Без тени сомнений

Густой дым клубами бьет в небо. Пыль стоит столбом, оседает на волосах и ресницах, липнет к губам. Тошнотворно разит гарью. Танако несется во весь опор, врезаясь телом в серый смог, с каждым метром острее ощущая чакру Саске. Ей буквально окутано все вокруг. Она доминирует. Льется. Стелиться под ногами бесцветным ковром. Засоряет ощущения своим присутствием. Однако это не мешает куноити отделить от нее и четыре других. Саске не один. Последний рывок. Танако взлетает на холм и видит его. Стоя на краю огромной воронки, он будто плывет в мистической дымке. Спина прямая. Ладонь на рукояти. Ветер шевелит смоляные пряди, дербанит края одежды. Красив фасад. А что внутри? Горечь, ненависть и яд? Танако протяжно выдыхает и резко форсируется, замедлившись лишь на подступах. К тому времени Саске уже почувствовал ее, о чем дал понять легким разворотом головы. По телу мельтешат мурашки. Голову туманят глупости. Хочется ворваться в его личное пространство, прильнуть к могучей спине и умолять не уходить. Когда же это кончится? Говорят, клин клином выбивают. Но где взять такой клин, который сможет унять ее сердце? Притормозив, Танако облизывает губы, сгибает колени и сильно отталкивается. Стрелой взмыв в высь, она приземляется позади Саске. Он не обращает на нее внимания, загипнотизировано смотрит вниз. Молчит. Она равняется с ним и ширит глаза. — Коноха… — срывается с уст. Эмоции уже даются ей намного проще. Удивление же проскальзывает на уровне рефлексов и отзвуки этого отчетливо сквозят в интонациях. Тишина режет слух. На ее вздохи Саске никак не реагирует. Тогда, приподняв брови, она переводит на него взгляд и сканирует его гранитное лицо, будто замершие во времени ресницы и колышущиеся на ветру волосы. Он будто бы спокоен? Танако непроизвольно роняет взор и кардинально меняет мнение. На судорожно сжимающей рукоять кисти отчетливо бугрятся вены. Уголки ее губ дергаются. Это признак всего что угодно, но только не спокойствия. Двигаясь самостоятельно, ноги ведут ее к кромке. Она замирает на уступе. Из-под подошвы срываются камешки и с глухим треском сыпаться низ. Не подбирая кимоно, Танако изящно присаживается и погружается в изучение. Ситуация благоприятствует. Пыль еще курсирует в воздухе, но это не мешает ей разглядеть гостей в деталях. Их четверо. Самый старший из них — колоритный мужчина. Красивым его назвать сложно. Но кругловатое лицо запоминающееся и выразительное. На вид ему не больше тридцати. У него короткие темные волосы, торчащие ежиком, большие слегка на выкате глаза, четкие брови и скульптурные губы. Капитан. Это становится понятно из того, как он держится. Да и одежда. Подобную она уже видела на Асуме. С мальчишкой, похожим на Саске Танако уже пересекалась, но в нынешних условиях взглянула на него по новому. Лгун и проходимец. На его лбе красовался протектор с символом Листа. А это значит, он пытался ввести ее в заблуждение. В то время как сам… Мысль прервалась и голова повернулась к Саске. С момента как она пришла он не шелохнулся, словно боялся посмотреть на нее… Прикусив щеку, Танако отвела взор. В груди мерзко саднит. Но она почти привыкла. Саске сейчас не до нее. Небось, глядя на пришлых из дома, думает о брате… Взгляд ползет дальше, но уже без прежнего энтузиазма. Нечто горькое стремительно разливается в груди и стойкий привкус отравляет горло. Танако холодно смотрит на единственную девчонку в составе. Она довольно крепко сложена, что, впрочем, не лишает ее женственности. Личико миловидное, глаза выразительные, светлые: голубые или зеленые. Издали не разобрать. Да не суть важно. Волосы под каре цвета сахарной ваты. Она так смотрит на Саске, со смесью радости и гнева, будто вот-вот лишится чувств. Но при этом сжимает кулаки. Четвертый — самый любопытный. Белокурый, ясноокий. Причёска смешная, взлохмаченная. От него исходит такой запал, что чувствует даже она со своими почти никакущими способностями в сенсорной динамике. И дело не столько в чакре, а в бешенной энергетике. Его брови дрожат. Дергаются уголки губ. Он не отрывает глаз от Саске, будто видит в нем смысл чего-то глобального. И Танако озаряет догадка. — Это они, верно? — говорит она. Голос ровный, без эмоций. То что надо в текущей ситуации. Она не поворачивается к парню, но по спине от исходящего от него напряжения бесновато снуют мурашки. — Твои друзья, которых ты оставил. Саске долго молчит. Но слова здесь не к месту. Человек — существо многоликое и порой склонное отрицать очевидное. — Бывшие… — статично выплевывает синоби и снова замолкает. Танако кивает и поднимается. — Похоже они иного мнения. Они пришли за тобой? — спрашивает она и тут же отвечает сама. — Ну, разумеется… Ты только посмотри на девчонку. Она по-прежнему любит тебя… Танако косится на Саске. Но того не пробить. Продолжает: — А парень… — она перебирает воспоминания. На языке вертеться имя. Когда же вспоминает Саске ее опережает, игнорируя ее слова: — И ты здесь, Наруто… Каким резким и безжалостным может быть его голос. Танако бросает в дрожь. Она потирает запястье и снова глядит вниз. Белокурый вздрагивает, выше задирает мордашку и в сердцах вопит: — Почему? Почему ты не убил меня тогда?! А Саске? Это ты называешь разрывом связей? Танако отрывается от собственных мыслей и внимательно смотрит на Саске. Тот же ядовито чеканит: — Дело не в том, что я не смог разорвать нашу связь. — Говорит он и делает паузу. Танако замечает как напрягаются его скулы и с точностью наверняка знает, о ком он сейчас думает.- Я просто не хотел доставлять ему удовольствие, получив силу путем, который предлагал этот убийца… Лицо Наруто вытягивается. Он похож на смышлёного лисенка. — Это как? — Тебе не нужно этого знать. Знай одно. В тот раз я пощадил тебя по своей прихоти… Минула секунда. Танако моргнула. А когда вновь взглянула на Саске, его на прежнем месте уже не оказалось. Внизу вскипела суета. Она глянула с уступа. Саске подлетел к Наруто дуновением ветерка. Рука рванула к кусанаги. И у нее все похолодело внутри. Решил завершить то, на что однажды не хватило духу? В рассудке мелькают вспышки и она внезапно осознает, что ей жизненно важно остановить его! Ведь если он порвет последнюю нить, то лишится души. И это уже не какими лекарствами не исправишь. Загоревшись решительностью, девушка рванулась следом. Зашуршала под ногами каменная крошка. Танако почти сиганула с уступа. Однако кто-то вдруг прытко ухватил ее за запястье и властно утянул обратно. Она так стремительно оглянулась, что взметнувшиеся кудри бросило в лицо. — Это не твоя битва, Танако. Мальчику нужно выпустить пар… Желтые глаза санина предостерегающе прожгли ее с полуметра. Змеи тугим кольцом обмотали запястье. Их острожное шипение ударило по ушам и куноити остолбенела, чувствуя как к глотке поступает первобытный ужас. Она вдруг вспомнила. Она всегда его боялась. С самых первых дней он внушал ей благоговейный трепет. Вкрадчивые повадки, отвратительный, гнусавый голос. Мечты о побеге как о глотке воздуха преследовали ее в первые дни под его крылом. А потом, как отрезало. Танако разучилась чувствовать и эти диссонансные ощущение переросли в обыденную безразличность. Нет иной жизни, кроме служение ему. Нет цели. Нет тепла. Лишь катана, кровь и таблетки на завтрак, обед и ужин. Скрывая неуправляемые эмоции за волосами, Танако низко склонила голову. В висках пульсировало. Сердце барабанило предательски громко. Его не унять, пока адское пекло в груди. — Господин? — как могла взяла себя в руки она и подняла взор. — Можете отпустить. Я вас услышала. — Но? — блеснули в ядовитом оскале зубы Орочимару. Проницательности у него не отнять. Он видел ее насквозь. Танако выше задрала подбородок. Страх парализовал. Но ей не в первой трепетать. — Коль взрастили демона, смотрите не перекормите. А то он пожрет и вашу голову. — Ну, надо же, какая дерзость… — хмыкнул Кабуто. Тень своего хозяина — он следовал за ним по пятам. — Общение с Саске-куном на тебя плохо влияет. Его слова потонули в сумасшедшем грохоте. Дрожью откликнулась земля под ногами. В небо взлетела вспышка Чидори. По губам санина пронесся оскал. Он не зол. Но играться с ним не стоит. Танако отводит глаза и косится за спину. В сердце вгрызается новое чувство и она недоумевает, не понимая как с ним быть. Беспокойство! Гребанное беспокойство расправляет сети и она начинает гореть в аду непонятных тревог. «Саске! Саске! Не наделай глупостей!» — взвывает надсадное в голове. Санин хищно лыбиться.  — Коноха… — будто читает мысли он и ей становится жутко. Она опускает ресницы и поворачивается к нему лицом, демонстрируя короткость, которой в ней отродясь не водилось. — Мне известно, ты рвалась туда? Танако не отвечает. Что бы она не сказала сейчас, он все-равно не поверит. Смотрит на него. Страх растворяется как дымка и плоть воспламеняет праведный гнев. — И по- прежнему рвешься. Для чего? Змеи скользят по руке, добираются до предплечья. Он крепко держит ее, потому что не уверен. Страхуется. Танако дергает уголками губ. «За правдой!» — думает она. Но в слух лукавит: — Все в прошлом, господин. — Сухой поклон скрывает ворох мыслей и возбужденный блеск в глазах. — Это всего лишь любопытство… Хотелось посмотреть, по поводу чего суматоха… — Посмотрела? — ревностно фыркает Кабуто и она просто кивает. — Хорошая девочка… — объявляет санин сипло и змеи, оставив ее, с шипением прячутся в его просторных рукавах. Танако выдыхает через нос и вонзает ногти в ладони. Желание смахнуть их склизкий след на своих руках неодолимо. Но она сдерживается со все той же миной невозмутимости на лице. Привычка… — Я вам еще нужна? — интересуется она. Из-за спины льются вопли. И это выворачивает ей душу на изнанку. «Не сходи с ума, Саске! Остановись! Такого богатства у тебя больше никогда не будет! Узы — это дар, а не проклятье!» Черт! О чем она только думает?! Какое ей дело? Она ничего не знает о связях, так как ее собственные узы разорвались давно и окончательно. У нее нет семьи и никогда не было друзей. Так почему ее так задевает поведение Саске? Пятки взвывают от потребности сорваться прочь, от мыслей, от чувств к человеку которому на нее глубоко плевать. Но она стоит, будто вросла в землю и терпеливо ждет отмашки не потому что боится, а потому что знает, просто так ей не позволят уйти. — Кабуто… — Орочимару дает сигнал и медик без вопросов тут же устремляется к воронке. Он знает, что делать. Его задача присматривать за Саске, пока господин занят. Между тем, желтые глаза впиваются в ее бледное лицо. Синоби подходит ближе, словно скользит по земле. Длинные пальцы тянуться к скулам и чертят ровную дорожку. Дыхание Танако прерывается, а затем частит. От него исходит угроза и она чувствует ее слишком остро. Спокойствия как не бывало. Оно лишь маска, которую может унести порывом в любую секунду. Танако нервно облизывает губы и заклинает саму себя: «Держись. Ты сможешь!» — Ты знаешь, как я ценю тебя, Танако? — затягивает Орочимару. Она отрывисто кивает. -А сколько надежд я на тебя возлагаю? Теперь она смотрит на него не мигая. — У тебя уникальный архетип, уникальная кровь и мозги, какие не у каждого Хокаге имеются… Танако усилием размыкает губы и выплевывает невиданную до селе дерзость: — Обойдемся без прелюдий, господин. В хитрых глазах мужчины проскальзывает любопытство, она продолжает: — Вы не умеете прощать. Так, что мне надо сделать? Худые пальцы санина пикируют вниз и обхватывают ее подбородок. Она уже не дрожит. В глазах — чистота и ясность. Он ехидно кривит губы, а затем отступает, заходит ей за спину, кладет ладони на плечи и хрипит на ухо: — Закрой глаза. Что чувствуешь? — Я не сенсор, господин… — хмуря брови, но покорно смеживая веки, отвечает Танако. — Этого и не требуется, потому что чувствуется сразу… Смутно понимая, чего он от нее ждет, куноити абстрагируется от звуков боя за спиной и спускает ощущения с цепи. — Действительно! — через мгновение она изумленно распахивает ресницы и глядит на костлявые пальцы на своих плечах. Санин одобрительно хмыкает и подается вперед. Его грудная клетка впивается в ее спину. — Твое искупление… — Что вы хотите, чтобы я сделала? — Разбей их изнутри. Танако трусит головой. — Мне это не по силам. Я всего лишь слабая девчонка. В моем арсенале не путных техник, не физической мощи. Как вы хотите, чтобы я сокрушила Акацуки в одиночку? Санин резко отстраняется, разворачивает ее к себе и тычет пальцем в лоб. — У тебя есть это! Используй. Саске разгорячился ни на шутку. Внутри у него все взрывалось и кипело. Он злился на себя, за то, что позволил эмоциям отравить разум и отвлечь от действительно важного. Он почти ненавидел Танако, имевшую дерзость сунуть нос в то, что ее не касалось. Нет, она не науськивала его. Да он бы и не позволил. Публично не осуждала. Но ее поведение, тон, невыносимая отстранённость и способность появляться в неподходящем месте в неподходящее время, взбаламутили в нем остатки выдержки и захотелось кромсать то, что некогда сковывало его по рукам и ногам. Лишь бы доказать себе, что она не властна над ним! Наруто. Сакура… Коноха! Гори оно все огнем! Пальцы на изготове. Одно движение и все будет кончено. — Скрытый Лист в свое репертуаре… Надоело… — Фыркает Саске. Он молниеносно складывает печати и заносит руку. Но в последний момент рядом вырастает Орочимару. — Не стоит применять это дзюцу… — замечает он, хватая его за запястье. — Руку убрал! — цедит Саске. Шаринган свербит в глазах, пылает кровавым заревом. Он готов свернуть ублюдку шею. — Опять забыл, с кем разговариваешь… — вздыхает Кабуто, поправляя очки. И это немного отрезвляет. — Не вижу смысла останавливаться… — упорствует Саске. Они не понимают. Никто ничего не понимает. — Ты же в курсе планов Акацуки… — нудит Кабуто. Саске переводит на него взгляд. Но это того не затыкает. — Нам же лучше, если наши дорогие гости из Листа позаботиться о них. Прикончат хотя бы одного и то хорошо. Ведь ты же не хочешь, чтобы они встали у тебя на пути? — Не убедительно… — роняет Саске. И вдруг замечает, что чего-то не хватает. Танако. Мысли переключаются на девчонку и гнев начинает угасать. Но он еще сопротивляется для вида. Избавиться от Наруто он всегда успеет. Главное Итачи. — Пусть так, зато это увеличит твои шансы на успех еще хотя бы на процент… Я прав? Где Танако? Он дрался, но все время чувствовал ее присутствие. А теперь она пропала. Саске стискивает зубы и вырывает руку, обдавая санина недоверием. — Уходим! — объявляет тот и их затягивает в дзюцу телепортации. Однотипный скалистый ландшафт сидит в печенках. Местами пестреют корявые кусты, пересохшие из-за недостатка влаги и смахивающие на саксаулы. Растрескавшаяся земля молит о дожде. Солнце уже не палит, медленно катится за горизонт. Но до сумерек еще далеко. Карин плетется впереди, раздражающе виляя задницей. Эта тощая девица вызывает в нем раздражение. В голове регулярно проскальзывают параллели и он сравнивает ее с Танако. Ее походка плавная, грациозная. Волосы шелковые. Взгляд острый. Посмотрит и кровь вскипает. А откроет рот — хочется до смерти зацеловать. Он не влюбился. Что за чушь? Просто с бабой давненько не был и бьет сперма в голову. — Мы на месте! — крикнула Карин. Даже голос ее бесит. Так бы и накинул петлю на шею. Она резко тормозит и оборачивается. Линзы очков вспыхивают от солнца. — И у нас гости. Щурясь, Хидан смотрит ей за спину. Впереди высится гора, из эпицентра которой столбом валит дым. А в ее изножии маячит пестрый силуэт.