И вся королевская рать

Сегодня на ужин был полковник Юларен. В качестве гостя и в личном меню Алмаз Менезис. Надомный визит полковника ИСБ в качестве супервайзера одного конкретного сенатора. — Вы забыли упомянуть о своём визите к Скалдону, — проговорил Юларен. Буднично и бесстрастно. — И всё-то вам известно, господин полковник, — только и ответила на это Алмаз, получив бессомненное подтверждение своей гипотезы о безоговорочной верности и преданности её слуг не своей хозяйке, но Императору. Этого следовало ожидать. — Что поделаешь, работа такая. — В самом деле, не думала, что мне следует сообщать вам о такого рода событиях. — Вам следует сообщать мне обо всём. — Учту на будущее. — Это в ваших же собственных интересах, Алмаз. Император поручил мне, кроме всего прочего, оберегать вас от неприятностей. — Вот как? Очень мило с его стороны. — Вы выбрали для себя не подходящую компанию. Репутация Скалдуна далека от идеальной. Вокруг вас достаточно много приличных и достойных мужчин. Раз именно это вас так интересует. — Боюсь все достойные — генералы, адмиралы, моффы, et cetera — слишком заняты делами Империи. А вот что касается господина банкира, то у Даво полно свободного времени для меня. Как он выразился: клиентоориентированный подход. — Она улыбалась, откровенно дразня полковника. Полагая, что у Юларена есть куда более важные и серьёзные дела, чем ужин в компании легкомысленного сенатора. Но приказ Императора, с этим ничего не поделаешь. — Как-нибудь потом доберусь, при случае, и до моффов. Вопрос из разряда: кого из моффов посоветуете, — так и вертелся на её языке, на самом кончике. Но так и не был озвучен. Судя по тому, как развивалась ситуация, всё равно переберёт всех. За редким может быть исключением. Маленькая пауза, которую Юларен мастерски выдерживает. — Вы же в курсе, Палпатин разрешил мне делать всё, что я захочу. Полковник был в курсе. И догадывался, за какого рода заслуги это самое «всё» Палпатин разрешил этой нахальной девчонке. По скромному мнению Юларена, она заслуживала хорошей трёпки, например, ремнём по заднице. Для начала. — Да. И вам следует держать меня в курсе всех ваших дел, Алмаз. — Ещё раз заострил на этом факте внимание женщины полковник. — И если вам интересно моё мнение, то вам стоит заняться чем-нибудь действительно полезным. — Чем это, например? — Своими обязанностями в Сенате. После вашего назначения сенатором и приёма по этому поводу, вы там так и не появились. А ведь уже прошло несколько недель. — Да, надо как-нибудь заглянуть, — легкомысленно согласилась Алмаз. Полковник не удержался и фыркнул. — Уверена, если там будет что-то действительно серьёзное и требующее моего личного присутствия, то мои секретари добавят посещение Сената в моё расписание. До тех пор… Сенат — это цирк. Вы же знаете. Как только новая бюрократическая система будет готова, Сенат распустят. Я слышала мофф Таркин изо всех сил работает над этим. — Но пока Сенат существует, было бы хорошо видеть вас там. Хотя бы иногда, — маленькая уступка со стороны полковника. — Хорошо. Если это доставит вам удовольствие, господин Юларен. Но хватит обо мне. Хочу узнать кое-что о вас. Ведь обо мне вы знаете вообще всё, я так полагаю. Надо уравновесить. Какой ваш любимый цвет? — Цвет? — Переспросил полковник. Столь несвязанного с предыдущей беседой вопроса явно не ожидая. — Цвет чего именно? — Знаете, просто цвет, — голосом ясно дающим понять, что не просто цвет, а определённой какой-то вещи, а какой именно она полковнику не скажет. — Чёрный, белый, красный. Не знаю, розовый, синий? — Цвет, значит, да? Пусть будет чёрный, — после недолгих раздумий ответил Юларен. — Чёрный. Классика. Замечательно. Прошу меня извинить, оставлю вас совсем ненадолго. Она оставила его в просторной гостиной одного. А когда вернулась, то уже не в своём пышном платье и даже не в соблазнительном неглиже. Чёрное кружево бюстгалтера выставляло в соблазнительном свете грудь женщины, чёрное кружево трусиков прятало ещё более соблазнительную часть тела, а чёрный шелк чулок с поясом очерчивал стройные длинные ноги, босые, ступающие по ковру в направлении расположившегося на диване полковника. Совершенно «неожиданное» развитие событий. Задавать банальные и глупые вопросы из разряда «что всё это значит» Юларен не стал. Оскорбляться подобной откровенной бесцеремонностью Алмаз тоже. Разве что вспомнил добрым словом Палпатина. И неодобрительно покачал головой. Ой, попадёт она однажды в неприятности с таким подходом… Думая явно не тем местом. «А мне потом разбираться». Ладони женщины легли на плечи полковника. — Не нравится? — спросила она, по-своему истолковав реакцию полковника. — Кабы не воля Императора, всыпал бы тебе по первое число, — он шлепнул её совсем легонько. Совершенно не серьёзно, ласково. — Пороть тебя надо, девочка, пороть. — Раз надо, так надо, — согласилась Алмаз. Женские пальчики перебрались на шею Юларена и теперь играли с короткими волосами мужчины. — Да вот беда: плеточку с собой не взял, — сокрушался полковник, сжимая ягодицы женщины в своих руках. — В самом деле нехорошо, полковник, — теперь была её очередь неодобрительно качать головой, к тому же добавив цыканье для антуража. — А вы подручными средствами сегодня обойдитесь. — Придётся, — заключил Юларен, ударяя теперь сильнее. При каждом шлепке она коротко всхлипывала, ибо он всё ещё бил не сильно, аккуратно рассчитывая силу ударов. Шлёп. Шлёп. Шлёп. Игриво. — Хватит с тебя или ещё хочешь? — Ещё! — Ну, держись, раз сама попросила, — предупредил он и очередной удар был по-настоящему хлёстким, звонким, заставившим женщину вскрикнуть. А затем ещё и ещё. Каждый стон словно музыка для него. Она не пытается вырваться, только вздрагивает от той боли, что он причиняет ей. Наконец, он решает, что можно сделать маленький перерыв. Дать ей отдохнуть. Оставить в покое истерзанную задницу и применить другое истязание. Мужчина растягивает застежку бюстгальтера, снимая этот лишний сейчас предмет с Алмаз, сжимает ладонями её грудь. Языком касаясь острого соска, ласкает пару мгновений, а затем вгрызается в неё зубами. Крепко держа, чтобы не вырвалась. Хочет снять с неё наверняка к этому моменту насквозь промокшее кружево трусиков, но оказывается, что в середине ткани есть прорезь и снимать их не надо. Какой интересный фасон, в самом деле. Хорошо бы ещё пройтись по молоденькому тельцу ремнем, но оценив состояние Алмаз, да и своё тоже (в брюках стало невыносимо тесно), полковник решил, что это он оставит на следующий раз. Сегодня с неё хватит. И дальше уже без особых изысков вполне традиционным манером наступает сладкая развязка для них обоих. ***

And now, your highness, we will discuss the location of your hidden rebel base… Darth Vader

Следующая встреча Алмаз с полковником Юлареном должна была состояться в здании ИСБ. Чёрный бронированный спидер прибыл за ней поздно вечером, очень вежливый молодой человек в серой форме привёз её в офис. И теперь она шла по пустому серому коридору, по обоим сторонам которого были безликие двери, отличающиеся друг от друга только номерами. Сопровождающий молчал, да и она держала язык за зубами, чувствуя себя неуютно здесь, нервно. Она рассчитывала, что Юларен примет её в своём кабинете, большом, светлом, с панорамными окнами, а не в этом ИСБ-шном «подвальчике», пользующемся весьма и весьма дурной славой. А ещё лучше бы пригласил он её к себе домой. Или приехал бы к ней. Но нет. Она переступила порог… комнаты. Дверь закрылась. Внутри обнаружился господин полковник и, назовём это, креслом. Такое, знаете, специфической формы а-ля буква V аки Vev*, рогаткой. Кожные ремешки разной длины входят в комплект. *В ауребеше подходящей оказалась именно буква V, которая выглядит как латинский Y. — Здравствуй, Алмаз, — полковник подал ей руку. Притянул к себе, нежно обняв и утешительно прошептав на ушко. — Не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого. Обещаю, тебе понравится. И ей не оставалось ничего, кроме как поверить ему на слово. Она перестала дрожать, расслабившись в руках мужчины, гладящих её спину. — А теперь, раздевайся. И она разделась, неспешно, но и не медленно, он смотрел на неё, наслаждаясь процессом. Пиджак, блузка, под которой лифчика не оказалось. Юбка весьма консервативной длины, даже можно сказать, целомудренной — сантиметров на пятнадцать ниже колена. Шелковые чулки телесного цвета. Туфли-лодочки с острыми носами. Он снова подал ей руку и помог расположиться на «кресле». Зафиксировал шею кожаным ремешком. — Не туго? — заботливо поинтересовался полковник. Оказалось, нормально. Запястья — в подвижные мягкие кандалы, дающие небольшую степень свободы движений. Ноги расставлены врозь, лодыжки обвиты верёвкой. Подушка под голову — ещё одно проявление заботы о комфорте Алмаз. Как ни странно, пока лежать было удобно. Несколько необычно, но даже интересно, что сейчас будет. Что сделает с ней полковник. А он первым делом срывает с неё трусики (кружево не выдерживает такого с собой обращения и с треском рвётся) и запихивает ей в рот вместо кляпа. Устроив женщину на её ложе, Юларен принялся раздеваться сам, снял пиджак, рубашку (Алмаз ожидала увидеть повышенную пушистость, но грудь полковника оказалась депилирована; на шее цепочка из белого золота с массивной подвеской в виде имперской «снежинки»), форменный ремень, пристроив тот на столике рядом, далеко не убирая. Возможно с целью воспользоваться позже? Освещение в допросной было очень удобным, нисколько не резало глаза, не пробиваясь под повязку, которой Юларен завязал глаза женщины, но удачно освещало тело, позволяя мужчине любоваться этой прекрасной картинкой: полураспятой Алмаз. Полковник никуда не спешил, не торопился задавать вопросов. Налюбовавшись вдоволь, он приглушил свет. Через пару мгновений в его руках оказалась белая, толстая, длинная свеча, которую он зажёг. Запахло, как говорится, палёным, а через секунду первая капля воска упала на грудь Алмаз, обжигая не сильно, приятно, сладкой болью. Воск капля за каплей покрывает её тело, заставляя то и дело постанывать. Полковник подносит свечку к соскам женщины, не скупясь поливает их; окропляет живот, затем губы, подбородок и шею. Снова спускается ниже, всё ниже и ниже, наливая воск на бёдра, снаружи, а затем и внутри. Он поливает её стройные ножки, маленькие пальчики. А затем пара капель падает на пухлые складочки, которые пальцы полковника разводят в сторону и теперь жидкое пламя капает на самую чувствительную точку на теле Алмаз, заставляя вздрогнуть особенно сильно, покачивая бёдрами, извиваясь, насколько позволяет ей её положение. Прежде чем задуть свечу, он подносит горячее пламя к промежности женщины, опасно близко, но всё же до миллиметра точно рассчитано. Горящий язычок замер у влажной щелки, не касаясь, но грея. Если передержит или подведёт свечу чуть ближе, точно обожжет, но ничего подобного не происходит. Юларен задувает пламя. Включает верхний свет, любуясь созданным шедевром какое-то время. Затем достаёт из кармана брюк складной нож и начинает срезать застывший воск с тела Алмаз, по временам сдувая откалывающиеся кусочки. — Очень острый, так что не двигайся, моя милая, — предупреждает полковник. — Мы же не хотим попортить твою нежную шкурку. Изящно-опасная ласка длится какое-то время, Алмаз лежит неподвижно, наслаждаясь, насколько это возможно. Опасность обостряет получаемое ею сейчас извращенное удовольствие. А затем она чувствует, как что-то касается её губ. Что-то кожаное; спускается вниз, проводя по середине тела невидимую полосу. В руке у полковника длинный стек, со шлепком на конце, которым он и проводит по Алмаз. Ударяет по половым губам. Ещё и ещё. Сначала легонько, в самый первый раз, с каждым новым ударом всё сильнее и грубее. Алмаз стонет всё громче и громче (приглушённые кляпом звуки, возбуждающие полковника и её саму) с каждым новым ударом, вздрагивает от ударяющей током боли и возбуждения. — Интересно, сможешь ли ты так кончить? — задаётся вопросом Юларен, делая паузу между шлепками, проводя кончиком стека по внутренней стороне левого бедра Алмаз. Она нетерпеливо поводит тазом из стороны в сторону. — Тебе нравится, да? Она согласно кивает. Он ударяет опять. Сильнее чем прежде. Юларен освобождает из оков одну руку Алмаз и властным движением кладёт ладонь на промежность. — Разведи губки в стороны, и держи так, — говорит он и она делает это. Теперь шлепок ударяет по влажному и распухшему от прилившей крови клитору, задевая попутно кончики пальцев Алмаз. Она дёргается сильнее в этот раз. Прежде чем ударить снова, он вынимает из её рта кружево, дабы сполна насладиться её голосом. Он ударяет ещё. Снова и снова. Сильно. Крики Алмаз вторят каждому удару. Но она не просит его остановится и прекратить. Ей нравится то, что он с ней делает. Нравится эта боль. Сначала он считал удары, но затем сбился со счету, всё больше и больше входя в раж. — Кончаю, кончаю, кончаю… — застонала она. Наконец, задрожала всем телом; в тщетной попытке нервно дернулись длинные ножки с намерением сдвинуть их вместе. Он ударял её снова и снова, продлевая насколько можно долго охватившее её чувство экстаза, растягивая накатившее на неё блаженство, благословение. Полковник откладывает в сторону стек и теперь гладит ладонью уставшее от столь грубых ласк тело Алмаз. — А теперь расскажи мне, как прошла твоя последняя встреча с Даво. Что именно он с тобой делал, моя милая? И что делала с ним ты, — пальцы полковника распускают собранные до этого на затылке в пучок волосы, кудри водопадом теперь свешиваются вниз. Юларен снимает повязку с её глаз. — Поцеловал меня. Усадил к себе на колени. Поцеловал снова. Расстегнул молнию на платье. — Давай пропустим нежности и перейдём к горячей части, — проговорил полковник и, к его удивлению, щеки Алмаз покрыл лёгкий румянец. Будто не она сейчас извивалась, кончая, под воском и ударами стека. — Дай угадаю: он использовал пальцы? Сколько он тебе вставил? Один. Два. Три? — Три. И поднёс к моим губам, чтобы я облизала их. — И ты сделала это? — Да. — А потом он вылизал тебя? — Да, — выдохнула она, вспоминая ловкий, неутомимый язык Даво на своей мокрой киске, блаженно прикрыв глаза. — Открой свои глазки, Алмаз и смотри на меня, — голос полковника вернул её в настоящее. Посмотреть было на что: Юларен расстегнул брюки, приспустил вниз ткань и вытащил наружу член, проходясь туда-сюда по стволу собственной ладонью. Такое зрелище она пропускать не собиралась и теперь жадно следила за каждым его движением, мечтая самой заняться полковником. — И я кончила ему на язык в первый раз, — она облизала губы. — Продолжай, продолжай, — сказал мужчина, переставая двигать рукой, когда она замолчала. — Рассказывай и я не буду останавливаться. — Я взяла в рот его член и стала сосать. Поцеловала красную от возбуждения головку, залезла кончиком языка в дырочку — член дёрнулся. Я добавила пальцы и стала водить ими по всей длине, затем стала лизать языком; взяла в рот его яйца. Впечатляющей длины член Даво в обрамлении рыжих завитков предстал перед взором Алмаз. — А когда он стал достаточно твёрдым, то он вставил мне. — В какой позе он тебя трахнул? — Он уложил меня на кровать, на спину. Лёг сверху, придавив всем телом. Я обняла его ногами, запирая в себе. Моя любимая поза. «Сама невинность! Ну ничего, исправим», подумал полковник. — Я научу тебя любить другие. Он так и кончил? — Нет. Поставил меня раком, утопив лицо в подушках. «Наш человек», подумал Юларен. Свободной рукой Алмаз потянулась было к низу своего живота, но полковник коротко её одернул всего один словом: руки! Пришлось вернуться к рассказу. — Вдруг выскользнул, а потом вставил в попку. — В попку он ей вставил… Держу пари с тебя к тому моменту озеро натекло, и он без труда натянул твою задницу. — Туда же и кончил, — она спорить не стала. — И как тебе… в попку? — он пощадил её нежные ушки и использовал более мягкое слово. — Понравилось? — Необычно. Очень специфично. — Неужто в первый раз выебали в задницу тебя? — тут уж без грубости не обойтись. — Нет. — Нет? И всё равно специфично… — Не так, как… — она оборвала себя на полуслове. Не так, как с Палпатином. С ним всё было приятно. Юларен лишь усмехнулся, догадываясь с кем было всё «так». Но развивать тему не стал. Как не стал дальше мастурбировать, член и так стоял каменный, требуя женщины. — Ещё что-нибудь интересное с тобой сделал он? — Да. Я лизала ему задницу, а он потом мою. — Хочешь повторить? — Нет. — А чего же ты хочешь? — Твой член, полковник. — Где именно? — В руках, во рту, в писечке. — Оказывается, ты такая жадина, Алмаз! И в руках, и во рту, и даже в писечке… скажешь же. Боюсь, на все три места меня сегодня не хватит. Выбирай что-нибудь одно. — Я хочу, чтобы ты вставил мне в пизду свой большой, твердый член. — В таком случае, давай-ка снимем тебя с дыбы и перейдём на диванчик. Он же не зря тут стоит у нас. — И не он один… Полковник развязал её, ловко и быстро, привычными движениями ослабляя застежки ремней, а верёвки на ногах и вовсе разрезал ножом. Повернул Алмаз к себе спиной и исполнил её желание. Сильно-сильно, тянув за распущенные длинные волосы, даже, кажется, вырвал пару-другую волосков… Потом налил ей вина для придания сил, а себе вколол стимулятор. Приятная часть вечера подходила к концу, но оставалась ещё работа, которую нельзя было перенести на завтра. — Никогда бы не подумала, что мужчина с такой интеллигентной внешностью, как у тебя, настолько горяч в постели. — Где ты увидела здесь постель, моя дорогая? — пошутил он. Она засмеялась и прижалась плотнее к мужчине, положив голову ему на грудь. — А я вот с первого взгляда на тебя понял, что ты за штучка. Похотливая шлюшка, которая идет на поводу у своей мокрой пизденки. — Драматическая пауза. — Всё, как я люблю. — Что я могу сказать, Палпатин хорошо разбирается в людях. — У меня, кстати, с ним сегодня назначена встреча и поэтому пора собираться, прелесть моя. — Подождёт? Нет? — Давай, давай. Надо идти. Обещаю, потом продолжим. Душ вон там. Справишься сама? — Попробую, — она сделала попытку встать, но едва удержала равновесие. — Понятно, — проговорил полковник и поднялся за ней следом, намереваясь помочь, но закачался слегка и сам. — Да, хороши мы с тобой… До душа они добрались без происшествий, да и в кабинке, вполне подходящей по размерам для двоих, ничего непоправимого не произошло. Разве что они несколько увлеклись. Полковник налил на ладонь жидкого мыла и, собственно, начал мыть Алмаз между ног, не удержался и вставил ей палец, побаловал так несколько минут; колени женщины предательски подогнулись, и она опёрлась о плечи мужчины, чтобы не упасть. «Палпалыч, не жди…» В отличие от диванчика трахать Алмаз в душе было не удобно. Но что поделать, раз уже начали? Не бросать же на пол пути. Тем более, что иначе стояк и не снять. Нет, можно, конечно, холодной водичкой обойтись, но так ведь ещё заморозит девушку… Отогревать опять же снова ему же. Да и перед Императором неудобно, пожурит, мол, полковник, не справились, заморозили, не уберегли. Нехорошо. Ой, как нехорошо. Так что пришлось снова вставить. И даже кончить с ней вместе, попадая на какое-то время на седьмое небо блаженства, чувствуя, как она пульсирует вокруг него, сжимает внутри себя достигая оргазма. Потом ещё ужин. Оба зверски проголодались. И да, ремень снова пролежал без дела. — Кто знает, может быть, я сама пущу его в ход, полковник, — проговорила Алмаз, в тот момент, когда Юларен застёгивал пряжку поверх кителя. — Раз уж сегодня ты не отстегал меня им. — Ах ты, плутовка! И многое бы случилось ещё, но Юларен не рискнул заставлять Императора себя ждать.