Без тени сомнений

«Настоящий воин должен чувствовать себя мертвым» - так гласит древняя поговорка. Чтобы стать истинным синоби необходимо, прежде всего, убить в себе страх, а затем и все прочие чувства. Эмоции, привязанности, боль, переживания – это слабости, пороки, чуждые настоящему ниндзя. Синоби – это, прежде всего воин, а после высококлассный лазутчик, служащий интересам своего хозяина, безотказное оружие клана, взращенное на поле брани, в вечных страданиях бренного тела. С самого рождения, с колыбели ниндзя учится преодолевать человеческую природу, создавшую его слабым. С первым глотком воздуха, с первым прикосновением матери, человек вынужден бороться за право существования, ведь мир полон жестокости и боли. Это естественный отбор, закономерный круговорот вещей в природе, где каждое структурное звено, как элемент в пищевой цепочке, знаменует торжество грубой силы над слабостью. Но пока другие вынуждены бороться за существование, она прочно отвоевала себе место под солнцем, по праву рождения получив запас прочности от создателя. Танако Кобаяси родилась свободной от эмоций, от ненужных чувств, отягощающих душу, растлевающих сознание человека. За свои без малого 18-ть лет, она не проронила ни слезинки. Улыбка удовольствия никогда не касалась ее губ, огорчение или радость не заставляли ледяное сердце взволнованно биться… Полная луна взошла на чистое без единого облачка небо, в неясном сумраке осветив молочно белым светом стройную фигурку девушки на краю березовой рощи, склонившуюся над неподвижной фигурой поверженного врага с обнаженным мечом в руках. Стальное лезвие тускло блеснуло в свете луны, отсвечивая серебряно-стальными бликами, и алые капли крови струйками стекали по клинку. Теплый летний ветерок колыхал листву и разносил по округе дивный аромат дикого шиповника, путаясь в непокорных прядях пепельно-русых волос куноити, ниспадавших на спину и плечи каскадом мелких кудряшек . Ее неподвижное лицо правильной овальной формы с неестественно светлой матовой кожей, белым пятном выделялось на фоне копны вьющихся волос. Густая косая челка падала на лоб, изящной завитушкой касаясь подбородка, скрывая за шелковистой поволокой острый взгляд холодных, чуть раскосых кошачьих глаз цвета пасмурного неба. Высокие скулы и маленький курносый носик выделялись на бесстрастном лице, при этом, не отвлекая внимания от сочных, ярко-алых, казавшихся немного крупноватыми на фоне остальных черт, губ. - Ты испортил мое кимоно, – Бесцветным тоном произнесла она в темноту. Лезвие катаны, взметнувшись вверх, легким уверенным движением безжалостно отсекло голову уже поверженному противнику, и она, словно шар, отлетела в кусты, затерявшись в буйной зелени разросшегося кустарника. Ни одна эмоция не отразилась на каменном лице куноити, когда, поджав губы, она неторопливо извлекла из-за пояса пурпурного укороченного по колено кимоно носовой платок и тщательно вытерла лезвие. Лишь после этой процедуры девушка засунула меч в ножны. Невыполнимых миссий не бывает. Бывают только некомпетентные исполнители, неспособные справиться со своими нервами и потому попадающие впросак. Танако не ведала сомнений, как никогда не знала своих отца и матери. В нежном возрасте ее подобрал Орочимару и научил всему, что она теперь знала о ремесле синоби. По сути, он заменил ей семью. Хотя особой привязанности к санину куноити не испытывала, так же как и к кому бы то ни было иному. Такого понятия для девушки вообще не существовало. Это чуждое ей переживание могло бы вызвать, пожалуй, лишь стойкое чувство отвращения, однако и его Танако никогда не испытывала. Мир эмоций – непонятен ей (что-то другое). Врожденная патология нервной системы сделала ее невосприимчивой к проявлению обычных людских чувств и эмоций. Даже среди подручных Орочимару куноити часто называли «машиной для убийств». Эти перешептывания за спиной ничуть не трогали Танако. И хотя никто из них не посмел открыто заявить об этом ей прямо в лицо, каждый знал, поступи приказ, и она безжалостно расправиться с любым. Для нее распоряжение господина – условие, не требующее лишних объяснений. Мотивы принятия данного приказа ее не интересовали. Был указ и вознаграждение, а остальное казалось куноити незначительным. Танако опустилась на корточки рядом с обезглавленным телом синоби и, не побрезговав, обшарила его карманы. Труп был все еще теплым. Жизнь совсем еще недавно теплилась в его членах. Ее ловкие пальчики проворно нырнули под защитный панцирь нагрудника и извлекли из потайного кармана старый потрепанный свиток, перехваченный посередине полинявшей шелковой лентой. Девушка задумчиво покрутила манускрипт в руках, а затем, удерживая его пальчиками за концы с двух сторон, приблизила к лицу и, закрыв глаза, вдохнула запах древней реликвии. «Есть защитная печать!» - Вспышкой пронеслась у нее в голове мысль. Пусть она была лишена чувств при рождении, но природа щедро возместила ей утраченное, наградив особенной обонятельной способностью, а точнее умением улавливать на подсознательном уровне чакру, необходимую для создания печатей и способностью трансформировать их в некоторое подобие аромата. «Сладкая…» К­лассифицируя запах печатей по принципу: сладкая, горькая, кислая, Танако тем самым определяла их мощность. Сладкий уровень числился самым мощным и вскрой она свитой сейчас, предварительно не сняв охранительную печать, манускрипт самоуничтожился бы и вполне вероятно, что взрывной волной снесло как минимум пол гектара лесного массива. Откинув полы кимоно, Танако спрятала свиток в небольшую тканевую сумочку, прикрепленную к бедру двумя рядами ремешков из сыромятной кожи. Оричимару будет доволен. Еще парочка новых дзюцу в его обширную коллекцию.

***

Непроглядная тьма скрадывала очертания предметов и, передвигаясь на ощупь, девушка приблизилась к небольшому столу-тумбе в глубине комнаты и зажгла свечу в плошке. Ярко вспыхнул фитиль. Открытое пламя трепетало, взволнованно потрескивая от каждого движения, заполнив мягким тускловатым свечением пространство просторной спальни. Сумрачные тени, принимая диковинные очертания, плясали на грубых, выщербленных известняком стенах. Холод каменных полов ощущался даже через толстую резину подошвы. Вся меблировка комнаты была до придела проста и не предполагала особой роскоши: стол, стул, кровать и ветхий платяной шкаф. Большего разнообразия и пожелать было нельзя. Условия чисто спартанские, однако Танако, не привыкшая к комфорту, и не представляла иного уюта. Справившись с освещением, куноити первым делом поспешила избавиться от забрызганного кровью и пропитавшегося потом кимоно. Развязав пояс, она стянула одежду и, не глядя, швырнула в угол, оставшись в одном неглиже. Ее сильное тренированное тело в неясном свете свечи, казалось невесомо прозрачным, будто светилось изнутри нежной молочной белизной шелковистой кожи. Танако Кобаяси была миниатюрной девушкой. Как считала сама куноити,при своих метр 60-ти она не отличалась ни особой грацией, ни особо выдающимися внешними данными. Впрочем и уникальными способностями, как ниндзя, она тоже не блистала. Но и не в том заключалась ее ценность. Оричимару ценил куноити, скорее за четкость выполнения приказов и беспрекословную исполнительность, нежели за что-то иное. В дверь громко постучались и, не дожидаясь дозволения, в комнату вошел помощник Оричимару Якуши Кабуто. - Танако-тян, ты вернулась? Давно? – Начал было он с порога, но, бросив на девушку взгляд, осекся и замолчал, нервным жестом поправив очки. - Полчаса назад. – Не придав значения странной заминке с его стороны, куноити поставила ногу в сандалиях на кровать и принялась сосредоточенно расстегивать ремешки сумочки на бедре. – Оричимару у себя? - Нет… - Ответил Кабуто коротко, неотрывно наблюдая за манипуляциями куноити. – Как все прошло? Достала свиток? - Само собой. – Наконец справившись с тугими застежками, куноити сняла сумочку. Бросив ее на кровать, она повернулась к синоби лицом, поймав на себе его пристальный взгляд. – Я могу встретиться с ним? - Не сейчас. Оричимару-сама занят. Он занимается с Саске-куном. Но ты можешь отдать свиток мне, и я передам его господину. В ответ девушка отрицательно мотнула головой. - Ничего личного, Кабуто, извини. Но свиток я передам только лично в руки Оричимару. – Твердо сказала Танако, отвергнув заманчивое предложение синоби. Черные глазки Якуши хитро поблескивали через окуляры очков, беззастенчиво путешествуя по ее полуобнаженному телу, прикрытого лишь тонкой тканью спортивного белья. И судя по улыбке, затаившей в уголках его губ, синоби нравилось то, что он видел. Тонкая талия, небольшая, но упругая грудь, соблазнительный изгиб крутого бедра… Некоторые мужчины считали ее привлекательной, и, вероятно, Кабуто был в их числе. Вот она – вечная слабость тела человеческого… Танак­о внимательно посмотрела на синоби. Якуши Кабуто был правой рукой Оричимару. Среднего роста, с длинными платиновыми волосами, стянутыми на затылке в тугой хвост, и проницательным взглядом черных выразительных глаз, скрывающимися за окулярами классических круглых очков, он производил впечатление своего парня. Выражение неподдельной искренности не сходило с его открытого лица. Однако Танако не спешила доверять этому преданному псу Оричимару. Она обладала достаточной проницательностью, чтобы отличить проявления подлинных эмоций от наигранного радушия, хотя сама ими и не обладала. Не один год Кабуто орудовал в Конохе, разводил местных синоби на экзаменах на тюнина, а сам попросту сливал информацию о новоявленных дарованиях Оричимару. И если Скрытый Лист не видел подвоха под собственным носом, то она не собиралась позволять этому непосредственному выражению на его лице ввести ее в заблуждение. - Не доверяешь? – Скривив губы, скептически выгнул бровь Кабуто. Переступив, наконец, через порог, он бесшумно притворил за собой дверь. - Нет оснований, Кабуто. – Пожала плечами куноити, не сходя с места. – Таков был уговор. Ты же знаешь, я всегда работаю напрямую. -Напрямую…­ - Задумчиво повторил он, а затем вдруг резко перевел разговор в иное русло. - Не желаешь прикрыться, Танако-тян? – Сардонически усмехнувшись, он окинул ее взглядом с головы до ног. – Я понимаю, конечно, ты не способна испытывать эмоции, и стыд тебе не свойственен. Но поимей совесть, не в женской сауне находишься… - Ты прав, не в сауне, Кабуто, а в своей комнате. Заметь – это мое личное пространство. – Развела руками девушка. - Если бы ты не ворвался без спроса, ничего бы не произошло. Но если тебя это так смущает, давай поступим проще. Просто скажи, где мне искать Оричимару и разойдемся. Кабуто покачал головой и снова поправил очки. - Непостижимое самомнение… - Сокрушался он. – Оричимару-сама пора указать тебе на место. Но ты не обольщайся, Танако. Твоя обнаженка не трогает меня… - Уверен? – Усомнилась Танако без тени эмоции в голосе. Кабуто врал превосходно. Ровное дыхание, отлаженный сердечный ритм, безупречный жесты…. Придраться было не к чему. - Как видишь. – Отрезал Кабуто решительно. – Мне нравятся женщины из плоти и крови, а не жалкая пародия на девушку без чувств. Этот контр выпад, вероятно, имел своей целью задеть ее по больнее, но, как и всегда, прошел мимо, не возымев действия. – Сожалею, но по всему выходит, сегодня тебе вряд ли удастся увидеть Оричимару-сама… - Сдержанно, но с достоинством произнес синоби и вышел. Ниндзя - ниндзя рознь. А человеческие эмоции причина всех зол, будь то любовь или ненависть. Людские сердца – сосредоточие заведомо ложных противоречий и пороков. Кабуто был неплохим ниндзя и талантливым медиком, но и его преданность Оричимару носила корыстные цели. Тщеславие же Оричимару, его неуемная жажда власти и могущества, вылилась в маниакальную одержимость все новыми техниками, толкнула на предательство родного селения. Но если эту жажду санина в какой-то мере можно было назвать любовью, пусть и несколько извращенной, то в противовес ему совершенно иное чувство толкнуло на отступничество нынешнего любимчика Орочимару - Учиха Саске. Ненависть к брату, ненависть к миру и ненависть к собственным слабостям привела его в логово санина. И несмотря на то, что «страсть» разъединяла их, она же и свела на жизненном пути, под сводами взаимной слабости собственных пороков. По сравнению с этими двумя одареннейшими синоби, сама Танако обладала неоспоримым преимуществом. Эмоциональная стойкость делала ее неуязвимой для чувств. Но вместе с тем, какой бы сильной куноити самой себе не казалась, она, тем не менее, служила на потеху слабостям своего господина. А почему? Танако неоднократно задавалась этим вопросом, и, в конце концов, после бесконечных дней томительных размышлений пришла к более или менее однозначному выводу. Просто по-другому не умела жить. Вся ее жизнь была так или иначе пропитана кровью, прошла под знаком смерти. А ремесло убийцы она, казалось, впитала вместе с молоком матери…. - Великолепно, Саске-кун! Твое мастерство растет с каждым днем. И в скором времени в своих способностях ты превзойдешь даже Итачи! – Выйдя из-под навеса скалистого утеса, одобрительно воскликнул Орочимару, и звуки его низкого с хрипотцой голоса эхом прокатились под сводами убежища. Замерев на выступе утеса в нескольких метрах от основного места событий, Танако опустилась на корточки со смешанным чувством безразличия и любопытства, наблюдая за развернувшимися у входа в логово баталиями.