I See Red

К великому облегчению Серкана, Бурак привёз Эду к ней домой. Попросив таксиста остановиться чуть поодаль, он наблюдал, как они прощаются. С плохо скрываемой радостью он следил, как Эда несколько скомканно обняла Бурака и даже не поцеловала, только погладила по травмированному лицу. Что ж, знал бы, что они не едут к нему, может и не ударил бы. Когда машина Бурака скрылась вдали, Серкан вышел из такси и добежал до калитки, которую на эмоциях забыла запереть хозяйка. К слову, она даже не зашла в дом — сидела на улице за столом, сотрясаясь от плача. Почему он ведёт себя так, если она ему не нужна? Как можно вообще было ударить Бурака? Услышав, как открывается калитка, она вздрогнула, повернулась на звук и с трудом разглядела знакомую фигуру сквозь темноту и пелену слёз. — Ты — охреневший грёбаный дикарь! — Она кричала, совсем не беспокоясь о том, что разбудит кого-то. — Эда, тише, разбудишь тётю, — мистер Холодный Разум и Расчёт, кажется, стал возвращаться в это тело, которое пятнадцать минут назад в ярости побило человека. Слёзы Эды действовали на него удручающе, и он уже очень искренне сожалел. — Никого нет! Никого я не разбужу! — Она продолжала плакать, а у Серкана ощутимо улучшилось настроение, хотя сердце и сжималось от её слёз. Ночует одна дома и не позвала к себе парня, разве нужны ещё доказательства? — Почему ты вообще с ним встречаешься? Он тебе даже не нравится, это очевидно! — Это тебя не касается, понятно?! Ещё как нравится! — И как давно ты с ним виделась за моей спиной? Тогда ещё действовал контракт, а там чёрным по белому было написано, никаких связей на стороне! — Какая разница, если я выполнила свои обязанности от и до? Цель договора была — вернуть тебе Селин, напоминаю! — Послушай, давай спокойно поговорим и всё обсудим, нам всё-таки ещё работать вместе. — Глас разума снова вещал ртом Болата. — Ты не понимаешь? Нельзя нам видеться! Вот что получается из этого! — Это ты не понимаешь! — Серкан почти прикрикнул. — Неужели ты не видишь, что нам нельзя порознь? Вот что получается, когда я тебя вижу с другим! Сам не поверил, что эти слова наконец сорвались с языка. — Ах вот как, — Эда чуть не задыхалась от ярости, — а о том, что я тебя вижу с ней на работе каждый чёртов день, ты не думал? Что мне может быть больно! Но нет, тут задели твоё эго, как она может с кем-то встречаться после самого Серкана Болата! Оставь меня и Бурака в покое, я буду с кем захочу, ясно?! — Последнее предложение звучало не очень-то уверенно. Он вздохнул, опустился перед ней на корточки и попытался заглянуть в заплаканное лицо. — Что ты делаешь, девочка? Что ты делаешь со мной? Я сдохну от ревности, ты этого добиваешься? — Серкан легонько поцеловал голую коленку. От этой близости её тела ему снова срывало крышу. Внутри её груди снова запылал огонь, так было всегда рядом с ним. Он встал и потянул Эду за руку на себя. Она покорно поднялась со стула и угодила прямо в обжигающий, собственнический, ревностный поцелуй. Не ответить на него, когда по талии и спине вовсю шарила сильная властная рука, не было никаких шансов. Вторая рука всё ещё крепко держала её ладонь, а потом отпустила, переместившись на бедро. Та самая рука, которая рассекла скулу Бураку за прикосновение к Эде, сейчас поднималась всё выше, забираясь под юбку. В этом Серкан углядел особую иронию, но спешно отогнал от себя мысль в духе «ну что, Бурак, с кем сейчас твоя девушка?» Уже обе руки сжали ягодицы, срывая первый стон, утонувший в поцелуе. Несколькими минутами позднее, в её комнате на кровати, когда Серкан избавил её от юбки и топа и перевернул на живот, заведя руки ей за спину, она даже немного испугалась, вздрогнув. Это не ускользнуло от его внимания, и он, ухмыляясь и крепко держа её запястья своей большой рукой, мокро и развязно целовал заднюю поверхность бёдер, продвигаясь выше и выше. Прекрасно видя, как Эда дрожит, пока он зубами снимает трусики и аккуратно кусает её упругие ягодицы, он мысленно ликовал — вот так, дорогая, будешь знать, как дразнить Серкана Болата. Однако держаться было уже слишком трудно ему самому. Хорошенько шлёпнув каждую из идеальных округлостей и услышав последовавший стон, он отпустил её руки и приблизился к уху, намеренно скользя своим ещё наполовину одетым телом по её спине. — Госпожа будет наказана за такое поведение. Той ночью он любил её неистово, брал, как в последний раз, задыхаясь от поцелуев. Сжимал тонкие запястья, кусал нежную шею, оставлял красные следы от губ и пальцев на стройных бёдрах. Его влажный язык расчертил на её теле сотню дорог, пересекающихся и параллельных. Он никогда и ни с кем раньше не был таким открытым, не рычал и не стонал так громко. Она наконец поняла, что такое «отдаваться». Это был не секс, а физическое воплощение ревности и тоски. Когда они лежали рядом, восстанавливая дыхание после оргазма, он вдруг перевернулся на бок и с упоением стал целовать её лицо, подбородок, ключицы, плечи, пальцы, грудь, рёбра — медленно, нежно, наслаждаясь, легко поглаживая кончиками пальцев. Он не знал, как выразить всё, что копилось в консервной банке с его чувствами. Она не знала, как можно быть более счастливой, чем сейчас — обнажённая, бесстыдная, зацелованная, всё ещё покрывалась мурашками от каждого прикосновения его губ. Он лёг головой на её живот, и она медленно перебирала пальцами его растрёпанные волосы. Какое-то время они лежали молча. — Ну что, госпожа Эда, как вам? Нравится дружить парами? — Серкан приподнялся и посмотрел на неё. — Когда увидимся в следующий раз, после очередного похода в ресторан? Только что такая томная и расслабленная, Эда вмиг напряглась. — Чего? — Я имею в виду, когда мы повторим? Может, уже после нашей свадьбы с Селин? Или после вашей помолвки? А лучше и до, и после. Эда не могла поверить своим ушам, а особенно тому, что повелась, как последняя дура.