Разговор

Возвысившись над страшным темным морем, Пугая всякое живое существо, Стоит тюрьма, где от грудного воя Свело бы у любого естество. А воет женщина. Когда бушует ветер Или свирепствует на море жуткий шторм. Услышит шелест их, но не заметит. И в угол не забьётся. Все равно. Не видит света и не слышит шума, Лишь только вой других. Бывает, плач. Но все ещё живет, и даже в муках Не преклонит коленей. Нет, палач. Ослабшая и бледная, мотает Во сне по койке буйной головой, Надежда с ней, лишь силы покидают: Не умер, знаю! Он живой! Живой! Пройдёт тринадцать лет, как будто вечность, На коже вспыхнет бледное тавро. Зажжется ярко на ее предплечье, Как было то в последний раз давно! Она склонится, дрожь бежит по коже, Губами припадёт к нему, шепча: «Милорд, молю вас, будьте осторожны» И «Я вас жду… Вы помните меня?» Она надеется, что помнит он, что знает: Она всегда верна ему. И ждёт, Когда же время встречи их настанет, Когда час мести их врагам придет? Она дождётся. Он давал им клятву. Он обещал, что защитит их всех. Ещё чуть-чуть, и вот раздался рядом Негромкий стук и чей-то хриплый смех. Да, пал надзор! Исчезли разом стражи! И сжали пленники неведомый портал. Ее дрожат, но не от холода. Ей страшно. Пятнадцать лет… вдруг больше не нужна? Они в Мэноре. Здесь тепло и чисто. Глаза слепит, в ушах каминный треск. И снова жизнь кипит. И взгляд лучистый Мгновенно возвратит фамильный блеск. Их встреча совсем скоро. Нетерпенье Ее объяло. Ждать? Нет, никогда! Она уж в холле, но ее движенья Сковала темная тюремная роба. Мороз по коже, ворот тянет шею, Она бледнеет, и не продохнуть. Свело все тело, и глухая темень Мгновенно преградила ведьме путь. Картины ропщут, а она во мраке Отчаянно пытается ступать. Найти его она должна немедля. Но как же его можно отыскать? Она сжимается. Тот шелест в отдаленьи - Это дементоры или враги во тьме? Да нет, это же он! Его движенья! Она узнала, даже вдалеке! Мгновенно шов на робе ослабеет, Взметнутся вверх ресницы, и она, Ступив шажок навстречу и смелея, Сорвавшись, побежит к его ногам. Как возрождается на пепелище феникс, Как, прежде чем восстать, сгорает он дотла, Вдыхает жизнь и расправляет перья, Так чувствует себя пред ним сейчас она… Ослабшая и бледная, не верит, Что вправду слышит голос, и в руках Его ладонь, касаясь крупных венок, Целует и сжимает, как тогда. Внезапно оборвется ритм сердечный. По телу дрожь и продохнуть нет сил, С чего? Ладонь Он на ее предплечье С усмешкой тонкой тихо положил. «Милорд», - раздастся робкое шептанье, - «Я знала, что вы живы! Что тогда Вы не могли исчезнуть! Они врали! Простите, я… я так вас подвела…» «Никто не был так верен мне», - он скажет, - «Я оценил это как должно, Беллатрикс». Она боялась, что увидит жалость, Но видела: он ей благоволит. «Война закончится. Все это ненадолго», - Пообещает он, посматривая вдаль. Серьёзен тон и голос, смотрит томно. Она боится упустить деталь. «Скоро предатели окажутся в могилах, Кровь будет пролита последнего врага. Тогда возвысится над всеми в этом мире Наша великая и чистая страна. Власть будет отдана всецело чистокровным, Все несогласные забудут белый свет, Все подчинившиеся будут нам покорны, Наступит тишь на очень много лет…» «Я жизнь отдам за то, чтоб так случилось», - Промолвит ведьма. Вдруг одна слеза С щеки ее покатится. Терпимость Проявит он, узрев ее глаза. «Священным семьям нужно поколение»,- Продолжит он, простив ей слабину, - «Из тех, кто, изничтожив все отребье, Не даст начать ещё одну войну…» Прервавшись ненадолго, он оглянет Застывшие в смятении глаза. Ресницы вверх, и вот она воспрянет, В ушах как ясный день его слова. «Вы правы, Повелитель», - скажет ведьма. Она ещё не в силах распознать, Но он за полтора десятилетья Мог много убеждений поменять… «Я долго был невидимым и слабым, Был сущностью без тела и лица». «Мне очень жаль…» - промолвит со слезами. Но он прервет. «И неужели зря?» «Я был лишен всего. И знаешь, Белла, Что понял я тогда, блуждая там?» Смахнет слезинки и вздохнёт несмело - Она не знает. Видно по глазам. «Представить раньше было невозможно», - Он скажет ей загадочно опять. - «Но если бы род Гонтов был продолжен, Я мог бы эту участь избежать…» «Я мог бы положиться и не думать, О том, как мне вернуться, отомстить. И более того, и даже больше, Я мог бы тогда тело сохранить.» «Но я один был вынужден бороться, Один, без помощи, летел вперёд, во тьму. Вокруг был лес, лишённый света солнца, И всюду страшный сон был наяву...» «Теперь я знаю. После всех скитаний Я знаю, как мне нужно поступить.» «Ты, Белла», - обратился к ней и замер, - «Дитя должна для этого родить.» Ей кажется, раздастся рядом грохот, Забарабанит дождь и застучат шаги, Завоет ветер, донесется топот, Она не сдвинется. Ей глаз не отвести… «Мой Повелитель?» - робко спросит ведьма, Он вправду говорил ей? Не шутя? Неужто он хотел..? Она не верит. Неужто он хотел зачать дитя? Она смешит его. Он с легкою ухмылкой По буйным прядям проведёт рукой И подтвердит, дошедши до затылка, «Да, Белла, я хочу. С тобой.» И в страхе, что ей все сейчас лишь снится, Она вдохнёт и выдохнет. Жива? «Конечно, Повелитель!» - разом вскрикнет. Кругом все потемнеет. Пелена.