Энгель. Мальчик-полудракон

      Сейчас Филарет смотрел на него также.       – Знаешь, – сказал Энгель, обводя других драконов взглядом и переведя его на Филарета, – это не очень-то хорошее объяснение.       – Мы – драконы третьего поколения. Земля, на которой ты находишься, - остров Сензанко, мы тут живем! – у Филарета громкий голос, полный восторга.       Энгель задумался. Все это было слишком сложно для дня, в котором были только рисование, труды, музыка, литература и риторика. Наверное, останься Энгель и на алгебру, сейчас было бы проще понять, что несет этот странный мальчишка. Останься Энгель на алгебру, может, к нему бы и не привязался Филарет.       Снова глянув на других, он посмотрел на полудракона и спросил:       – Почему же я тебе брат?       – Так мы же и так братья! – сказал Филарет, улыбнувшись шире, отчего его глаза превратились в блестящие от света полумесяцы. – Нас ведь один дракон породил, – произнес мальчик, посмеявшись. – Посмотри хотя бы на свои волосы! Темные, а если причесывать, то можно увидеть зеленые прядки!       «Дракон?» – переспросил про себя Энгель, надеясь, что так лучше усвоит информацию.       – Ах, вот почему вы все в чешуе… – тихо сказал он, не адресуя никому свои слова. Это были мысли вслух.       – И ты скоро тоже таким станешь! – сказал Филарет, добродушно улыбаясь. Он походил на маленького щекастого ребенка и совсем немного на щенка.       – Не хочу! – послышался крик с одной из ветви. Оба мальчика заинтересованно посмотрели на кричащую девочку. На вид она была не старше Энгеля, но и вряд ли намного младше.       – Не хочу, чтобы у него была чешуя! – продолжала она. – Он без чешуи красивый!       «Что ж, спасибо, что хоть для кого-то я не слишком уродливый», – подумал Энгель, смотря на девочку с приоткрытым от удивления ртом.       – Тише, Карина, – шикнула на нее какая-то женщина.       Она была старше, а выглядела примерно на пятьдесят лет.       – Ну, логично, если мы братья… – вздохнув, сказал Энгель, глянув на Филарета и сразу отводя взгляд в сторону. – Что?! –воскликнул мальчик, повернувшись. В тот миг его словно осенило. – В каком еще смысле?       – Ты… – добродушно начал полудракон, но мальчик перебил его:       – Верни меня домой! – начинал терять спокойствие Энгель. Хотя, о каком здравомыслие идет речь, когда тебя запихнули в непонятный лес, в какой-то странный мир, да еще и говорят, что ты не тот, кем считал себя довольно длительное время.       В голове каша. Паучок, отвечающий за мысли, в истерике носился между стеллажами с папками памяти, которые в свое время громили крылатые человекоподобные ящерицы. Зачем Энгелю становиться таким, как они? Он хотел остаться человеком. Чистокровным человеком, который выглядит по-человечески.       «Черт», – мысленно выругался Энгель, чувствуя прилив боли в запястьях. На коже на руках появлялось какое-то раздражение, отчего мальчику не по себе уже полдня.       – Ты наш брат и мы никуда не отпустим тебя, – сказал Филарет, слово дитя малое. Как же он был похож на ребенка. Девочку. – Мы обязаны спасти тебя от Участи Второго, – немного гнусаво сказал он.       Другие существа начали шептаться, говорить, что-то выкрикивать. Одни кричали:       – Он едва не погиб от метаморфозы.       «Что за метаморфоза?»       Другие говорили:       – Мальчик не понимает, о чем идет речь.       «Что за метаморфоза?!»       Третьи шептались, и их слов ничего было попросту не разобрать.       – Что за бред? – спросил Энгель и воскликнул: – Я хочу домой! – мальчик был на грани истерики. Два месяца у психолога ушли вникуда за эти несколько минут.       – Чтобы стать таким, как мы, нужно пережить метаморфозу. «Ее называют Хидои», —сказал Филарет, все еще стоявший около Энгеля.       – Весьма болезненная процедура, – подметил другой полудракон, стоящий неподалеку. – Пока ты это терпишь, твои кости и органы преобразуются, и ты можешь умереть.       – Мне не нравится тут, – заявил Энгель, вставая и поправляя толстовку.       – Ты можешь умереть от боли! – послышался с ветвей крик обеспокоенной девушки.       Энгель посмотрел на нее. У нее были зеленые волосы. В отличие от других, у этой девушки волосы были неестественно яркие, что сочеталось с ее немного надорванным голосом. Казалось, что она много кричала.       Мальчик промолчал, а затем вздохнул.       Затем раздался голос уже знакомой землянину Карины:       – Он без чешуи красивый!       «Спасибо, девочка, – подумал Энгель, – но ты знаешь какие-нибудь другие слова?»       Ноги начинали болеть все сильнее, начинали чесаться. «Надо было с утра матери сказать, может, что-то не то», – подумал Энгель, вспоминая утро.       – Ну, или выжить, если останешься тут, на Сензанко, с нами, – сказал Филарет. Как же жалобно он выглядел, растерянно моргая. – Мы дадим тебе лекарство, которое немного избавит тебя от боли.       Энгель непонимающе смотрел на Филарета, как вдруг боль во всем теле стала усиливаться с невероятной скоростью. Ноги подкосились, мальчик упал на землю, а из его груди вырвался вопль, заставивший драконов на деревьях невольно содрогнуться. «Мамочка, что это!? Как же больно!» – в ужасе подумал Энгель, прежде чем его собственный крик, заглушил мысли. Он был скован болью, которая усиливалась с каждой секундой. Руки и ноги будто пронзали сотни, тысячи маленьких иголочек! Мальчик, мечась в агонии по траве, извивался, выгибался, царапал собственную спину отрастающими белыми когтями.       Он не мог замолчать, заставить себя быть тише. От собственного крика он задыхался. Мелкие камни, сухие травинки и чуть подсохшая земля делали только больнее. Появлялись ссадины на лице, руках.       Энгель не видел, не слышал. Легкие раздувались, сжимались, сердце бешено колотилось. Все тело сходило с ума, а вместе с этим постепенно терялось и здравое сознание. – Не волнуйся, все будет хорошо, они за лекарством… - послышался тихий-тихий голос Филарета, который пытался подойти к другому мальчику, чтобы помочь. Дышать становилось все труднее. Уже не было сил кричать и Энгель просто плакал. Плакал не так, как плачут юноши. Плакал совсем по-другому: слезы катились градом, взгляд был устремлен в небо. Затишье длилось недолго, и скоро Энгель смог почувствовать, как внизу спины вырастает что-то тяжелое, большое. Это был хвост. Кто-то кричал и, кажется, бегал меж деревьев, прогоняя толпу.       Чьи-то руки подняли Энгеля за плечи, кладя себе на бедра его голову и удерживая ее ладонями. Пальцы сжали его лицо, заставляя челюсть разжаться. На язык и в горло полилась вязкая жидкость, а мальчик невольно глотал ее, пока перед глазами было бледное расплывчатое пятно.       Юноша закашлялся и незнакомый сиплый голос сказал:       - Сейчас пойдут крылья; переверните его.       А в следующее мгновение Энгель лежал животом на земле, кашляя, задыхаясь, а после срывая голос в новом крике боли, чувствуя движение и рост в спине. Каждая мышца менялась, тянулась, что-то надувалось, рвалось, лопалось, по лопаткам текли тонкие струйки крови.       - Рвите одежду, - снова послышался сиплый голос. Не было возможности раздумывать, кому он принадлежал: - Будьте осторожны с крыльями, они совсем тонкие!       Энгель услышал, как трещит одежда вдоль швов и поперек.       Юноша обездвижено лежал на стоптанной зеленой траве, смятой, изломанной. На траве, похожей на него.       Мальчика снова подняли, чтобы перевернуть и, осторожно разложив кожистые крылья по земле, опустили вниз. Его положили, а он словно падал, падал, падал. Слезы замерли на щеках, смешавшись с землей и кровью. Руки были обездвижены, как и ноги. Пульс бил в голову и бешено колотилось сердце, а Энгель, прикрыв налитые кровью глаза, удерживал тяжелые веки, которые, упав, могли утянуть в бездну и его самого.       Стало тихо. Такую тишину можно было бы назвать «мертвенной». Нет, не так. Такую тишину можно было бы назвать, как дать имя, «Мертвенной».       Спустя какое-то время, пока кто-то сидел у головы Энгеля, небо начало розоветь, появился слабый ветерок, качающий высокую траву. Трава высокая, не такая, как в городе. Не такая высокая, чтобы быть жуткой, но намного больше газона в парках. Как странно…       - ...хо…ший… - лепетал тихий голос, едва слышный. Его до сих пор перебивало сердце Энгеля и шум крови в ушах. – Ке… да…мо… - голос продолжал лепетать что-то неразборчивое, что-то важное и милое, такое теплое, даже родное в какой-то мере. – Но…!       - Ч…то? – почти беззвучно просипел.       - Ты… ши… а?       Ничего не слышно, но, если предположить, то этот человек дает имя. Хоши Ке Дамо Но? Может, Хошике Дамоно? Или Хоши Кедамоно? Последнее, определенно, звучит, как имя. Ну, наверное. Непонятное иностранное имя.       Энгель лежал на окровавленной траве, пока старый полудракон, что-то проговаривая на непонятном языке, снимал ботинки с Энгеля.       – Хоши Кедамоно, – тихо сказал Энгель. – Что это значит? – обессиленно прошептал он.       – Это твое имя? Ты придумал себе имя… – ласково улыбался странный мальчик в чешуе. – Как ты придумал имя?       – Ты сказал…       – Я сказал другое…       – Что?..       – Я сказал, что ты хороший. А потом сказал, что кем бы ты ни был, даже монстром, я тебя люблю… но ты выглядишь добрым…       – А потом?       – А потом я спросил, слышишь ли ты меня… Но твое имя милое! Оно мне нравится.