I See Red

— Иди к чёрту! Убирайся отсюда сейчас же! — На глаза Эды опять наворачивались слёзы, поразительная способность — постоянно проверять её на прочность и делать больнее с каждым разом. Как она могла подумать, что у него что-то серьёзное к ней, помимо тупого чувства собственности?! — А в чем дело, ты разве не хочешь быть друзьями? Такие вот друзья с привилегиями. — Ты думаешь, я буду твоей любовницей? Девочкой для утех? Очень сильно ошибаешься! — Она спешно прикрылась простынёй и в несколько пинков скинула его с кровати. — Ладно, Эда, кроме шуток. — Он натянул боксеры и снова залез на кровать, бесцеремонно укладываясь головой на её ноги. — Надеюсь, ты понимаешь, что нам друг без друга никак? Особенно теперь. — Пока она смотрела непонимающим взглядом, Серкан взял её ладонь и прижал к своему сердцу. — Я думал, что мне будет достаточно смотреть на тебя издалека, знать, что у тебя всё хорошо, иногда перебрасываться парой слов. И любить тебя на расстоянии. Но я не смог так, прости. Когда я увидел тебя с ним, у меня упало забрало. Это было лишнее, мне очень жаль, что я его ударил. Эда не могла понять, в какой момент она попала на американские горки и как слезть с этого аттракциона. Рука Серкана всё так же держала её руку на груди, поглаживая пальцами. Исповедь продолжалась. — Но в тот момент, мне кажется, я убил бы за тебя. За то, что он прикасался к тебе. Вырвал бы каждый палец, глаза, которые на тебя смотрели, язык, который он совал тебе в рот. — От воспоминаний о том, как Бурак держал Эду за руку, обнимал и трогал ниже поясницы, внутри снова всё закипело, а на лице заиграли желваки. — Ты просто чёртов эгоист, Серкан. Всё дело в этом. Ты не мог смириться, что Селин может быть с другим, и развернул целую операцию по её возвращению. Теперь в тебе взыграло, когда я стала встречаться с кем-то. Тебе надо лечить голову. Женись уже и успокойся. И не лезь в мою жизнь. — Эда вырвала свою руку из-под его ладони. Она старалась быть спокойной, отстранённой, но как можно, когда он только что доказывал ей каждым вздохом и прикосновением, что она принадлежит ему одному? — Милая моя, как же сильно ты заблуждаешься, — он перекатился на живот и теперь смотрел ей в глаза, приподнявшись на локтях. — Я ни к кому и никогда не испытывал такого. Такой жгучей безумной ревности, такого желания быть рядом. Я влюбился в тебя тогда, в университете, — пальцы нежно погладили щёку, а лицо приблизилось к уху, — надо было прижать тебя к стенке в тот же день и как следует трахнуть, пока ты была пристёгнута ко мне наручниками. Тогда мы избежали бы всего этого бреда и не теряли бы три месяца. Мурашки совершили быстрое путешествие по её телу от всех конечностей сразу, собираясь внизу живота. — Ты спокойно отпустил меня и воссоединился с Селин, вот тогда ты и сделал свой выбор. Если бы любил, не отпускал бы. — Эда, я ничего не понимал, к сожалению. Я слышал твои слова о том, что ты ненавидишь меня и хочешь поскорее отделаться, и верил в это. Мне казалось, что в твоих глазах написано другое, но ты упорно отталкивала меня и постоянно говорила о Селин и о том, как я тебе надоел. Выбора никакого и не было, я же говорю — с первой минуты знакомства я хотел только тебя. — Ты и не пытался, Серкан. И чего стоят твои слова, когда ты месяц, целый месяц ходил мимо меня, не говорил со мной, на моих глазах держал её за руку? Теперь говоришь, что не можешь без меня? — Ты прекрасно знаешь, что могу. Мы оба можем друг без друга. Ты можешь быть с другим, а я — с другой. Я не умру без тебя. Но жить перестану. Потому что живой я только тогда, когда ты рядом. Он взял её лицо в ладони и прислонился лбом к её лбу, зажмурившись. Перед глазами проносились моменты, когда он видел её в офисе, а всё внутри выворачивалось наизнанку от желания прикоснуться, прижать к себе, почувствовать тепло и спокойствие, какое возможно только с ней рядом. Сколько раз он, сцепив зубы, заталкивал свои чувства поглубже, чтобы пройти мимо, не посмотреть, не позволить ни одной рвущейся наружу слезинке скатиться по щеке. Он не скучал, он тосковал, умирал по ней внутри. Всё-таки умирал. На секунду он задумался о том, насколько больно было Эде видеть его с Селин каждый день, и дыхание перехватило от осознания, как сильно страдала его девочка. Кажется, если бы он сейчас стоял, его согнуло бы пополам от боли. Поцеловав свою фею в лоб, Серкан крепко обнял её, плотнее закутывая в простынь. — Когда ты сегодня сказала, что мужчина, готовый бороться за любовь, способен на многое, это было откровением для меня. Я только тогда понял, что должен был сделать. Никогда не отпускать тебя. От мысли о том, что он чуть не потерял её, внутри пробежал холодок. Эда молчала. Такие слова мечтают услышать многие, но она предпочла бы, чтобы у неё не было повода их слышать. Однако, быть в его объятиях — ни с чем не сравнится. — Умоляю, дай мне всё исправить. Я всё решу. Я извинюсь перед Бураком и объясню ситуацию. Поговорю с Селин и расстанусь с ней. Только пожалуйста, дай мне шанс. Серкан вдруг отстранился, нахмурился и очень серьезно посмотрел на Эду. Она не успела ничего сказать, как он вдруг рассмеялся, закинув голову. — Аллах, Эда! Ты ведь специально затеяла это, ты притащила этого Бурака на смотрины и намеренно вызывала во мне ревность. А теперь я ползаю перед тобой на коленях и умоляю дать шанс. Какая ты всё-таки… умница, — он стиснул её в плотном кольце рук и несколько раз поцеловал в щёку, — давно нужно было сделать что-то подобное, чтобы мои мозги встали на место. Она усмехнулась и уткнулась носом в его шею, поглаживая пальчиками массивные плечи. — Так что, Серкан Болат? Начинается новая жизнь? — Нет, Эда Йылдыз, продолжается та, которая и должна была быть всегда. Единственно возможная. Той ночью, когда Эда засопела в его объятиях, он долго смотрел на сомкнутые ресницы, нежные губы и ладошку, которую она подложила под щеку. Это было настолько невинно и по-детски, что у Серкана внутри защемило от переполняющей любви, а нос защипало от непрошенных слёз счастья. Завтра они всё решат, всем расскажут, выслушают много нелестных слов в свой адрес от Селин и Бурака, возможно, будут немного прокляты госпожой Айдан и госпожой Айфер. Но после - совершенно точно - они вернутся в тихую гавань родных объятий, где забудут обо всём мире. Туда, где светятся счастьем глаза и где обсуждают детали будущей свадьбы.