Mamajiu / Мама Цзю

Что бы там ни утверждал этот развратник Шэнь Цинцю, тупицей Лю Цингэ не был. Ну да, иногда он бывал прямолинеен, но соображал всегда отлично. И уж точно знал, когда стоит закрыть рот и навострить уши. Поэтому, когда Чжанмэнь-шисюну доставили странное письмо от Юй Цинтао, Лю Цингэ выпрямился, обратив все внимание на Главу школы. Письмо было коротким и невнятным — Юй Цинтао молил о помощи. Шэнь Цинцю снова во что-то вляпался, но отказался обращаться на пик Цяньцао, вместо этого завалившись в бордель. А как же иначе? Он же и дня не мог прожить без своих девок. Лю Цингэ под жалобный звон подпрыгнувших чашек крезко хлопнул по столу: — Чжанмэнь-шисюн, отправь меня. Я верну Шэнь Цинцю обратно в школу. — И я хочу, — заявила Ци Цинци. Вероятно, не могла отказать себе в удовольствии за шкирку притащить Шэнь Цинцю назад. Лю Цингэ отлично ее понимал — бордельные выходки Шэнь Цинцю бросали тень на репутацию всей школы. Глубоко вздохнув, Чжанмэнь-шисюн потер виски: — К сожалению, мы можем послать только двух заклинателей забрать Шэнь-шиди и Юй-шиди. Одним из них должен быть Му Цинфан. Возможно, потребуется помощь целителя. Лю Цингэ презрительно фыркнул. Если бы Шэнь Цинцю действительно был ранен — бегом бы прибежал на пик Цяньцао. Даже заноза от собственного веера вогнала бы его в истерику, не говоря уже о серьезном ранении, требующем присутствия Му Цинфана. Скорее всего, он просто возжелал девицу. Чжанмэнь-шисюн метнул на Лю Цингэ тяжелый взгляд, заставивший того смутиться и покраснеть от досады, однако, вздохнув, позволил ему отправиться с Му Цинфаном. Ци Цинци недовольно хмыкнула, но больше ничего не сказала. Оба заклинателя взлетели на мечах, направившись к любимому борделю Шэнь Цинцю. Красные фонарики перед главным входом сейчас, в дневное время, не горели, а сама дверь была приоткрыта. Лю Цингэ крутанул меч и эффектно приземлился на ноги точно перед дверью. Му Цинфан, следом, элегантно сошел с меча. (Оказавшись за спиной своего шиди, лекарь мысленно закатил глаза). Убрав мечи, оба вошли (в случае Лю Цингэ — протопали) внутрь. Бордель был пуст, немногие посетители игриво болтали с вызывающе одетыми (точнее раздетыми) девицами. Одна из них попыталась заговорить с Лю Цингэ, но тот отмахнулся, напряженно обводя взглядом помещение, в поисках своего блудного шисюна. Шэнь Цинцю он не увидел, зато не составило труда обнаружить Юй Цинтао — огромный заклинатель смущенно забился в угол и выглядел потерянным. — Юй Цинтао! — рявкнул Лю Цингэ, привлекая внимание. На лице лорда пика зверей отразилось огромное, ни с чем не сравнимое облегчение. — Лю-шисюн! Му-шисюн! — поздоровался он, готовый прыгать от радости. Заклинатель выглядел устало: волосы вместо аккуратного узла были собраны в простой пучок. — Я так рад видеть вас. Шэнь-шисюн… — Где он? — перебил его Лю Цингэ. Он хотел как можно скорее покончить со всем этим и забыть бордель как страшный сон. — На втором этаже, в конце коридора, но, до того как ты поднимешься… Недослушав Юй Цинтао, Лю Цингэ, проскочив мимо, загрохотал вверх по лестнице. Пронесясь ураганом через все комнаты и игнорируя попытки Юй-шиди что-то сказать, наконец-то достиг последней двери с табличкой «Не входить». Лю Цингэ презрительно усмехнулся, конечно же у этого распутника была личная комната. Из-за двери доносились разноголосый визг и хихиканье. Желание всыпать Шэнь Цинцю достигло предела! Ему недостаточно одной девицы? Его там что, полборделя обслуживает? — Лю-шисюн, постой! Не обращая внимания на крики своих шиди, Лю Цингэ решительным ударом вышиб дверь. Визг и хихиканье сменились испуганными криками. В праведном гневе Лю Цингэ ворвался в комнату, исполненный решимости клеймить Шэнь Цинцю позором, и… от увиденного у него к горлу подступила кровь. Шэнь Цинцю он… он… — Грудью? — голос предательски сорвался до глухого писка. Лю Цингэ не верил собственным глазам. Его шисюн, чжонъён (!) прижимал к груди новорожденного. Громкое причмокивание во внезапно стихшей комнате не оставило никаких сомнений в происходящем. Шэнь Цинцю, нимало не впечатленный эффектным появлением Лю Цингэ, продолжал кормить, будто ничего не произошло. Одна из женщин, свалившаяся с кровати, когда Лю Цингэ вышиб дверь, тем временем поднялась на ноги и окатила того пылающим от негодования взглядом. — Ах ты грубиян! — возмущенно закричала она, скрестив руки на груди. — Ты, наверное, и есть тот самый дикарь с пика Байчжань, который вечно обижает нашего А-Цзю. А ну, убирайся отсюда! Лю Цингэ, заикаясь, пытался что-то сказать, когда Юй Цинтао вежливо перебил, не давая опозориться еще больше (если это, конечно, было возможно): — Я пытался предупредить. Ошалевший Лю Цингэ изумленно таращился на своего шисюна, мечущего убийственные взгляды в сторону Юй Цинтао. Того самого шисюна, который внезапно оказался кунцзе, иначе как бы он еще мог кормить грудью? Му Цинфан, войдя в комнату, как подобает поклонился Шэнь Цинцю: — Шэнь-шисюн, вы… — Ты что, кунцзе?! — выплюнул Лю Цингэ, перебивая его. — Этот — роженик, — просто ответил Шэнь Цинцю, глядя ему в глаза прямо и не прерывая своего занятия. Мир Лю Цингэ раскололся. В голове не укладывалось, что Шэнь Цинцю действительно был рожеником! Он буквально вскармливал грудью, пока они разговаривали, словно матка детеныша. К тому же, сосредоточившись, Лю Цингэ сейчас явственно различил слабый аромат бамбука и зеленого чая, исходящий от Шэнь Цинцю; аромат, совершенно безошибочно принадлежащий кунцзе. Му Цинфан просто кивнул, как будто не происходило ничего особенного: — Шэнь-шисюн, вы позволите мне осмотреть дитя? Шэнь Цинцю вздернул губу, словно собираясь зарычать, но все же согласно кивнул. Он попытался оторвать младенца от груди, тот же, неожиданно крепко вцепившись в накидку Шэнь Цинцю, решительно отказался сдвинуться с места. Му Цинфан уверил, что не нужно беспокоить ребенка, ему достаточно дотронуться до запястья. Нахмурившись, Шэнь Цинцю осторожно подвинулся, чтобы Му Цинфан мог легко коснуться крошечной ручки. Сосредоточившись, Му Цинфан направил свою ци в тело новорожденного. Затем, посмотрев на Шэнь Цинцю, улыбнулся и сказал: — Поздравляю, Шэнь-шисюн, у вас здоровый мальчик. Так удачно, что он тоже кунзе. Мальчик-кунцзе! Шэнь Цинцю родил мальчика-кунцзе, а Му Цинфан поддерживает иллюзию, что он роженик, а не мать. Интересно, каких таких богов прогневил этот Лю Цингэ, что все происходящее свалилось на его бедную голову? ----------------------------- Му Цинфан имел опыт ухода за новорожденными. Еще во времена ученичества ему часто приходилось принимать роды. Однако, даже в страшном сне он не мог представить, что один из его шисюнов скроет беременность и родит в тайне. Признаться, он был глубоко поражен, увидев своего шисюна кормящим, а то, что Шэнь-шисюн объявил себя рожеником, удивило его куда как меньше. Случалось, что человек вел себя несвойственно собственному вторичному полу. У одних это проявлялось в детстве, у других в юности. Таких называли трансдинамиками, или трансами. Чем-то они были схожи с теми, чье ощущение пола отличается от присущего им при рождении, но все же разница была. Проще простого было исправить тело трансгендера, но не так-то просто изменить отклоняющееся поведение. Впрочем, целительская наука не стояла на месте и лекарь надеялся когда-нибудь создать безопасный способ. Скорее всего, шисюн — трансдинамик, и маловероятно что сам он об этом знал. Впрочем, это было нормально, ведь такое встречалось исключительно редко. Позже Му Цинфан обязательно выяснит, действительно ли его шисюн предпочитает жить как чжонъён, при этом оставаясь в теле кунцзе, и объяснит ему, что это вариант нормы. Но сейчас это не имело значения. Прежде всего необходимо было убедить Шэнь-шисюна вернуться домой, на пик Цинцзин. И тогда уже пусть с этим разбирается Чжанмэнь-шисюн, который несомненно погрязнет в собственных страданиях, узнав, что Шэнь-шисюн родил. — Этот лекарь, — осторожно начал он, — нижайше просит Шэнь-шисюна вернуться с ним домой, на хребет Цанцюн. Все очень беспокоятся. Шэнь Цинцю презрительно фыркнул, глядя в упор: — Ну да! Давайте запрем этого Шэня, дабы не пятнал репутацию школы! — Пожалуйста, Шэнь-шисюн… — начал было Юй Цинтао. Шэнь Цинцю бросил такой взгляд, что тот прикусил язык. — Думаешь, я не знаю, что это твоих рук дело? — ядовито прошипел Шэнь Цинцю в сторону виновато понурившего голову шиди. — Можешь сдохнуть в канаве, мне все равно. Му Цинфан вздохнул: — Позволит ли Шэнь-шисюн мне остаться и помочь заботиться о нем? Шэнь Цинцю посмотрел недоверчиво и… согласился, поставив, однако, условие: два других лорда пика уберутся отсюда, а женщины останутся. Му Цинфан согласился и буквально взашей вытолкал обоих цианьюан, надежно заперев за ними дверь. Обратив все внимание к Шэнь Цинцю, лекарь учтиво попросил того передать новорожденного одной из женщин и позволить лекарю туго перебинтовать живот. К вящему удивлению Му Цинфан обнаружил, что живот шисюна уже отлично перевязан. Ему осталось затянуть бинты потуже, чем он, собственно, и занялся, пытаясь одновременно поддержать разговор. — Шень-шисюн уже выбрал имя? — спросил он, тщательно стягивая повязку. Получившие тяжелую встряску внутренние органы нуждались в дополнительной поддержке. Лекарь делал свое дело, не ожидая ответа. Даже в спокойной обстановке, Шэнь-шисюн никогда особо не был склонен к вежливым беседам. Поэтому Му Цинфан был поражен, когда Шэнь Цинцю прошептал: — А-Юань. Его имя А-Юань.