Mamajiu / Мама Цзю

Многие почитали кунцзе как домашних богов. Их холили и лелеяли, наряжали в драгоценные шелка и баловали. Их малейшие пожелания удовлетворялись в тот же миг. Кое-кто предпочитал держать рабов. Жестокие мужчины и женщины получали извращенное удовольствие, насилуя и истязая беззащитных кунцзе до смерти. Братья Шэнь попали именно к таким. Шэнь Цзю изо всех сил старался оберегать младшего братца. Но много ли мог сделать маленький мальчик? Ночью, когда братья, тесно прижавшись, спали в грязном сарае, маленький Сяо Юань придумывал для своего А-Цзю чудесные истории о том, как сам император, исполненный величия, спустится сюда, чтобы их спасти, и заберет далеко-далеко. Шэнь Цзю, в свою очередь, рассказывал братцу все, что помнил о доме и родителях. Врал, конечно, выдумывая, как их любили. О криках и колотушках не говорил. Держась за руки, они прошли через множество издевательств. Больше, чем мог выдержать Сяо Юань. Шэнь Цзю никогда не забудет день, когда он нашёл почерневшего от побоев брата на мусорной куче в углу сарая. Он никогда не забудет всепоглощающего горя и собственных обжигающих слез. Он никогда не забудет имени брата и светлых историй, нашептаных беспросветными ночами. Он поклялся, что никогда не забудет тех работорговцев. ------------------------------------------------- Му Цинфан готов был впасть в очаяние: — Умоляю, шисюн, позвольте мне забрать вас на пик Цяньцао, где я смогу обеспечить лучший уход вам и А-Юаню. — Нет. Этот Шэнь предпочитает остаться здесь, — Шэнь Цинцю прижимался к животу хихикающей бордельной девицы. Они обнимались и льнули друг к другу, уютно устроившись в гнезде, в то время как А-Юань мирно посапывал в колыбели. Му Цинфан ничего не имел против — всем кунцзе были жизненно необходимы регулярные ласковые объятия и нежные прикосновения. Может, в этом и крылась причина отвратительного характера Шэнь Цинцю? Он ведь никогда и никому не позволял прикоснуться к себе. Му Цинфан вздохнул. Эту битву ему точно не выиграть, но он должен прояснить мучивший его вопрос: — Скажите, шисюн, вы трансдинамик? — Что? — удивление Шэнь Цинцю подтвердило подозрение Му Цинфана. Конечно же шисюн не знал, кем является в действительности. Хотя это все же странно, ведь Шэнь-шисюн должен знать, что лорд пика алхимиков — трансдинамик, та никогда не скрывала. — Трансдинамики ведут себя несоответственно полу, определенному при рождении. Например если кто-то определен как цианьюан, но им комфортнее жить как чжонъён. У некоторых поведение меняется в течение года, а у других остается неизменным. Шень-шисюн, может ли быть, что вы трансдинамик? Уверяю, это совершенно нормально… — Нет! — гневно отрезал Шэнь Цинцю. Му Цинфан скептически посмотрел на него: — Шэнь-шисюн, простите этого целителя за неверие, но… — Нет! — Но вы же принимали подавители и скрывали свой природный запах, с тех пор как поступили в школу, а начали, вероятно, еще раньше. Вы отказываетесь вести себя в соответствии с полом, определенным при рождении. Еще раз, уверяю вас, это вариант нормы… — Причина не в этом! — заявил Шэнь Цинцю, с усилием приподнимаясь из гнезда, чтобы лучше видеть шиди. Му Цинфан удивленно моргнул. Не в этом? А в чем же еще? — Да как тебе в голову такое могло прийти? — негодующе спросил Шэнь Цинцю. — Вы объявили себя рожеником, — ответил Му Цинфан, — это свойственно трансдинамикам. — Хватит молоть чушь! Этот Шэнь больше не желает слушать, — простонал Шэнь Цинцю, падая обратно в гнездо, прямо на хихикающую девицу, ойкнувшую от неожиданности. Му Цинфан был поражен. Его шисюн, такой неприступный и отстраненный, в обычном состоянии убил бы на месте любого свидетеля подобного непотребства. Ободренный, он открыл было рот, чтобы продолжить, но шисюн его оборвал: — Если ты сейчас же замолчишь, через неделю этот Шэнь вернется на пик Цинцзин. Му Цинфан знал, когда надо отступить. Он вздохнул: — В любом случае, шисюн должен позволить мне забрать его подавители, — он поднял руку, останавливая попытку шисюна возразить. — Если шисюн действительно не трансдинамик, он должен перестать их принимать. Они могут причинить огромный вред здоровью и очень опасны для развития младенца. Шэнь Цинцю замер: — Подавители могут повредить ему? Му Цинфан кивнул: — Видите ли, А-Юань уже привык к вашему естественному запаху. Если вы его измените, малыш запутается и не сможет вас узнать. Кроме того, многолетнее использование подавителей причинит непоправимый ущерб железам. Вы лишитесь собственного аромата, и А-Юань уже никогда не признает в вас родителя. Шэнь Цинцю глубоко задумался и, взглянув на целителя в упор, буркнул: — Синий пузырек с надписью «Масло для волос» на комоде. Этот Шэнь питает искреннюю надежду, что ты не перепутаешь с настоящим маслом для волос. Лекарь в очередной раз кивнул. В этот миг А-Юань громко захныкал, а комната наполнилась запахом детской неожиданности. Воспользовавшись случаем, лорд пика Цяньцао быстро покинул комнату и спустился вниз, разыскивая своих шиди. Лю Цингэ сидел согнувшись и обхватив голову руками, что-то бормоча, а Юй Цинтао успокаивающе похлопывал его по спине. Подойдя ближе, целитель расслышал слова «кунцзе», «как» и «почему». Му Цинфан кашлянул, привлекая внимание. Лю Цингэ поднял голову. Лицо его пылало, как фонарик у входа в бордель. Лекарь предположил, что доблестному лорду пика Байчжань никогда раньше не доводилось лицезреть полуголых кунцзе. — Вам двоим придется вернуться в школу и поведать остальным об истинном гендере шисюна, а также о его сыне. Кроме того, ради здоровья Шэнь-шисюна, необходимо забрать из бамбуковой хижины синий пузырек с надписью «Масло для волос». Он стоит на комоде. — Му Цинфан питал искреннюю надежду, что они не перепутают с настоящим маслом для волос. Коротко кивнув, оба цианьюан вышли из борделя. Целитель вздохнул. Этих двоих ожидает долгий тяжелый день. ---------------------------- Юэ Цинъюань считал себя весьма здравомыслящим человеком. Все его поступки и были в высшей степени таковы, пока дело не касалось Сяо Цзю, самого важного человека в жизни этого главы. Потому что кем бы он был, если не мог быть Ци-Гэ для своего Сяо Цзю? И да, он был трусом, который так и не решился ничего объяснить. Если Сяо-Цзю все узнает, то возненавидит еще больше, а он этого просто не перенесет. Ничего удивительного, что на заседание этот глава явился в расстроенных чувствах. На то самое спешное заседание, которое в панике созвал Юй-шиди. От того так пахло стрессом, что Юэ Цинъюань сперва испугался, что кто-то умер. (Только не это! Без Сяо Цзю нет смысла жить.) Скрестив руки на груди, Ци Цинци разглядывала непривычно нервничающих Юй Цинтао и Лю Цингэ. — Так, — язвительно начала она, — зачем понадобилось спешное заседание? И где Шэнь Цинцю? Оба лорда пиков, красные и вспотевшие, ерзали на сидениях. Они украдкой бросали в сторону главы настороженые взгляды, будто опасаясь реакции. Заметив это, Юэ Цинъюань безотчетно постарался скрыть свое беспокойство за доброжелательной улыбкой. — Видите ли… — начал было Юй Цинтао. Но Лю Цингэ его перебил: — Кунцзе, — пропищал доблестный бог войны. Кашлянул и выпалил: — Шэнь Цинцю — кунцзе. Гром! Среди! Ясного! Неба! У лордов пиков дружно отвисли челюсти. Да не может такого быть! Лю Цингэ очевидно ошибся! Их высокомерный шисюн совершенно точно был чжонъён. Ни один кунцзе не способен быть столь безжалостным и надменным, как их их шисюн. Ни один кунцзе не вынес бы отторжения и неприязни, коим они подвергли лорда пика Цинцзин. Юэ Цинъюань чувствовал эти мысли в головах его шиди и шимэй. Он слышал, как удивленно ахнула Мэй Цинсин. Но он-то знал! Знал, что его Сяо Цзю способен выдержать несравненно больше, чем любой другой кунцзе. — И еще… — Юй Цинтао нервно посмотрел на Юэ Цинъюаня. Тот знаком предложил своему шиди продолжать. — Ну… Шэнь Цинцю … — Ой, да не тяни кота за яйца! — раздраженно рявкнула Ци Цинци. — Шэнь Цинцю родил… ----------------------------------------------------- Этого Ци Цинци никак не могла предвидеть. Шэнь Цинцю? Кунцзе? Невозможно! Это не может быть. Никак. Неужели она, лорд пика Сяньшу, главного оплота защиты кунцзе от произвола, самолично принимала деятельное участие в травле одного из них? Как же она может занимать свою должность? Нет, это точно дурацкий розыгрыш. Исключительно глупая шутка. (Ци Цинци как-то упустила, что ни Юй Цинтао, ни Лю Цингэ не имели чувства юмора). Откуда-то справа донесся тихий стон, и Ци Цинци успела заметить, как Чжанмэнь-шисюн, закатив глаза, медленно сполз со стула. — Глава Юэ! — Мэй Цинсин сорвалась с места и подскочила к нему. Присев, лорд пика алхимиков уложила его головой на свои колени, a тут же оказавшийся рядом Ли Циньюй, лорд пика аскетов, склонился, проверяя пульс. Оба они были весьма искусны во врачевании (особенно Мэй Цинсин, ученики которой постоянно то взрывались, то обжигались), хотя, конечно, их умениям было далеко от отточенного искусства Му Цинфана. Встревоженный Шан Цинхуа беспомощно заламывал руки, распространяя свойственный ему запах сладкой карамели и сосновой хвои: — С Чжанмэнь-шисюном все в порядке? Ци Цинци облегченно выдохнула. Ну конечно! Шэнь Цинцю никак не мог быть кунцзе, он же вообще ничем не пах. Никакого сравнения с типичным сладким ароматом их кунцзе — Шан Цинхуа. Ли Циньюй бросил взгляд на лорда пика Аньдин и слегка кивнул, выпуская собственный аромат яблок и сандалового дерева и пытаясь успокоить перепуганного Шан Цинхуа. Мэй Цинсин, удобно устроив Чжанмэнь-шисюна, аккуратно поднялась на ноги и подошла к их кунцзе. Она мягко обняла его и погладила по спине, покрывая собственным запахом апельсина и цветов мака. Шан Цинхуа таял в ее объятьях, счастливо мурча. Ци Цинци улыбнулась и высвободила собственный запах сирени и миндаля. Другие лорды пиков присоединились к ним. Как обычно, Шан Цинхуа крепко прижался к Мэй Цинсин и замурчал еще громче. Он трогательно моргал, и умиленная Ци Цинци с трудом удерживалась от желания посюсюкать. Их сладкий кунцзе всегда становился сонным в моменты единения. Шан Цинхуа испустил умиротворенный вздох: — Надеюсь, Шэнь-шисюн действительно кунцзе, — сонно произнес он, — Замечательно, если в стае будет еще один. Ци Цинци поразилась. Эта мысль ей в голову не приходила. Большинство кунцзе предпочитали компанию себе подобных, но Шан Цинхуа ни словом не обмолвился, что тоже этого хотел бы. Позабавленный Ли Циньюй засмеялся, привлекая внимание лордов пиков. — Это очень мило, но может кто-нибудь поможет мне доставить Чжанмэнь-шисюна в лечебницу? ----------------------------------------- Неделя пролетела во мгновение ока. Шэнь Цинцю разглядывал себя в зеркале. Сестрички умолили позволить им одеть его. Этот Шэнь никогда не был способен отказать женщине, но предложению подвести глаза и нарумяниться категорически воспротивился. Сейчас на нем было изумительное бело-зеленое ханьфу из нежнейшего шелка, какие носят знатные кунцзе. Он слегка покрутился, ощущая, как многочисленные слои непривычно легкой ткани ласкают его кожу. Вне сомнения, это роскошное, и в высшей степени изысканное одеяние, но Шэнь Цинцю затруднялся описать свои чувства. Этот Шэнь все же предпочел бы привычную одежду, хотя такой шелк был весьма приятен. Надо будет воссоздать его любимые одеяния из такого шелка. А-Юань заворковал в колыбельке, и Шэнь Цинцю подошел к нему. Его милый щекастый малыш довольно агукал при виде мамы и тянул к нему пухленькие кулачки. Шэнь Цинцю аккуратно взял сына на руки, бережно поддерживая крохотную головку. Взгляд Шэнь Цинцю наполнился не свойственным ему выражением мягкости и нежности. Малыш смотрел расплывчатым взглядом, еще толком не различая лица, он уже безошибочно узнавал маму по запаху. Шэнь Цинцю прижался лицом к теплой пушистой макушке и глубоко вдохнул. Собственный аромат ребенка еще не проявился, и Шень ощутил запах молока с едва заметными нотками мяты и бамбука. А-Юань немедленно воспользовался случаем вцепиться ему в волосы и дернуть как следует. Для такого крохи рывок оказался неожиданно сильным. Пока Шэнь Цинцю, шипя от боли, пытался высвободить волосы из железной хватки сына, дверь отворилась и на пороге показался Му Цинфан. — Шэнь-шисюн, — мягко сказал он — Пойдем домой.