И вся королевская рать

Два чёрных силуэта: он и она. Все эти годы Алмаз старалась избегать встречи с Дартом Вейдером, и вот теперь по собственной воле пришла к нему. Пойти к Императору со своими страшными снами, полными теней будущего, ужасного, кроваво-красного, терзающего её душу, она не могла. По одной простой причине: среди бесконечной вереницы мертвецов живым оставался лишь сам Сидиус. Больше никто. Все умерли... не в последнюю очередь из-за Императора, так или иначе, повинуясь его воле. Выбирая неправильно, попадая в расставленные судьбой ловушки с лёгкостью и неизбежностью. Невидимые нити пронизывали галактику вдоль и поперёк, начинаясь от пальцев старого ситха. – Они все умерли, – произнесла женщина, на ресницах дрожали хрусталики слёз. Ответил Вейдер не сразу, пару мгновений зал наполняла не тишина, но приводящий в ужас многих звук его дыхания. Её, кстати, тоже, бросало в дрожь. Но не сейчас, не сегодня. – И почему вы пришли с этим ко мне? – Потому что вы знаете, как это – терять... Роковое «любовь» не успело слететь с её губ – невидимая удавка сдавила тонкую белую шейку глупой, безнадёжно глупой, девицы, решившей напомнить ему о прошлом. Алмаз, как и все прочие, царапала пальцами невидимые тиски, и её уровня владения Силой явно не хватало на то, чтобы хоть как-то ослабить захват. Она была полностью во власти ситха и он мог совершенно без каких-либо негативных последствий для себя прикончить эту никчемную шлюху, интересоваться которой Император давным-давно перестал... Анакин Скайуокер знал о потерях всё и мог бы её понять. Но Скайуокер давно уже был мёртв, а Дарт Вейдер сентиментальностью не отличался. В хорошенькой беловолосой головке, с уложенными короной толстыми косами, мелькали образы десятков мужчин, преимущественно военных, большей частью старше, в том числе, гораздо старше её самой. Вереницы любовных интересов Алмаз Менезис, сенатора от Набу. Скайуокер – наивный дурак – полагал, что возможно научиться спасать от смерти. Но оказалось, что такое не под силу даже Избранному... Смерть – часть Силы. И никуда от этого не деться. – Все умирают. – Произнёс ситх, готовый сжать сильнее и оборвать эту никчемную жизнь. – И вы тоже... – прохрипела женщина. Языки пламени, жадные, ненасытные, пожирают его тело, плавят чёрные доспехи, превращая и без того гротескную маску в ещё большее уродство. Погребальный костёр Повелителя Тьмы не отличается особым размахом. Всего один человек провожает его. (Лица Вейдер не видит, человек стоит к нему спиной). Все умирают. И Вейдер не исключение. – Он останется.... переживёт всех... Далеко-далеко через много лет, когда Империя развалится на кусочки, расползётся по швам Новый Порядок, протянув так недолго за столь дорогую, кровавую цену, что пришлось за него заплатить... Император переживёт их всех. Обманет саму смерть. Воскреснет, вернётся, окружённый толпой одурманенных фанатиков в тёмных балахонах. Старая плесень, гниющая заживо, он будет пить жизненную Силу Диады как ни в чём не бывало. Ситх разжимает хватку, оставляя женщину в живых. – И что ты предлагаешь? – в конце концов они не чужие друг другу люди, связанные прошлым. Даже маленькой тайной, ко всему прочему. Она лишь улыбнулась, глядя на мужчину сверху вниз. У ситхов был только один способ решать подобные проблемы. Очень хорошо известный обоим. Убить Императора. Государственный переворот, мать вашу, разыгранный как по нотам. Заговор. Измена. В фиолетовых глазах отнюдь не жажда власти, просто желание спасти своих многочисленных друзей — любовников. Низменная страсть, вот и всё. Ну и немного мести Палпатину за то, что променял её на Империю, а теперь по его вине или приказу умрут те, что стали ей дороги. Хоть отчасти заглушив боль от предательства и обмана человека, разбившего ей сердце, перекроившего её для себя, а затем потерявшего к игрушке весь былой интерес. Вейдер подал ей руку, помогая подняться с колен. Месть. Это он может понять. И принять. Вместе с тем ощутив вдруг давно забытый голод, желание, превратившееся в пепел, развеянный по ветру. И вот теперь снова, впервые за все эти годы... Она идёт рядом, подстраиваясь под быструю походку Дарта. Перестук каблуков эхом разносится по длинному коридору. Оба держались все эти годы друг от друга подальше, но вместе с тем сейчас обоих накрыло ощущение неизбежности этой встречи. Никак не связанной с большим глобальным Планом по устранению Сидиуса. Об этом они подумают позже, основательно занявшись вопросом. Всё должно быть идеально, продумано до мелочей. Сидиус держит в руках галактику, а они теперь должны сплести новую сеть под самым носом у старика. Лорд Вейдер, неужели вы думаете, что я просто так, из большой любви к искусству, переспала со всеми своими друзьями? Оказывается, Алмаз плела эту сеть все эти годы, сама толком не зная, ради чего на самом деле всё это... Теперь вдруг всё стало на свои места. Но об этом, чуть позже, а пока, они оказались в зале посреди которого стоит сфера для медитаций, хранящая секреты Вейдера. Мало кто видел лорда без маски и уж точно никто кроме него самого не оказывался внутри сферы. Без его ведома. – Уверена? – спрашивает хриплый голос. Маска пока на месте. Сфера закрыта. – Да, – коротко отвечает женщина, сама не очень-то веря в свой ответ. Точнее не отдавая себе отчета в том, как всё обернулось вот так вот? Нет, обычно всё так и бывало. Слово за слово, и как-то между прочим... Но чтобы с Вейдером? Отступать, однако же, было слишком поздно. Да и не хотелось. Было, как минимум, интересно, как изменилось лицо человека, сменившего имя и личность. Во что превратился Избранный под броней доспеха. Опасный интерес, может быть, даже смертельный, но теперь... теперь они заодно. – Очень хорошо, – особенно тяжко выдыхает ситх, нарочито медленно заставляя сползать бархатную ткань платья с тела женщины, оголяя плечи, ключицы... Что характерно, платье удобного для таких манипуляций фасона, ткань легко поддаётся и даже не рвётся, тянется, уступая позиции и обнажая всё больше и больше. Нижнее белье, конечно же отсутствует... Грудь, упругая, с затвердевшими от возбуждения сосками, за которые так и хочется потянуть, сначала легонько, а затем всё сильнее и требовательнее, настойчиво причиняя боль того рода, что так ей нравится; укусить, самозабвенно впившись тонкими, почти исчезнувшими губами, а затем снова лишь дразнить, невесомо касаясь кончиком языка, заставляя нетерпеливо заскулить. Тоненькая талия, плоский живот, никогда не знавшие бремени вынашивания ребёнка. Обманчиво скромный, даже можно сказать, по-девичьи невинный, треугольник между скрещенных ног, познавший нескончаемое количество мужчин; гладкий, без единого волоска, как и всё остальное тело, за исключением разве что головы с косицами, распустить которые он впрочем сейчас не решается – будут мешать в ограниченном пространстве сферы. Длинные, стройные ноги, созданные соблазнять и покорять мужчин. Ещё одно оружие в её и без того обширном арсенале. Ситх неспешно любуется представшей перед ним обнажённой красоткой. Вульгарной, с ярко накрашенным ртом; пожирает картинку, искажённую красными линзами, совсем скоро он увидит её по-настоящему, без этого фильтра, через который он смотрит на мир. Сфера открывается на пару минут, а затем закрывается снова, скрывая внутри уже не одного, но двоих сразу. В этот раз всё не так, как тогда... В этот раз она сидит у него на коленях, видит его лицо, постаревшее много больше, чем то заложено природой. Мучнисто-серого нездорового цвета кожа, тёмные круги под глазами, глубокие, которые уже никогда не исчезнут. Как и борозды шрамов на черепе и на левой щеке. Удивительно, как остались пушистыми брови, отрасли с годами заново вопреки всему – Алмаз легонько проводит подушечками пальцев по ним. Руки в перчатках крепко держат за берда, помогая не потерять равновесие. Капельки пота стекают по разгорячённому телу в тщетной попытке остудить страсть. Сейчас всё не так, как тогда. Сейчас это она его трахает, а не он. Сейчас — это её желание, её воля, ей подчиняется он, а не так, как тогда... Как-то раз Скайуокер явился домой не успев предупредить возлюбленную о своём возвращении (забежав буквально минут на двадцать), и не застал госпожу сенатора, как ни странно, заседающую в Сенате в разгар рабочего дня. Собственно посылать за Амидалой было слишком поздно, она всё равно не успела бы встретиться с мужем. Скайуокер не видел супругу уже несколько месяцев и очень надеялся на встречу. Надеждам не суждено было сбыться, но жгучее желание требовало воплощения. Немедленно. Сию же секунду. Дома была одна из служанок Падме, очень похожая на свою госпожу. Можно и перепутать не просто случайно, но намеренно, с умыслом. Ураганом, сметающим все преграды, набросился Скайуокер на служанку, занятую до этого каким-то рукоделием, упавшим на пол, и без лишний предисловий теперь «вколачивал» девушку в кресло, развернув её к себе спиной. Сопротивление было бессмысленно, да она просто и не успела отреагировать – всё произошло невероятно быстро. Руки мужчины по-хозяйски властно задирают ткань юбки вверх, приспускают трусики; он тянет её за волосы, заставляя стонать от боли, совершенно не беспокоясь о том, что кто-то может услышать их и помешать. Никто не приходит. Сначала ей больно, но с каждой секундой, с каждым движением всё меняется. Боль уходит, в мозгу сам собой возникает образ любимого и она представляет, что это он сейчас с ней, а не (сошедший с ума?) Скайуокер. И тогда ей становится хорошо, сладко. Но, увы, слишком поздно. Скайуокер коротко выдыхает «Падме», кончая с именем возлюбленной на губах, оставаясь ещё на пару мгновений внутри, но уже не двигаясь. – Не говори Падме, – произносит он, прежде чем уйти. Амидала осталась в счастливом неведении, а вот Палпатину она рассказала. С некоторых пор к обязанности приглядывать за Наберри добавилась аналогичная относительно Скайуокера. (Скайуокер горд собой не был, но что сделано, то сделано). Обнимая служаночку, избавившуюся от своего рабочего облачения, канцлер задал шпионке всего один вопрос: кончила ли она? Получив отрицательный ответ, заявил, что такую несправедливость необходимо немедленно исправить; сильно стискивая любовницу в объятиях. – Я следила за Падме и за тобой (при случае). Для него. Он использовал меня, как и всех остальных. – Алмаз лишь горько усмехнулась, сдувая со лба выбившуюся из прически прядь волос. – А я любила его, наивная дурочка... Очарована, заколдована. Но теперь всё прошло. Искра ненависти разгорелась в сознании ситха, вызывая желание убить Алмаз, но почти сразу пропала. Дела давно минувших дней таким образом не исправить. – Сидиус использовал всех и продолжает это делать, – согласился мужчина. – Пора что-то с этим сделать, не правда ли?