Пей меня

Просыпаться утром в комнате без Юнги странно. Старший никуда не уехал, не занимается какими-то вампирскими делами. Он тут, в этом городе, в этом доме, но не спит с Чимином. Часть вечера была потрачена на поиски объяснения почему же Юнги выбрал именно такое наказание. То есть да, Чимину нравится спать в одной кровати, нравится обниматься и слышать как старший ночью уходит в туалет. Но что ужасного в том, чтобы пару дней быть не вместе? Интернет подсказывает, что в БДСМ практиках это считается одним из самых жестких наказаний. Чимин же решает, что эти два дня проведет как будто Юнги на самом деле куда-то уехал. Зачем дополнительно травмироваться? Допустим, старшему не понравилось что-то и он вспылил, эти два дня не обязательно сильно убиваться и переживать, можно заняться своими делами. Так он думает до того момента, пока не спускается к завтраку. У его тарелки лежит конверт с письмом. - А Юнги где? - хмурится Чимин на Седжина. - Господин Мин не имеет привычки согласовывать со мной свои планы будь то дела вне особняка, или переселение его неуемного возлюбленного. Чимин улыбается смотря на то, как Седжин покидает помещение. Для начала ему нравится то, что мужчина называет дом таким киношным словом “особняк”. А еще очень нравится ярлык “возлюбленного”. Так улыбаясь, он открывает конверт с запиской от Юнги. “Вернусь в восемь вечера. Приготовь ужин. Жди меня раздетым и готовым прислуживать”. Готовым прислуживать - кажется что-то такое они обсуждали при составлении списка табу. Готовить еду, быть готовым прислуживать, все это похоже на наказания бытовыми вещами. Поменял ли старший свой план и решил ли он наказывать не игнорированием, а этим? В любом случае, Чимин уже опаздывает на встречу с Чонгуком, который должен помочь. - Я хочу сдать кровь, - первым делом говорит Пак. - Сдай, - фыркает в ответ Чон. - Мне нужно чтобы она оказалась у меня. Вот этот пакет с кровью нужен мне. - Хм, - кажется и правда задумывается. - Юнги сильно расстроен, да? Чимин пожимает плечами. Кровь ему нужна для Юнги, конечно. Но правила озвученные вчера он помнит - ему нельзя будет писать и звонить старшему. Первым заводить разговор, скорее всего, тоже будет нельзя. Но порадовать старшего хочется. Да и урок от прошлого наказания, где он был Домом усвоен. Юнги нужна еда и тащить ее из дома не хочется. В квартире точно есть особый холодильник, откуда можно будет позаимствовать для ужина. Но Чимин хочет, чтобы Юнги отужинал его кровью. Может так будет меньше обижаться. - Ну я наказан, - пожимает плечами. - Вчера подслушал его разговор с Чонсоком, похоже что ты задел его. - Хочешь мне что-то рассказать из этого разговора? - Не думаю. Вам двоим нужно разобраться с доверием и всеми этими БДСМ штуками. - Так что с кровью? - решает, что не готов выслушивать наставления по отношениям. - Я организую, но ты будешь мне должен. У Чимина и правда нет других вариантов. Можно позвонить Чжиын и узнать у нее можно ли что-то такое сделать. Либо у Сокджина. Но кажется, что Чон тот, кто может решить вопрос быстрее и организовать. Возможно из-за того, что он питался сам кровью кормилец, а возможно из-за того, что он был ближе остальных к ним двоим. Еще одним вопросом в голове всплывают написанные Юнги слова. “Прислуживать” - что старший может вкладывать в них? Все то время, что Чонгук пытается организовать забор крови и позднее ходит вокруг, наблюдая как Чимин её сдает, в голове мысли о том, что же это может быть такое. - Чонгук, а что для тебя “прислуживать”? - решает узнать у того, кто должен хоть сколько разбираться в этом. - Прислуживать? - и недобро скалится. - Люблю когда делают хорошие вечеринки, на которых можно реально повеселиться с девочками, готовыми делиться кровью. - А если парни? - Люблю кровь женщин, - пожимает плечами и внимательно смотрит как у Чимина забирают кровью - Но твою бы попробовал. - Не сегодня, - смеется. - Мне надо все. - Всю кровь хочешь выкачать? - смеется. - Ты бы предупредил, мы бы ритуал подготовили по воскрешению. - Ритуал не надо, - косится на девушку, которая проводит с ним все эти странные манипуляции. - Но если ты поделишься своей кровью, я не откажусь. - О! - в глазах Чонгука загорается какой-то нехороший огонек. - Ты пил его кровь, - не вопрос, утверждение. - А он твою, - тоже не спрашивает. Чимин решает не разговаривать об этом. Такие вопросы и утверждения кажутся слишком личными. Обсуждать это так подробно с сыном бойфренда кажется странным. Но кажется, что Чонгуку и не нужны какие-то разговоры, он просто радуется полученной информации и затихает на кресле, улыбаясь самому себе. - Как думаешь, а что значит это слово для Сокджина или Юнги? - все же решает вернуться к старой теме, не получив нормального ответа. - Они древние, все такие заебатые, - хмыкает в ответ. - Джун рассказывал, что у Сокджина были слуги, которые его одевают утром. В этом веке, - смеется. - А вечером раздевают и после душа маслами обтирают. - Воу, - кажется, теперь смысл записки предельно понятен. - Они лет пятнадцать назад переехали в квартиру, только чтобы Сокджин прекратил это. Чимин дальше не слушает. Он радуется когда у него заканчивают забирать кровь и покорно ждет чтобы Чонгук дал немного своей крови для восстановления. И уже потом, чуть позднее, спешит домой, чтобы выведать у Седжина чем ранее обтирали Юнги, какие масла и вообще саму технологию. Седжин великодушно выдает одну из девушек в качестве наставницы. Чимин не уверен, что ему рассказывают прям все секреты ухода за Юнги, но что-то он конспектирует, решая опробовать на старшем позднее. Хочет чтоб прислуживали - он будет хорошим мальчиком и покажет все, чему научился за эти несколько часов. Вообще весь день проходит в спешке, потому что в квартиру он тоже торопится успеть к назначенному времени. Ему нужно еще приготовить ужин для того, кому еда особо и не нужна. Но раз задание было такое, Чимин готовит рис, говядину и в соевом соусе тушит перец. Если Юнги решит продолжить наказание, то придется заказывать еду в доставку, потому что других идей по готовке у Чимина нет. Ближе к назначенному времени он раздевается, подходит к окну и высматривает знакомую машину. Проще было бы попросить ресепшн сообщить о приезде Юнги, но Чимин решает справиться сам, переминаясь с ноги на ногу у большого окна, он все же видит знакомую машину и спешит занять свое место у входа. Покорность. Скорее всего, Юнги хочет от него покорности в эти дни. Ведь в этом состоит наказание? Так что он, полностью обнаженный, усаживается на колени в прихожей, опускает голову, решая не смотреть на старшего, и ждет. - Хм, - единственное, что выдает Юнги, заходя в квартиру. Хоть на лицо Чимин не смотрит, но уверен, что старший доволен им. Смущает только то, что Мин проходит мимо него в квартиру, не здоровается, не гладит по голове. Но раз ему обещали наказание в виде игнорирования, сложно было бы ожидать другого. - Ты готовил ужин? Чимин вздрагивает от этого холодного голоса. Старший совсем не нежен с ним, как бывал обычно. Раньше даже в наказаниях он показывал себя более мягким и нежным. - Да, Учитель. - Нет, - звучит равнодушно, - Зови меня Аgust d. - Аgust d, - эхом повторяет Чимин. Кажется, он не получал разрешения задавать вопросы, поэтому молчит и не уточняет что значит это Аgust d. Когда наказание закончится, он обязательно задаст вопрос, но сейчас предпочитает сидеть на полу, не видя что происходит. Он послушный, хороший мальчик, пусть Юнги поскорее это поймет и отменит наказание. Ведь интересней, когда старший ласков и заботлив, а не вот это все. Какое-то время, Чимин сидит в тишине, лицом к входной двери и не понимает что происходит. Юнги затих, но его тяжелый взгляд чувствуется на коже. За ним точно следят, рассматривают и отмечают для себя все особенности. Так что сидеть и не двигаться кажется лучшей идеей. Даже когда слышится как в ванной включили душ. В какой-то момент пребывания в статичной позе, тишина и ничегонеделание заставляют мозг Чимина отключиться. Он впадает в сонный транс, где забывается и не слышит, как старший прекращает принимать душ и возвращается к нему. - Ты ел? - вырывает из дремоты голос Юнги. - Ел, - и это правда. После сдачи крови, Чонгук настоял на том, чтобы они сходили куда-нибудь перекусить, чтобы восстановить силы. - Иди сюда с диванной подушкой, - командует Мин. Чимин слышит недоверие в тоне и делать с этим ничего не собирается. Но с подушкой идет. - Садись, - командует старший, предварительно кинув подушку на пол. - Ты приготовил только для меня? - Там еще осталось, я поем позже. - Неси. Чимин ежится, но делает как велено, а потом опять усаживается на подушку, раздвинув ноги и уложив на бедра руки, ладонями вверх. - Хм, - Мин принимает тарелку с второй порцией еды и ставит на стол, совсем у края. Потом берет бокал с кровью Чимина, делает пару маленьких глотков и отставляет. - Твоя кровь, - кажется не спрашивает, поэтому Пак в ответ коротко кивает. Минуты которые они проводят в молчании кажутся мучительными. Старший маленькими глотками пьет из бокала, иногда пробует то, что Чимин приготовил. Но больше он пользуется телефоном и с кем-то переписывается. Чимин бросает на него несколько недовольных взглядов, но сказать ничего не решается. В один момент Пак закрывает глаза, а когда открывает, то перед его губами рука Юнги с кусочком мяса. Никаких вопросов хочет или нет, еда зажата пальцами, не палочками, а сам старший на него даже не смотрит. Ощущая себя странно, рот приходится открыть, принимая предложенное. А далее тщательно все пережевать. Кажется, что Юнги и заботится, и одновременно игнорирует его. Успевая только подумать об этом, Чимин обнаруживает у своих губ комочек риса, зажатый между указательным и большим пальцем. Это он тоже съедает, не задавая вопросов. Но язычком по подушечке большого пальца проходится, надеясь вызвать хоть какую-то реакцию. Но Юнги занят перепиской и все его внимание в телефоне, даже когда язычок оставляет явный влажный след на его пальце. Вот так сидеть обнаженным, на подушке, рядом с обеденным столом кажется смущающим. Чимин открыт и беззащитен настолько, насколько это возможно. И то, как Юнги не смотря кладет ему в рот то рис, то овощи, то мясо - новые и странные ощущения. Хочется, чтобы они разговаривали, хочется чтобы ему уделяли внимание, хочется контакта и того притяжения, что между ними есть постоянно. Но старший практически не обращает внимания на него. - На завтрак хочу тосты, - Юнги откладывает палочки, оставляя после себя на столе две пустые тарелки. - Тебе советую выспаться. Он не смотрит на Чимина, выходит из-за стола с другой стороны, с которой нет младшего и уходит в спальню. Бросая недовольный взгляд на закрытую дверь, становится понятно, что ночевать сегодня придется в игровой. Одному. И хоть игровая и удобная, у них действительно там установлена хорошая кровать, но желание пойти за Юнги, попросить отменить наказание, слишком велико. Кому нужно это наказание, когда хочется лежать в кровати рядом со старшим, обниматься и правда высыпаться. Эти дни будут долгими и тяжелыми, Чимину остается только тяжело вздохнуть перед тем, как приступить к уборке после ужина Юнги.