В ожидании тебя

      Это гнездо строил уже сам Хосок. Стащил вокруг мужа и дочери кучу шкур и одежд, порыкивая на посетителей, и упорно придавливал феромоном своих омег. Чимин обиженно дул губы, а сам светился от счастья.       На семейном совете Кимы постановили, что отпускать новорожденную в дорогу в зимние морозы недопустимо. Намджун слабо сопротивлялся, напомнив, что смотрящего уже год нет дома, и Гуки вынужден справляться с делами, а ведь у него тоже маленький ребенок на руках, и роды были сложными.       Бого решил послать ворона на север, и тогда его подданные сообщили вожаку о письме из Китая. Узнав об участи Донука, смотрящие хмурились на затаившегося в Индии противника, пока остальные занимались повседневными делами.       Капсу велел волхвам испросить волю богов насчет старшего сына и участи сватов. Он был не против, чтобы северяне всю зиму переждали у них. И детишки подрастут, и погода станет теплее. Юра же напомнила, что в год Ханыля надо будет забирать в семью Мин, и пока гости перезимуют, ребенок привыкнет к своим новым домочадцам и без проблем пойдет с ними. Намджун же косился на старшего сына, расставаться с которым жуть как не хотелось, но помнил, что дома Юнджи одна с Ушиком и очень нуждается в своем альфе. Вожак серебристых песцов решил, что сделает по слову волхвов, и только Чимин уверял, что хоть сейчас готов двинуться в путь. Семьи давно были в разлуке и им пора объединиться, а в повозке под надзором альф им с Цзыян ничего не грозит.       Все напряженно поглядывали на глашатаев богов, что неспешно колдовали у костра. Пламя вспыхивало яркими всполохами, пугая Сокджина. Кимы и Юнги по привычке утешали омегу, что боги справедливы, и вести будут добрыми.       Ан Бого направился к дому с намерением обеспечить безопасную дорогу на север и через горный перевал. Кто бы не отправился в путь, должен добраться как можно раньше. Старосту Ли ждали крупные неприятности, если не проявит должного уважения. Все жители равнин должны были обеспечить помощь гостям и друзьям своего смотрящего.       Волки вспоминали часы мучительного ожидания пророчества, когда здесь только появился Юнги, а у Сокджина открылась течка. Супруги взволнованно перекидывались влюбленными взглядами и в сотый раз рассказывали эту историю дочери. Ынчжон бредила встречей со своим истинным, хотя взрослые и не поддерживали ее мечты, и смотрела в рот отцу, который говорил, что шел за истинным с полной уверенностью, что обратно не вернется. В каком-то смысле так и случилось, но вместо смерти он нашел самого красивого омегу и семейное счастье среди волков.       Кимы улыбались зятю и трепали его пегие вихры. Вожаку с женой он стал как родной, хотя тоска по сыновьям не проходила. Намджун похлопывал зятя по плечу и уверял, что тоже старается на благо новой стаи и этому же научит Ханыля.       Новости от волхвов пришли противоречивые. На север должны были отправиться только альфы, а омег надо оставить здесь. Общий поход возможен с годовалым Ханылем. А вот Сокджину все же надлежало отдаться мужу и позволить сцепку. Страхи омеги верховный волхв развеял, заверив, что жизни зачатого волчонка ничего не угрожает.       С одной стороны Джин был рад, а с другой это значило, что страшная участь достанется его последнему ребенку. Шаман даже не сказал, кто обречен на смерть: мальчик или девочка, альфа или омега. Но знать страшное не хотелось, поэтому родитель не стал уточнять и на этот раз. Джин позволил себе просто радоваться перспективе нового рождения.       - Боги умны, - хмыкнул Намджун. - Если омеге надлежит отдать ребенка, то посылают ему следующего, чтобы успокоить родительское сердце. Сначала Юнджи, теперь хён... Замечательно все складывается.       - Только ты этого не увидишь, - чуть толкнул его Юнги. - Ты на север отправляешься, а омег с Ханылем через полгода я приведу. Правь там мудро и жди нас. Забот у вас у всех летом прибавится. Пока прохлаждайтесь.       Хосок решил идти через месяц, все никак не мог налюбоваться на своих омежек. Конечно он оставлял с мужем росомах. Не то чтобы он не доверял волкам, но у Кимов и своих забот хватало, а так у наследных принца и принцессы будет своя прислуга.       В домике с китайской принцессой торчал и Намджун, и Хичоль, и крошка Ханыль, (ведь его родители предавались радостям вязки), и Ынчжон приходила посмотреть на новорожденную. В шумной толпе ребятишек тоска по дому охватывала Намджуна все больше. Вспоминались дети Гуки и Тэхёна, Ушик, маленькие песцы...Хотелось туда прямо сейчас, но сам переход займет недели две, а встреча с одними родственниками сулит расставание с другими. Он все шептал старшему сыну про мать, про брата, про любовь родителей, и наказывал быть справедливым вожаком, ведь защищать надо и балованную Ынчжон, и остальных волчат. Соседние волчьи стаи не все шли на контакт, значит, надо быть настороже и перенимать опыт у деда. На севере так обучался Ёнун, значит, и Хичоль сможет.       Волчонок за время общения с отцом перенял его мимику и также красноречиво закатывал глаза и морщил нос. Сокджин похахатывал с этих умильных мосек и напоминал Намджуну о его детских проделках. Вожак серебристых песцов смущался под хохот детворы и взрослых.       Веселился и Чимин. Панда был счастлив в этой стае, где нет сплетен и закулисных дворцовых интриг. Здесь к нему запросто приходила Юра, не спрашивая разрешения на очередной осмотр, да еще давала советы, как лучше кормить малышку. Пак благодарно кивал и с легкостью отдавал наследную принцессу и Юнги, и Джину, и Намджуну, и сватам. В отличие от Ханыля Цзыян была спокойным младенцем и предпочитала радостно гулить, а не безбожно драть горло. Однако маленький Мин после вязки родителей тоже подуспокоился. Поглядывал на них хитрыми отцовскими глазами и беззубо улыбался.       Намджун тишком решил посоветоваться с верховным волхвом о своей проблеме с черным порошком. Глашатай богов разжигать костер не стал, а велел поговорить с целительницей, Юра более компетентна в вопросах лекарств.       Мать слушала сына, сдвинув брови. Такой же серьезной она была перед каждой операцией. Потом целительница узнала у Чимина, из чего делают столь мощное средство, посчитала, сколько времени прошло с гона Намджуна, и недоверчиво глянула на склянку с настойкой для восстановления после черного порошка. Проведя полное обследование сына, Юра велела бросить прием иноземного снадобья, уж больно глубоко въелось его влияние.       Для восстановления женщина обещала дать в дорогу травяной сбор собственного изготовления. Такой давали самцам с низкой половой активностью. Сбор был щадящим и на многих показал свое лечебное действие. А пока волчица велела сыну налегать на сухофрукты, овощи и ягоды для нормализации организма.       Особых изменений после отмены черного порошка Намджун не заметил, но исправно соблюдал рекомендации матери. Разочаровывать Юнджи при встречи не хотелось, а, судя по всему, придется.       Месяц пролетел птицей, и северяне тронулись в путь. Со слезами уходил и Хосок, и Намджун. Оба оставляли на равнинах частичку своей души, хотя волк утешал полярного , что к лету его домашние будут рядом.       Переход был молчаливым, лишних остановок не делали, даже у Ан Бого задержались только на ночь. Медвежонок Джисон спросил про красивого омегу, с которым они разговаривали в прошлый раз, чем вызвал глубокую грусть Хосока. Бого увел смотрящего вкусить медовухи, а с детьми и омегами пришлось объясняться Намджуну. Ким рассказал интересные истории о походе и ответил на вопросы девятилетнего Джисона об Ынчжон. К сожалению маленькая волчица на обратной дороге экспедиции даже не вспомнила про предполагаемого жениха. Но эту информацию Намджун от медвежонка утаил. Ведь у Кимов остался Чимин, а в его памяти волк был уверен.       В дорогу правитель севера тронулся с легким похмельем, отчего был нервным и ворчливым. И хотя им на перевале оказали всяческие почести, Хосок бросал на провожатых убийственные взгляды и, не скрываясь, рычал. Ким не стал убеждать старосту Ли Сухёна, что они не виноваты, лучше пусть будут настороже и побаиваются Чона. Как-никак именно с его подачи закрутилась кутерьма вокруг клана Ли.       Однако успокоился Хосок, лишь когда шаман встретил его у границ владений. Самый могущественный полярный медведь позволил себе и слезы, и жалобы в объятиях друга. Жестом олень велел натянуть палатку для смотрящего и втолковывал ему, что дома он должен предстать надежной опорой, а не расклеившимся стариком.       Для восстановления душевного равновесия шаман предложил сначала заглянуть с визитом к местному старосте Ли, а потом уж возвращаться домой. Намджун метался между домом и долгом, но уныло глянув на свой пах, тоже собрался в горы к Минхо.       Главу севера вновь встречали барсы и пумы, но теперь кланялись приветливо и предложили подождать Гималайского в уютной пещере. Путники устроились у костра, доверив охрану спокойствия росомахам.       Арым шел за спиной белогрудого, и чувствовалась уверенность в его походке. Остальные горные жители приветствовали его поднятием руки, а старосте кланялись. Минхо выглядел взволнованным, но старался держать лицо. Ему очень помогала рука Арыма на локте.       Гималайский раскланялся гостям и уселся рядом. На вопросы Хосока он отвечал кратко и по делу. Ворона с письмом из лесов не видел, будто тот не прилетел, а пришел по земле. О гибели птицы они узнали, только когда явились посланники от Чонгука. Когда зашла речь о смене вожака клана Ли, Минхо выпрямил спину.       - Среди твоего брата сильно укоренились вредительские мировоззрения, - устало вздохнул Хосок и принял из рук Намджуна копию списка претендентов на должность вожака Гималайских. - Что можешь сказать об этих кандидатах?       Минхо пробежал список глазами и попытался охарактеризовать каждого. Когда дошел до своего имени, то произнес с виноватой улыбкой:       - Трус. Гордец. Пустоцвет.       - Это ты о ком? - заглянул в свиток Чон.       - О себе, - пожал плечами белогрудый. - Трусил донести на смотрящего и ослушаться его тоже. Спрятался за спины горных жителей и творил недоброе. То же нападение на Тэхёна, - напомнил Ли. - Признать себя зависимым от кого бы то ни было мне очень тяжело, вечно жду почестей за свои достижения. Ну, и... - он развел руками, - потомства у меня не будет.       - Мы со смотрящими решили, что это даже хорошо, - чуть кивнул полярный своим мыслям, глядя в огонь. - Передача титула по наследству в вашем клане нежелательна.       Под пронзительным взглядом Хосока Минхо даже отпрянул, но натолкнулся спиной на знакомое тело и выдохнул. Арым помассировал плечо Гималайского и пододвинул вперед.       - Ворон принес новость, - неуверенно выдохнул староста, - что вы рассматриваете мою кандидатуру на должность смотрящего Гималаев.       - И что ты думаешь по этому поводу? - приподнял бровь глава севера.       - Хотелось бы знать, какие ко мне предъявляют требования, - приосанился белогрудый. - Хотите ли вы, чтобы я был проводником вашей воли, или у меня будет своя?       - Никто из смотрящих не является рабом другого, но если на моего тестя будут покушаться даже его соплеменники, я передушу половину панд Китая, - оскалился Чон. - Я не смею указывать Донвону и Ильгуку, но научил их зомбированию, получив взамен другие ценные знания. И мы можем быть самыми лучшими друзьями с Бого, но если возникнет конфликт, каждый будет отстаивать свою точку зрения. Одним словом, нам нужен такой член совета, который печется об общем благе, а не только о своей шкуре. Ваш, - полярный недобро обнажил левый клык, - прошлый Ли чуть не извел племя Атласских медведей. Только за это, поддержав Канов, мы должны были ополовинить ваше племя и забрать себе все горные хребты. Мы же хотим сохранить вашу самость и обеспечить связь и общение. Итык пока неплохо справляется, однако его внутренний стержень не такой жесткий, как у тебя, - по-доброму улыбнулся Хосок. - Упрямый ты, но нам удалось сработаться. Итык же будет лебезить и прогибаться, может, даже во вред племени. Взвесь все "за" и "против" и реши, готов ли взвалить на шею подобную ношу. Поверь, я знаю, о чем говорю, - покивал полярный. - О решении можешь известить самолично или прислать кого-нибудь из своих людей, - Чон кивнул на Арыма. - Где меня искать, ты знаешь.       Хосок поклонился и пошел на выход. Шаман цокнул языком осуждающе и направился следом. Минхо опомнился, догнал гостей, забежал вперед и низко склонил голову. Горные жители поспешили повторить за ним. Блеклая улыбка скользнула по губам смотрящего и погасла. Он махнул рукой, призывая росомах следовать за собой.       Дружная стайка хаски и пара оленей в звериных шкурах встречали своего смотрящего на подходе к дому.       - Узнали уже, - тихо засмеялся Чон, и смех этот царапнул грустью сердца всех присутствующих.       Намджун помог Хосоку устроиться в санях, сам вскочил на закорки и выкрикнул:       - К дому. Скорее!       Что там сказали Гуку о настроении отца, неизвестно, но сын вышел на порог с детьми. Хосок подхватил на руки Ёнуна и практически врезался в Чонгука с Донхэ на руках. Гладил маленького пандочку по голове и втягивал носом запахи домочадцев. Братья Ким шагнули к обнимающимся одновременно, обняли, укрывая трясущиеся плечи смотрящего и испуганные глаза Чонгука.       - Дома, дома, ты дома, - шептал Хосоку Намджун. - Мы смогли, вернулись.       - Мои омежки, - всхлипнул глава севера.       - К лету тоже будут здесь, - убеждал волк. - Придут, а тут зелень и тепло.       - И я... заждался, - поник Хосок.       - И я, - напомнил о себе Чонгук.       - И я! - громко выкрикнул Ёнун, заставив старших поморщиться.       Смех прорвался сквозь слезы смотрящего, и он подбросил наследника на руках.       - Чему научился? - сдвинул брови дед.       Мальчик увлеченно стал перечислять, пока Гук утирал щеки отца, отдав Донхэ мужу. Но смотрящий потянулся за пандочкой, и молодые решили, что до лета поживут в доме главы севера.       Юнджи нигде не было, потому Намджун подходил к дому на негнущихся ногах. Вот уже песцы высыпали навстречу своему вожаку, Бан выскочил из своей палатки да еще и Субина за руку тащит... А ее нет.       - Свадьбы справили, запасы на зиму сделали, троих похоронили, - официально отчитался Субин.       - А как... моя семья?       - Ушик застудился осенью, плакал много. Шаман помогал ушки ему вылечить. Теперь приглядываем, - взволнованно теребил свои пальцы старший Мин. - Они там...       - Не вышли, - кивнул Намджун. - Что ж, я пойду...       - Если надо... я могу еще вожаком, - подался вперед омега.       - Не надо. Я справлюсь. Мне бы только баню.       Песцы засуетились, а их вожак шагнул за порог дома. Еда приготовлена, белье постирано, беспорядок кое-где, но незапущенный... И тихо.       Крадясь, как зверь на охоте, Ким шагнул в спальню. Юнджи сидела к двери спиной, держа сына на руках. Глазки мальчугана удивленно осмотрели нового альфу. Отца он не помнил.       - Не встретила меня, - тихо выдал волк.       - Ты не хотел меня видеть, - также тихо отозвалась женщина. - Сначала пошел в горы. Значит, что-то... случилось.       - Просто я... бесполезный альфа... Пока что, - сознался Намджун. - Но мама дала восстанавливающее средство после китайской отравы.       Самка песца подскочила с кровати, но повернуться боялась.       - А в остальном... все хорошо? Ты мне... не изменял?       - С рукой, кувшином и какой-то железякой для хряков. Они так в Китае семя собирают.       Намджун предпочел промолчать, что руки были не только его.       Юнджи опасливо повернулась к мужу и скомкано улыбнулась. Ким осмелился приблизиться и обнять своих домочадцев. Тут не было слез, и слов тоже не было, только таяла напряженность и расслаблялась спина омеги.       - А Хичоль у нас ябеда, - хмыкнул волк. - На сестру мне жаловался. Как только омегу себе выберет с такими запросами!       - Он еще ребенок, - прижалась щекой к широкой груди Юнджи, - изменится со временем. Еще такую же вредину выберет себе в спутницы.       - С чего ты взяла, что Ынчжон вредина?       - Мать же говорила, что она характером в Джина пошла, - хмыкнула женщина.       - Ю... - обхватил ее щеки Намджун, принуждая посмотреть себе в глаза, - я скучал. Просто не могу доказать этого телесно.       - Это ничего, - закивала женщина. - Ты просто обними и будь рядом. А то папа женихается, а мне завидно.       - Фаворит активизировался? - глянул в окно волк.       - Как узнал о вашем возвращении - особенно, - надулась Юнджи. - Надеется на отцовство. Ой, прости...       - Мне не обидно, я лишь переживаю, что расстроил тебя, - повинился Ким.       - В твое отсутствие я поняла, что скучаю не только по твоему телу, но и по голосу, запаху, поддержке. Ушик болел, - тяжело вздохнула она. - У тебя он всегда так быстро успокаивался.       - Этот волчонок меня забыл, - потянулся к сыну Намджун. - Один сын вспоминает, другой забывает.       - Он вспомнит, - закивала жена. - Ты ведь его принял, первым встретил в этом мире. Твои руки ему мягче колыбели. Вот, смотри, глазки стали слипаться, - заулыбалась Юнджи.       - Я бы и сам хотел выспаться. Дома, - зевнул альфа.       - Ложитесь, - засуетилась самка песца. - Дела подождут.       - Баня... - пытался противиться Ким       - Сюда велю воды натаскать, - включила командных голос женщина. - Сама вымою. Лежи и отдыхай.       Пристроив сына на груди, Намджун вдыхал запахи дома и беспрестанно улыбался. На кухне что-то подгорело, чуть фонило запахом течки Юнджи, Ушик пах жареной рыбой, а из камина доносился запах еловых поленьев. Пахло уютом, спокойствием и уверенностью. И где-то в воздухе витала его вина, проявляющаяся через феромон. Жена сказала "ничего", но надо объясниться получше. Что скоро принесут Ханыля, забот прибавится...       И тут Ушик заканючил. Придержав голову малыша, Ким затянул те песни, что пел на равнинах Хичолю. Младшенький дернул ножками, сместился к отцовской шее и уснул, уткнувшись в нее. Юнджи улыбалась в дверях, глядя на эту картину.       - А ты говоришь "забыл". Твой запах не забудешь. Запах весны зимой так ободряет, - смутилась она.       - Можешь использовать мою шею с другой стороны, - пошутил волк.       - Я могу использовать тебя всего, - погрозила ему супруга, и Намджун вспомнил Юнсо со своей лопаткой.       Тихо засмеявшись, альфа поманил жену пальцами и стал петь уже двоим. Негромкий голос с хрипотцой струился вдоль позвоночника омеги, заставив ее поверить в реальность происходящего. Блудный муж вернулся и теперь будет рядом. Пройдет время, и он будет тут домовничать, когда она пойдет к Хичолю, вот тогда узнает каково это - ждать. А пока рядом. Родной. заботливый, любимый...       - Я люблю тебя, - тихо выдохнула Юнджи.       - Я тебя больше, - не колеблясь, ответил альфа. - Жить без тебя не могу. Мне в гон везде твой запах чудился, я чуть полдворца не разнес...       И волк рассказал то, что помнил о своем гоне. А потом то, как отмирала его мужская сила, и как мать хмурилась над хитровымудренным китайским лекарством.       - Но то снадобье, что ты использовала, чтобы зачать от меня, я принес, - понизил голос Ким. - Только его лучше не использовать, пока мой организм не восстановится. Да к тому же Ханыль уже подрастает, и летом в доме будет годовалый малыш. Давай не торопиться пока с детьми, - с надеждой и испугом попросил Намджун.       - Давай, - без запинки отозвалась Юнджи. - Я готова ждать. Тебя дождалась, и твоей страсти тоже смогу. Провоцировать тебя, вожак? - вдруг озорно глянула на мужа она.       Улыбка растянула губы волка, и он разрешил:       - Провоцируй.       - Тогда раздевайся, мыть буду. Кадка на кухне стоит.       Уложив спящего Ушика, взрослые стали скидывать одежду. Юнджи осталась в тонкой сорочке, открывающей руки и подчеркивающей фигуру. Приняв вызов, Намджун разделся догола. Самка тщательно осмотрела его тело на предмет увечий и легонько провела пальцами по вялой плоти.       - Целый и невредимый, это главное.       Усадив мужа в душистую воду, женщина усердно принялась за работу, как бы походя заметив:       - Я тут течками мучилась. Сильно, как в девичестве. Все бы отдала тогда за твой запах, а он неумолимо выветривался из вещей.       Перехватив руку жены, Намджун прижался губами к локтевому сгибу.       - Теперь я дома и не позволю тебе мучаться. Обещаю.