Мы оба знали, что ты не сможешь ее забыть

— У меня не больше информации, чем у Бьянки, — говорит в трубку, с силой жмуря глаза, Ксавье. — Вы виделись? — Энид на том конце боится услышать ответ. — Да, вчера в ресторане, — резко распахнув глаза на максимум, отвечает. — Умоляю, скажи, что вы не разговаривали, — тараторит Синклер — Ты ведь не выдержишь…. — Серьезно, Энид?! — вскакивая со ступа, кричит Ксавье — Ты сделала меня крестным вашего сына, но продолжаешь считать бесхребетным дерьмом?! — Я люблю тебя, дядя Ти, — пытается изобразить голос своего пятилетнего сына Энид — Но мы оба знаем, как на тебя действует наша готка с косичками — с легкой ностальгией своим голосом добавляет она — Она теперь носит хвост — в голове Ксавье всплывает картина смешивания квата — В остальном, она такая же, как прежде… — Поговори с ним — уже рыдая в трубку, говорит Синклер. Волчица все такая же гиперэмоциональная. Даже в 30 ее легко доводит до слез любая мелодрама с сюжетом чуть лучше банального Звук рыданий отдаляется. Трубку перехватывает Аякс — Йоу, брооо — говорит он их стандартную фразочку приветствия — Какого хера? Торп улыбается. Он обожал этого парня. В школе они были друзьями, но годы после сделали их настоящими братьями. Аякс был единственным, кто не опустился по мерзкой жалости к нему, после исчезновения Аддамс. Он старался помочь, успокоить, познакомить его с кем-то. Пил с ним в душных барах до тех пор, пока Ксавье не стал беспокоиться, что создает другу проблемы в отношениях с Энид и не перестал звонить ему по ночам. — Йоу — отвечает Ксавье и идет в сторону балкона — Уточни свой вопрос, бро — Как так произошло, что проклятый саркофаг с Уэнсдей Аддамс снова открылся? Ксавье садится в ротанговое кресло на балконе, зажимает трубку плечом и прикуривает — Я не знаю, — выдыхает дым на три счета — Вчера я планировал заделать ребенка своей жене, а вместо этого мы скандалили весь вечер — Скандалы очень способствуют зачатию — смеется на той стороне Аякс — Ты думаешь, как Джастин появился на свет? — Заткнись — смеется в ответ Ксавье — Я еще не отошел от твоей лекции про позы, в которых точно получится мальчик. — Да, я же поведал тебе семейную тайну! — продолжает снижать напряжение Аякс — В моем роду нет ни одной девчонки! — Да-да, я слышал эту историю от твоего отца на вашей свадьбе — Ладно, хватит лирики. Что ты собираешься делать, друг? — вдруг серьезным голосом спрашивает Аякс Ксавье не знал, что ответить. Был ли у него план? Это вряд ли. Хотел ли он что-то сделать? Определенно, да. Впервые за черт знает сколько времени его сердце трещало по швам. Эти омуты черных глаз всколыхнули в нем все, что он поклялся забыть. Как глубинная бомба подняли на поверхность ту истерику, с которой он рисовал мрачные портреты в старом сарае в лесу Невермора Любил ли он Уэнсдей? Еще бы. Он до сих пор помнил каждую букву сообщения, которое она прислала спустя две недели вынужденных каникул: «Я должна признаться, что испытываю некую недостаточность твоего присутствия в поле моего зрения» Именно тогда Торп понял, что черная ледяная глыба способна испытывать чувства. Как дурак улыбался минут десять, смотря в экран Они переписывались все каникулы. А по возвращению в школу, он первым делом проник ее комнату через окно, усадил на письменный стол и поцеловал. Тогда казалось весь воздух разом вышибло из легких. Он дрожащей рукой гладил ее шею, не веря самому себе, что это происходит на самом деле. Абсолютное счастье, которым невозможно насытиться Он хотел снова провалиться в этот океан удовольствия, смешанный с отчаянием. В нем было хорошо. Даже восхитительно. Как на американских горках. Ссоры, летающие ножи, жадный страстный секс. Пороховая бочка Аддамс творила невозможное с его телом и душой. Три года все известные гормоны страха и радости скакали в его крови, как сумасшедшие. Пока в один из дней кортизол не превысил свои показатели до запредельного уровня Шесть долгих месяцев после он хотел лишь одного — умереть. Чтобы перестать чувствовать внутри безграничную боль. Казалось, она росла в своих размерах день ото дня. Каждое утро он просыпался с щемящей сердце тоской. Каждый новый день был похож на предыдущий. Он не знал, где выход из этого адского круга. Пока однажды фраза пьяной блондинки не ударила его обухом по затылку: «Ты — взрослый, Ксавье и способен изменить свою жизнь. Твой нерадивый папашка сделал для этого все. Но ты предпочитаешь ныть, сидя на моей кухне, вместо того чтобы жить.» Девушки обычно спрашивают своих парней «Когда ты понял, что влюбился в меня?». И парни всегда отвечают что-то очень романтичное. Если бы Эшли когда-нибудь задала этот вопрос, он бы обязательно назвал именно тот день. Именно тогда, сидя в маленькой квартире в Бруклине напротив пьяной блондинки с потекшим макияжем, он впервые осознал, что внутри появилось что-то кроме здоровенной черной дыры. Это было, как согревающая мазь на ноющую мышцу. Как глоток воды с лимоном после пробежки в знойный летний день. Как волна свежего воздуха на выходе из дымного бара. С того самого дня бесконечная боль начала уходить. Привычно хмурое утро в пустой прокуренной квартире наполнилось запахом яичницы с беконом и танцами Эшли у сковородки «Торп, говорят женам положено готовить завтраки. Не уверена, что буду делать это на постоянной основе, поэтому не привыкай» Но она делала это каждое утро. Все девять лет С ней было бесконечно тепло. Почти незаметная, при этом присутствующая в каждом уголке его холостятской квартиры. Он спал на диване в гостиной, она занимала кровать в комнате. Так продолжалось три месяца, пока однажды она не уснула на его плече за совместным просмотром фильма. Он должен был встать и уйти в гостиную, но откровенно говоря, абсолютно этого не хотел. «Скажу, что тоже вырубился» — нашел себе оправдание Торп и осторожно опустился на кровати, придерживая ладонью голову Эшли На следующий день он попросит Аякса придти с ночевкой, пока Энид уехала к родителям На третий день Эшли скажет: — Ты мог бы просто сказать, что хочешь спать в кровати. Или хотя соврать, что шея болит от дивана — Прости, я просто хочу спать рядом с тобой. Я не могу это объяснить Сон в одной кровати с Эшли — это как пить горячий шоколад с вишневым сиропов. Сладко, густо и невозможно вкусно. Тепло разливается по всему телу и ты чувствуешь себя «дома» Его истерзанное кинжалами Аддамс сердце шили золотыми нитками Эшли. Каждый день по маленькому стежку. Это были другие отношения. Это и не должно было быть отношениями. Это сделка двух друзей. Но на пятый месяц Ксавье обнаружит себя за рисованием ее портрета в блокноте, Потом осознает, что хочет ее поцеловать, когда она почти со слезами на глазах будет смотреть на сгоревший яблочный пирог, Потом, когда она приплясывая будет смахивать пыль с каминной полки в гостиной их новой квартиры, он не сдержится и предложит дружеский секс Она согласится, усмехнувшись: «ладно, мы должны были когда-то это попробовать» И им понравится. И они повторят. Это будет продолжаться полтора года, пока однажды, кусая ее шею, он не услышит свой голос: — Я так люблю тебя, Эшли — Ох, ты пожалеешь об этих словах, Торп — тяжело дыша ответит она — Но сначала мы закончим Она не спросит. Не после этого раза, не после следующих, когда он снова не сможет не сказать ей. Их отношения станут еще ближе. Она начнёт называть его «милый», будет целовать на прощание и устраивать лучшие сюрпризы на день рождения. Но никогда, за все девять лет брака, не скажет ему, что любит. *** — Сначала позвоню Бьянке, дальше посмотрим — отвечает в трубку Торп — Воскресенье отменяется? — понимающе спрашивает Аякс — Ни за что! Как бы там не закончилось, Эшли слишком любит Джастина, чтобы пропустить его выступление — До связи, бро Ксавье тушит сигарету в полную пепельницу. Злится оттого, что старые окурки выпадают. Мать твою, да выброси ты уже ее! Приносит с кухни пакет, ссыпает в него окурки. Замечает пепел на полу, идет за веником «И как только ей удается терпеть этот хаос в своем идеальном порядке?» — проносится в голове вопрос Он возвращается на кухню. Встречается с остывшим завтраком. Благодарность за заботу Эшли пересиливает желание выбросить и он отправляет тарелку в микроволновку Набирает номер Бьянки, наблюдая за каруселью яичницы с беконом — Скажи мне, что ты все уладил! — гневно раздается голос сирены — Я хочу тебя попросить… — начинает Ксавье — О чем? — смеется Бьянка — Снова снять амулет и заставить тебя забыть о Уэнсдей Аддамс? У него чуть сводит живот от этого имени. Или это голод? Микроволновка издает протяжный звук. Запах бекона вдруг будоражит аппетит — Это никогда не перестанет быть смешным для тебя, да? — уже улыбаясь говорит Торп — Никогда! — уверено отвечает сирена — Так о чем? — Тебе звонила Эшли? — Я сама звонила ей около часа назад — в голосе появились нотки тоски — Голосовая почта сообщила мне, что она занята приемом пациентов до пяти вечера Ксавье машинально бросает взгляд на часы. Одиннадцать — Мне нужно поговорить с тобой. Сможешь подъехать в галерею? — Смогу. Через час у меня обеденные перерыв — Жду — бросает трубку Торп на всех парах спеша к дурманяще ароматному бекону Быстро съедает завтрак и тело захлестывает волной умиротворения. Будто все в его жизни хорошо, все правильно. Будто сейчас он по обыкновению поедет в галерею, где встретится с Аяксом и они будут обсуждать новую площадку для выставки. Горгона ничего не смыслил в искусстве, но в цифрах разбирался хорошо — греческие корни давали о себе знать. Можно сказать, благодаря его навыкам Ксавье и стал одним из самых кассовых современных художников. Но глоток холодного кофе возвращает мерзкое чувство внутри и он резко встает из-за стола *** Бьянка заходит в кабинет и бросает сумку на диван у дверей, проходит к переговорному столу, приставленному к столу Торпа — У меня есть полчаса, поторопись Он проходит и присаживается напротив нее. Достает обручальное кольцо Эшли из кармана и кладет на стол Бьянка делает испуганные глаза — Нет, только не говори … — волнение в голосе сирены нарастает — Она вернула мне это утром. Кажется, это конец Бьянка поднимает на него глаза, брови хмурятся взгляд становится злым — Что блять с тобой случилось, Торп?! — вдруг на повышенном тоне спрашивает она — Ты тринадцать лет назад бросил меня, не поддавшись даже песни сирены! Потому что знал, чего ты хочешь! — она закрывает глаза правой ладонью — Именно поэтому я и влюбилась в тебя. — резко убирает ладонь и зло смотрит в его глаза — А теперь сидишь и просто принимаешь, как должное, что твоя жена от тебя уходит?! Когда ты стал таким?! — Ты правда любила меня, да? — растеряно спрашивает Ксавье смотря в глаза — Ты даже представить себе не можешь как — тон Бьянки становится тише и она тепло улыбается — Когда Аддамс исчезла, я надеялась, что мы снова будем вместе — усмехается она — Но поняла, что снова упускаю тебя, когда ты пришел с Эшли — Я думал, ты была рада за меня. Ты так тепло ее приняла — Торп, ты совсем не знаешь женщин — смеется она и откидывается на спинку стула — Что произошло, когда я была против Аддамс и пыталась тебя отговорить? Ты отдалился от меня и влюбился по уши! — разводит руки в сторону — С Эшли я решила действовать иначе. Хотела сблизиться с ней, чтобы показать тебе, что она не твой вариант — Но что-то пошло не так? — смеется Торп и достает сигарету — Да! — широко улыбается сирена — Эта канадская стерва растопила мое сердце! Бьянка ставит локти на стол и кладет голову между ладоней. Смотрит на него улыбаясь — Ксавье, я поняла, что никто… Даже я! Не способен любить тебя так, как Эшли — говорит она успокаивающим тоном — Ты правда думаешь, что она меня любит? — с тоской в голосе спрашивает Ксавье — А у тебя что есть сомнения? — Сирена вскидывает голову — Она никогда мне об этом не говорила — растеряно отвечает Торп и отводит взгляд к двери — Для меня это очевидно. Она буквально собрала тебе по частям, после того, что сделала с тобой Аддамс — уверенно отвечает Бьянка — Важно другое. Ты ее любишь? — Аддамс? — растеряно спрашивает Ксавье — Господи, какой ты идиот! — смеется в бессилии она — Определись, Ксавье, кого ты любишь! Это единственное, что я могу тебе посоветовать Бьянка встает из-за стола и направляется к двери — Ты когда-то умел принимать решения. Пришло время вспомнить — бросает она через плечо и уходит