Побудь в моей шкуре

Юнги долго смотрит невидящим взглядом в высокое панорамное окно на ночной не спящий Сеул. После развода альфа, как и обещал, съехал с их общей квартиры, оставив ее своему уже бывшему мужу. Ему не по душе его новое временное пристанище, и не важно, что отель роскошный и класса люкс. В нем нет того привычного и, казалось бы, приевшегося за десять лет уюта, созданный заботливыми руками омеги. Как же горько ошибался, когда не ценил тех, казалось бы незаметных, но очень важных, мелочей, которыми окружил его Чимин. Все мысли заняты только тем, все ли в порядке с его омегой. Хорошо ли заботится о себе, не изнуряет ли себя танцами (тренировками, или чем он там любит заниматься), а главное, счастлив ли? Сердце заходится тоской и бьется настолько ровно, что создаётся впечатление, будто альфа не живет больше, а существует, продолжая бессмысленно плыть по течению. Все, чего достиг, теперь потеряло всю прелесть успехов в бизнесе, и желание гордиться собой — тоже. Пришло внезапное осознание, что без Чимина все это не имеет больше никакого значения. Желание окружить своего омегу всеми благами и чтобы любимый ни в чем себе никогда не отказывал, являлось главной мотивацией для Мина. Мужчина хмыкает, встречаясь с разбитым взглядом в отражении стекла. Его мир, его любовь и его семья — все, что ему было по-настоящему необходимо, столько лет было так близко. Просыпался и засыпал рядом со своими счастьем, смотрел в глаза, в которых однажды был рад потерять самого себя, растворяясь в сильнейших чувствах и ощущениях. Даже когда эти самые глаза искрились злобой, всё равно не переставали быть самыми красивыми и любимыми. Чимин — это жизнь, яркая и красочная. Если бы Мин не был так слеп… Ровно месяц прошёл, а внутри до сих пор все скручивается болезненным узлом от мысли, что отпустил. Да, отпустил, чтобы был счастлив, но альфа внутри жалобно скулит и в корне не согласен потерять и отдать кому-то другому своего омегу. Юнги прирос душой и сердцем к мужу и как можно было так глупо упустить своё? Мужчина стиснул зубы и заглушил поднимающуюся со дна души горечь, пока она не поглотила его с головой. Он должен был отпустить и все сделал правильно. Только вот запах, что остался с ним, обволакивает все рецепторы и по прежнему волнует, заставляет все же задуматься — надолго ли его так хватит? Как долго он ещё сможет убеждать себя и альфу внутри, что поступает верно? Юнги медленно подносит руку к дорогому лицу и все больше запутывается. Ведь для того, чтобы Чимину начать новую жизнь, необходимо было вернуть им прежние жизни и тела. В голове, помимо омеги, ещё и злоба на себя самого. У него был шанс последний раз поговорить с ним, посмотреть на него, но он позорно сбежал сразу же после решения суда, собрал вещи и уехал в отель, а затем отправился в клуб, как он тогда думал, отмечать свою свободу. Сейчас же понимает, что не отмечал, а хоронил себя и своё сердце, которое отдал самому лучшему человеку в его жизни. Тому, кто столько лет не терял надежды, а когда стало уже всё равно, получил когда-то желаемое. Он каждый день ощущает себя выжатым, словно лимон. И никто... Никто, кроме него не в силах вернуть ему те краски, что сошли, стоило только получить документ о разводе. В первые же сутки он готов был полезть на стену, когда похмелье отступило, и тут, будто чувствуя его состояние, приехал Намджун. Неизвестно, откуда он узнал, где его лучший друг, но это не волнует абсолютно. Конечно, Ким сначала поворчал, что узнал обо всём от мужа, но после стойко выслушал едва ли не истерику по поводу того, какой же альфа идиот. Вопрос о том, откуда теперь Джун знает, что Чимин — это Юнги, тоже не волновал, вероятно, это дело рук Джина. — Зачем отпустил, если страдаешь? — закономерно спрашивает младший альфа, разливая по бокалам виски. Джин будет ворчать, что опять напился, но того требует ситуация. — Долбаеб потому что. — пустым взглядом смотря на ночной город, шепчет Юнги. — А ещё потому что хочу, чтобы Чимин был счастлив, пусть даже не со мной. Как он? — Мин не общается с мужем с того дня, только по работе, и то через сообщения. — Джин-и не рассказывает. — мрачнеет Намджун. Понимает его волнение. — Но в офисе держится особняком. Не даёт даже повода, чтобы что-то заподозрить в его поведении. Собран, сдержан, прямо как ты. — хмыкает невесело друг. Этого недостаточно, не утоляет потребность знать всё о бывшем, но уже что-то и альфа благодарен хотя бы за эту каплю информации. — Я хотел поговорить с тобой о другом, но, вижу, ты не в состоянии. — Говори. — безэмоционально кивает старший и опрокидывает в себя алкоголь. — Получается, это Чимин поругался с Чонгуком? — в ответ вялый кивок. — Не думал помириться с ним? — Не знаю. — жмёт плечами. — Так-то, если задуматься, последуй я его советам, наш брак развалился бы ещё раньше и хуже, чем сейчас. — Ну ты же понимаешь, что он не со зла, и так же, как Тэхён Чимину, желал, чтобы ты был счастлив? — Понимаю. Достигнув нужной кондиции, в номере отеля появился хмурый, и явно до сих пор обиженный Чон, но завидев омегу, растерялся. Он ожидал увидеть Юнги, но точно не его бывшего мужа. Как выяснилось позже, оба омеги хороши были в своих высказываниях. — Ты прости меня, Чимин, за Тэхена. Сам ведь знаешь, какой он, но поверь, до сих пор переживает вашу ссору. — Верю. — ухмыляется Мин. — Я позвоню ему на днях. Думаю, мы сами разберёмся со всем. А ты, пожалуйста, помирись с Юнги, он тоже, я уверен, переживает. На том и сошлись, что все они — три пары лучших друзей — всегда будут вместе, как бы ни косячили друг перед другом. И даже развод не помешает этой дружбе. *** Чимин лежит в кровати в их общей когда-то спальне после очередного тяжёлого рабочего дня в офисе. Как ни странно, работа в компании бывшего супруга здорово помогала отвлечься и заполнить образовавшуюся пустоту внутри. Бесконечная бумажная волокита и горящие контракты заставляли вкладывать в дело альфы неимоверное количество моральных сил. Только сейчас по-настоящему понимая, какая огромная ответственность лежала на плечах Юнги, Чимин начал как никогда гордиться и уважать бывшего мужа. Чуть скрашивает мрачное настроение общение с детьми, к которым он так же ездит по выходным. Строители альфы настоящие профессионалы, потому что отстроили новое здание для них в рекордный месяц. Теперь у детей новая мебель, новые игрушки и одежда. А так же яркие стены с мультяшными героями, а не дыры из-за отвалившейся штукатурки и паутины трещин. И только он один знает, чего ему стоит возвращение в пустую одинокую квартиру. Родные стены больше не грели, будто покрылись коркой льда, как и душа. Любимые вещи, которые Пак с такой любовью выбирал для их семейного гнёздышка, больше не радовали. Напротив, только бередили новые душевные раны, заставляя их кровоточить. Чимин свободен и что с того? Призрачная свобода, обещавшая принести облегчение, оказалась просто иллюзией. Жестокая реальность накрыла и заставляла задыхаться от безысходности. Омега держался из последних сил, чтобы не проверять бесконечное количество раз мобильный телефон на пропущенные звонки от важного человека. По ночам болезненными волнами накатывала с новой силой тоска, а такой необходимый и незаменимый никем запах альфы единственное, что давало сил вставать по утрам. Прижимая к себе подушку, Чимин мог позволить себе, не сдерживаясь, распадаться на тысячи осколков. Ничего страшного, ведь точно знает, что на утро соберёт себя заново. Он сам выбрал развод, ибо тупик, в который они с мужем попали, не позволил им выбраться из него без потерь. До сих пор загадка, как Пак еще не сорвался и не стал упрашивать Юнги вернуть все назад? Склеить разбитые надежды и попробовать дать им ещё один, последний шанс. Да, омега думал, что у них нет никаких шансов на возрождение и улучшение отношений между ними. Отсутствие доверия и даже уважения друг к другу за десять лет стёрли все рамки. Но в чем тогда смысл, если без Юнги плохо в любом случае? Чимин так скучал, что уже становилось не важно, что же раньше мешало им жить душа в душу. У него не проходящая (не прекращающаяся) ломка, и имя ей — Юнги. Он отдалился ото всех, с кем раньше общался, возвёл вокруг себя стену, чтобы никто не видел, как ему плохо. Надел на лицо маску, скрывая свои эмоции от окружающих. Но глаза ничем не скроешь, и даже капли, снимающие отёк и красноту после слез, не спасают. Это просто нужно пережить, переждать, заменить чем-то другим, но как это сделать, когда каждое утро он видит в отражении зеркала того, без кого готов лезть на стенку и волком выть, словно он псих, закрытый в камере? Интересно, как там он? Всё ли хорошо, кушает ли, как его настроение, может, за этот месяц уже нашёл кого-то другого, пока омега с ума сходит? Вряд ли. Юнги не любит в этой жизни ничего, кроме работы и мандарин, что валяются на полке холодильника. Просто привычка каждый раз покупать их, от которой не хочется избавляться. — И долго ты ещё собрался мариноваться в своих слезах и соплях? — шипит Сокджин, проходя в квартиру и затаскивая за собой два пакета, один с едой из ресторана, другой под завязку набит звякающими бутылками их любимого мартини. Чимин не отвечает, молча забирает один пакет и плетётся в гостиную, двигая к дивану небольшой столик и расставляя коробки на нём. — А что ты прикажешь мне делать? Скакать от счастья, аки лошадь? — отправляет в рот кусочек мяса, но вкуса не ощущает совсем, хотя это его любимая говядина в винном соусе. — Собрать себя в кучу и жить дальше! Ты ведь мечтал о разводе, что сейчас не так? — выгибает бровь Ким, наполняя бокалы алкоголем. Сокджин влетел к нему в кабинет ещё в тот самый день, напугав до чёртиков своим серьёзным взглядом и одной-единственной фразой "я всё знаю, Пак Чимин!" А что знает, не важно до сих пор. Мысли далеко не в проблемах и недосказанностях с друзьями. Они все там, где-то в Сеуле, где Юнги. — Я не могу, Джин-хен. — взгляд предательски начинает мутнеть из-за подступивших слез. Ну блять, а ведь весь день держался молодцом. — Где моя энергичная булочка, что на хую всё вертела и ждала этого развода? — пытается пошутить омега, но это не помогает, а слезы всё же катятся по впалым щекам. — Да. — шмыгает носом Пак. — Я ждал. Ждал этого ебучего развода, потому что последние пару лет жил будто один, понимаешь? Я просто устал от этого. Постоянные обиды то мои, то Юнги, вечные ссоры и претензии. — вытирает он салфеткой слезы. — Это невыносимо... — Но сейчас этого не хватает, да? — понимающе тянет уголки губ Джин. — Я думал, что обретя, наконец, свободу, о которой так грезил, смогу зажить счастливо и без него. Я был уверен в этом! — выкрикивает. — А сейчас каждый день просто распадаюсь и мне крайне сложно каждое утро улыбаться этому сраному водителю, сотрудникам в офисе, подчинённым! — Зачем ты мучаешь себя, Чимин-а? Просто позвони ему. Он скучает. Джун-и был вчера у него. Пришёл, правда, на своих четырёх, но это не важно. — ухмыляется старший омега. — Мы не можем быть по отдельности, но и вместе никак. Ты же видишь это. — А что на счёт Тэхена? — переводит тему. Сокджин уже знает, что Юнги помирился с Чонгуком. — Вчера с ними был Чонгук. — Мне не хватает их. — вливает в себя мартини Чимин, снова не ощущая вкуса. — Давай позовём его? Я уверен, вы помиритесь. — Зови. — безразлично машет рукой Пак. Младший омега приезжает быстро и заключает его в объятия, но быстро отстраняется. — Чонгук-и рассказал всё. Прости меня, Юнги. Я был не прав, когда думал, что тебе плевать на Чимина. — Ты его друг. Тебя можно понять. — слабо улыбается Чимин, но он рад, что сейчас с ним друзья и хоть немного отвлекают от того болота мыслей, куда сам себя загнал, оставляя попытки выбраться. Мартини раскрепощает и Чон совершенно не следит за языком, но тему развалившегося брака старательно обходит стороной, зная, что другу больно это слышать. Он много думал об этом после ссоры и понял, что был неправ по отношению к Юнги, что он не безэмоциональный кусок камня, а живой человек и тоже волнуется о том, что их маленькая семья распадается, а сейчас видит это воочию. Но ведь для этого и нужны друзья, верно? Чтобы быть рядом тогда, когда все отворачиваются, оставляя наедине со всем этим жизненным дерьмом. И они с Чонгуком, Сокджином и Намджуном будут поддерживать обоих. *** Деловой вечер проходит на крыше небоскрёба, где расположен самый лучший ресторан Кореи, вокруг снуют альфы и омеги в роскошных костюмах, играет ненавязчивая музыка живого оркестра, что расположен на небольшой сцене. Сегодня состоялась одна из самых значимых сделок, которую Чимин провернул без помощи и подсказок бывшего мужа и его друга. К счастью, отношения с друзьями налажены и Намджун с Чонгуком стоят рядом с ним, потягивая какое-то кислое, но запредельно дорогое шампанское. Рядом с альфами их омеги, блистающие красотой уложенных волос, лёгкого макияжа и дорогих костюмов. Все они поддерживают его и Пак искренне благодарит их за это. В середине вечера к нему подходит директор того самого детского дома, рассыпаясь в благодарностях и просит приехать при наличии свободного времени вместе с супругом. Было бы всё так просто... Поэтому отделывается тем, что муж невероятно занят, но очень скучает по малышам и просит передать привет от него. Омега выходит на сцену, что освободили музыканты и все взгляды присутствующих обращаются на него. — Благодарю, что вы не отказали мне и пришли этим чудесным вечером на нашу небольшую вечеринку. — улыбается он. — Это был трудный месяц для всех нас. Для каждого, кто приложил руку к подписанию контракта. Господин Ча. — находит он глазами их нового партнёра и салютует ему бокалом. — Я верю, что наше сотрудничество будет удачным. За нас, господа! За всех нас! — снова улыбается Чимин и делает глоток игристого. Друзья встречают у самой сцены и не перестают наперебой хвалить его. Только Чоны смеются, считая, что Юнги как не умел речи произносить, так и осталось. — Ты молодец. — раздаётся за спиной знакомый голос, от которого улыбка с лица сходит, а руки мелко дрожат, вмиг холодея. — Хорошая речь. Извините, ребята, я украду его у вас на пару минут? — не дожидаясь ответа, альфа тянет его за руку, скрываясь от лишних глаз в помещении ресторана, где никого нет. — Я больше так не могу. Малыш, прости меня. Я был не прав, когда гнал на тебя, когда говорил, что ты ни черта не делаешь, сидя дома. Я люблю тебя. Чимин даже вдохнуть не успевает, как чувствует сухие губы на своих, а затем цепляется пальцами за лацканы пиджака и, закрыв глаза, отвечает с упоением.