9 марта 985 года, Остров Богов, Королевство Лим, Луффел
Старинные двери со скрипом закрылись, преграждая путь одному-единственному косому бледному лучику солнца. И помещение погрузилось в холодную, удушающую тьму. Оно было велико и в длину, и в высоту. Стены тянулись к потолку и терялись в вышине. Было не только темно, но и тихо, однако эту тишину вскоре разрезал звук неторопливых, тяжёлых шагов.
Даже не самые лучшие условия не могли испортить настроение молодой женщине, чьи шаги и раздавались в пустом зале. Казалось, она была здесь одна. Но благодаря острому зрению ей удалось разглядеть угольно-чёрный человеческий силуэт.
Видно этой детали не было, но Лианделла улыбалась. И улыбалась искренне, не прикрываясь очередной маской. Лёгкое волнение перед неизведанным, если оно и было, улетучивалось на фоне бушующего торжества.
И, по ощущениям дойдя до середины, она вздохнула и опустилась на одно колено. Пол был практически ледяным, но Лианделла терпела все незначительные, как ей тогда казалось, неудобства, покорно опустив глаза. Припомнила все инструкции, данные ей на этот счёт. Сейчас самое главное — молчать и ждать. Но чего?
Холод обжигал лицо, заставляя девушку часто сглатывать. Потерявшись во времени, она вздрогнула, услышав тихий и хриплый мужской голос, произносящий столь долгожданную речь:
— О, славная ученица, твоё обучение изволило затянуться. Но на протяжении всех этих лет ты показывала себя отлично, приобрела шрамы, что будто выжгли на твоём теле Боги, награждая за упорные старания. И именно с их помощью ты и находишься сейчас здесь, трепетно ожидая посвящения. Но скажи, славная ученица, осталась ли в тебе Вера в Них? В святого Эрона? В пресвятую богиню-мать Дейниру?
— Несомненно, — громко заявила Лианделла немного хриплым от длительного ожидания голосом. И поняла, что начала стучать зубами от холода в этом до боли странном помещении, что надо было по-хорошему скрыть.
— Я не утратила своей Веры. Не утрачивала ни на миг.
— Я в это верю и надеюсь, — голос мужчины звучал монотонно, но речь была чётко поставлена и выучена. Пред нею явно человек, но будто опустошённый. Интересно, что было бы, если бы ответ Лианделлы был отрицательным?
— Надеюсь, веришь и ты сама. Итак, я даю добро на твоё желание пополнить ряды королевской стражи в столице. Прими же своё новое оружие, что будет с тобою всегда, пока не погибнет в сражении, защищая твою честь.
Вновь тяжёлые шаги. Лианделла затаила дыхание, её сердце забилось быстрее — на фоне этого холод незаметно отступил. Мужчина подошёл достаточно близко, чтобы было возможно рассмотреть его лицо. Сразу было понятно, что это закалённый воин. Лицо украшали шрамы, нос, казалось, был не единожды сломан.
— Вытяни руки, — послышался приказ, который тут же был исполнен.
В руках воительницы оказался длинный острый меч, легко переливающийся в темноте серебром. Улыбнувшись, Лианделла несмело повертела им в руках, и восторженный взор приковался к рукояти, украшенной сапфирами.
— Хочешь получить этот меч? — негромко проговорил воин. — Тогда поклянись. Поклянись так, чтобы твои слова лились от сердца.
Лианделла, не выходя из прежнего положения, опустила взгляд и закрыла глаза. Она специально не готовила свою клятву заранее, доверяя зову сердца и готовности в этот момент.
— Я, Лианделла Альффи, клянусь. Клянусь служить Королевству Лим — своей горячо любимой Родине. Клянусь служить богине-матери Дейнире, принёсшей в этот мир счастье и плодородие. Клянусь, что не нарушу ни одну из заповедей, и уж тем более — заповедь «Не предавай». Да пронзит моё сердце копьё правосудия, если слова, произносимые мною сейчас, окажутся ложью!
Лианделла облизнула пересохшие губы, вперив в мужчину выжидательный взгляд. Красноречие в этой девушке было всегда, и, как она считала, грехом было бы его не оценить.
— О, как красиво сказано, — хрипло усмехнулся воин. — И смею надеяться, что правдиво. Что ж, дай ему имя и иди исполнять долг, не трать ни моё, ни своё время.
Девушка сощурилась. Он что же, насмехается? Но это её не особо коробило, и она коснулась губами серебристой стали.
— Клятва рыцаря, — негромко, но ясно проговорила Лианделла, вкладывая в это прикосновение губ к неживому объекту всю свою преданность, всю свою готовность исполнить возложенный не неё долг.
— Носи его с гордостью, славная воительница.
— Благодарю вас, — Лианделла поднялась на затёкшие и отяжелевшие ноги, сжимая в руках тяжёлую сталь. Благо телосложение у неё было подходящее для того, чтобы им орудовать, — и рост выше среднего, и тело крепкое, уже порядочно для оруженосца закалённое. Всё же поморщившись от общего неудобства, она поплелась к выходу, едва разбирая в темноте путь.
Нащупав двери и распахнув их, девушка тут же зажмурилась с непривычки — неяркие лучи солнца показались ей слепящими и так и норовили выжечь привыкшие к непроглядной темноте глаза. Но настроение оставалось отличным, и от вчерашнего волнения не осталось и следа. Сердце переполняла праведная гордость за саму себя.
Вопреки сложившемуся у вас, возможно, мнению, становление рыцарем вовсе не было целью жизни Лианделлы с младенчества. Она — дочь виконта, и детство своё провела на окраине этого небольшого, но воинственного города. Родившись, она унесла жизни сразу двоих людей — матери и брата-близнеца. В ранние годы Лианделла не знала детских забав — она родилась болезненной и была вынуждена лишь тоскливо наблюдать за сверстниками через окно, прислонившись виском к холодному стеклу. Холод и в доме, и на улице — её самое яркое воспоминание. Но её воля оказалась слишком сильной, чтобы сдаться ещё в юные годы — болезнь она поборола. И открыв для себя мир, полный свободы и не имеющий границ, Лианделла стала развивать свои умения.
А как же начался её воинский путь? Ну, девушка считает, что с того прекрасного дня, когда она застала тренировку рыцаря и оруженосца. А дальше… Старания, неудачи, мечты — и Лианделла пришла именно к тому, чего жаждала.
Ей было бы скучно и тоскливо вести тихую жизнь здесь вечно, будучи всего лишь одним из воинов «Волчьего Дозора», местной стражи. И тогда ей предложили отправиться в далёкую столицу, в прекрасный город Флейн, и стать стражником действующего короля…
И тут в сердце появился и привкус горечи — она видит свой город, свой родной Луффел, в последний раз.
Через минут двадцать Лианделла уже проходила по знакомой туманной улице, нервно хрустя костяшками пальцев. Здесь она знала каждый серый кирпичный домик, наполненный мягко-жёлтым светом. Почти каждую лавку, каждое заведение (сомнительных, к счастью, в этих краях почти не было). Вороний крик, регулярно пронзающий тишину, в те минуты для неё был подобен музыке.
Пусть Луффел с виду был строг и мрачен, и казался местом, которое можно было окрестить захолустьем, из которого все бегут, жили в нём вовсе не наёмные убийцы или какая-нибудь сомнительная группировка. Нет, этот город был известен своими талантливыми и сильными рыцарями, некоторые из них впоследствии стали известными по всему Лиму. Несмотря на внешнюю суровость, в душе большинство жителей были примерными и дружелюбными людьми, ведь здесь все в городе считались одной семьёй, пусть случаи кровного родства здесь были крайне редки.
Лианделла хорошо понимала, что из-за обязанностей, что взгромоздятся на её плечи, навещать родной город она уже почти не сможет. Письма по ряду причин могут не дойти, и всё, на что останется ей надеяться, — очень редкие встречи с отцом, если только её вообще хоть изредка будут отпускать. Лианделла предлагала отцу поехать с ней, но получила отказ. Придётся о нём забыть.
Но нужно достойно попрощаться, ведь она точно знала — не стоит надеяться на встречи первые несколько долгих лет.
Лианделла круто развернулась, решительно расправив плечи, но замерла — на её пути возник мальчик-подросток, тепло закутанный. Она вскинула бровь.
— Арчель? Что ты тут делаешь в такой холод? — Негромко спросила она, подходя. Мальчик опустил взгляд на свои перепачканные в грязи ботинки, шмыгнул носом.
— Мне сказали, что завтра утром ты отбываешь, — сообщил он. — В Флейн.
— Погоди… Завтра утром? — Лианделла округлила глаза в смятении. Она надеялась, что это произойдёт лишь через несколько дней.
— Мне так отец сказал, — Арчель всё же поднял глаза, полные прощальной грусти. — Это правда?
— Ну, правда, — нехотя процедила она (при этом мальчишка сдавленно застонал от досады). — Но я не знала, что именно завтра.
— Ещё… в «Вандинелле» устроили небольшой праздник в твою честь. Тебя все ждут… Ты пойдёшь? — было видно, как ему сложно выговаривать слова.
— А… Нет, меня это не интересует, меня ждёт отец. И тебе нечего по трактирам ходить.
Лианделла почувствовала раздражение — праздник в её честь, и всё из-за посвящения. Именно в её честь, а не кого-то другого — не она первая, не она последняя, но другим ничего подобного на её памяти не устраивали.
— Я просто заглянул, — поспешно оправдался Арчель и, будучи стеснительным, отвёл взгляд, пока молочно-белая кожа покрывалась розовыми пятнами. — И я просто предложил. Хочешь — навести отца, но тебя все ждут.
И тут мальчик, собрав все свои силы, подбежал к Лианделле и обнял, правда, высокой девушке он едва доставал до груди. Та опешила и на действие это никак не ответила, изображая безмолвный столб. Будучи в детстве тихой и спокойной, она не понимала обычных детей. Никогда особо не любила ни маленьких детей, ни подростков. Да и мальчишка этот ей скорее докучал.
Арчель отстранился и вновь шмыгнул носом.
— Иди.
— И ты тоже пойдёшь, уже холодновато, — сказала Лианделла, потрепав его по плечу — обойдётся и этим. Впрочем, и от этого Арчель просиял, кивнул и поскакал назад. Всего минута — и затерялся в белёсой и плотной завесе тумана. В отличие от солнца, туман являлся частым гостем Луффела.
Лианделла обняла себя за плечи и поёжилась. И действительно, стало прохладно. Ведь Луффел ещё и находился в небольшой котловине, а котловина эта притаилась в невысоких горах. Да ещё и рядом с небезызвестным бушующим морем, окружающим весь Остров Богов, — отлично веяло морской сыростью и запахом моря. Солнце уже давно стало опускаться, и небо поблекло, сделавшись мутно-серым.
Она быстрым шагом направилась в противоположном направлении, теплее кутаясь в меховую шубу.
Дом Альффи, в котором Лианделла и прожила большую часть жизни, одиноко возвышался почти на самой окраине. Мало кто из молодых жителей знал, кто там живёт — просто есть, да и всё тут. Дом идеально вписывался в общую картину — тёмный и мрачный, сложенный из камня, с остроконечной крышей. Пред ним — давно заброшенный и увядший сад. Можно было примерно догадаться, что там даже не живёт, а обитает немолодой мужчина, потерявший многих членов своей семьи. И у которого осталась лишь одна дочь, которая вдобавок отстранилась от него, посвятив себя воинской присяге.
***
— Дочь моя, — вздыхает Берт Альффи. Он хорошо себя контролирует — голос его не дрожит. Хотя Лианделла видит — глаза его чуть видно начинают слезиться. Вряд ли это что-то другое, кроме слёз.
— Я горжусь тобою и твоими достижениями. Тем, что ты из болезненной и хрупкой маленькой девочки превратилась в настоящую воительницу, что будет достойна состоять в рядах королевской стражи.
Лианделла представляла этот разговор более эмоциональным. Но неудивительно — она знала, что отец любит её, но ведёт себя с ней скорее как наставник с ученицей, нежели как отец с дочерью.
— Я не разочарую тебя, отец, — улыбка тронула губы Лианделлы, и она присела рядом с отцом. — Меня тревожит лишь одно — мы с тобой пробудем в разлуке довольно долгое время… если только не вечность…
Лианделла отвела глаза, боясь, что на лице её отразится слишком много эмоций. Да, их отношения никогда не были такими, как у обычных отца и дочери. В отличие от многих, девушка никогда не показывала ему своих эмоций, ведь она не может дать слабину. Страх, впрочем, был напрасен — за собой того не замечая, она хорошо контролировала мимику лица.
Берт успокаивающе потрепал её по плечу.
— В своё время я и сам был рыцарем. Ты — достойное продолжение моего рода. Я бы не был горд тем, что ты проживаешь скучную и серую жизнь здесь, — ты способна на большее. А молодому поколению следует срезать старые и больные ветви, чтобы расчистить себе место. Не волнуйся обо мне, и да хранит тебя богиня-мать Дейнира. Ты же не жалеешь о пройденном пути?
— Вот уж точно нет, — решительно ответила Лианделла, гордо расправляя плечи. — Я всегда знала, что именно это меня и ждёт. Именно такой путь. Но ты останешься совсем один…
Дом Альффи давным-давно уже почти опустел. Не было слышно ни смеха, ни пения птиц, ни даже голосов, сопровождающих Лианделлу всё её детство. Теперь лишь иногда можно было приметить мелькающих то и дело слуг, с угрюмыми лицами и поломанными судьбами.
— Не волнуйся, — с нажимом проговорил отец. — Оставь и иди покорять свой путь, впереди у тебя вся жизнь. А у меня — лишь последние серые года.
В любой другой ситуации Лианделла бы непременно заверила его, что всё это вздор и у него впереди ещё много всего того, что будет неустанно поддерживать его дух. Но за последние годы в девушке проснулось то качество, что просто необходимо для выживания — реализм. Рассуждения отца раньше казались ей бредовыми, несмотря на наличие у него большого опыта, а сейчас же она не могла не признавать, что во всех них есть толика смысла. В высшей степени глупо было бы спорить.
— И всё равно, я буду скучать, — подала она голос вскоре. — Нелегко распрощаться с тем, что некогда было так дорого.
— У тебя будет так много времени и обязанностей, что в итоге, как бы ты ни отпиралась, тебе станет не до меня. Просто прими это. И более того, ты ведь стала местной знаменитостью, почему же ты сейчас здесь, а не слушаешь адресованные тебе хвалебные речи в «Вандинелле»?
— Ну, меня это решительно не интересует. До тебя мне уже это предлагали.
— Пойди. Посиди в кругу знакомых, согрей своё сердце. Пусть все знают, что ты полна сил и энергии. А что ты найдёшь здесь? В старом, полупустом и полуразрушенном, продуваемом всеми ветрами домишке?
Лианделла чуть заметно скривилась, испытывая глубокую неприязнь к ситуациям, когда её хотели переубедить и подстроить под себя.
— Ничего мне не надо, отец, — пылко заверила она. — Лишь бы побыть с тобой последние часы.
Однако Берт Альффи был целеустремлён не только в сражениях, но и в обыденных случаях, в кругу своей семьи, и своей цели добивался любыми способами.
— И всё же посиди часок-другой, там и посмотришь, возвращаться или нет. Не упусти возможности разволновать посетителей трактира, они должны знать своего героя в лицо. Я всегда говорил, что тебе не хватает честолюбия, а ведь оно — очень важное качество.
— Но я не люблю…
— Да, чрезмерная гордыня — это плохо. А вот честолюбие — совсем нет. Не упусти возможности.
***
Как бы Лианделла ни отпиралась, уже через двадцать минут она в нерешительности стояла перед старой скрипучей дверью трактира «Вандинелла» — другие трактиры Луффела не пользовались популярностью, а этот был на любой случай. Подходил и для того, чтобы скоротать вечер, и для шумных встреч и значимых дат, которые жители города, как розалийцы, считали нужным непременно справить.
Разумеется, эта ситуация Лианделлу не устраивала — уже за версту были слышны весёлые возгласы, звон бокалов и прочий характерный для трактира шум. Она, не любящая гулянки, испытывала навязчивое желание развернуться и уйти, пока не заметили, но затем всё же с ужасающим скрежетом открыла дверь и сделала шаг вперёд, представая перед гуляками во всей красе.
Её присутствие здесь было обнаружено не сразу. Но когда её всё же заметили, маленькое помещение взорвалось, и большая часть толпы ринулась к ней, чтобы обступить. Лианделла лишь приветливо улыбалась всем, в душе уже жалея, что подписалась на это.
Не дав ей опомниться, люди буквально поволокли её к самому большому столу и тут же плеснули в кружку эля, залив её до самых краёв.
— Я ненадолго, — вздохнула Лианделла, но, кажется, её и не услышали.
— Покажи меч! — крикнул кто-то, и его тут же поддержали остальные. Девушка крепко сцепила челюсти, но ей не оставалось другого выхода. Она вынула Клятву Рыцаря и повертела им так, чтобы свет завораживающе играл на стали, освещал сапфиры, заставляя их поблёскивать. Но сразу после этого вновь прижала к себе, не давая подвыпившей толпе к нему прикоснуться, — мало ли что может случиться.
Смутившись, Лианделла опустила взгляд и, чтобы занять чем-то руку, подвинула к себе кружку.
К счастью, спустя пару мучительных минут о ней всё же позабыли. И продолжался вечер в честь «неустрашимой воительницы», пока сама она сидела где-то в тени, размышляя о чём-то своём. И в частности о том, как и когда она сможет незаметно уйти.
Поглядев в окно, Лианделла заметила, что небо уже совсем потемнело и покрылось россыпью холодных звёзд. В Луффеле, как известно, темнеет достаточно поздно — весь вечер небо мрачно-серое, и лишь через пару часов начинает темнеть. А значит, время уже в самом деле близится к ночи.
К горлу Лианделлы вновь подступил тот самый неприятный, липкий комок — так бывает при ощутимом волнении. Кое-как сглотнув его, она уставилась на весёлых гуляк, понимая, что каждого из них видит в последний раз. И размышляя над этим, Лианделла чувствовала что-то странное. Даже не грусть и не страх. Скорее, предчувствие значительных, может быть даже разрушительных перемен в её жизни.
В подростковом возрасте она часто грезила о столице, доверяя тому, что о ней толкуют. И когда исполнение её маленькой мечты так близко, ей было не по себе.
Из раздумий Лианделлу вывела молодая улыбчивая девушка, присевшая напротив.
— Не очень разговорчивая, да? — добродушно поинтересовалась она, постукивая по столу тонкими пальцами.
Лианделла знала эту девушку, приходилось иметь с ней дело несколько раз. И вполне могла назвать её своей хорошей знакомой.
Глядя на неё, она ощущала умиротворение. Ей всегда было приятно иметь дело с людьми, которые не поддерживают всеобщий шум, да и к тому же обладают вполне приятной наружностью. И чаще всего такими людьми становились именно девушки.
— Поди попробуй чувствовать себя уютно в такой вот компании, — ответила Лианделла, устало потирая переносицу. — Вообще не знаю, зачем сюда явилась.
— Погоди, а за сколько дней ты доберёшься? — Вдруг спросила девушка и нахмурилась, будто что-то вспоминая.
— Я еду на лошади, по моим расчётам — не более четырёх дней. Может уложусь в три дня. А тебе зачем?
Та в ответ хохотнула.
— Тогда тебя ждёт ещё одно торжество — ты успеешь как раз на праздник по случаю тринадцатилетия принцессы Равеллы Клиган.
Услышав эту новость, Лианделла чуть слышно простонала. Не любит она эти праздники и не любила никогда. Большинство — бессмысленные торжества, благодаря которым и процветает торговля алкоголем.
— Ну ладно. Надеюсь, там будет что-то более интересное или хотя бы менее безвкусное, чем то, что мы сейчас имеем честь лицезреть.
Собеседница усмехнулась, но затем помрачнела.
— И ещё я слышала что король, Дерек Клиган, довольно тяжело болен, и ему осталось недолго.
А к этой новости Лианделла отнеслась с положенной настороженностью. Ребёнок, не достигший совершеннолетия, и на престоле — вот так и начинаются истории о разрухах и нестабильности в стране. Мало кто из подростков может похвастаться надлежащими качествами и противостоять природной импульсивности. Нет, можно назначить регента, но станет ли он хорошим заместителем?
Но Лианделла тряхнула головой, выкидывая из головы мрачные мысли, уж слишком часто посещающие её в последнее время, и сделала вид, что её интересует совершенно другое.
— И как тебе удаётся накапливать столько информации? — Фыркнула она. — Я начинаю завидовать…
— Общаюсь с нужными людьми, вот и весь секрет, — та игриво подмигнула, и в следующую секунду её кто-то громко окликнул. Коротко извинившись, она отошла.
Воительница вновь осталась наедине со своими мыслями. Похоже, и во Флейне её ждут приключения, которые она себе хорошо представляла. Нужно бы завести полезные знакомства, втереться в доверие к молодой принцессе, и если что, сидеть тише воды, ниже травы.
Вновь почувствовав, как былые мысли медленно, но верно и с новой силой подбираются, Лианделла воззрилась на свою кружку с элем. Сколько она себя помнила, она была противницей алкоголя. Но сейчас… случай другой. К тому же эль не сильно крепкий, пару глотков сделать можно. С непривычки она несколько раз поморщилась от нового вкуса, но таки продолжила делать глоток за глотком.
Когда в кружке осталась ровно половина того, что было, Лианделла устало откинулась на спинку стула. Все прочие звуки уже давно доносились до неё примитивным монотонным шумом.
