Антон ненавидел

Мышеловки Антон ненавидел. Сам постепенно привыкаешь к боли, но вот, когда боль причиняют дорогим тебе людям, — это бесит, бесит беспомощность, а ещё смех. Естественно, остальным, блять, было смешно глядеть на корчащихся в нелепых позах от страданий парней. Серёжа ладно, его состояние Антона не особо волновало, Матвиенко постоянно пытался его подставить, возможно, это называлось «товарищескими приколами», в которых Шастун не разбирался. За Диму он переживал, всё же друг. Обычно Позов всегда цеплял на пальцы большое количество мышеловок из-за неуклюжести, Антон его прекрасно понимал, этим они почти не отличались. Но больше всего боялся Шастун за Арсения, вроде близки они не были, да и Попов относился к боли нейтрально, толстокожим он являлся или слишком привыкшим — конечно, ежедневные его тренировки. Антон один раз позанимался растяжкой, так после этого он встать не мог неделю и таблетки всякие глотал, чтобы мышцы отпустило. Старость не в радость, как говорится, но Арс на девять лет его по возрасту обгонял, а всё равно форму физическую держал. Почему-то в момент мышеловок Арсений казался уязвимым, пусть его лицо оставалось сосредоточенным и бесстрастным, но Антон замечал, как дрожат чужие пальцы, как руки пытаются схватиться за что-то. С каких пор он начал залипать на Попова, Шастун не знал. Вообще не понимал, почему в его голову принялись захаживать мысли, что Арсений красивый, что его фигура нечто, и что его ноги… Вот тут вот вообще цензурных слов не находилось. Антону почему-то чертовски хотелось целовать его стопы после этих грёбаных мышеловок, чтобы забрать боль и вызвать на его лице улыбку, скорее бы он вызвал выражение паники, потому что желание это, мягко говоря, звучало пиздец как странно. Шастун постоянно себя одёргивал, старался убедить свой мозг, что подобное лишь его больная фантазия и недотрах. Боже, о чём он думал?! Антон не был геем, наверное, не был, он всегда считал себя «адекватным», да и с девушками ему нравилось, но Арсений нравился больше, он сводил с ума все эти годы, когда они работали вместе. В сексуальном плане Шастун его не рассматривал, до секса его размышления пока что не доходили, он думал о чужих ногах, выражении лица, губах, голосе… Ладно, о члене тоже думал, особенно подначивать их все любили на передачах разных, вопросы слишком пикантные задавали, в неловкое положение ставили, а интерес появлялся, ещё какой. И каждый раз во время мышеловок Антон сидел с напряжённым ебалом, а потом, чисто чтобы отвести подозрения, решал вместе с другими кидаться реквизитом в друзей. То есть в друга, человека, на которого ему было пофиг, и в парня, который ему нравился. Шастун понимал, что его взгляды замечают, именно поэтому он очень надеялся, что Арсений когда-нибудь подойдёт к нему и вмажет, ну, или же поинтересуется, почему он так делает, и вмажет уже после ответа. Антон ждал этого, мечтая хоть так перестать думать об этом парне и о его ногах. Чёрт. Постепенно Шастун осознал, что мышеловок он ждал больше всего, потому что мог во время них вдоволь насмотреться на красивые элегантные стопы. Почему они были такими притягательными? Он не заметил, как они начали общаться и постепенно превратились чуть ли не в лучших друзей, а потом Попов то ли в шутку, то ли всерьёз начал с ним флиртовать. Антон реагировал полнейшим ступором и охуеванием. Вроде бы он об этом мечтал, но всё это выглядело странно, казалось, будто Арсений сейчас скажет, что передумал, что это всего лишь стёб и что Шастун такой дебил, что купился, да к тому же ещё и педик. Но пока что всё шло идеально, Попов был милым, чутким, понимающим, наверное, будь они в отношениях, всё осталось бы таким же. А дальше случилось нечто, что Антон ожидал в последнюю очередь. Арсений его поцеловал, правда, они изрядно набухались тогда, да и получилось это вероятнее всего случайно, но факт оставался фактом, чужие губы коснулись его. Всё прояснилось чуть позже, когда они полностью протрезвели. Попов предложил попробовать, а Антон не мог не согласиться. Теперь во время мышеловок Шастун трясся за состояние чужих ног ещё больше, а после съёмок, бывало, предлагал сделать массаж ступней, чтобы разогнать кровь и избавить своего парня от боли. Точных статусов они друг другу не давали, но в одном были уверены на сто процентов — они состоят в отношениях. Попов в первый раз после такого предложения посмотрел на него как-то странно. — Ты прямо не против? Я же ими по полу ходил, они не особо чистые, — Арсений задумывался о чужом комфорте, Антон лишь пожал плечами, не отказываясь от своих слов. Пока Шастун освобождал свои пальцы от колец, Попов быстро скинул обувь и стянул носки, осторожно поднимая ногу и укладывая на чужие колени, после повторяя эту же манипуляцию со второй. Антон сразу же протянул к ним руки. Делал он всё предельно аккуратно и нежно: касался пальцев, трогал подушечки, блуждал ладонью по стопе, разминая её. Арсений благодарно застонал, наконец-то это было не от боли, а от наслаждения, и Шастун радовался, что делает с ним такое. Он закончил на щиколотках. — Я ожидал, что будет щекотно, — хмыкнул Попов, а потом более серьёзно добавил, — Не думаю, что нам стоит этим заниматься здесь, — он оглядел комнату отдыха, в которую в любой момент могли зайти их коллеги и друзья. — Слишком интимно для тебя? — подколол его Антон, сам он уже смирился со своим таким фетишем и практически не стеснялся, хотя он ещё никогда не открывался Арсению полностью. — Хотя здесь нет никакого сексуального подтекста, но это очень приятно, — честно ответил Попов. Он ошибался, сексуальный подтекст был, да ещё какой. Антон уже третий месяц подряд на эти ноги дрочил, представляя их перед собой или включая мышеловки и делая крупный план. Подобное казалось уже какой-то помешанностью, но эти ноги он любил, так же как и самого Арсения.

***

Очередные съёмки закончились травмами, Попов во время трюка ушиб сильно мизинец на ноге, а потом ещё по нему же прошлась и мышеловка. Антон видел промелькнувшую гримасу боли на лице любимого человека, дальше Арсений чуть не потерял равновесие. В этот момент Шастун вскочил со своего места, собираясь бежать на помощь, но его бы не поняли, хотя, наверное, некоторые поняли бы даже слишком хорошо, а потом ему ещё полгода выскакивали бы фан арты и отфотошопленные фотографии, где они с Арсением целуются, где они с Арсением трахаются и где они с Арсением счастливо живут вместе. А реально они пока что остановились только на первом. Антон не знал, как сказать о потаённых желаниях, но он боялся как-то сорваться и испугать Попова своими странностями. После съёмок они пересеклись в комнате отдыха, где Арсений согнулся в три погибели и как-то старался избавиться от боли в мизинце. Шастун, немедля и особо не думая, плюхнулся рядом с ним на колени и осторожно коснулся повреждения. Палец раздуло, да и вообще по всей стопе виднелись красные следы от мышеловок, и Антону хотелось укутать заботой эти повреждения. Парень подул на мизинец, получая благодарную улыбку. — Я бы хотел его поцеловать, — решился Шастун, чуть не получая коленом в лоб. Арсений вылупился на него и от греха подальше отдёрнул ногу, прижимая её к себе. Антон только сейчас осознал, что сказал, и опустил глаза в пол. Чёрт, вот он и прокололся, а оно вообще само сорвалось с языка. — Шаст, не здесь и не сейчас, мне нужно хотя бы помыть ноги, — Попов глядел с какой-то растерянностью. — Извини, — парень поднялся. — Я странный, — постарался оправдаться он. — Нет, — заверил его Арсений, — Ты прекрасный. Если хочешь правда поцеловать его, то заходи ко мне вечером, я у Серого сейчас живу, могу его спровадить. Антон поморщился, от мысли, что они будут этим заниматься в квартире Серёжи, стало как-то не по себе. — Может быть, лучше у меня? — предложил Шастун. — Если я к тебе дойду, — Арсений кивнул, выражая согласие. Чтобы быть точно уверенным в предстоящей встрече, Антон пошутил. — Могу тебя и на руках донести, — звучало это сомнительно, он бы Арсения не дотащил, тот казался слишком накачанным. Антон, конечно, тоже немного за собой следил, но до Попова ему было далеко, тем более с его комплекцией, да и с утяжелением в виде Арсения, его бы просто повалило ветром.

***

Мужчина дошёл сам и сразу же попросился в душ, чтобы ещё раз проверить свою готовность и чистоту. Антон об этом как-то даже не задумывался, а вот у Попова всегда должно было быть всё идеально. Глядя на взволнованного Арсения, Шастун тоже волноваться начал прямо. — Тох, — послышался голос из ванной после десятиминутного ожидания. — Да. — Я не знаю, как мне дохерачить до кровати, не испачкав об пол ноги, — заявил Попов. Антон вломился к нему, только потом осознавая, что тот мог стоять там всё ещё голым, но, к счастью, Арсений успел одеться. Шастун захотел рискнуть, а именно поэтому повернулся к нему спиной, предлагая запрыгнуть, выглядело это, наверное, смешно. — Если ты меня уронишь, потом будешь целовать не только мизинец, — Попов крепко схватился за его грудь, будто ненароком касаясь через футболку соска и слегка царапая его ногтем. — Если будешь меня лапать, мы точно где-то уебёмся, — заверил его Антон. Он ещё до конца не понимал, что произойдёт, но он предвкушал исполнение своей давнишней мечты. Арсений лишь усмехнулся ему куда-то в шею, не забывая коснуться её и губами. Шастун дотащил его до кровати, аккуратно туда опуская. Попов увидел внимательный взгляд Антона и уточнил: — Мне закатать джинсы? — Да, — парень собирался с силами, разглядывая эти ноги, на которые пускал слюни уже год так точно. Он сейчас был без колец, чтобы не приносить дискомфорт холодным металлом. Антон достаточно быстро встал на колени перед кроватью и коснулся голени. Кожа оказалась мягкой, Попов и правда готовился, или ноги остались гладкими после какой-то фотосессии. Шастун спустился пальцами к правой щиколотке, а губами коснулся подъёма. Арсений вздрогнул, но ничего не сказал, его руки вцепились в покрывало. Антон высунул язык и решил нырять в этот омут с головой, максимум, что он сейчас мог отхватить, — это ногой в лицо за такие выходки, но чертовски хотелось попробовать, хотя всё это нужно было согласовать. — Можно? — попросил Шастун, получая кивок, — Если что-то не нравится, останавливай меня. Между ними повисло напряжённое молчание, а Антон дотронулся кончиком языка до аккуратно обстриженного ногтя на большом пальце и взял его в рот, посасывая и обводя внутри. Когда он коснулся губами места между пальцами, Арсений глубоко вздохнул, а когда поцелуй пришелся на подошву стопы, а зубы слегка зацепили кожу, усиляя контраст ощущений, тот застонал. Антон обласкал все пальцы на правой ноге, особенно — страдающий мизинец, и принялся за левую. Попов ничего не говорил, только изредка издавал стоны и глубоко вздыхал. Шастун видел, как его ноги начинают медленно дрожать, а штаны возле паха натягиваться. Арс напряг стопу, ведя большим пальцем по шее Антона, самостоятельно направляя, касаясь чужих губ и обводя их. Арсений любил доминировать, но Шастун предпочитал тоже контролировать процесс. Через несколько секунд Попов опустил ногу и внимательно посмотрел на него. — Хотелось бы кончить только от своего пальца в твоём рту, но этого мне пока что мало, — Антон не совсем понял, к чему клонит Арсений, и ждал человеческого объяснения. — Ты хочешь, чтобы мы сексом занялись? — уточнил Шастун. — А это разве не было прелюдией? Попов быстро расстегнул джинсы, не без чужой помощи стягивая их. Антон остановился, глядя на Арсения и замечая на его лице спокойствие и удовлетворение. В такие минуты он казался особенно красивым. Хотелось поцеловать. Но Шастун не знал, будет ли сейчас такой поцелуй… приятен. Попов заметил его заминку и сам потянулся вперёд, касаясь его губ. В этот момент уже Антон чувствовал себя уязвимым. Он только что исполнил своё главное желание, эйфория ещё не прошла, но волнение начало её перекрывать, он боялся, что его назовут извращенцем, посмеются над ним и пошлют, и все его старания, вся эта ласка и нежность будет напрасна, она не расскажет Арсению, насколько сильно Шастун его любит. Тот отстранился, заглядывая парню в глаза и замечая в них беспокойство. — Шаст, спасибо, ещё никто так не делал, и это, может, даже чересчур для меня. Чересчур приятно, — поправил сам себя он, — Я готов хоть каждый день ходить по мышеловкам, если дальше ты будешь делать нечто подобное. Антон заметно расслабился, разделяя с ним ещё один поцелуй, а затем был озадачен следующими словами Арсения. — Я готовился… Ты можешь… — Попов кивнул вниз, почему-то смущаясь. Не каждый день трахаешься со своим коллегой, с которым вам предстоит работать бок о бок ещё энное количество лет. Шастун старался не тянуть, тянулся дальше он только за смазкой, которая у него имелась чисто на всякий случай. Остатки одежды снимали они молча. Пальцы Антона прошлись по такому же гладкому, как и ноги, входу. Арсений был охуенным. Парень допустил оплошность, выдавливая холодную смазку сразу же на сжавшееся колечко мышц, но Попову, похоже, даже понравился такой контраст. Он отполз к спинке кровати, хватая ноги под коленями и прижимая их к груди. Антон за ним сдвинулся и на всякий случай проверил растяжку пальцами, это тоже оказалось приятно, горячо и соблазнительно. Арсений не торопил, покорно дожидаясь, давая Шастуну самому решать, изучать всё. Толкался в чужое тело парень предельно аккуратно, а Попов в это время отпустил свои ноги, кладя их на плечи Антона. Тот отвлёкся на них, целуя выступающую на щиколотке кость и ведя языком вдоль стопы. Арсений несдержанно застонал, приподнимая бёдра, самостоятельно насаживаясь до упора. Одной рукой Шастун схватил его ягодицу, чтобы получалось быстрее двигаться, а второй всё ещё держал его ногу, не отрываясь от неё. Он принялся толкаться, прислушиваясь к чужой реакции, та была пока что только положительной. — Блять, — Попов сжался, вскрикивая, когда член задел простату. — Может, лучше меня поцелуешь уже? — попросил он. Антон видел, что ему нравится, но он правда обделял вниманием чужие губы, целовались они и так редко, парень наклонился вперёд, заставляя Попова сделать складочку и поражаясь его гибкости. Шастун сразу же толкнулся языком в арсов рот, ускоряя темп и ловя его стоны. Его пальцы все ещё блуждали по стопам, сжимая их и поглаживая. Арсений отрывисто задышал, хватаясь руками за его плечи и изливаясь. Антон покинул его тело, несколько раз проводя по члену, глядя на чужие ноги. Наконец-то вживую. Попов усмехнулся, наблюдая за ним, но этот смешок звучал ласково и по-доброму. — Это было охуеть как, Шаст, — Арсений поднялся, сразу же отправляясь на поиск салфеток, чтобы очистить их тела, таким уж он являлся перфекционистом. — Останешься? — предложил Антон, и Арсений кивнул. — Конечно, Серый меня потом достанет расспросами, но это того стоит, — Попов отложил грязную салфетку, всё же найденную им, и опустился рядом. — И столько ты уже сохнешь по моим ногам? — через минуту молчания поинтересовался Арсений. — Долго. Каждый раз, когда вижу тебя в мышеловках, хочется отвлечь тебя так от боли, — пояснил парень. — Я… Люблю тебя за твою заботу, да и так просто люблю, ты у меня такой восхитительный, — пробормотал Попов, вероятно, слегка смущаясь от осознания всего происходящего. — Я тоже люблю тебя, — ответил Антон, а потом пояснил: — За всё, Арс. Тот удобнее устроился в его объятьях, расслабляясь и сообщая, что мизинец больше не болит. Антон ненавидел мышеловки. Электрошокеры Антон ненавидел ещё больше.