«Как он мог? Он обещал, что поможет! Ну и скотина…» - одни и те же мысли настигали парня снова и снова. Он шёл по улице, стараясь закрывать лицо воротником. Не хотелось бы, чтобы его узнали прохожие. Ему не доводилось быть на улице вне соревнований и сопровождения в лице охраны. Сейчас он совсем один.
Кевину часто рассказывали, что случается со знаменитостями, которые ходят без охраны, это было страшно. Есть нормальные люди, которые могут подойти сфотографироваться, или спросить автограф, но были и одержимые, были ненавистники, хотевшие либо покалечить, либо что похуже.
Парень шёл прямо, просто прямо. Он совершенно не знал местности. Вообще ничего не знал. Он никогда не был за пределами Гнезда вот так. Как обычный человек.
Да и не пытался он сильно узнать это. Кевин считал, что будет в Гнезде слишком долго, и у него есть время отложить данные исследования.
Он, конечно, знал, где находится стоянка, на которой они садились в автобус, или при вербовке игроков, в машину, но дальше всё было размытым пятном.
Спокойствия не добавляло и то, что Рико всегда может быть на хвосте. Парень, проходя пару десятков метров оглядывался.
Нужно было решать, что делать. Нужно определиться с жильём. Можно остаться в отеле, как они и делали всей командой на матчах. Но у него не было денег. Учащимся и спортсменам выплачивали некоторые деньги, но их попросту выплачивали на счёт, карточка от которого хранилась где-то в архивах.
Стипендия была приличной, но «Воронам» её не на что тратить. Можно было, в теории. Но на практике, никто не решался сказать, что в несколько личных часов в день предпочли бы рисовать или лепить из глины.
У Кевина были учебники истории, которые он никогда не возвращал в библиотеку университета. Ему, слава Богу, такое прощали.
Ему повезло, что было хоть что-то, что позволяло ему отвлечься от тренировок. Он их обожал, но всё же, когда можно на что-то отвлечься, возвращаешься на поле с новыми силами. Экси могло бы ему сильно надоесть.
Такое часто бывало в Воронах. Люди приходили к ним, и им по-настоящему нравилось играть, но спустя время, они начинали ненавидеть сначала тренировки, после Тецудзи с Рико, а потом и жизнь.
Кевин видел своих предшественников, которые вешались на своей одежде или простынях, людей, которые разбивали головы о зеркала в ванной и резали осколками вены. Никого не смогли спасти. Все, кто выбирал в Воронах смерть, у всех получалось убить себя. Потому что они уже не могли жить в таком давлении.
Вся жизнь «Воронов» заключалась в том, что кроме экси у них ничего не было, и не должно было быть. Не все выдерживали такой одержимости. Одно – любить спорт и в него играть, другое – когда этот спорт становиться центром твоей жизни без возможности «отойти в сторону». Шаг вправо, шаг влево и ты уже недостоин этой команды.
Семья, увлечения, хобби, отношения, дружба, мечты, страхи, желания – всё это отходило на второй план для воронят. Он не имели на это право, если это не связано с экси.
Кевин мечтал быть в другой команде. Они с Жаном ставили на Троянцев. У них не было ни одного убившего себя подростка, не выдержавшего давления со стороны тренера и университета.
А в «Воронах», такие были. И много.
И Кевин их видел. Видел их тела, когда их уже выносили утром из комнаты с серым оттенком кожи. Видел истерики товарищей по команде, которые понимали, что спали целую ночь в одном помещении с трупом.
Тецудзи всё заминал, говорил, что уехали к родственникам, что поехали на родину или ушли из спорта. Кевин до сих пор не знал, как удалось держать родственников в узде, что те никому не рассказывали о смертях своих детей, но тем не менее, о них никто не слышал.
Никто не плакал, никто не скорбил, у воронят просто начиналась утренняя тренировка, на которой у одного теперь не было пары.
При старом наборе, когда Рико с Кевином ещё не вступили в команду, таких случаев было больше. Он говорил Рико и Тецудзи о том, что нужно сбавить обороты, иначе они все здесь передохнут. Тецудзи говорил, что он преувеличивает и несёт откровенный бред. Рико же смотрел на Натаниэля, который всегда был в зоне досягаемости, и они, проведя немой диалог, поворачивались к парню с готовым ответом.
Рико отвечал за двоих, что может, они убивали себя не из-за бешеного ритма и ответственности, а из-за того, что не могут дотянуться до «Нашей-королевны-Кевина-Дэя», который ещё не был знаменит, но присутствовал на всех тренировках, занимаясь усердней всех, что если бы не он и его высокие стандарты, они были бы живы.
Высокие стандарты были, блять, у Мориям.
У Кевина было стремление сделать команду, которая понимает друг друга, а не «знает, что сейчас сокомандник сделает так, потому что на тренировках они делали точно так же».
Кевин чувствовал себя ужасно, слыша эти слова, пока двое парней напротив улыбались.
Жан говорил, что это манипуляция, они хотят, чтобы Кевин чувствовал себя ужасно, чтобы ненавидел себя, а Кевин и ненавидел.
Он продолжал работать, не вставляя больше ни одного комментария, оставил попытки хоть как-то помочь, сделать так, чтобы было легче. Оставалось добиваться идеала в движениях, перебежках и ударах. Из игры с каждым годом уходила вся душа.
За ужасными воспоминаниями, парень дошёл до магазинчика. Возле него стояла лавочка, на ней Кевин решил просмотреть вещи, которые собрал Натаниэль ему в дорогу, передохнуть и решить, что делать дальше.
В небольшой сумке оказалось пара кофт, пара штанов, нижнее бельё, носки, любимые книги, сложенный вдвое лист А4 и деньги. Он, конечно рад последнему, но не хотелось думать, откуда Натаниэль их достал.
Может…за наркотики? Аарон должен был у него их покупать. По идее. Денег было достаточно много. Значит, кругозор места для жилья увеличился. Однако, этого надолго не хватит.
И что делать вот сейчас, когда он на свободе? Парню некуда идти, слишком много об окружающем мире он не знает, работать он не умеет, рука сломана, тело болит, образования нет, если не считать школы.
Он как ребёнок, которого выпустили погулять. В голове промелькнула мысль вернуться, но глаза зацепились за лист А4.
Парень развернул его.
Всё, пути назад нет. Его больше ничего не держит.
Он свободен, сломан и никому не нужен. Истерика почти накрыла парня, когда он опустил взгляд на руки и заметил свой учебник, в котором лежало письмо от матери. Даже после смерти, она помогала парню. В письме был написан 1 человек, к которому он теперь может обратиться.
Открыв учебник, письма не оказалось, но была пара документов, которые обычно хранились у университета, такие как паспорт, и листочек, на котором Натаниэль написал, что отдаст само письмо позже, а сейчас готов предоставить адрес и номер телефона тренера «Лисов».
Дэвид Ваймак должен был помочь. Вся его команда – люди, заслуживающие второго шанса, и Кевин, он надеялся, подходит под этот критерий. Осталось найти телефон, чтобы позвонить.
Засунув деньги в карман, и выкинув записку от рыжего, парень решил зайти в магазин. В нём был небольшой ассортимент товаров, среди которых, Кевин остановил свой выбор на салате из овощей в каком-то контейнере и маске, за которой, он верил, его будут поменьше узнавать. На кассе, парень спросил у милой старушки, может ли он позвонить, но та ему отказала.
И довольно грубовато отказала. Выражение в стиле «Ты, мелкий пиздюк, совсем охуел? Здесь тебе что, телефонное бюро?» было совсем не обязательно. Быстро заплатив за покупки, Кевин решил быстро ретироваться.
Да, когда ты в реальном мире, становишься более уязвимым. Но мир не без добрых людей. Вскоре, на улице он нашёл человека, который подсказал ему дорогу до вокзала.
Если он не мог позвонить, он приедет. Больше, он не хотел обращаться к малознакомым людям. Иронично, что сейчас он поедет к такому же.
Ваймак мог бы быть здесь, на званом вечере, но «Лисы» были исключены пару недель назад из-за недобора игроков. У них кого-то в лечебницу забрали, вроде. Не повезло.
Спустя пару часов, Кевин добрался до вокзала.
Было холодно, ног он уже не чувствовал, но нужно было пересилить себя и заказать билет. Женщина за стойкой была мила. Это хорошо. Хоть, она и не видела его лицо, всё равно относилась по-человечески. Отдав почти все свои деньги, парень отправился ждать. Нужно было переночевать на вокзале и утром будет рейс.
Сначала, Кевин испугался, что проспит прибытие своего автобуса, но потом до него дошло, что и без будильника, он проснётся в 5.00. У него даже останется время до посадки. Парень переложил документы, деньги и одну небольшую книжку во внутренние карманы, чтобы положить уже более мягкую сумку под голову, тем более, что помять документы, которые и так были сложены в два раза, было чудовищно. На то они и документы, чтобы быть единственным достойным представителем тебя.
Парень поел, выкинул контейнер и, так как время приближалось к отбою, уселся спать. Сознание сразу не выключилось. Он всё ещё помнил весь этот ужасный день.
Одних суток хватило, чтобы перевернуть весь его мир. Даже меньше суток. Ещё утром, он был уверен, что и через много лет, он так и будет вставать в 5.00 и ложиться в 23.00, думая о том, что завтра снова будут тренировки, книжки по истории и Жан. А теперь остался только режим, который не скоро сотрется из привычки, пара книг, пара вещей, документы и сломанная рука.
Он снова обдумал весь день. Он всё ещё слышал хруст своей же кости. Это было ужасно, каждый раз, как Кевин вспоминал об этом, поднимались мурашки, а рука начинала ныть.
Как Веснински мог так с ним поступить? Они же друзья! И он практически дал слово, что защитит! А может…вся эта история с тем, что к нему вернулась память – просто выдумки и он всё ещё на стороне Рико? Хотя, языки: французский и немецкий, он вспомнил. Хотя, Рико мог заставить его выучить, чтобы убедить ребят в том, что Нат стал прежним.
Слишком много мыслей заполнили голову парня.
Из-за того, что Нат не сделал так, как говорил изначально, доверие пошатнулось. Причём сильно. Теперь возникало больше вопросов и отговорок. Каждая деталь, связанная с Натаниэлем Веснински, теперь вращалась во все стороны. Можно было сказать, что он что-то делал ради ребят, а с другой стороны, он мог это делать, чтобы они поверили его словам, чтобы в будущем сделать им намного больнее.
Единственное, что не срасталось, это те моменты, которые реально происходили в жизни маленьких мальчиков до амнезии. Этого Рико знать не мог и, соответственно, не мог рассказать этого Нату.
А вообще…
Вдруг Кевина посетила страшная мысль, от которой он старался отвертеться.
«Может, вся эта история с потерей памяти и её возвращением – одно большое шоу, придуманное либо самими Веснински, либо им с Рико»
Последнее, в чём не хотелось убеждаться, это в том, что Натаниэль с самого дальнего детства, когда Рико только начинал меняться в плохую сторону, что аж тогда, он был с Первым номером. Или вообще, втихую был инициатором такой перемены японца.
Больше походило на сюжет какой-нибудь книжки. И вообще, может, он всё надумал. Но…верить Натаниэлю до конца теперь будет очень сложно. Хорошо, что хоть он здесь, медленно едет в Пальметто, а не там, в этом аду. Теперь у него будет время подумать обо всём этом позже.
***
Когда Кевин проснулся, его сумки не было. Он охуел.
Видимо, чуткий сон пошатнулся перед стрессом, пережитым за день.
Он и забыл, что здесь нету того, кто будет ему помогать или следить за его вещами. После осмысления своей жизни и целой ночи в сидячем положении, Кевин всё же постарался найти что-то положительное.
И нашёл – все документы и билет лежали у него в карманах.
Слава Богу.
Был бы пиздец, если бы их украли. А без вещей можно прожить. Тем более, не так долго ехать.
Немного досадно, ведь те вещи и книжки были бы как раз кстати по дороге к «Лисам», но Кевин даже начал радоваться: это первое утро снаружи и его впервые обокрали.
Было очень неприятно, но это довольно интересный опыт.
Кевин хотел изо всех сил вытянуть на добрую ноту эту жизнь, иначе, из-за такой резкой перемены образа существования, он свихнётся.
Кевин умылся. Впервые это включало в себя просто побрызгать на лицо водой и прополоскать рот. Стало немного не по себе от того, что он грязный поедет к, он надеялся, своему новому тренеру. Но ничего не поделаешь.
Парень сходил в магазинчик на вокзале и купил себе пару фруктов. Денег должно было хватить ещё на пару порций, но их уже нужно было покупать или по пути, либо в Пальметто.
Когда Кевин сел в автобус, он достал книжку, которая по чистой случайности осталась у него в кармане, и приготовился к этой замечательной поездке.
***
Приехав поздним вечером, Кевин вызвал такси.
Он не знал бы о такой услуге, когда тебя просто за деньги везли туда, куда ты скажешь на небольшое расстояние, но она была.
О ней ему рассказала милая старушка, которая тоже ехала в Пальметто к внукам. Она даже заказала ему такси по телефону, подождала с ним и они на этом расстались.
Кевин знал о частных водителях, об спортивных автобусах, о машинах, которые просто были на парковке университета, и на которых они с Рико ездили за игроками, но такси – нет, не слыхал. Вообще, он планировал поспать на вокзале, и уже утром пойти на поиски квартиры, но именно эта милая леди рассказала ему о таком суперском изобретении!
Чего только не узнаешь? Он немного так поживёт и найдёт что-нибудь ещё более интересное.
Нападающий был так рад, что не сдержался и обнял женщину, мигом вспомнив, что рука при попытке её раскрыть в объятии, пиздец как болит.
Попрощавшись, он сел в такси, впервые ехав в машине просто так, не обдумывая как угодить Рико и захватить людей в сети «Воронов». Ему не нравилось так делать, но был человек, который был ему явно дороже незнакомых людей, и на которого и Рико, и Нат могли надавить в случае неповиновения.
Жан.
Он остался в Гнезде.
Да, он был известен и его, в теории, не могли сильно покалечить.
«И тебя, в теории, не могли».
Уже полтора года мир знает о третьем номере и пока что лучшем защитнике в экси. Пока Натаниэль не выйдет на поле, именно Моро будет первым на этой позиции.
Целая жизнь тренировок делает своё дело. Потому и Рико, и Жан, и Нат, и Кевин – были сильнейшими. Жан и Нат как защитники, Рико с Кевином – как нападающие. Это ещё отчасти из-за того, что их всех растили с мыслью, что они не могут быть хуже остальных.
У него с Рико началось немое соперничество, в котором Кевин позволял, до последнего инцидента, себя выигрывать, а в паре Жана и Натаниэля, наоборот, появилось полное понимание друг друга. Казалось, им можно было бы закрыть глаза и они бы продолжили делать передачи друг другу с идеальной точностью.
Это, к слову, подтверждало теорию Кевина. Они были лучшим дуэтом потому что были друзьями и играли достаточно долго, чтобы понимать что они делают и что сделает сейчас один из пары.
Тренировки и годы жизни бок о бок. Вот что делало тебя сильнее.
Исключением из всех был Миньярд.
Натаниэль искал о том информацию для Рико и знал, что он просто так, по неведомой причине был слишком хорош. Ему не нужны были тренировки.
На своей первой игре в тюрьме, он просто взял клюшку, посмотрел, как играет другой вратарь, встал на ворота и всё. С каждым месяцем в колонии, Эндрю только становился всё искусней и опасней.
Кевин не знал больше ни одного человека, который так мог. Может, таких и не было.
Так Кевин доехал до назначенного места. Пара минут и он уже стоит под дверью.
Грязный, замерзший, голодный, со сломанной рукой и огромным желанием быть хоть где-то кроме Гнезда и улицы. Он позвонил. Спустя пару минут молчания, парня накрыла паника, он позвонил ещё раз и тишина.
Никого не было.
Кевин сел на пол, закрыл здоровой рукой лицо. Блять. И что делать?
Дыхание сбилось, пульс участился, ладонь залезла в шевелюру, начиная тянуть за волосы, пытаясь привести парня в сознание. Тело напряглось.
«Может, в таком случае, я не имею шанса на другую жизнь? Вселенная как-то смеётся надо мной? За всё, что я сделал и каким ужасным был, я не имею права вообще жить … Рико был прав, когда говорил, что я – ничтожество. Я тут не выживу. Надо вернуться, попросить прощения, сказать, что зря ушёл. В Гнезде будет лучше, чем в мокрой холодной канаве. Господи, что мне делать?.. Я же..»
— Парень, всё в порядке? Вызвать скорую? — Кевин поднял голову.
Он стоял здесь, Ваймак был здесь.
Прямо перед ним. В руках был пакет из магазина, в глазах – беспокойство. Кевин вскочил на ноги, отряхнувшись и сняв маску, протянул непривычную руку тренеру:
— Да…нет.. Я – Кевин. У меня есть проблема и я надеюсь, что Вы поможете мне её решить. Мама говорила, что вы – хороший человек и в случае необходимости, сможете быть рядом, — речь была сбивчива, но парень быстро взял себя в руки.
Ваймак, не говоря ни слова, открыл дверь своей квартиры, пропуская Кевина внутрь. Парень не знал, что дальше делать – разуться, раздеться, всё рассказать или куда-то пройти, поэтому повернулся и посмотрел на мужчину, ожидая сигнала к каким-либо действиям.
Мужчина включил свет и подошёл чуть ближе к парню. Спустя пару разглядываний друг друга, Дэвид сказал:
— На мать очень похож, — была слышна тоска.
Они были друзьями, Кевин помнил, как мама показывала их совместные фотографии из молодости. Она так и не сказала, почему они перестали быть друзьями, но она скучала по нему. И он, видимо, по ней тоже.
Кевин хотел было ответить что-нибудь, но тренер его остановил:
— Извини, вырвалось. Это правда, поэтому можешь ничего не отвечать, — Кевин решил так и сделать, огласив своё решение кротким кивком головы, — Эм, так что ты хотел? Что ты делаешь так далеко от дома один?
— Гнездо – не мой дом.
Кевин ходил в пальто с перебинтованной рукой, но окружающим этого знать не обязательно. Он надел полноценно пальто на здоровую руку, а остальную руку оставил под ним, оставляя болтаться рукав на ветру. Стараясь поворачиваться, и вообще держаться, правой стороной тела, горбясь максимально естественно, но сильно, окружающие, он надеялся, не замечали этот изъян.
Кевин напряженно посмотрел на тренера «Лисов». Сейчас он не сможет рассказать словами, что за пиздец произошёл в последние дни, но он мог показать. Что и сделал.
Парень с трудом расстегнул непривычной правой рукой пуговицы пальто и скинул его на пол, показывая мужчине свою руку, которая под вечер уже начинала сильно ныть. Ошарашенный взгляд, смешанный с болью – да, это то, что парень и ожидал от тех, кто его увидит.
Но, ладно, прохожие на улице, ладно, продавцы из магазинов – Кевин боялся их из-за того, что они видели его слабость и могли использовать это против него. Как было в Гнезде. Но человек, который понимает, что это значит для спортсмена травма – это совсем другое.
Фиксирующего гипса не было, потому Ваймак поспешил позвонить командному доктору. Была вероятность того, что кость заживёт неправильно, так что стоило проконсультироваться с более профессиональным человеком в этом плане.
Пока они ожидали мисс Эбигейл, Кевин успокоился, и смог вкратце рассказать, что случилось. Уточнил, может ли он вступить в команду «Лисов» и попросил подержать его максимально втайне от окружающего мира на период реабилитации.
На счёт места в команде, Дэвид предложил подождать, пока заживёт рука, а на счёт «пропажи из общества», он предложил свою квартиру.
Эбби примчалась очень быстро. Она была милой женщиной, которая постоянно спрашивала, что он чувствует, где дискомфорт и так далее. Это напрягало. В «Воронах», командный врач делала минимальные усилия для выздоровления спортсменов. Может, Мориямы ей и платили за то, что она оставляет детей страдать, вместо того, чтобы помочь, но это только догадки.
Когда все процедуры были закончены, Кевина уже ждала кровать Ваймака, которую тот уступил юноше. Кевин пытался отказаться, сказав, что тому хватит и дивана в гостиной, но:
— Кевин, я уступаю не потому что я вынужден. Меня никто не принуждает. Я хочу, чтобы ты спал там. Я хочу, чтобы ты был там, мне так спокойнее. К тому же, я уже перестелил постельное. Там мягче и тише. И я утром не разбужу тебя, когда буду уходить на стадион, — Кевин хотел пошутить на тему того, что он всё равно встанет раньше мужчины, но не стал.
— Спасибо, — всё равно было как-то неудобно, но сил не осталось придумывать что-то ещё, чтобы не теснить мужчину на диване.
Но Кевин был очень рад засыпать в тёплой кровати, поевши перед сном и выпивший обезболивающее. Оказывается, так мало нужно для счастья. Но кое-чего всё же не хватало: надежды на то, что он снова встанет на поле в роли игрока и француза под боком.
Всё-таки спать один Кевин не привык. На счёт второго «друга» он ещё подумает, но не сегодня.
