Цена вечности: Беспокойная зима

Ламберт смотрел, как в большом камине догорала стопка пергаментов. Цири стояла рядом и пристально следила, чтобы сгорело все до последнего листа. — Это точно необходимо? — поинтересовался он, косо поглядывая на нее. — За такую книгу заплатили бы немалую цену на любом крупном рынке. — Йеннифэр сказала, такое лучше никому не показывать, — покачала головой Цири. — Это она настояла на сожжении книги. — Подозреваю, многие чародеи захотели бы ее получить, — предположил Ламберт. — Поэтому ее и нужно уничтожить, — кивнула Цири. — Вы видели, какие заклинания в ней записаны. Пусть лучше исчезнет навсегда. Что действительно жалко, так это книг, утонувших с вашим чародеем. — Вот их точно не жалко, — фыркнул Ламберт. — Чем меньше останется книг о ведьмаках, тем меньше людей захотят повторить эксперимент, — поддержал его Эскель. — Один раз они уже создали ведьмаков без посторонней помощи, — напомнил Айден. — Ничто не помешает повторить опыт. Даже при отсутствии нужных книг. Эскель вздохнул и уткнулся в кубок. Они с Айденом сидели за большим столом Каэр Морхена в единственной уцелевший в зале и пили Ласточку, сильно разбавленную водой. Для Цири стоял кувшин с вином. — Что с порталом? — вдруг вспомнил Ламберт. — Закрылся, — откликнулся Айден. — Мы с Эскелем проверили. А твои раны? — К утру пройдут, — недовольно отозвался Ламберт. Ему не хотелось вспоминать, как он купился на иллюзию. Когда преграда спала и он увидел живого Айдена, показалось, что смерть уже пришла за ним. И если бы не боль в раненой спине, не поверил бы еще долго. — Тебе повезло, что удар был рассчитан на стоявшего человека и тебя только задело, — сказал Айден. Ламберт помнил страх в его глазах, когда пелена исчезла. Он промычал что-то невразумительное. Второй раз пустота в груди заполнялась медленно. Над столом повисло молчание, где каждый размышлял о своем. Ламберт чувствовал, что несмотря на развязку, у всех было тяжело на душе. — До сих пор не верится, что он мертв, — мрачно произнес Эскель. — Один раз мы уже видели его гибель, но он вернулся. — Вряд ли он вернется со дна озера, — тихо проговорила Цири, не отрывая взгляда от пламени. — Без кольца и свитка он бессилен. Айден молчал. Ламберт взглянул на него, стараясь разгадать его мысли. — Надеюсь, это так, — проворчал он. — Когда уходишь, Цири? Хотелось сменить тему, подумать о чем-то более легком, чем смерть так надоевшего всем чародея. — Еще задержусь, если никто не против, — Цири подсела к столу и улыбнулась. С ее лица медленно сходила тень. — Хочу еще немного побыть дома. — Я думал, твой дом в Туссенте, — удивился Эскель. — Это дом Геральта и Йеннифэр, — качнула головой Цири. — И хотя мне там рады, я лишь гостья. Каэр Морхен подходит мне больше. — Она хотела добавить что-то еще, передумала, но потом кивнула сама себе. — Пусть я и не ведьмак, я росла здесь. И ни одно место после Цинтры не было мне большим домом. Она подошла к столу и залпом допила вино в кружке. — Пойду спать. Ламберт смотрел, как она уходит, тоненькая, хрупкая и такая непривычная в этих холодных стенах. Сейчас она как никогда казалась здесь уместной. — Я, пожалуй, тоже пойду, — кашлянул Эскель и, неловко глянув на Ламберта с Айденом, вышел следом за Цири. В камине гудело теплое пламя. Где-то вдали ему отвечал гуляющий в разрушенных стенах ветер. Ламберт смотрел на умиротворенного Айдена, чье лицо окрасилось в теплые золотистые тона, и коснулся его лежащей на столе руки. Он был теплый. Живой. Близкий. Он был самым уместным в замке, который Ламберт мог назвать своим домом. Потому что именно присутствие Айдена делало Каэр Морхен настоящим домом этой долгой зимой.