Без тени сомнений

Танако впала в замешательство, не зная что и думать. То ли злиться на него, то ли благодарить. Вне зависимости от выбора мрачный, заносчивый образ Учиха в ее сознании таял буквально на глазах, вызывая этими нелогичными и ничем не обусловленными, на первый взгляд, метаморфозами море смятения в душе. Она не могла не отметить, насколько он переменился к ней с тех пор, как они покинули базу. - Саске, не надо! – из простого упрямства воспротивилась Танако. В каком-то глупом, необдуманном порыве, она попыталась обойти синоби с боку, но была остановлена нетерпеливым жестом. - Не дури! – сверкнул взглядом Учиха. – Нашла время выкаблучиваться! Если так не терпится помереть, просто скажи, и я не стану препятствовать. Саске развернулся к ней вполоборота и, прищурившись, впился в лицо выжидательным взглядом, давая девушке возможность пораскинуть мозгами. Она выглядела растерянной и нуждалась в этом. На самом деле, он и сам сомневался в верности своего поступка. Перебирая в памяти слова Кабуто, Саске видел только один способ разрешения проблемы. Но именно он, как палка о двух концах, способен был сыграть с ним злую шутку. Ниндзя с нетерпением ожидал реакции куноити, но она молчала, и тогда он со вздохом продолжил, по-своему расценив ее безмолвие: - В таком случае, будь любезна, не мешай и постой тихо, пока я все улажу. Посчитав эти аргументы исчерпывающими, ниндзя повернулся к ней спиной. «Постой тихо! - словно эхо, повторила про себя Танако. – Тоже мне рыцарь в сверкающих доспехах!» Задетая его шовинисткой безапелляционностью, Танако гордо выпятила подбородок. - Прекрати вести себя так, будто я по гроб жизни тебе обязана! – вспылила девушка, в раздражении пихнув его в спину. Наглец держался с ней так высокомерно, что она не удержалась. - Дуреха! На сей раз ей, вероятно, удалось задеть его за живое, ибо Саске, позабыв об опасности, вдруг стремительно развернулся на пятках, представ перед ней лицом к лицу. Пронизывая яростным блеском черных глаз, он навис над ней и зло процедил - Я для тебя стараюсь! - Каким образом? Выставляя меня идиоткой? – свистящим полушепотом окрысилась Танако, в праведном негодовании ничуть не уступая ниндзя. – Уйди! – оттолкнув его, она ловко проскочила мимо. Однако взбешенный ее упорством Саске ринулся следом. В пару шагов он перехватил куноити возле покосившегося дверного проема и жестко схватил за руку чуть повыше локтя. Резко крутанув девушку вокруг своей оси, он повернул ее к себе и что было мочи тряхнул за плечи, будто тем самым стремился привести в чувства. Затем в неистовстве притянул к груди, мертвой хваткой припечатав к своему сильному, твердому, как скала, телу. Вырываясь, девушка издала протестующий возглас и шарахнулась было в сторону, но он не допускал осечек, крепко удерживая ее в стальном капкане своих рук. Танако пришла в замешательство. Злость на него и страх перед ним смешались в ней воедино, и по инерции ее крошечные кулачки уперлись в истово вздымающуюся грудь нукэнина, едва прикрытую светлой тканью кимоно. Кусая губы, куноити в волнении подняла глаза. Лицо Саске словно застыло. Напряглись литые скульптурные черты. Лишь мистические черные глаза, превратившиеся в две пылающие щелки, горели диким, первобытным огнем. Он впился в нее яростным взглядом, пригвоздив к месту с какой-то напряженной решительностью нависнув над ней. Трепеща, девушка глядела на него, как кролик на удава, боясь лишний раз шелохнуться. И в этот миг что-то екнуло у нее в груди. Сердце подпрыгнуло и застыло. Незаметно ситуация переменилась, и то, что происходило между ними сейчас, с уверенностью можно было назвать магией чувств. Слепцы, они не увидели этого прежде. Притяжение существовало между ними всегда. Оно возникло в самую первую секунду их встречи. Они враждовали, поносили друг друга, однако тем самым лишь оттягивали момент неминуемого. И вот теперь, когда последние бастионы сопротивления, вызванные нерешительностью, рухнули, они пришли к той отправной точке, с которой следовало бы начать историю их взаимоотношений. Саске действовал машинально, смутно осознавая, что давно хочет поцеловать эти гневные уста. С этой мыслью он начал склоняться над куноити, с прискорбием понимая, что не в состоянии противостоять соблазну... - Саске? – испугано выдохнула Танако, ловя его дыхание на своем лице. Она так много хотела сказать ему сейчас, но он будто прочтя ее желание, пресек попытки на корню, припал к трепещущим губам, и это определило все. Она тревожно всхлипнула, и тонкие стрелки ее бровей чуть приподнялись, искрами замешательства отразившись в глубине пасмурных глаз. Из-под густоты смоляных ресниц наблюдал за сменой мимики на утонченном лике куноити Саске. Придвинувшись ближе, он теснее прижался к точеному стану, ощущая робкий отклик ее божественного, словно созданного для объятий, тела. Диковинными бабочками ее тонкие ручки, с хрупкими изящными запястьями и пальчиками, опустились на его талию. Повинуясь зову этих сказочных глаз, дурманящих и призывающих кистей, Учиха нежно провел ладонью вдоль линии ее позвоночника, запустил пальцы в серебристый шелк дивных вьющихся локонов, недоумевая, как мог не замечать это прежде? Медленно таял мутный туман. Рассеиваясь, он лениво оседал на руинах разрушенного убежища. Постепенно очистился и прояснился воздух. Взгромоздившись на искривленную конструкцию опорной балки за спинами целующихся, несвоевременно утративших бдительность, санин с едкой ухмылкой наблюдал за происходящим. - Браво, Саске-кун! – скрестив руки, он вытянулся в полный рост. – Великолепная тактика. Рази не мечом! Рази телом! Небеса Обетованные! Какие же у него мягкие, нежные губы! Они словно созданы для поцелуев и ни для чего больше. Танако разомлела. От близости синоби, от проникновенной чувственности его головокружительных поцелуев ее охватила сладостная истома. Саске страстно прижимал куноити к себе, пил сахарные уста, не выпуская ее ни на секунду будто изголодавшийся, мучимый жаждой странник в поисках живительного источника. Его влажный, шершавый язычок, словно бравый солдафон, (О Господи! Обалдеть! Какое сравнение :D А главное, оно очень льстит Саске)) наскоком преодолел ровный частокол белоснежных зубов, сплелся в упоенной пляске с язычком куноити в пылающем чреве ее горячего рта, вызывая томительную жажду в каждом члене тела. От остроты ощущений дух захватывало. Танако бросило в дрожь, и ноги подкосились. Мурашки торопливой очередью побежали по ее позвоночнику. По инерции она отшатнулась, когда сильные руки синоби требовательно заскользили по ее точеному, гибкому стану вниз, как-то нерешительно замерли на пояснице. В иступленном приступе самобичевания пальцы нукэнина впились в гладкую ткань шелкового одеяния, спустились ниже, затем еще ниже…. Робко, чарующе, нежно очертив округлости соблазнительных ягодиц. - Саске! – Испуганно взвилась она, порывисто отталкивая юношу. Но он погасил робкий крик ее протеста, заглушив его поцелуем. Она вскинула руки и уперла дрожащие ладони в грудь синоби, стремясь оттолкнуть его, но и тело словно отвернулось от нее, предало ее, и нежные кисти, будто сами собой обвились вокруг шеи юноши, ласкали мужественный затылок. Куноити буквально тонула в бездне неизведанного, и, не подозревая, как глубока та пропасть, на краю которой она очутилась. Но ладно Танако. С ее новым, переродившимся восприятием, иного и ожидать не стоило. Однако Саске льнул к ней с не меньшей страстью. Ведомый не менее сильными чувствами, он казалось, совершенно позабыл о том, кто он и где он, отдавшись на волю первозданным инстинктам. И в этом едином безотчетном порыве отражалась древняя, как мир, и единая для них обоих подоплека. Прошлое и настоящее…. Мужчина и женщина…. Адам и Ева…. Инь и Янь…. Две противоположности, единые в своей исключительности и желании обуздать друг друга. Потому не удивительно, что их с неистовой силой швырнуло в объятия друг друга. Этот процесс назревал давно. Просто в силу обстоятельств, слишком увлеченные собственными внутренними противоречиями, молодые люди не замечали, что происходит между ними. Их тянуло друг к другу, но каждый из них был слишком поглощен собственными переживаниями, чтобы предать этому сколь-нибудь весомое значение. Казалось, влечение сродни внутреннему дисбалансу, последствие элементарного переизбытка гормонов, избавиться от которого можно слив негатив на посторонних. Но не тут-то было. Эта порицаемая обоими страсть вскружила синоби головы, и они, застигнутые внезапными инстинктами, просто напросто оказались не готовы к подобному развитию событий, не учли индивидуальные потребности собственных горячих тел. Дьявольский огонь распалял их чресла. А еще совсем недавно синоби были решительно далеки от этого. Как высокомерен был в своих амбициях Саске! Как холодна и неприступна Танако. Но сейчас, в пылу взаимного притяжения, прежние размолвки словно канули в лету. Затейница-судьба незримо приняла нити правления в свои ловкие ручки и расставила коварные сети, в которые и угодили наши голубки, тем самым своим грехопадением, вознося дань искупления на алтарь собственных потребностей. Таким образом, Саске и Танако в один и тот же момент своей жизни оказались на пороге чего-то нового, способного перевернуть все былые устои их прежней суетной жизни и, возможно, наполнить ее новым смыслом. Неизведанное всегда пугает и потому нельзя было не опасаться грядущего. Именно этого Танако и боялась больше всего, но, увы, еще не осознавала. Новорожденная со своими вновь обретенными, не успевшими устаканиться ощущениями, куноити понимала, что поступает крайне неблагоразумно, может, даже неосмотрительно, позволив синоби, пусть временно, но доминировать над собой. Однако, несмотря на это, не могла противостоять нахлынувшему на нее наваждению, сгорая в объятиях ниндзя дотла. Впрочем, не парадоксально ли? Саске воспламенил ее естество одним касание пленительных губ, но не смог изжить природную горделивость, которую она вновь обрела, по мере того, как разум, а вместе с ним и присущая сознательность, вернулись к ней. Отчего же ласки этого странного надменного мальчика, который к тому же был младше ее на несколько лет, до селе не вызывавший в ней и толики симпатии, так сильно взволновал ее теперь? Танако не могла найти тому разумное обоснование и потому терялась. Через зыбкую пелену помутившегося сознания она почувствовала решительность его пальцев на своей пояснице, взявшихся за шелковый пояс кимоно. И в этот миг девушка словно очнулась. В голове будто что-то щелкнуло, и куноити в момент осознала, что натворила. Глаза Танако широко распахнулись. Сражаясь с поясом, Саске продолжал иступлено целовать ее. Но она уже была не с ним. Ее ручки, еще секунду назад ласкавшие мужественный затылок, путавшиеся в густых, смоляные прядях таких же жестких, как и сам их обладатель, отросших волос, обвисли и упали по швам. Блуждая лихорадочным взглядом по возбужденному лицу синоби, она отметила напряженную складку, пересекшую его широкий лоб под прядями густой челки, игру теней, отбрасываемых длинными ресницами на смуглых, пылающих щеках. Нужно ли ей это? Объятия, поцелуи, он сам? Разум Танако, приспособленный к интенсивности моральной давки, тело закаленное жесткими, подчас жестокими тренировками призывали ее не сдаваться. И она послушалась. Повинуясь инстинкту, девушка осторожно нащупала за спиной синоби твердую, эргономичную рукоять кусанаги. - Довольно, Саске. – низким, осипшим от возбуждения голосом прохрипела она. Прерывая поцелуй, девушка резко отвернулась. Влажные губы синоби скользнули по ее пунцовым щекам. Он поднял на нее удивленный, замутненный желанием взор. – Прости, я не играю в твои игры, – сказала Танако, занося клинок над его головой. – И вы, Орочимару-сама…. – произнесла куноити в пустоту окружающего их сумрака. Стремительно смеркалось. Навязчивый полумрак незаметно окутал синоби своим плотным нетканым покрывалом влажного, тяжелого тумана перемешанного с пылью. Сумерки застали их врасплох. Ночь в пустыне всегда начиналась и заканчивалась внезапно. И хотя в зыбких потемках скрадывались очертания предметов, кое-что еще под силу было разглядеть. Тревожно скрипнула, накренившись за спиной Сасуке, балка и легкий на подъем санин, словно ненавязчивое дуновение ветерка, приземлился на ребристый валун. Его высокий, худосочный силуэт четко вырисовался на фоне руин. - Все еще хотите убить меня? Если это так, знайте, я намерена защищаться до последнего вздоха. И даже если потерплю поражение, то на тот свет уйду не одна. Захвачу с собой вашего любимчика. В потемках желтые глаза санина угрожающе вспыхнули. - Твой ход конем, Танако. – процедил он. Его угрожающий тон окончательно лишил куноити сомнений. Напускная веселость исчезла, дрогнув под грузом безжалостной реальности. – Новый фокус… я вновь вынужден повториться. Не ожидал, что даже в таком, я бы сказал, жалком состоянии, ты сумеешь дважды нейтрализовать Саске…. Это волей неволей заставляет задуматься о нерациональности использования твоих способностей. Бросай оружие. Начнем диалог. Я готов выслушать твои условия. - Поздно, Орочимару-сама. Время разговоров прошло. – напрягшись, повела кистью девушка, до хруста в суставах сжимая рукоять катаны. – Я не нуждаюсь больше в вашем одобрении, так же как и в вашем покровительстве. Мне все равно: простите ли вы меня или нет. Я не желаю больше работать на человека, сколь бы многим не была обязана ему в прошлом, который только и ждет осечки с моей стороны. Недоверие ранит, и рано или поздно вызывает ответное недоверие, оставляя на сердце кровоточащие раны. А ваше недоверие ранит вдвойне. Я не хочу однажды проснуться с клинком в груди. Наши пути разошлись, Орочимару-сама. Так почему бы вам не отпустить меня по-человечески? Прошу вас, отойдите, будьте благоразумны, если не желаете лишиться своего дражайшего сосуда. Вы ведь знаете, в случае необходимости моя рука не дрогнет. Девушка действительно была настроена решительно. Санин оценил серьезность намерений подчиненной, едва бросил взгляд на ее сосредоточенное, безэмоциональное лицо, светлым пятном белевшее в наступающих сумерках. Вся надежда теперь была только на Саске. Орочимару посторонился, ожидая ответных действий от синоби. Но к его немалому удивлению, ниндзя будто впал в ступор, стоял неподвижно, располагаясь к нему спиной. И лишь Танако воочию могла наблюдать, как напряглась мускулатура его смазливого лица, на котором словно два испепеляющих факела горели разгневанные черные глаза. Будто античный титан, угрюмый и опасный в своей мрачности, он возвышался над этим юным воплощением Мадонны, настойчиво искал взглядом ее взгляд, все еще надеясь узреть истину в ее сумеречно-серых глазах. Танако упорно отводила глаза, избегая смотреть на него, не столько из-за угрозы шарингана, сколько в угоду сложившихся обстоятельств, испытывая странное смущение после того, что произошло между ними. Смущение, стыд, раскаяние…. Они непривычно жгли ее. И сейчас, когда первичные ощущения слегка поутихли, она хотя бы могла свободно вздохнуть и попытаться разобраться в самой себе. Несмотря на всю опасность своего положения, Саске и не думал отстраняться. Словно издеваясь над девушкой, испытывая крепость ее пошатнувшегося самообладания, ладонь синоби все также по-свойски естественно покоилась на изгибе женственного бедра, пронизывая чувствительные члены своим живительным теплом. И это во истину сводило с ума. Однако и терпению Саске в скором наступил предел. Устав от бездеятельности, задетый холодностью куноити, он положил кисть на ее согнутую в локте руку, понуждая опустить меч. - Прекрати этот цирк, Танако. Ты делаешь только хуже, – тихо произнес он, вновь и вновь пытаясь манипулировать ею, с той раздражающей высокомерной властностью, которая прежде злила ее. Не дожидаясь ответа, он решительно отвел напряженную руку девушки, но на сей раз Танако не сдержалась и в отместку за прошлое, наградила его жестким тычком в живот. Удар вышел резким, стремительным и неожиданно сильным. Ниндзя отшатнулся. Скрючившись, он схватился за живот, устремил на нее недоуменный взгляд. - Предупреждаю… Я не шучу, – ловко крутанула в пальцах катану Танако. В качестве подтверждение собственных слов, девушка поднесла клинок к лицу синоби и кончиком стального лезвия прошлась вдоль линии его изящной переносицы. – Тебе стоило понять это прежде, чем следовать за мной. Губы синоби недовольно сжались. Он наградил ее гневным взором, но ничего не сказал. А она и не нуждалась в словах, чтобы понять, о чем кричит весь его возмущенный облик. - Ты и все тебе подобные! – Вспылила она, содрогнувшись от отвращения, – жалкие людишки, мнящие себя центром вселенной. Вы мне омерзительны! Мужчины! Вы не властители земли! Вы грязь на моих сандалиях! Как настойчиво вы стремитесь доминировать, но ваши жалкие потуги смешны. Все вы и каждый из вас в отдельности всего на всего распустившиеся кобели, падкие до низменных примитивных инстинктов. И ты, Саске…. Особенно ты, Саске! Весь из себя такой правильный! Читаешь нотации, но и ты такой же, как и все остальные, как только представился шанс, не упустил своего, накинулся словно…. Словно… - от наплыва эмоций Танако прервалась, судорожно подыскивая верные фразы, но на ум как назло ничего не шло. – Думаешь, поцелуешь, и я рухну к твоим ногам? Она говорила, и ее надсадный голос звенел от возмущения. - Танако…. – Распрямившись, хотел возразить синоби, но она гневно перебила его, потрясая катаной. - Заткнись! И отверни свое бесстыжее лицо. Я не желаю слушать твои гнусные оправдания! Я склонна расценивать наше краткое обжимательство не иначе как многогранный опыт общения со столь презренным типом. Это урок мне на будущее. Впредь умнее буду! Закончив, Танако грубо рванула синоби за рукав кимоно, повернула его спиной к себе. Наблюдая со стороны, санин предпочитал не вмешиваться до поры до времени. И оно, это время, настало неминуемо скоро. - Остановись, хуже будет! – скомандовал он грозным тоном, от которого у нее всегда поджилки тряслись. Ноги словно к полу приросли и, действуя на одном лишь упорстве, Танако задиристо выпалила: - Отойдите, Орочимару-сама! - Ты всегда казалась мне смышленой девочкой, почему же сейчас ведешь себя неразумно? «Вот оно! - поняла Танако, когда шагнув к ней, санин пригвоздил ее к месту взглядом. – Настал момент истины…» - Повторюсь, здесь кто-то хорошенько поработал! Хидан с разбега оседлал огромный валун. В горле у него пересохло, а пропитавшийся потом дождевик нещадно лип к телу. Он изнывал от жары и в течение всего пути изливал недовольство на голову несчастного напарника. Впрочем, Какудзу, обладая обширным запасом терпения, старался не реагировать на жалобы язычника, и хотя это его до чертиков раздражало, он не подавал вида, изредка бросая на него негодующие взгляды. Но похоже и его терпению пришел конец. Ситуация была напряженная. Они находились около разрушенной базы. Гадать, кому она могла принадлежать виделось ему занятием бессмысленным, однако некоторые предположения у него все-таки обозначились. Впрочем, их не мешало проверить. Между тем Хидан голосил на всю округу, абсолютно не беспокоясь о вероятных вражеских синоби, которые так же могли рыскать здесь. Это в конец и вывело Какудзу из себя. - Да захлопни ты пасть, наконец! – рявкнул он, подходя к нему. Язычник стоял у полуобрушевшегося грота, из-под завалов которого доносились отчетливые звуки сражения. – Слышишь, там кажется дерутся. Не стоит привлекать к себе внимание. – Набросился он на него, – в противном случае, чем стоять, и орать здесь ступай и прямо заяви о своем присутствии! Прищурившись, Хидан повернулся. - Сдурел, Какудзу? Или моча в голову ударила? - Показать тебе каким именно образом она ударила? - Ха! – хохотнул Хидан. – Ты такой приколист! Умора! Подобравшись ближе к выходу, он приложился к холодному камню, постучал по нему кулаком…. Танако завизжала, когда ее подкинуло в воздух, и она на полном ходу перелетела через гору щепок и камней, громоздившихся в нескольких метрах позади. Стремясь снизить скорость и смягчить падение, она цеплялась за все, что попало попадалось на пути, и в результате разодрала ладони в кровь. - Чтоб тебя, чтоб тебя! – она поносила Саске, злясь и силясь подняться на подгибающихся коленях. Он снова вступился за нее, вооружившись невесть какими мотивами. Она и глазом не успела моргнуть, как он отобрал у нее кусанаги. В какой-то полу момент меч просто оказался у него в руках, и он стремительно отшвырнул ее в сторону. Стиснув зубы, куноити радовалась тому, что из сложившейся ситуации сумела извлечь хоть какую-то пользу. Приподнявшись на руках, она разжала ладонь, на которой лежала позаимствованная у Саске дымовая шашка…. Задыхаясь и кашляя взахлеб, Танако ползком выбралась из убежища, еле протиснувшись в узкий заваленный булыжниками лаз, из которого сизым маревом валил густой едкий дым. Пытаясь отдышаться, она без сил растянулась на прогретом солнце камне. Сознание ускользало. Без чакры, без сил и желания дальше сражаться, она медленно погружалась во мрак. Сами по себе притворились веки. Куноити нуждалась в отдыхе, но едва она положила голову на согнутую в суставе руку, тревожный шорох достиг ее слуха. Девушка хотела подняться. Вполне возможно ее догнал Саске или Оричимару. Однако опоздала. Чьи-то грубые пальцы схватили ее за волосы. Она с трудом распахнула веки, с ужасом увидев перед собой знакомую физиономию. - Какудзу - перестраховщик. Да тебе молится на меня стоит. Фортуна мне благоволит….