Я одержим идеей запечатления невинности в глазах перед тем, как она перерастет в страх. Это тонкая грань между черным, белым, серым. Life is strange Марк Джефферсон
***
С — Смерть
Паола Росси умирает неприлично рано. Ей неполные восемнадцать, она только-только поступила в престижный университет и впервые попробовала свой первый мартини. На пороге между жизнью и смертью мимолетом проскальзывает безутешная мысль о том, как все несправедливо. Паола устало закрывает глаза, впадая в сладостную дрему. И широко распахивает их под давлением особо болезненного удара по скрутившемуся спазмом животу, поднимая перепуганный взгляд на свирепое лицо беспощадного головореза, представившегося как Гасман и он отвечает за доход уличных попрошаек. Паола медленно сглатывает вязкую слюну во рту, понимая, что порой даже самая мучительная смерть бывает лучше жизни.П — Побег
Проходит месяц непрерывных избиений и грязных оскорблений, прежде чем она наконец решается сбежать. Паола изучает некрасивые борозды розовых пятен на своей маленькой ручке и, сжимая ту в кулак, думает, куда ей податься. Без столь воспеваемых в обществе денег, хотя бы элементарного паспорта и с ощущением непрекращающегося преследования за спиной — она в зоне риска. Смаргивая непрошеные слезы в уголках глаз и чувствуя, как отчаянно бьется сердце под грудью, Паола смотрит на ослепляющее своей голубизной небо, как никогда сильно желая освободиться. На мгновение ей кажется, словно само солнце отвечает согласием на эту просьбу, ослепив радужку небесных глаз.Я — Яблоки
Паоле удается выпросить пару яблок у доброго дядюшки Лоренцо, что торговал самыми вкусными фруктами на всем рынке, и за обедом она приучается незаметно продавать их проходящим мимо людям, неравнодушным к судьбе бедной сиротки. Люди Гасмана, что докладывают о каждом ее шаге, почему-то молчат о дополнительном заработке. Может, они и вправду не видят этого, а может, ей всего-навсего везет. Неважно, Паола просто хочет жить.Д — Дьявол
На самом деле красивых людей мало. Прискорбно мало. Именно поэтому одним своим появлением они и вызывают такой ажиотаж. Словно спустившиеся с небес грехоподобные ангелы, они заманивают наивных грешников в червоточину страсти и похоти, заставляя позабыть обо всех обетах и клятвах, данных святому господу. Паола встречает такого человека недалеко от мрачного переулка. Она несмело приближается к нему, как слепой мотылек к огню, и, затаив дыхание, пристально следит за тем, как он небрежно щелкает зажигалкой и, вдыхая сигаретный дым, пускает тонкую струю в небо. Незнакомец стоит, устало прислонившись к кирпичной стене, свод длинных густых ресниц трепещет под порывами редкого ветра, а уголки губ растянуты в ленивой ухмылке. Смятая рубашка и порванный крой дорогого пиджака отнюдь не портят, а скорее украшают картину, создавая яркий образ чего-то настоящего. Родного. А затем он открывает свои бездонные, беспросветные глаза и Паола, теряясь из-за такого контраста, вздрагивает, боясь утонуть в недрах чужой бездны. — Чего тебе? — У-у вас очень красивая рубашка, синьор, — предательски запнувшись и вместе тем очаровательно краснея, пролепетала девочка. — Цвет самого спелого яблока, созревшего для урожая. Он смотрит на нее со смесью горечи и равнодушия. Паола читает в его глазах предупреждение бежать без оглядки, но ноги приросли к месту не в силах сдвинуться и на один жалкий миллиметр. И она покорно остается там, словно заколдованная. — Как вас зовут? Меня Паола, можно просто Ола. — Реборн, — стряхнув скопившийся на сигарете пепел, итальянец вперил в нее задумчивый взгляд. — И знаешь, Ола, у тебя осталось лишь две минуты. Паола чувствует себя влюбленной дурочкой, когда изумлённо распахивает глаза, хихикая глупым девичьим смехом: — На что, синьор? — До твоего похищения. — Ха-ха, у вас прекрасное чувство юмора, — нервно засмеялась она, игнорируя холодную волну плохого предчувствия. Вместо ответа мужчина растягивает тонкие губы в подобии доброй улыбки, в образ которой до безобразия ужасно не вписывались мертвые безжизненные глаза: — Мне часто такое говорят. До смерти хорошее чувство юмора. Но… если ты поспешишь домой, я не буду за тобой гоняться. На ее лбу против воли появляется небольшая складка из-за нахмуренных бровей. У Росси сломанный каблук на правой детской изношенной туфельке, не самое чистое платье, подол которого порван, и измызганное коричневыми пятнами кукольное личико. Что-то внутри нее сомневается, что стоящий перед ней господин не понимает, что для таких, как она, дома не существует. «Но это временно», — успокаивает она себя. — Не говорите глупости. Куда я еще могу пойти, если не сюда? — неудачно шутит Паола, разглядев омрачившийся взгляд собеседника, отчего спешно меняет тему. — К слову, почему вы грустны? Тоже не хотите идти домой? — В чем-то мы даже похожи, — задумчиво делится своими умозаключениями Реборн, что-то для себя принимая. — У нас обоих нет дома. В чем-то вид его сгорбленного, безотрадного профиля, скрытого за темнотой узкого переулка, в противовес ее точеной фигуре, освещенной теплым светом уличного фонаря, навевал на нее невыносимую тоску. Понурив голову, Росси неуверенно обхватила обеими ладонями столь аппетитное на вид яблоко и благодушно решила подарить его стройному брюнету: — Синьор, думаю, эта сладость нужна вам сейчас больше нежели мне. Вот, возьмите, пожалуйста… Пухлые девичьи уста очерчивает мягкая улыбка, и, делая осторожный шажок вперед, Паола слишком поздно осознает свою ошибку, замечая лежащий позади мужчины зловонный труп. Потому что хватает, вцепляясь мертвой хваткой, красивый незнакомец ее запястье, а не проклятое яблоко.О — Окно
Росси кажется, что он читает ее мысли. Потому что в ванную комнату пятизвездочного отеля, сотрудники которого были достаточно умны, чтобы не обращать внимания на запуганное лицо тихой девочки, закутанной в бесформенный, испачканный кровавыми разводами пиджак киллера, Реборн заходит вместе с ней. И он не перестает смотреть на нее испытывающим взором, даже когда хладнокровным тоном приказывает раздеться. — Ч-что? — Не испытывай мое терпение, раздевайся и полезай в ванную. Реборн раздраженно массирует переносицу, изрекая несколько ругательских слов на латинском, весь его вид кричит о том, за что ему такое наказание. И на какое-то мгновение Паола готова согласиться исполнить все, что прикажут, под гнетом заполнившего внутренности стыда. Благо она вовремя берет себя в руки и, сотрясаясь от страха, едва ли не выставляет кровожадного убийцу за дверь, предусмотрительно щелкнув замком. Ее взгляд цепляется за маленькое окошко, и Паола, выкрутив кран на максимум, дабы заглушить подозрительные звуки, неуклюже собирает кое-какую конструкцию из подручных средств, чтобы достать до намеченной цели. Но когда до заветного выхода остается ничтожно малое расстояние, за спиной раздается громкий отдающийся набатом в ушах выстрел, выбивший дверь, после которого ее грубо хватают за волосы и тянут назад, запрокидывая голову. В глазах Реборна кипят расплавленные искры золота, зрелище завораживает так же сильно, как и ужасает. Паола стремительно бледнеет, судорожно стараясь отцепить чужие пальцы, предрекая нечто ужасное. И не ошибается, так как киллер хладнокровно рвет ткань ее тонкого платья, а за ним и остальное, наматывает пепельные длинные волосы на кулак, угрожая вырвать все до единого, и без предупреждения бросает в горячую воду, чудом не дав захлебнуться. Паола отчаянно желает дать отпор, но от проскользнувшего в темных глазах неудержимого, на грани безумия, дикого голода, сжимается всем хлипким телом, молча задавив любые намеки на сопротивление еще в зародыше. Благодаря чему убийца все-таки успокаивается, перестав сдирать в кровь ее руки жесткой мочалкой и предупреждающе сжимая ее плечо до тихого хруста, осторожно смыв остатки мыла освежающей прохладной водой и мягкими массирующими движениями на раскалывающихся от нервов висках погрузив в обманчиво ласковый сон.