Без тени сомнений

Сухой, мужской баритон, такой же холодный и бесстрастный, как и звенящий где-то поблизости студеный горный ручей, сочившийся из расщелины в скале, властно вклинился в затуманенное беспамятством сознание куноити, неподвижно лежащей на грязном каменном полу базы, сумрачную полутьму которой с трудом разгоняли пара тройка потрескивающих в оглушительной тишине факелов. Веки Танако были закрыты, но перед ее мысленным взором стихийно, словно кадры из черно-белого кино, проплывали обрывочные воспоминания, которые она, к своему сожалению, не могла не удержать, ни даже сконцентрироваться на них. В голове стоял сумбур, и нити реальности систематически ускользали от нее, сливаясь с потоком острой, ноющей боли, в правом виске. Напрасно она силилась пошевелиться. Ее изможденное многочисленными битвами, так и не успевшее восстановиться тело, отказывалось воспринимать приказы разума. С превеликим трудом, приложив воистину титанические усилия, ей таки удалось приподнять дрожащую, будто у алкоголика, руку, и коснуться сосредоточия болезненных ощущений. Правую бровь Танако от краешка виска до уголка глаза пересекала глубокая кровоточащая рана. Не успевшая покрыться тонкой корочкой она и являлась тем самым источником неприятных позывов, которые первоначально ввели ее в заблуждение. Она чувствовала, как теплая влага стекает по ее щекам, но была не в состоянии даже просто стереть кровь с лица. Когда и как она получила ранение, куноити не помнила. Память отказывалась поднимать из закромов притупленного болью мозга соответствующую информацию. Но Танако понимала, что именно данное повреждение могло послужить тем определяющим фактором, благодаря которому она на какое-то время лишилась сознания. Болезненная гримаса исказила черты куноити, и ее ладошка обессилено рухнула на каменный пол. Тем временем голос, приведший ее в чувство, зазвучал отчетливее и громче. Казалось, он звучит где-то совсем близко, над самой головой. Ей до боли хотелось узнать, кому он принадлежит. Ни один из подручных Орочимару не обладал таким зычным, командным, четко поставленным тембром, слушать который хотелось снова и снова. В нем не было тепла, это верно, но сквозившая в нем уверенность, подневольная властность очаровывали, заставляли фантазию работать по отработанному сценарию, рисуя в воображении брутальную внешность и море харизмы. Девушка с опаской приподняла веки. - Уверены, что это именно та Кобаяси, о которой вы докладывали мне? – с сомнением, не укрывшимся от ее острого слуха, допытывался обладатель волнующего баритона. Куноити повернула голову на голос, но так и не смогла рассмотреть его. Из-за отупляющей боли незнакомец в тусклом освещении помещения казался ей сумрачным, размытым фантомом. Впрочем, того, что удалось увидеть ей, хватило, чтобы сделать определенные умозаключения, по крайней мере относительно его комплекции. Судя по всему, он был довольно высок. Она скользнула взором по его двоящейся, долговязой фигуре, убеждаясь в верности первичного мнения о нем, несмотря на то, что в поле ее зрения, по большей части, попадался лишь край его черного с красными тучками плаща. «Акацуки» - с немым беспокойством заключила Танако. В бессилии своего лежащего положения, она в отчаянии закусила губу. Это открытие, ввиду своей направленности, не сулило ей ничего хорошего. И похоже на сей раз она действительно влипла по-крупному. - Разве мы хоть раз дали вам повод усомниться в нашем профессионализме? – уязвлено отозвался другой, резкий, до предела знакомый голос. «Хидан» - всплыло в памяти имя, пробуждающее в душе двойственные переживания. Образ молодого блондина сам по себе встал перед глазами. Танако всерьез заволновалась. В поисках выхода, она поспешно огляделась по сторонам, настолько позволяло ее лежащее, частично парализованное из-за отсутствия чакры, состояние, да и зрение тоже, которое, кстати сказать, постепенно начало возвращаться. Однако ничего не увидела. Выхода не было. Угрюмые стены грота, кое-где поросшие мхом, непреодолимым препятствием высились над ней, сходясь над головой остроконечными шпилями каменистых наростов. Между тем, пока девушка взволнованная сделанными открытиями в преддверии панической лихорадки безуспешно пыталась найти выход, Хидан продолжал: - К вашему сведению, Лидер-сама, мы без дня неделю таскались за ней по пустыне, между прочим, в ущерб основному заданию. А от вас никакой благодарности. - Жаждешь признания, Хидан? – невозмутимо отвечал первый бархатистый голос, от одного завораживающего звучания которого на девушку нападал ступор. - Почему бы и нет?! Мы трудились в поте лица… Пора признать, что в организации работают не только Кисаме и Итачи. Мы с Какудзу пашем не меньше них, но почему-то всегда оказываемся в заднице! Ведь верно, Какудзу? - Говори за себя, полудурок. – фыркнул синоби, и не думая поддержать напарника. – Лично меня все устраивает. - Черт! – взорвался блондин, топая ногами. – Да ты просто кретин, Какудзу! Неужели не понятно, я стараюсь для нас обоих?! Он так громко возмущался, что даже Танако, находясь не в самом выгодном и перспективном положении, не сдержалась от улыбки. Она представила себе лицо Хидана и то, как сверкали от ярости его выразительные, темно-вишневого цвета глаза и ей воочию захотелось увидеть искорки негодования, пляшущие в их бушующих недрах. Завораживающее зрелище! - Довольно пререкаться, – устало вздохнул Лидер, властно пресекая дискуссию. – Напоминаю, Хидан. Среди акацук у меня нет и не может быть любимчиков. Мы все здесь заняты одним общим делом. И в том, что касается работы, можешь мне поверить, всем воздается по заслугам. - Ага, видели мы ваше воздаяние! – не унимался язычник. – Особенно поражают размеры премиальных в конце рабочего месяца! Не смешите. Да и не о деньгах сейчас речь, – сделав паузу, добавил он: - На полноценный отдых хотя бы я могу рассчитывать? - Обожди, там видно будет. Легкая тень метнулась по полу и Танако удивленно заморгала, когда над ней склонилось мрачное, безразличное, мужское лицо. Моложавое и симпатичное, оно нависло над ней, заслонив собой серый, рельефный потолок, пригвоздив к полу, тяжелым, испытующим взором непроницаемых чудного лилового оттенка глаз, белок и сама радужка которых были причудливо разлинованы странным, кругообразным рисунком. Светлая, неестественно матовая, почти пергаментная кожа, в сочетании с изобилием металлического пирсинга на его лице особо крупное сосредоточие, которого отмечалось на переносице, под нижней губой и ушных раковин, создавали броский специфический контраст по сравнению с копной густых, всклокоченных огненно-рыжих волос, в хаотичном беспорядке топорщащихся в разные стороны и отдельными прядями падающих на металлический протектор банданы, на котором красовался перечеркнутый символ селения Скрытого Дождя. Так вот ты какой? Холодный красавец - обладатель невыразимо приятного голоса… За таким хоть на край света, но о чем это она? Мужчина равнодушно прошелся взглядом по ее фигурке, неподвижно распластавшейся у его ног. - Танако из клана Кобаяси? Она подняла на него рассеянный взгляд и тихо ответила: - Так меня зовут. А вы кто будете? (Классный вопрос :D ) Он отозвался молчанием. Выпрямившись, он искоса глянул на подчиненных, после чего вновь обратился к ней: - В таком случае нам есть, что обсудить. Какудзу, приведи ее в надлежащий вид и ко мне! - Орочимару - сама! Встревоженный голос Карин эхом облетел полуразрушенное убежище - некогда мощное, добротное сооружение, от которого на данный момент практически не осталось камня на камне. Лишь кособокие стены, обвалившаяся крыша и кое-где чудом уцелевшие каркасы дверных проемов напоминали о том, что когда-то здесь располагался главный оплот, научная цитадель Орочимару, в которой он проводил свои нечеловеческие, негуманные, изуверские эксперименты, играя людскими жизнями. Секунда, и запыхавшаяся девушка на четвереньках выползла из узкого прохода, едва протиснувшись в тесный лаз меж двумя валунами, завалившими проход. В этой безобразной стычке ей тоже изрядно досталось. Не раненная, но заметно помятая, в перепачканной, изодранной одежде, куноити с горем пополам поднялась на трясущиеся ноги и, перемещаясь с камня на камень, приблизилась к скрестившим клинки синоби. - Акацуки! Они… - задыхаясь и прерываясь на каждом слоге, выпалила она. - Они увели Танако! - Акацуки? – эхом повторил Саске. Меч, дрогнув в его руках, безвольно упал вниз. С язвительной ухмылкой санин перевел на него сардонический взгляд. Уж он-то знал, какие мысли заставили его подопечного так разнервничаться, что даже облегченная сталь кусанаги в какой-то момент стала для него неподъемной. Итачи… Одно только упоминание имени старшего брата или же названия организации, в которой он состоит, лучше всякого стимулятора способны были наставить Саске на путь истинный. - Благая весть, Карин. - То есть, Орочимару-сама? – удивилась девушка, округлив глаза. – Разве то, что им удалось прибрать к рукам Танако-сан совсем не беспокоит вас? Ее приводило в замешательство странное спокойствие господина. Безусловно, она многого не знала, но чтобы понять это, ей и не нужно было быть посвященной в тонкости его замыслов. Появление Танако-сан на базе не стало для нее неожиданностью. Ее ежегодные плановые рейды были привычны для местных обитателей. Карин всегда относилась к куноити с предельным вниманием и учтивостью, памятуя об особом расположении Орочимару-сама к этой странной, немногословной девушке. Однако в этом году все как-то сразу пошло наперекосяк. Сначала Саске принес Танако едва живую, не объясняя причин произошедшего, и вообще вел себя крайне отстраненно. Затем появился Кабуто и все еще больше усложнилось. Она не успела разобраться с предыдущими событиями, как ситуация приобрела новый виток, и Танако-сан словно сорвавшаяся с цепи фурия бросилась крушить все подряд без разбору. А теперь в эту кутерьму внесли свою лепту еще и акацуки. Оричимару-сама же заявлял, что все отлично и не стоит беспокоиться. Она не видела логики. Впрочем, мучавшие ее мысли так и не обретшие словесной формы, в устах Саске окрасились весьма специфическими оттенками. - Чего ты радуешься? – хмурясь, буркнул он, деловито засовывая меч в ножны. – Не известно еще, по какой причине акацуки объявились в здешних краях. Возможно, они пришли именно по твою душу, Орочимару, но, не добравшись до цели, решили прихватить прислужницу. Уверен, при желании Танако много чего сможет поведать им о тебе…. - Мой маленький мальчик…. – хрипло рассмеялся санин, качая головой в такт своим словам. – Ты слишком плохо знаешь жизнь и уж тем более женщин. Танако и под страхом смерти не проболтается. Саске выпрямился и настороженно посмотрел на него, с раздражением отметив выражение торжествующей самонадеянности на его лице. - Возможно. Но должно быть в арсенале акацук найдется пару приемчиков, способных развязать ей язык… - Само собой. Я не исключаю подобной вероятности. Однако Танако опытная наемница и в этом плане ей есть за что цепляться. Несмотря на то, что она пол жизни провела у меня в услужении и в течение этого времени практически ничего не чувствовала, она не утратила человеческих качеств. Все ее желания, мечтания, все ее чувства всегда жили в ней, просто она этого не осознавала. Сейчас же лишившись сдерживающих пут, Танако есть к чему стремиться, больше чем когда либо. Она стала задумываться о прошлом, стала искать связи и привязанности, которых прежде избегала, и это обстоятельство дает мне в руки неограниченную власть над ней. Я один владею достаточной информацией и ресурсами, чтобы предоставить ей все то, чего так жаждет ее переродившаяся душенька. И ради одного только шанса получить желаемое, она будет молчать. Стоит только поведать ей об этом. - Благодарю, Какудзу-сан. – откинувшись на спинку кресла, с признательностью произнесла девушка. – У вас легкая рука. - Не утруждай себя благодарностью, милочка,(ВАу!) – небрежно отмахнулся нукэнин. Не удосужившись даже взглянуть на нее, он методично складывал инструменты в кожаную сумочку. – Нити чакры обладают пусть и замечательными свойствами, но все же не способны творить чудеса. Рубец над глазом останется надолго. - Не важно…. – Танако опустила веки, зевнула, прикрыв ладонью рот. Девушку отчаянно клонило в сон, и в глаза будто песок насыпали. Ее чакра еще не успела до конца восстановиться, и нукэнину пришлось практически нести ее на руках до лазарета. – Вы потратили на меня свое личное время. Могу я хотя бы поблагодарить вас? - Не стоит…. Я всего лишь исполнял приказ. У нас с этим, как водится, строго, – не оборачиваясь, отвечал Какудзу. – Но ты не падай духом… вероятно у тебя будет еще такая возможность. Впрочем, все станет ясно, после того как ты поговоришь с Пейном….. Сидя на узком деревянном ложе в окружении скудно меблированной мрачной комнаты, где серые, влажные стены уже сами по себе навевали сонливость, Танако подтянула ноги к груди, обхватила колени руками. Слегка повернув голову, она метнула зоркий взгляд в сторону синоби, который вот уже минут десять с момента своего прихода молча смотрел на нее, не проронив ни слова. Это напряженное молчание тяготило куноити. Сутки прошли, как она бежала от Орочимару. Вот уже сутки она находилась в «плену» акацук. Да, все обстояло именно таким образом. Как никогда прежде Танако ощущала себя несвободной. Хотя ей не вязали руки и, в принципе, не лишали свободы передвижения, однако каким-то шестым чувством, девушка чувствовала окружающую ее угрозу, исходившую от того, какой странно гнетущий прием ей оказали преступники. Каким образом она оказалась в убежище? Не сама же сюда пришла. В том состоянии в котором она находилась, после того как благодаря Саске сумела вырваться из «рабства» Орочимару, Танако не ступила бы и шага. Посему очевидно акацуки подобрали ее у выхода, после того как она потеряла сознание, а может и поспособствовали тому? Ситуация складывалась двоякая. Не пленница, но и не свободная…. Куноити чувствовала, что находится под бдительным контролем. И хотя обоюдное недоверие распространило между ними свои владения, все складывалось относительно спокойно, и казалось, ничто не предвещает той опасности, о которой сигнализировало все ее существо, еще не отошедшее от стрессовой обстановки логова великого санина. Акацуки, пусть не без особого энтузиазма, но зато довольно радушно, насколько это было возможно по меркам преступной организации, принимали ее у себя в штабе, однако в тоже время будто выжидали чего-то. Что-то неминуемо близилось и в этом «чем-то», сама куноити и, в частности, предстоящий разговор с Лидером организации, играли немаловажную роль. Силы частично вернулись. Однако всю прошедшую ночь, невзирая на одолевающую слабость, Танако провела затравленно слоняясь по тесному лазарету. Мысли гоняли ее из угла в угол. Да и рана болела, в связи с чем, она была не в состоянии не то чтобы лежать, просто усидеть на месте. Пытаясь отвлечься от боли, Танако гадала о цели предстоящего разговора с Лидером Акацук. Существовала вероятность, что ее пребывание здесь обусловлено деятельностью Орочимару. Возможно, каким-то образом акацуки прознали о ее связи с санином и теперь проявляя лицемерную дружелюбность и обходительность, стремятся завоевать расположение, чтобы затем без лишних усилий выведать все известные ей секреты? Хотя будь это так, акацуки не стали, бы доходить до крайности, утруждая себя возней с ее болячками. Достаточно было точечного прессинга, и она бы выложила все как на духу. Нет, в ее рассуждениях, если подумать, слишком много нестыковок. Должно быть она что-то упустила. Что-то крайне важное и потому не замечает очевидных вещей?! Голова гудела от обилия вопросов. В этой связи, странный, несвоевременный визит Хидана, его нелогичное абсурдное поведение добавили в кипу неразрешенных доселе противоречий, тревожащих куноити еще парочку задачек, которые так же требовали внимания. Для чего он явился и почему так странно смотрит на нее? Его взгляд прожигал насквозь, медленно скользил по ее телу, и казалось, Танако кожей чувствует его обжигающее прикосновение через перепачканную ткань кимоно. Что означает этот пристальный взгляд? Испытание крепости духа, или же это просто новомодный психологический прием, призванный подорвать основы ее сдержанности, которые и без того дышали на ладан? Судорога пронзила правую бровь куноити, и ее глаз конвульсивно дернулся. - Почему ты так смотришь на меня? – подменяя боль напускной раздражительностью, воскликнула она. – Скажи что-нибудь?! Елейная улыбочка дразнящее промелькнула по губам синоби. Приподняв подбородок, он вальяжно откинулся на спинку шаткого стула. - А я-то гадал, когда же ты, наконец, спросишь?! – насмешливо протянул Хидан. – Вынужден признать, что ты очень терпеливая девушка, Танако Кобаяси. «Он, что играет со мной?» - насторожилась куноити, внутренне сжимаясь от боли. - Положим, что с того? Улыбка на губах нукэнина стала шире, обнажив ровный ряд ровных белоснежных зубов. - Давно хотел спросить…. – сказал он, поднимаясь со стула...