Рассвет

Сон. Эти маленькие кусочки смерти. Как я их ненавижу. Эдгар Аллан По Первое, что замечает Кира – свою припаркованную машину, прямо возле входа. Выбегает из такси, громко хлопая дверью, и пулей несётся в клуб. Резко тормозит и тошнота подбирается к горлу. Они уже здесь. Можно было бы спутать с охранниками, но Кира понимает, что фейсконтроль в этом случае не пройдёт. Вспоминает про вход для сотрудников, и торопливо идёт туда. Проходит в подсобку, краем уха слышит душераздирающие крики, раздающиеся в глубине бара. В воздухе витает опасность, и девушка останавливается, глазами ища средство для защиты. Выбивает стекло в противопожарном стенде и достаёт оттуда багор. То, что надо. В случае чего насадит их как шашлык на шампур. Осторожно крадётся к эпицентру событий, пальцы сводит судорогой, так сильно они сжимают штык. Увиденное разом выбивает воздух из груди. Стоящая на коленях Вилка, крепко обхватившая Лизу, и три тела, не подающие признаков жизни. Блять. С другого конца клуба на Виоллету летит один из тех коллекторов, угрожающе размахивая электрической дубинкой. Медведева долго не думает. Кидается наперерез громиле, целясь крюком в живот. Нечеловеческий вой разрывает барабанные перепонки, багор с мерзким хрустом проходит сквозь плащ и врезается в пульсирующую мякоть. Здоровяк рушится всей своей массой, и мысли вылетают из головы девушки. Он бьётся в конвульсиях еще несколько секунд, пока не замирает, распластавшись в нелепой позе. Кира падает на колени рядом, и дрожащими руками вытаскивает дубинку из похолодевшей руки – пригодится. Делает глубокий вдох и выдох. Дышать становится затруднительно, ее словно откинуло на несколько месяцев назад, туда, где она молилась всем богам, чтобы не сдохнуть на месте прямо сейчас, из-за невыносимой боли в грудной клетке, отчаянно старалась не выхаркать лёгкие и клятвенно обещала, что бросит наркоту. Нет, нужно взять себя в руки. Самобичевание и осознание происходящего пиздеца стоит отложить на потом. Холодная голова и трезвый рассудок единственное, что сейчас может помочь. Первым делом надо сматывать отсюда удочки. Кира порывисто встаёт и хватается за голову: да уж, последствия бурной ночки явно негативно сказываются на её свежей ране. Поворачивается к Виолетте, бегло осматривает девушку и молчит. Взгляд у Малышенко пустой, будто все краски жизни выкачали оттуда, не оставив ничего. Она раскачивается, удерживая на руках Лизу в обморочном состоянии, и тупо смотрит вперёд. Переводит взгляд на Медведеву и останавливается. — Надо уходить, — одновременно произносят девушки. Кира понимает всё с полуслова. Она уже слышит приближающиеся голоса и внутри снежным комом нарастает паника. Вилка подхватывает Лизу на руки, и кивает головой на барную стойку: —Ключи там. Хотела вернуть. Кроме одиноко лежащих ключей, Медведева замечает свернутый клочок бумаги с надписью "Кире". Воровато оглядывается, и засовывает записку в карман. Если Кире, значит ей, не оставлять же здесь. Пару мгновений смотрит на валяющиеся в крови тела. Девушку передергивает. Внимание привлекает смутно знакомое лицо. Кажется это та, кто разбил ей голову несколькими часами ранее. Да, карма та еще сука. Виолетта нетерпеливо мнется у выхода, укачивая на руках бессознательную Лизу. —Долго ты там стоять будешь? – напряжённо рассматривает стены, упорно не хочет переводить взгляд на бывшую напарницу, лежащую сейчас в луже крови. —Подожди, – Кира всматривается в еле дышащее тело. Идея определенно не самая лучшая, но она думает наконец разобраться со всеми, кто причинил ей такие неудобства, перевернув жизнь с ног на голову буквально за пару дней. Садится на корточки, откидывает длинные волосы и ищет пульс. Тот слабо бьется под пальцами, еще немного и совсем перестанет. Медведева забрасывает полуживую девушку на плечо, подхватывает дубинку и уверенными шагами движется к ошарашенной Виолетте. –Ни слова, – цедит Кира сквозь сжатые зубы. – Если потребуется, вытрясу из вас всю душу, а пока заткнись. Не то чтобы она часто похищала людей и держала их в заложниках, но девушка на грани убить кого нибудь снова, если сейчас же не узнает какого хуя творится и почему она имеет к этому прямое отношение. Голоса раздаются все ближе, слышится неразборчивая ругань, и девушки практически выбегают из бара с тяжелой ношей на руках. Медведева уже в красках представляет тюремную камеру с решеткой на окне и обречённо хмыкает. Вариантов немного. Или будет у нее небо в клеточку, или её прикончат оставшиеся в живых головорезы. Возможно, она сойдёт с ума, и проведёт остаток жизни в стационарном учреждении для душевнобольных. Нет, психушка ей не подходит, характер не тот. И не из таких передряг вылазила. Внутри теплится призрачная надежда, что всё наладится и забудется как страшный сон. Кира открывает багажник, цепляя пальцами лежащий там моток веревки. Действовать надо быстро. Связывает по рукам и ногам блондинку, на всякий случай хлопает по щекам, но не получив реакции, закидывает девушку внутрь, опуская крышку. Вилка тем временем укладывает Лизу на заднее сидение, заботливо подтыкая края найденного пледа. Медведева запрыгивает в машину и уже видит выбегающих из клуба людей. Их заметили. —Резче, блять, садись на переднее сидение, – едва трясущиеся руки не улучшают ситуацию, но ниссан заводится с первого раза, стартуя так, что в воздухе витает запах горелых шин. Виолетта пристегивается и тревожно оборачивается назад. Лиза мечется и бормочет под нос бессвязный бред. Виолетте тоже хочется бормотать бред, забившись в угол, как маленький ребенок закрыть уши и глаза руками, только бы не вспоминать задушенные всхлипы Лизы и прозрачные, безжизненные глаза Мишель. Но она откидывается на сидение, почти расслабленно, глубоко дышит и думает, что чёрная полоса в её жизни длиннее, чем те дороги, которые она чертила в клубах на бачке унитаза. Кира вцепившись руками в руль не отводит взгляд от дороги ни на секунду. Ебаная ночь тянется как прилипшая жвачка к одежде, и девушке кажется, что этот ад никогда не закончится. Небо окрашивается в розоватый оттенок и на горизонте постепенно занимается рассвет. —Ты где живёшь? – охрипший голос нарушает повисшую тишину в салоне. —Пушкинская, 20, – Виолетта нервно трёт костяшки и наблюдает за пустым проспектом. В такое время здесь практически никто не ездит, ну за исключением их странного квартета, если это так можно назвать. Малышенко потягивается, слабо зевая. Последняя ночь вытянула из неё все силы. Страшные картинки до сих пор мелькают перед глазами. Она боится даже думать о том, что будет, когда очнется Лиза, и что они собираются делать с девушкой в багажнике. Боковым зрением смотрит на Киру и мысли с новой силой закручиваются в бешеный водоворот. Облегчение в груди до такой степени безумное, что хочется пробить обшивку головой и высоко взлететь, навстречу восходящему солнцу. Или обнять девушку до хруста ребер и никуда не отпускать. Она бы не простила себе, если бы с Медведевой что-то случилось. Ей хватило смертей за сегодня. Замечает на скуле подсохшую корку крови, и сердце невольно сжимается. Желание стереть её настолько сильное, что приходится сжать пальцами кожаную обивку сидения. Кира оторвет ей руки и не дрогнет. Поэтому Виолетта обманчиво скучающе переводит взгляд в окно и нервно тарабанит пальцами по коленке.

***

Кристина очухивается , и тихо стонет от боли во всём теле. Вокруг темно и тесно, ноги упираются в запасное колесо, и она смутно слышит чьи-то голоса. Пытается вспомнить, что произошло и её прошибает током. Она нашла их. И недооценила. За что и поплатилась. Связанными руками старается дотянуться до голенища черных берцев. Лопатки и плечо скручивает жгучей болью и девушка беззвучно шипит сквозь зубы. Невовремя открывшаяся рана на плече безумно раздражает сейчас, еще больше пропитывая плащ кровью. Наконец натыкается пальцами на ножны и подтягивает к себе острозаточенный стилет. Пора заканчивать этот цирк. Несколько мгновений крутит в пальцах холодную сталь и засовывает обратно в ботинок. Она подождёт. И в этот раз будет осторожнее. Машина внезапно тормозит и Кристина закрывает глаза, сдерживая болезненную ухмылку.