Шёпот алых ликорисов

      Душная летняя ночь. Стены дома смыкались, лишая комнату остатков воздуха. Не помогало даже распахнутое настежь окно. Дым от благовоний пробирался в лёгкие. Госпожа Лань закашлялась и вытерла с губ капли крови белым платком.       Дышать с каждым днём становилось всё сложнее. Болезнь разъедала её изнутри. Даже по лучшим прогнозам лекарей ей оставалось не больше года жизни. Жизни без счастья, в компании нелюбимого человека, полной боли и медленного угасания. Единственная радость — её сыновья А-Хуань и А-Чжань. Совсем ещё дети. Оба нуждаются в материнском тепле, в родительской любви, но получают лишь холодное обращение Лань Цижэня и сотни правил и запретов каждый день.       И госпоже Лань они нужны. Нужны каждый день, а не несколько кратких часов раз в месяц. Чтобы чёрт побрал все эти правила! Правила, придуманные поехавшими на строгости и правильности главами.       Дражайший супруг в кое-то веки отлучился по делам ордена, и госпожа Лань решилась. Собрав в хвост растрёпанные волосы и переодевшись в новое белое, чёрт бы побрал и этот скорбный цвет, платье, она опустилась на колени, сложив руки в молитвенном жесте. На столике перед ней догорали благовония и лежал заточенный кинжал, тускло блестящий в свете от пламени свечей.       Не существует заклятия или обряда для призыва небожителя. У небесных чиновников слишком много дел, а смертные склонны преувеличивать значимость своих проблем. Но небожителя можно призвать искренней просьбой, молитвой не из старой книги, а из сердца. Мало кто знает об этом, а те, кто знают в подобном обычно не нуждаются. Госпожа Лань знала и ей было это нужно.       Слова слетали с губ, сливаясь в магическую песню. Молитва, последняя для неё, единственная искренняя в её жизни. Иногда она сбивалась, по несколько раз повторяла одно и то же слово или предложение. На глаза навернулись слёзы и она упрямо смахнула их рукавом.       Воздух вокруг начал искрить и потрескивать. Пламя свечей подрагивало. В раскрытое окно влетел ветер и ставни за ним захлопнулись. Госпожа Лань вздрогнула, замолчав. Ветер покружился по комнате и замер перед женщиной, сгустившись в чёрный туман, из которого через несколько мгновений вышел человек. Склонив голову, он стал разглядывать нарушительницу своего спокойствия с неприкрытым интересом. Госпожа Лань отвечала тяжёлым, усталым, но упрямым взглядом. Молчание продлилось около минуты.       — И что же столь прелестной госпоже понадобилось от бога смерти?       Госпожа Лань поднялась на ноги, опершись о край стола. Лёгкие вновь пронзили тонкие иглы боли и вдохнуть получилось не сразу. Откашлявшись, она заговорила:       — У меня есть два сына и я не хочу, чтобы старик Цижэнь убил в них всё человеческое. Мне осталось совсем немного, да и я бы всё равно ничего не смогла сделать. За А-Хуаня я спокойна. Характер у него мягкий и это ему поможет в будущем. Но А-Чжань... За него мне тревожно. Старейшина Илин! Вэй Усянь! Защити их! Сбереги! Не позволь им пасть под натиском всех этих чёртовых правил! — она взяла со столика кинжал. — Кладя на алтарь твой свои тело и кровь, заклинаю тебя!       Холодный метал коснулся тонкой кожи на запястьях. Не отводя взгляда от лица бога, госпожа Лань сделала два продольных, глубоких пореза. Алая кровь закапала на пол. Кинжал выскользнул из ослабевших пальцев. Женщина побледнела, но ни один мускул на лице её не дрогнул. Вэй Усянь обошёл разделяющий их столик и придержал её. Пошатнувшись, госпожа Лань упала на его руки. С побледневших губ сорвались последние слова:       — Защити моих сыновей...       Вэй Усянь кивнул и перенёс женщину на кровать. Та крупно вздрогнула и тихо выдохнула от боли. Коснувшись точки между бровей, он погрузил её в сон без сновидений, от которого уже не суждено проснуться. Смерть от перерезанных вен не самая быстрая и безболезненная, а в жизни этой сильной женщины, без сомнений, и так её было слишком много.       Кровь вытекала из порезов уже не так сильно. Белые простыни постепенно становились красными. На лице госпожи Лань проявилось умиротворённое выражение. Вэй Усянь замер на несколько мгновений, разглядывая её. Холодная красота, гордость, упрямство и целеустремлённость отражались на её лице. Этот образ отпечатался на внутренней стороне век бога смерти, так что тот даже тряхнул головой, отгоняя наваждение.       Вэй Усянь пробыл рядом с госпожой Лань до последнего её вздоха и проводил душу в иной мир. Пробежал по комнате беглым взглядом. Задумавшись, Вэй Усянь бросил на багряное пятно на полу пару талисманов. Те впитали кровь и он сжёг их духовными силами. Заперев дверь изнутри и погасив свечи, Вэй Усянь подошёл к окну, собираясь уйти, но вдруг вернулся.       — Пусть знают, на кого нарвались, — мимолётно улыбнувшись, прошептал он и оставил в волосах госпожи Лань алый ликорис.       Шмыгнув в окно и закрыв за собой ставни, Вэй Усянь обратился ветром и пронёсся по Облачным Глубинам, все обитатели которых уже спали. Через полчаса он нашёл тех, кого искал. Сыновья госпожи Лань жили в одной комнате.       Старший из братьев обнимал подушку и слегка улыбался во сне. Младший же лежал в предписанной правилами позе: лёжа на спине, руки вдоль тела. Погладив каждого по волосам, Вэй Усянь оставил на подушке каждого по ликорису. Возвращаясь во дворец на небесах, он произнёс в пустоту:       — Не бойтесь, госпожа Лань, я позабочусь о ваших сыновьях. — и провёл кончиками пальцев по шрамам на руке. Они в точности повторяли порезы, что нанесла себе госпожа Лань. Правда, не кровоточили, наоборот, выглядели так, словно зажили несколько лет назад. Улыбнувшись своим мыслям, Вэй Усянь добавил: — Чует моё сердце, это будет интересно!