удовлетворительно» — это не оценка, мальчик мой. Это стимул поднажать, чтобы стать сильнее, лучше, умнее остальных. — Но, отец, — возразил мальчик, умоляюще сверля родительскую, высокую фигуру, — ты ведь говорил, что статус нашей семьи — это и так счастливый билет в будущее.       Малфой-старший взмахнул своей тростью и угодил прямо по маленьким ладошкам Драко, лежащим на раскрытой «Истории магии». Мальчик вздрогнул, но не пискнул, спрятав под стол горящие болью пальцы. — Знания, интеллект, образование — вот, что делает тебя значимым лицом в обществе! — рассерженно цедил Люциус в белёсую макушку сына, пока тот покаянно смотрел в уголок страницы. — Своё место надо заслужить! Всем будет плевать на твою фамилию и права по рождению, если ты так и останешься неучем. Свою позицию надо удерживать упорным трудом и ответственностью!       На этих словах он удалился, заперев дверь заклинанием, оставляя младшего из рода Малфоев в одиночестве корпеть над книгами. Без еды, без свежего воздуха, без палочки, без возможности выйти, чтобы ничего не отвлекало, чтобы ничего не мешало приобретению знаний…       Такой жесткий метод воспитания научил Драко не пренебрегать экзаменами в конце учебного года, за что он был всё-таки благодарен отцу, но вот за что он не был благодарен, так это за приобретённую фобию замкнутого пространства из-за долгих часов в запертом помещении. Драко всегда оставлял дверь спальни немного приоткрытой, когда находился в помещении один. Блейз — единственный, кто знал о его страхе, по возможности старался не оставлять надолго своего друга в одиночестве и никогда не запирал дверь, если уходил куда-то.       Именно поэтому Драко дорожил дружбой с Забини — он мог ему довериться.       Драко вернулся в реальность и всё-таки заставил себя подняться с постели и взбодриться. — Уже и нельзя расслабиться перед игрой, — ворчал Малфой под нос, разминая мышцы шеи. — Хороший игрок — отдохнувший игрок, капитан. — Шесть, семь… вместо того, чтобы отлеживать бока, лучше бы потренировал захват снитча, — парировал Забини под счёт отжиманий на полу. — Ты вообще в курсе, что так можно пролежни заработать? Пятнадцать, шестнадцать… у моего деда, царствие ему Волшебное, все переросло в последнюю стадию и нихрена ему не помогло — ни мази, ни зелья… паразиты завелись — мерзость похлеще дракклового дерьма. Двадцать девять, тридцать… — Ты иногда такую дурь рассказываешь, аж жить не хочется, — Драко скривился от картины, представшей у него в голове от рассказа Забини. — И, да, мой захват идеален! Сегодня я принесу победу команде. — Твои бы слова — да эльфам в уши.       Блейз, закончив с отжиманиями, встал на ноги и, подойдя к столу, взял яблоко и подкинул в сторону Драко, который в это время растягивал связки плечевых суставов. Малфой вовремя заметил летящий в него предмет и ловко поймал его почти у самого пола, чуть не рухнув на него. — Просто проверка, — улыбнулся Блейз, уворачиваясь от летящего обратно в него фрукта.

***

      Толпа взревела, когда ловец команды Слизерин, спикировав вниз, поймал заветный шарик почти у самой земли, ещё немного, и Драко проехался бы носом по влажной земле. Золотой снитч в ладони Драко беспомощно махал крылышками, разнося волны эйфории по телу от долгожданной победы. Парень снова взмыл в воздух, пролетая над трибунами и демонстрируя сияющий триумф в своей руке. — Драко Малфой поймал золотой снитч! Какое красивое завершение игры! Кубок школы по праву получает Слизерин, поздравим ребят! — ликовал голос диктора, пока он парил в воздухе, наслаждаясь овациями.       Малфой смело мог бы назвать этот день самым счастливым, в особенности из-за мрачной физиономии Поттера, когда тот пожимал ему ту самую руку, которой он забрал его заветный успех. — Не соврал, — Блейз закинул руку на плечо друга, потрепав того по волосам, — каков ловкач! Этот сладкий вкус победы, — медово произнёс капитан команды, почти душа объятиями своего ловца.       Драко попытался вырваться из объятий Забини, но другая часть команды налетела на них, скандируя «победа» и зажимая в тисках Малфоя. И всё-таки ему удалось вынырнуть из капкана людей после третьей попытки. Он отбежал ближе к трибунам, присев на лавочку для игроков.       Прилив энергии потихоньку пошёл на спад, и Драко ощутил дикую усталость. Захотелось вернуться в постель и поспать пару часов, а ещё — глоток воды точно не помешал бы ему сейчас. Мимо проходящие гриффиндорцы недовольно сверлили слизеринцев, и Драко доставалось уколов больше всего. Он с ехидством провожал каждый взгляд, думая о том, как приятно взлетать так высоко.       Одна фигура отделилась от толпы учеников и направилась прямо в его сторону.       Это была Грейнджер.       Её желтая кофточка на фоне зеленого поля запестрила в глазах. Малфою даже захотелось надеть солнцезащитные очки, чтобы хоть как-то убавить приближающуюся к нему яркость.       Словно солнце беспощадно пожирало глазные яблоки.       Она невесомо улыбалась, пока шла к нему, и отчего-то в его груди снова разрослась радость, будто он до сих пор парил в воздухе, держа снитч в ладони. — Впечатляющая игра, Малфой, — Гермиона остановилась рядом с ним, выдерживая приличную дистанцию. — Поздравляю.       Драко на секунду опешил. Опять это дезориентирующее чувство. Каждый раз, когда он улавливал в тоне Грейнджер не насмешку или язвительность, а какую-то искренность, ему становилось… некомфортно? Странное чувство. Рядом с ней вообще все чувства становились какими-то размазанными, непонятными.       Он понимал, что следующая его фраза в её адрес должна иметь подобное содержание.       На самом деле он думал, что ему будет трудно себя сдерживать от нападок в её сторону, но оказалось, что он вполне мог разговаривать с ней нормально.       Она — обычная девчонка, такая же, как и все.       Язва, конечно, со своими тараканами в голове, а её вечная манера трактовки медицинских терминов была лишним поводом закатить глаза.       Как-то она упомянула на прогулке в их компании, что хочет продолжить своё образование в сфере колдомедицины. И тогда Драко мысленно представил Грейнджер в коротком халате колдомедсестры, вспоминая её худенькие, оголенные ножки под платьем на балу.       «Что ж, ей, несомненно, пойдёт», — подумал он тогда, смакуя эту картину.        По-крайней мере — в его бурных, мальчишеских фантазиях.       Как таковой, почвы для ненависти не было, лишь привычка как-то уколоть её или огрызнуться. Но с этим можно было работать, раз уж она банный лист на заднице подружки Забини.       Грейнджер испытывала такие же чувства, по ней это было видно невооруженным взглядом. Иногда Малфой замечал, как она поджимает губы, сдерживая поток проклятий в его сторону, когда он всё-таки позволял себе маленькую каплю яда в её адрес.       Не специально, так получалось. На диете срывы — вполне нормальное явление. — Ты, по-моему, перепутала, — усмехнулся Малфой, пялясь на носки её потрепанных туфель из кожи, — тебе нужно пойти к очкастому лузеру и жалеть его, а не стоять и поздравлять тут меня. Не в укор тебе, конечно, просто ему сейчас поддержка нужна больше, чем мне.       И откуда взялось это сочувствие к своему противнику?       Просто Малфой знал, каково это, когда ты терпишь неудачу, особенно, когда это случается на глазах у трепетно болеющих за тебя людей.       Ты, в первую очередь, проигрываешь себе, и от этого становится невыносимо тошно. В таких случаях тебе просто необходима поддержка близкого человека, иначе начнёшь злиться на самого себя, выдирая волосы на голове. — Ну, было бы некрасиво не поздравить другого своего… друга, — последнее она выделила как-то нерешительно, как нечто не поддающееся логике.       По-сути так оно и было. — Давай ограничимся «знакомыми», думаю, это больше нам подходит? Тем более нам не обязательно разговаривать, когда рядом нет сладкой парочки.       Малфой зыркнул в сторону Забини. Прямо посреди поля он стоял в компании Джинни и о чём-то разговаривал с ней. Лицо Блейза выражало негодование и смятение, он напряженно сжимал метлу в руке, выслушивая оживлённо жестикулирующую девушку рядом. Даже за километр можно было почувствовать весь гнев, исходящий от Уизли. Между влюблёнными назревал скандал — это было очевидно даже дураку. Драко поднял взгляд на Гермиону; она скрестила руки на груди, взгляд её был направлен куда-то в сторону, а губы поджаты.       «Какие мысли и слова ты скрываешь в своей дурной голове, Грейнджер?» — Ты снова это делаешь.       Гермиона будто опомнилась, резко повернувшись к нему в замешательстве. Губы тут же разомкнулись. — Делаю что?       Малфой вздёрнул бровь и ухмыльнулся. — Поджимаешь губы. Я уже выучил, когда ты хочешь сказать то, что запрещаешь себе озвучить вслух. Лучше сказать прямо, чем изводить себя, так недолго и социопатом стать.       Так случилось, что она покраснела. — Как ты наблюдателен и… мнителен. — Просто меня пугают люди, которые долго молчат, когда с ними разговариваешь. Сразу возникают подозрения о покушении на твою жизнь. Ты, кстати, в числе этих личностей. — Ты сам тогда был виноват, —укоризненным тоном молвила она, но тут же прикрыла глаза и вздохнула. — Но, если тебя так интересует, я просто хотела сказать, что справляемся мы неплохо, огрехи есть, но я рада, что мы сделали шаг вперед. Между нами, оказывается, может завязаться нормальный разговор.       Мы…       Между нами…       Слова каждой буквой ударялись о барабанные перепонки, провоцируя покалывание в районе затылка. Драко даже физически ощутил это на себе, поэтому ладонь сама дёрнулась к шее, почесав зудящий участок. Его взгляд снова юркнул в сторону Блейза и Джинни, которые уже вовсю открыто ссорились. Забини отшвырнул метлу в сторону, пытаясь обнять свою девушку, но она, в свою очередь, отпрыгнула от него назад, продолжая выяснение отношений.       Кажется, конфликт набирал нехилые обороты. — Возможно, в скором времени снова шагнём назад, Грейнджер.

***

      Гермиона оторвалась от книги, обернувшись на неприятный звук справа. Джинни стучала вилкой по пустой тарелке, гипнотизируя недовольным взглядом слизеринский стол. — Бесчувственный, — шипяще сорвалось с её губ с очередным стуком по тарелке.       Грейнджер тоже направила взгляд на стол однокурсников: Блейз сидел мрачнее тучи, подперев подбородок кулаком и вяло ковыряя мясо в тарелке. Подавленное настроение парня грозным облаком кружило вокруг него, даже Малфой, сидящий от него по левую руку как-то исподтишка косился на друга, не делая лишних движений в его сторону. Пошёл уже пятый день, как влюблённая парочка разругалась в пух и прах, и первым никто не собирался идти на уступки другому. Во время финальной игры сезона загонщик слизеринской команды Винсент Крэбб попытался столкнуть Джинни с метлы, обозвав «рыжей подстилкой». Рассказав об этом Блейзу, Уизли потребовала разобраться с Крэббом и выгнать того из команды. Во-первых, он нарушил правило, а во-вторых, её очень задело оскорбление, прилетевшее в её адрес. Выслушав свою девушку, Блейз лишь с досадой выдохнул, попытавшись успокоить разъярённую Уизли. Он не собирался лишать команды своего лучшего загонщика, но клятвенно пообещал поговорить и разобраться с Винсентом. Джинни такой расклад не устроил, отчего та обиделась на Забини не на шутку.       Они не разговаривали друг с другом все последующие дни, меча злобные взгляды и гордо поднимая головы при каждом столкновении.       Гермионе стало жаль Блейза. Джинни ставила его перед тяжелым выбором: он, как капитан, нёс полную ответственность за порядок в команде, и его нельзя было нарушать из-за личных препирательств. Джинни тоже можно было понять. Девушку задело его равнодушное, по её мнению, отношение к ситуации, и то, что он ничего не собирался предпринимать, несмотря на её претензию. — Болван, — снова злое бормотание рядом и громкий стук стали о керамику, от которого Гермиона дёрнулась, выронив насаженный на вилку помидор прямо на страницу «Травологии». — Может, вам пора всё-таки поговорить? — откликнулась Грейнджер, убирая влажное пятно с бумаги очищающим заклинанием. — Вы оба страдаете, это же очевидно.       Сердитый вздох. — Нет, — снова звонкий удар о поверхность тарелки. — Пусть пожинает плоды своего упрямства, изведу его своим гневом на расстоянии. Я ни за что не подойду к нему первая. Унизительно. — Изводишь своим гневом ты только меня, — Гермиона, не выдержав, отобрала несчастный прибор из руки Уизли и положила подальше от неё. — И даёшь повод для сплетен, — она грозно сверкнула на Лаванду Браун, которая перешептывалась о чём-то с Кэтти Бэлл, кидая многозначительные взгляды в их сторону. Заметив суровость Гермионы, они мигом притихли, опустив головы в тарелки. — К тому же, помириться с любимым человеком — не унижение.       В зелёно-голубых глазах Джинни вспыхнула ярость. — Раз ты такая умная, чего свои отношения не заведёшь?!       Гермиона на мгновение замерла, не зная, что и ответить на подобное заявление подруги.       Обидно, чёрт тебя дери.       Услышать такое от близкого человека сродни сломанным рёбрам, превратившимся в труху. — Прости… — Джинни тут же виновато понизила голос, поняв, что только что сказала в порыве бешенства. — Я не хотела, Гермиона. Просто… я очень зла. — Уизли резко встала, поправляя мантию и надевая сумку на плечо. — Мне лучше уйти.       Её голос прозвучал хрипло. Кажется, она заплакала, пока бежала до дверей Большого зала.       Впервые Гермиона ощутила всю гамму отчаяния, исходящую от человека.       Нужно с этим что-то делать! И немедленно. Она не могла просто так отсиживаться в сторонке, наблюдая за болью подруги.