В ожидании тебя

      Метку и запах заметили все, но только широко улыбались и кивали парочке. Юнсо намешала помеченному какой-то отвар, а Чимин поврачевал над меткой. Пусть она и припухла, и не давала повернуть голову безболезненно, но Ёнхва ей гордился. Его выбрали, его возьмут в мужья и позволят быть первой омегой при смотрящем.       В это время маламуты отправились домой, а их заменили дикие собаки Динго, которые тоже послушно внимали Намджуну. Повозки заменились на арбы, тент которых укрывал омег от яркого солнца, а Чимину позволял сохранять работоспособность.       Донвон в придачу к Акыну дал пару джейранов, которые должны были договориться в лесах, кто из косуль пойдет к Атласским глашатаями богов.       Джихван невестку принял с радостью. Обнимал, как потерянную сестру, и даже пустил слезу, утверждая, что теперь будущее их клана в надежных руках.       Каны понимали, что не смогут присутствовать на свадьбе соседа, (своих дел в степях скопилось), поэтому передали Гризли шкатулку, велев открыть только после бракосочетания. Ильгук обнял друзей детства и передал подарок на хранение своему жениху.       Косули встречали своего смотрящего чуть ли не всем кланом. Песни неслись по степям, будто выстилая им дорогу. Когда экспедиция подошла к границе лесов, девушки-друиды засуетились вокруг Ёнхва, укрывая его голову зеленой тканью.       - Что? Зачем? - замер тот.       - В волосах сила омеги, - довольно улыбнулся Гризли, который не раз видел подобные приготовления перед свадьбой. - Сосватанной омеге надлежит копить силы для брачной ночи, поэтому чужие взгляды не должны касаться твоих волос. Только я имею право снимать покрывало.       Чон похлопал длинными ресницами, а потом чуть улыбнулся уголком губ.       Встреча Акына и Вещего О была столь шумной, что смотрящие поспешили оставить их одних. Вожак косуль выкрикивал о событиях похода раньше, чем зебу о них говорил, и требовал песен. Акын завывал, выписывая рулады, заставляя своих спутников втайне возблагодарить богов, что песнопевец не пойдет с ними дальше.       Ильгук безропотно пошел на большой костер, даже не обмывшись. Друиды начали обряды к свадьбе.       Гости, как всегда, расселились с комфортом. Чимин с Хосоком порадовались знакомому домику и шустрым заботам бобров. Врачи суетились вокруг беременного, памятуя о его особом статусе и слабом здоровье. Намджун все также порыкивал на зубастых лекарей, если те досаждали Чимину.       Бого и Ёнхва пока жили с ними, но омеге надлежало перейти в дом смотрящего. Дату свадьбы Дальсу давно определил. Чона тоже ждала череда обрядов, но пока все внимание друидов было уделено смотрящему.       Задумчивому племяннику Хосок массировал плечи и рассказывал, как радовались в семье его рождению, переживали за здоровье после падения под лед, как Чимин спорил со смотрящим, уверяя, что мальчик достоин лучшего, и сам искал жениха, пытаясь обойти страшное предсказание шамана. Ёнхва благодарно смотрел на родственников и грустно вздыхал. Отвлекали его только красивые осенние пейзажи, которые причудливо раскрасили лес.       Деревья были самые разнообразные, резные листья то отважно зеленели, не желая признавать свое поражение, то сменяли цвет на желтый, цепляясь за лето зелеными прожилками, а некоторые покрывались красной каймой, которая нещадно ползла к центру.       Осень на севере была быстрой, тут же можно было заметить все ее проявления, и это завораживало омегу.       В одну из ознакомительных прогулок Ёнхва сграбастали мощные руки, но, ощутив полюбившийся запах каштана, омега расслабился в объятиях жениха.       - Я буду мыть тебя сегодня. Сам, - довольно заурчал ему на ухо Ильгук. - Раз твоими волосами могу любоваться только я, значит, сам сниму покрывало и надену вновь.       - Пора бы, - поморщился омега, - а то уже голова чешется. Эти еноты отдраили все мое тело, остался только источник моей силы, - фыркнул он.       - Я буду не только мыть, - многозначительно понизил голос Гризли. - Дальсу разрешил. Ты же не хотел первый раз в течку, - напомнил он растерянному жениху.       - Это произойдет... до свадьбы?       - Не хочу утомлять тебя в брачную ночь. Там и за день успеем устать, - скривился Ильгук. - Но если хочешь отложить...       - Нет-нет, - поспешно прикрыл ему рот омега. - Раз Вещий О разрешил, значит, он уверен, что все пройдет великолепно. Я согласен. Или я должен просить? - озаботился он.       - Это я должен просить, - перехватил его руки смотрящий лесов. - Ты будешь со мной сегодня, омега?       - Да, - уверенно кивнул Чон в ответ.       Баню охраняли медведи, а косули пели что-то в отдалении высокими голосами, покачиваясь у костра, от которого затеплили огонь в бане.       - Огонь священен, - пояснил Ильгук.       - Ага, - разморено отозвался Ёнхва, тело которого распарили и растерли.       - ...Отгонит любое пагубное влияние, когда я обнажу твои волосы. Готов?       Кивок, и зеленая ткань была снята. Вода, пена и сильные пальцы в волосах совсем расслабили омегу, поддерживала только широкая грудь самца. Почти погрузившись в сон, полярный случайно задел восставшую плоть смотрящего и тут же встрепенулся. Пальцы поползли по знакомому рельефу, и он вцеплялся особенно сильно, когда его окатывали водой с головы до ног.       Каштан уже откровенно придушивал омегу, заставив и его затяжелеть, поэтому с потоками воды по бане расползлась и ландышевая смазка.       - Я чуть усилю эффект, - хрипло шепнул медвежонку на ухо Сон и погрузил пальцы в увлажненный вход.       Омега отчаянно умолял взять его, пока губы терзали метку и плечи, пока пальцы подводили его к первому оргазму, пока руку пачкал секрет, выступивший на вершине мужского достоинства Гризли. И когда Ёнхва заплакал от разочарования, сильные руки подхватили под бедра со спины и опустили на могучий жезл. Всхлип замер в груди омеги, и раздался знакомый возглас "о, боги". Ильгук притянул омегу носом к своей пахучей железе, помогая расслабиться и принять, а потом настороженно замер.       - Ёни?       - Ноги трясутся... от неудобной позы. Дай мне опору, - потребовал омега. - Я помню, без рывков. Я постараюсь.       - Я остановлю, когда образуется узел, - кивнул Ильгук. - Ты же примешь мой узел? - насторожился он, устраиваясь на полу и позволяя омеге опереться на все четыре конечности.       - С радостью, - улыбнулся Чон, приподнимаясь на пробу и закусывая губу. - Помоги мне.       Крепкие ладони подхватили под ягодицы, задавая ритм, а омега загнанно дышал от обилия ощущений и феромона самца. Наверное, именно из-за последнего он лепетал, что хочет больше, менял позы и заставлял альфу тянуться за собой, и наконец оказался щекой на лавке, по которой его протаскивало на каждый толчок.       - Ёни... милый... Медвежонок, - встревоженно охнул Гризли. - Скоро... совсем скоро...       - Я жду, - обернулся к нему Ёнхва и игриво повел бедрами.       Он успел заметить, как глаза смотрящего превратились в черные озера от расширившихся зрачков, а клыки блеснули в оскале.       Омега позволил и укусить себя, и повязать, всхлипывая от болезненного удовольствия, что скручивало низ живота. Чон будто потерялся в пространстве и времени, только сдавленно мычал на собственнический рык самца.       Из оргазменной неги Ёнхва вынырнул с трудом. Альфа жестко зафиксировал его бедра, изливаясь внутрь и урча. Когда Ильгук почувствовал поглаживание длинных пальчиков жениха, довольно лизнул обновленную метку.       - Придется потерпеть... какое-то время. Мы связаны. Ты взял мой узел, - заулыбался владыка лесов. - Сжимаешь до звезд перед глазами, поэтому я не могу контролировать процесс. Изливаюсь и изливаюсь, - он виновато погладил натянувшийся низ омежьего живота.       - Я кричал? - уточнил омега. - Нас слышали? Дядя Чимин обычно такой шумный...       - Если мы и были громкими, то я тебя победил, - смущенно уткнулся ему в плечо огромный Гризли. - От радости обладания я рычал, как дикое животное. Будто нахожусь в зверином обличье. Ты лишь стонал и снова звал богов, - хохотнул Сон. - И надеюсь, они нам помогают.       Горячая влажная грудь прижалась к спине омеги, помогая обрести опору под натиском очередного оргазма.       - Если я понесу, - шептал омега, пытаясь отдышаться, - обещай, что первым примешь ребенка на руки. И этого, и других, - прикрыл глаза Чон. - Хочу, чтобы у потомков полярного и медведя Гризли была великая судьба, как у сына Намджуна. Мы ведь изменяем привычный уклад жизни.       - Если ты понес, - отчаянно сжал его в объятиях Ильгук, - то я буду охранять тебя еще ревностней, чем Хосок своего мужа. Не позволю токсикозу испортить твои дни, и буду вместе с тобой сооружать гнездо.       - Гнездо? - охнул омега, ощутив как лоно снова залило альфье семя.       - В доме смотрящего лесов есть отдельное помещение для гнезда, - пояснял Гризли, поглаживая стонущего медвежонка. - Никто не пройдет туда мимо меня, даже врачи. Там вожак второй по силе, но главное слово принадлежит омеге. Там бабушка вынашивала отца, а мать - меня, и ты будешь, - счастливо улыбнулся альфа. - Устроим все, как ты хочешь, мой омега.       Последнее заявление заставило Ёнхва прослезиться, и он ослаб в руках Сона. Тот осторожно улегся на бок, прижимая полярного к себе, урча ему на ушко, будто извиняясь.       Беременность.       Такой перспективе Ёнхва радовался несказанно, хотя за свои двадцать пять лет успел насмотреться на муки беременных омег.       - Нет-нет-нет, - забился полярный, когда член альфы выскользнул наружу. - Рано. Еще рано.       - Это не последняя наша сцепка, - успокоил его Ильгук, нажимая на живот, призывая расстаться с излишним семенем.       То сочилось наружу под неудержимый плач омеги. Сон прижал жениха к плечу, укачивая и успокаивая феромоном.       - Ты повторишь, - требовательно ударил его в грудь Ёнхва. - В брачную ночь. И даже если мы уснем в сцепке от усталости, хочу.       - Как пожелаешь, мой омега, - довольно захихикал альфа.       Восстановив силы, они снова обмылись. Ильгук ревностно обтер отросшие вихры жениха досуха, а потом покрыл зеленой тканью, и когда обрученные вышли наружу, косули засыпали их путь рожью. Дальсу кивнул с улыбкой на вопросительный взгляд своего смотрящего, и тот подхватил на руки недоумевающего омегу.       - Мы будем строить гнездо, - радостно закружил жениха Сон, заставив омегу зардеться.       Чимин постоянно рассказывал племяннику о своем самочувствии, позволял трогать живот, когда Цзыян толкалась, и делился знаниями в воспитании детей.       Северяне на свадьбе побыли недолго. Глубоко беременному Паку стало нехорошо, и Хосок не смог оставить его одного. От их имени молодых поздравил Бого, а Намджун расхвалил младшего Чона и заверил вожаков лесных кланов, что тот станет достойной омегой здешнего смотрящего.       Поздравления и застолье закончилось уже затемно, когда отдельные хмельные гости еще выкрикивали пожелания молодым в яркий свет священного огня, зажженного друидами, а новобрачные уже обосновались в той самой комнате для гнезда.       - Носи сюда свою одежду, - выпрашивал Ёнхва под горячими поцелуями мужа. - Не хочу плакать от обиды, когда мне понадобиться твой запах.       - Я сам всегда буду к твоим услугам, - ворковал Гризли, обнажая супруга.       - Не балуй меня, ведь столько дел скопилось, пока ты отсутствовал. Кстати, надо послать ворона к Кимам, ведь Дальсу предрек, что Чимин будет рожать у них, пусть родственники Намджуна будут готовы. Беременность в столь взрослом возрасте может закончиться как быстрыми родами, так и затяжными.       - Бабушка будет тобою довольна, - довольно заурчал Сон. - Моя ландышевая сладость.       - Нет, - потянул его голову от себя за вихры Ёнхва. - Назови своей омегой.       Смотрящий расправился с покрывалом, что скрывало волосы полярного, и вернул боль от хватки в волосах.       - Моя... омега.       С последним словом он набросился на доверчивого медвежонка, что стонал и прогибался под его руками, приподнимал бедра в немой просьбе близости и принял его с болезненным стоном. Ильгук ласкал усиленно, добиваясь обильного увлажнения супруга, и долго вбивался в тугое лоно под аккомпанемент влажных шлепков. Ёнхва вцепился в его шею, позволяя закинуть свои ноги на плечи, и просил сцепку. Добившись, наконец, своего, белый медвежонок распластался на груди супруга и оцарапал его в запале экстаза. Сон рычал довольно, урчал заботливо, вылизывал шею тщательно, и крепко держал упругую попку, не позволяя отстраниться.       Когда омега уснул, Гризли наслаждался единением до конца, а с утра снова покрыл супруга. Тот жалобно захныкал, отставляя зад. Хоть был измотан, но желал мужа. Своего, каштанового.       А когда Чон разлепил глаза, то Гризли подал ему жаренных каштанов. Белый медвежонок опасливо попробовал угощение, а потом набросился на него с урчанием.       - Моя беременная омежка, - счастливо улыбнулся владыка лесов. - Моя...       Чимин все чаще стонал от ложных схваток и с трудом переносил отсутствие мужа, потому Хосок принял решение срочно отправляться на равнины. Ворон к Кимам улетел заблаговременно, а Бого предупредил еще и бурых медведей, чтобы встречали экспедицию.       Потому спешно отбывшие гости не застали прибытия императорского стрижа, где в послании сообщалось, что беглого Ли Донука приютил у себя владыка Индии Ра Суджон, и просит пощадить бывшего смотрящего за злодеяния. Выдавать родственника он не намерен, но готов продолжать торговые дела с другими смотрящими.       Ильгук протянул послание Дальсу, призывая посоветоваться с богами.       Олени встретили путешественников еще на территории лесов. Ан Бого поторапливал своих людей, памятуя, что до Кимов еще многие километры пути.       Спящего Чимина Хосок лично переложил в мягкий ворох покрывал и подушек, а место рядом с ним занял Намджун, что как сторожевой пес нависал над беременным.       Омега в последнее время мало ел, а это уменьшало его силы, которые понадобятся при родах. На феромон Намджуна Пак не реагировал, а на руках у Хосока просто канючил, как ребенок. Владыка севера жалел, что нет рядом омег, что не поможет Ильгук, но капризы своего мужа сносил стойко и уговаривал, уговаривал.       Когда они дошли, и Чимин попал в заботливые руки Юра, Чон устало оперся о плечо свата и прошептал: "Наконец-то". Капсу все понял без объяснений, он ведь сам был отцом троих, поэтому повел дорогого гостя в баню, позволяя Чимину и Намджуну умиляться над полугодовалым серебристым песцом.       Этой крошке предстояло возглавить племя отца, на руках у которого он смотрелся гармонично. Юнги расхаживал со свертком, будто всю жизнь нянчился с грудными детьми. Хичоль к братику тянулся при любой возможность, будто понимал, что этому песцу тоже надлежит покинуть родителей и, возможно, занять его место в сердцах Юнджи и Намджуна.       Волк почувствовал волнение сына и тоже стал носить его на руках. Хичоль жался к широкой груди и жаловался на характер Ынчжон и истерики маленького Мина.       Ханыль. Его назвали Мин Ханыль, в честь погибшего деда. Юнги клялся, что покажет сыну могилу отца, когда придет время отдавать его на север.       Джин ходил вялый, ведь рассказы Хичоля были правдой. Ханыль плохо спал ночью и изводил папу плачем. Успокаивался только на руках у отца, и то только тогда, когда Юнги напевал ему северные песни серебристых песцов.       Пока брать племянника на руки Намджун не отваживался, только заглядывал родственникам через плечо и покачивал головой. Если такой горлопан будет жить в их семье, какой уж разговор о собственном ребенке. Нет, придется Юнджи отказать. Да и черный порошок изрядно подкосил мужскую силу Намджуна.       Волк вздохнул и прижал к себе Хичоля. Через два года мальчику стукнет пять, и Юнджи пойдет на равнины к сыну. Намджун был уверен, что если понадобилось бы, жена ползла бы к первенцу, как тот ворон с посланием Хосока, поэтому новый ребенок был сейчас непростительной смелостью и беззаботностью.       Осознав, что думает о близости с женой, зачатии и рождении так же расчетливо, как китайский император, Ким испуганно отшатнулся от родственников. Маленькие ручки Хичоля, сжавшие щеки, вернули отца к действительности.       - Бабушка говорит, что брат не спит оттого, что дядя Джин все время нервничает. А дядя Юнги спокоен, поэтому Ханыль и дрыхнет у него на руках.       - Джини? - озабоченно повернулся к хёну Намджун. - Что тебя тревожит? Мы все поможем.       - С этим не поможешь, - отмахнулся родитель крикуна. - Это гормоны. Вроде как цикл сбился... - виновато пожал плечами омега. - Мама поит меня травами, должно выправиться.       - Как... сбился? - не понял Намджун и послушно отдал сына матери, которая понесла Хичоля прочь от взрослых разговоров.       - Будто я все время в течке, но как бы вполсилы. Ведет, трясет, будоражит...       - Возбуждает, - подсказал Чимин.       - Угу, - кивнул Сокджин. - Но полгода в таком состоянии - это мука.       - Узел пробовали? - поинтересовался Чимин, удобно устраиваясь в подушках.       - Какое уж, - отмахнулся Джин. - Там все тянет и колет. Это и не возбуждение вовсе, да и Юнги запах не привлекает. Надо подождать.       Беременный многозначительно ответил:       - Хосок меня вязал несколько месяцев кряду почти каждый день. А все потому, что это лечило мое недомогание. Если твой организм течет вполсилы, может, стоит дать ему желаемое.       - Я не смогу как Юнджи, - ужаснулся Сокджин. - Двух подряд рожать?!       - Один тебя покинет, - осторожно напомнил Намджун, но потом решил отвлечь брата. - А у волхвов не спрашивали?       - Есть дела и поважней моей "ленивой" течки, - отнекивался молодой родитель. - Пройдет.       Чимин с Намджуном недовольно переглянулись, и волк шмыгнул на улицу с намерением найти волхва. Беременный пока отвлекал Джина расспросами о родах и охал, ссылаясь на симпатические схватки. Сокджин не заметил сам, как задремал рядом с Паком, посапывая особенно шумно, когда чужие пальцы массировали кожу головы.       Юнги, застав омег в таком положении, что-то проворчал про упрямых мужей, оставил на кровати сверток с Ханылем и понес Джина в свой домик. Чимин поглаживал одной рукой щечку будущего вожака серебристых песцов, а второй живот, который так и тянуло с дороги. От рассказов Сокджина неприятные впечатления лишь усилились, и никак не получалось найти удобную позу. Замерев на боку, наследный принц жмурился до слез и уговаривал Цзыян успокоиться.       Когда Намджун шумно ввалился обратно, то разбудил Ханыля. Надрывный плач заставил поморщиться обоих взрослых, но Чимин еще и испуганно охнул.       - Нам... джун... - вышептал омега, расширив глаза.       Ощущение дежавю придавило волка. Вспомнились скорые роды Юнджи. Колеблясь между взрослым и ребенком, Ким метался, и тут обратно вернулся Юнги.       Обстановку песец оценил быстро и правильно.       - Бери племянника и зови мать, - рыкнул он. - Ребенка к нам не носи, дай Джини поспать, сам с ним повозись, тебе потом с ним всю жизнь общаться. А я тут... пока один, - он взволнованно выдохнул, надув щеки.       Выкрикивая отрывочные наставления, Намджун подчинился.       Зима, будь она неладна, была на подходе, и Юра решила заняться заготовкой ягод, чтоб гостей угостить. Знахарка тихонько ругалась себе под нос, отмывая руки, и шутила о том, что хоть не мясо взялась солить, его не так просто отмыть. Женщина схватила ткань и сунула мужу в руки сумку с инструментами.       Но картина, которую они застали в гостевом домике, шокировала всех.       Юнги держал на руках новорожденную девочку, а Пак требовал дать ее подержать. Альфы присвистнули от такой скорости рождения.       - Иди, свату скажи, - ткнул Намджуна в бок Капсу. - Он там и в ус не дует. А мы тут... закончим что ли?       Юра кивнула и шагнула к кровати.       Намджун прибежал к смотрящим в баню с огромными глазами и молчащим свертком.       - Цзыян... - Ким перевел дух, - родилась.       - Как? - подскочил подпьяноватый Хосок, который отмечал с Бого удачный переход на равнины. - Криков не было... Он не был похож... Ты шутишь? - нахмурился медведь.       - Какие шутки! - возмутился Ким. - Чимин родил со скоростью чиха. Я только до родителей вышел, вернулся, а девочка уже на руках у Юнги.       - Дочка! Цзыян! - завыл полярный.       - Руки и лицо умой, - остановил его Бого. - Все же будущую правительницу Китая возьмешь на руки, - легко подтрунивал он. - Уже и замужнюю.       - Ан! - обиженно обернулся к другу Хосок.       - Поздравляю, - в ответ обнял бурый. - Со счастливым безболезненным рождением еще одной омеги в твоей семье.