Et tant pis si ça derange
Qu'une pucelle aime un ange.
Альфонс с силой ударил по крайним клавишам, Флетчер взмахнул напоследок смычком – и оба с достоинством весело наклонили головы. – Хей, Моцарты нашего времени! – Рассел, ужасно гордый и страшно довольный, помахал рукой, перекрикивая гром аплодисментов. Рядом с ним, отбивая ладони, стояла красавица Винри, одетая в летящее сиреневое платье, делавшее её похожей на роскошную фиалку, и Рассел был совершенно весёлый и хмельной – хотя не успел за вечер выпить ни грамма, даже шампанского. – А можно что-то такое… зимнее и весёлое? – Вот тебе лишь бы повеселее! – фыркнул Эд, который вертелся из стороны в сторону и тоже пребывал в эйфории. – Ал, Флетчер, не слушайте его, давайте на ваше усмотрение! – Наше усмотрение тоже весёлое! – рассмеялся Ал, пробегая пальцами по чёрно-белым клавишам, и покосился на Флетчера. – Маэстро, командуй, что играем? – Ну-у… – младший Трингам мотнул головой, откидывая чёлку назад, и улыбнулся, лукаво подмигнув Алу через плечо. – Как ты смотришь на Тарантеллу? Альфонс прыснул со смеху. Где-то в толпе Рой Мустанг одобрительно крикнул: «Валяйте! Только пободрее!» Рядом с ним смешком подавилась его жена Риза – маленькую Рози сегодня оставили у любезно согласившейся присмотреть за детьми Грейсией Хьюз (её тоже приглашали на вечер, но она отказалась, сказав, что хочет встретить праздник в тишине с дочкой, а дочка, в свою очередь, не откажется от компании маленькой «сестрички»). Рассел и Эд переглянулись. Винри схватилась за локоть Рассела и даже чуть-чуть подпрыгнула от нетерпения – мол, давайте! Женщина лет сорока с добрыми зелёными глазами, одетая в красивое прямое платье изумрудного цвета, стоявшая под руку с бойким ещё не старым кондитером, работавшим в любимой пекарне Ала и Флетчера, грациозно повела рукой и с улыбкой попросила: «Allegro, мальчики!» То была, конечно, госпожа Бугмен, дочь ныне покойного учителя музыки Флетчера… Только этой отмашки молодые люди и ждали – Флетчер вскинул скрипку на плечо, Ал торжественно коснулся клавиш… и понеслось. – А ты умеешь танцевать тарантеллу? – шёпотом спросила у Рассела взбудораженная Винри. – Неа, – таким же оживлённым шёпотом ответил ей тот. – Надо обязательно научиться, да? – Непременно… – Я вас научу! – так же тихо пообещал Эд, пританцовывая на месте с заложенными за спину руками. Места, конечно, было немного, и он очень не хотел бы отдавить кому-то ноги, но ничего не мог поделать с тем, что его каблуки отбивали знакомый мотив. – … пресвятая Истина, Эд, порой мне кажется, что в мире нет танца, который ты не умел бы танцевать… – Учись, пока я жив, салага! – Эдвард подмигнул ему. – Помотайся с наше по мирам – и не такому научишься! – Заметано, сенсей Элрик! – хмыкнул старший Трингам. Между тем никто из них не замечал, что гостей в просторной зале стало больше. Худенькая красивая девушка, затянутая в расшитое золотом красное кимоно, пробиралась сквозь толпу, сгрудившуюся вокруг доносившегося из центра источника музыки. Основной оркестр сидел поодаль и, важно поправляя фраки и манишки, только готовился играть для почтенной публики. Значит, здесь было что-то другое… Девушка робела, но упрямо пробиралась вперёд – невысокий рост не позволял ей разглядеть музыкантов за спинами рослых мужчин и за высокими причёсками дам. А увидеть тех, кто играл на скрипке и на фортепиано, да ещё так легко и задорно, ей очень хотелось. Нет, не просто хотелось – казалось жизненно важным. Кроме того, она искала в толпе знакомые лица – ведь она была гостьей, и нужно было как минимум поблагодарить тех, кто её пригласил… Да где же… Ох, вот, кажется, фюрер Аместриса – Рой Мустанг. И его жена – приветливая, но сдержанная майор со строгими глазами. Девушка в кимоно почему-то втянула голову в шею и проскочила мимо них. Хотя в прошлый раз она их не боялась… Так то было в прошлый раз … Девушка едва успела увернуться и юркнуть под руку великана, поднёсшего платок к глазам. Подполковник Луи Армстронг? Вне всякого сомнения, он… в прошлый раз он очень повеселил всю семью девушки, хоть сначала немножко и напугал, но сейчас с ним встречаться не хотелось. То есть, хотелось, но не сразу. Девушка вздрогнула и попятилась. А эту макушку она узнает за километр. Эдвард Элрик, младший брат господина Альфонса, тот самый, который так её напугал в прошлый раз! Замерев в паре шагов от него, Мэй Чан – это, конечно, была она – изумлённо часто заморгала. Вот уж действительно, у страха глаза велики. Господин Эдвард совершенно не казался ей сейчас страшным и пугающим – напротив, он был такой весёлый, обаятельный и красивый, так задорно смеялся, глядя куда-то вперёд тёплым взглядом, что в него можно было бы влюбиться… если бы Мэй была на месте самой себя годичной давности. Но не сейчас. Сейчас – девушка, немного успокоив сердцебиение, перевела глаза в сторону – и вздрогнула, обрадовавшись и очень смутившись одновременно. Ну конечно, вот же они – господин Рассел и Винри, та самая весёлая и красивая аместрийка, с которой Мэй за этот год успела крепко сдружиться – пусть и по переписке, но всё же. Девушка несмело сделала пару шагов в сторону, чтобы обойти людей и подойти сразу к подруге, но замерла, прижав холодные пальцы к горячим щекам. Господи, какая же красивая пара! Мэй уже в прошлый раз была в восторге от Винри, но сегодня та казалась ей совершенной красавицей. Воздушное платье, лёгкая причёска, украшенная розами, на открытые плечи спадают непослушные золотые пряди, голубые глаза искрятся смехом и счастьем… Рокбелл повернула голову и, смеясь, что-то сказала своему кавалеру. Тот, ласково улыбнувшись, наклонил голову и легко, совершенно естественно поцеловал её в висок. Винри, закрасневшись, фыркнула и щёлкнула его по носу, Рассел, весело рассмеявшись, выпрямился во весь рост. Мэй не могла от них отвести глаз. В её голове, напичканной историями из всяких подростковых романов о любви (чем принцессе Ксинга было занимать себя, если у неё толком не было друзей?..), вертелось только: «Как они красиво смотрятся вместе!» Господин Рассел, к которому Мэй испытывала нечто среднее между благоговением и ужасом (сама не зная, почему), действительно был идеальной парой для своей девушки. Высокий, светловолосый, с упрямыми и весёлыми синими глазами, одетый в безупречно чёрный костюм, галантный… и влюблённый (это тоже было очевидно, если приметить, как он смотрит на Винри) – действительно, не парень, а мечта, просто принц из сказки, если задуматься! Но у него принцесса уже есть, да и вообще… Мэй даже в прошлый раз не смотрела на Рассела как на молодого человека, в которого она могла бы влюбиться. Слишком уж взрослый и язвительный. Больше на господина Эдварда похож. То ли дело господин Альфонс и господин Флетчер… Мэй машинально прикусила губу и сглотнула. Вот этих двоих она хотела и боялась увидеть больше всех остальных. И вовсе не потому, что была влюблена, боже упаси – просто она по ним обоим скучала искренне по-дружески. Господин Альфонс так легко и живо говорит по-ксингизски, и глаза у него добрые. А господин Флетчер… да ну, какой же он господин? Просто Флетчер! Просто… Мэй зажмурилась, помотала головой и принялась пробираться вперёд, к Винри. На Рассела она старалась не смотреть. Сердце опять бешено застучало, почти в ритме тарантеллы. Господин Эдвард, господин Рассел и Винри стояли в самых первых рядах, так что теперь она увидит и таинственных музыкантов, а потом найдёт и господина Альфонса и Флетчера… Да что ж это такое? Мэй была уже совсем рядом с Винри и собиралась окликнуть подругу, как вдруг её кто-то довольно сильно толкнул локтем в бок. Она, ахнув, буквально пролетела пару шагов вперёд под «Ой, девушка, простите…», споткнулась об чьи-то ноги и, попытавшись развернуться и запутавшись в длинной юбке, почувствовала, что падает спиной назад. Девушка зажмурилась, думая о позоре, который её сейчас ждёт… и вдруг поняла, что музыка прервалась, а сама она не падает, потому что её за талию бережно, но крепко придерживает мужская ладонь. – Вы в порядке? – обеспокоенно поинтересовался мягкий и как будто знакомый голос. Мэй при поддержке своего спасителя быстро оказалась на ногах. Поспешно повернувшись к нему лицом, но не решаясь поднять глаза, она поклонилась, нервно сжав дрожащие пальцы. – Спасибо, извините, мне так неловко! – Не извиняйтесь, пожалуйста, всё хорошо! – эта торопливая интонация, эта лёгкая нервозность в голосе… Мэй услышала лёгкий стук – похоже, её спас скрипач, и теперь, отложив свой инструмент на крышку фортепиано, вновь повернулся к ней. Значит, она стоит перед всей этой толпой, и взгляды устремлены на неё! Какой кошмар! – Я вовсе не хотела… Извините!.. – Да что же вы извиняетесь… – скрипач, кажется, расстроенно всплеснул руками (Мэй всё ещё смотрела в пол) – и вдруг замер на месте. – Постойте-ка… – что за подрагивающая нота? Мэй не успела подумать. – … Мэй, это ты?! Девушка вскинула голову – и встретилась с такими знакомыми (хоть и виделись они всего раз в жизни) большими синими глазами. – … Флетчер?! – Мэй?! – во весь голос изумился Альфонс, вставая из-за фортепиано. – … обалдеть, и правда – Мэй! – Это – Мэй?! – сипло переспросил Эдвард, круглыми глазами гипнотизируя развернувшуюся перед ним сцену, достойную кисти живописца. – Та самая малявка Мэй Чан… Серьёзно, это она?! – он покосился на Рассела и Винри. Рокбелл хихикнула, прикрыв рот ладонью. А вот Рассел выглядел так, словно его огрели по голове чем-то тяжёлым – он, в отличие от Эдварда, не мог и слова из себя выдавить, просто с открытым ртом таращился на девушку, замершую перед его братом. – Она так повзрослела за этот год! – покачала головой изумлённая, но не шокированная госпожа Мустанг. – … Не меньше Флетчера! Рой, правда, ничего не мог ей ответить – он молчал, подобно Расселу ошарашенно гипнотизируя ту самую маленькую принцессу, по поводу которой столько в этом году шутил… Шутка зашла слишком далеко. Впрочем, не одни аместрийцы были в шоке. – Флетчер?! – удивился во весь голос какой-то парень над ухом Эдварда. Стальной алхимик аж подпрыгнул от неожиданности – а, обернувшись, обнаружил, что за его плечом стоит никто иной, как Линг Яо. Тот самый «принц-обжора-с-манией-величия», как его год назад окрестил сам Эд. Не успел Эдвард сообразить, что Линг стал за год ещё выше и теперь ростом почти как Рассел (и возмутиться по этому поводу), как наследный принц Ксинга ткнул пальцем поверх головы полковника Элрика и сипло переспросил: – Это – тот самый мелкий пацанёнок, который твой, – он толкнул напоминавшего истукана Рассела в плечо, – твой брат?! Тот молча кивнул. Повисла полная, абсолютная тишина. Не было ничего удивительного во встрече Флетчера Трингама, главного врача Аместриса, и Мэй Чан, ксингизской принцессы. Если так подумать, все присутствовавшие знали, что эти двое увидятся. Но никто не предполагал такого… эффекта. Однако то, что думали окружавшие, было ничто по сравнению с тем, что происходило сейчас между двумя молодыми людьми, застывшими в центре огромной светлой бальной залы глаза в глаза. Флетчер не просто был в шоке – он не верил своим глазам. Он единственный из присутствующих не знал, что ксингизская делегация (пусть и не в полном её составе) тоже приглашена на вечер. Поэтому встреча с Мэй на него свалилась буквально как снег на голову. Хотя, если быть честным с собой, он ли не мечтал, немного робко и несмело, о том, как они увидятся снова?.. он ли не краснел и не огрызался на подколы Ала?.. он ли не уговаривал себя, что маленькая принцесса ему просто очень близка по взглядам и по духу, и именно поэтому ему хочется, чтобы она – как хорошая подружка – была рядом? Уговаривал, конечно, хотя тёмные глаза и чёрные косы ему снились не раз и не два… Ну да мало ли чего в семнадцать лет парню сниться может? Подумаешь!.. Оказалось, что не подумаешь. В прошлый раз он подружился с девочкой – сейчас перед ним стояла девушка. Она всё ещё была маленькая и хрупкая – по-прежнему, наверное, едва достаёт ему до плеча. Но как же она всё-таки изменилась! Глаза словно стали ещё темнее и глубже. Вместо забавных косичек теперь по её плечам струились собранные в хвосты чёрные локоны. Вместо детского розового кимоно – взрослое алое, до самых плеч обнажавшее её красивые белые руки и подчёркивавшее оформившуюся фигуру… На этой мысли Флетчер густо покраснел, хотя от роду не смущался, когда ему по долгу службы приходилось осматривать женщин и девушек, буднично отмечая, что это всего лишь физиологические особенности организма и ничего в них странного нет… Ну нет так нет, так что же тебя, дорогой врач, кидает то в жар, то в холод, и сердце колотится так, словно из груди готово выпрыгнуть? Что, ОРЗ себе поставишь или грипп? Или тахикардию? Или ещё чего похуже?.. Младший Трингам поднял глаза, чтобы снова встретиться с её взглядом. И, будучи честным и серьёзным молодым человеком и опытным медиком, признался сам себе, что влюбился. Ну вот, попал. Amor non est medicabilis herbis. Сам же говорил брату… Надо будет извиниться перед Алом. Да и перед Расселом. Над чем смеялся… то и получил. Мэй не знала, что творится в голове Флетчера, но сама не могла отвести от него глаз, хотя её щеки полыхали так, что становилось почти плохо. В прошлый раз она болтала и веселилась с мальчиком. Сейчас перед ней стоял мужчина. Что изменилось за год? А какой он был тогда? В этот момент она не могла сказать наверняка. Что случилось? Плечи у него что ли стали шире? Но он по-прежнему очень стройный и не такой уж и высокий, особенно в сравнении со стоящим за ним господином Альфонсом… Взгляд стал серьёзнее? Но глаза всё такие же синие, цепкие и добрые – не менее добрые, чем у того же господина Альфонса… Но вместе с тем – как он смотрит на неё! Даже жутко… и отчего-то весело. Чёрный фрак, белоснежная рубашка, изумрудная бабочка… а руки… так это же он только что играл на скрипке! Он! Вот что её так тянуло сюда! Женское сознание – загадка даже для самих женщин. И Мэй не могла бы объяснить, почему именно после мысли о том, что на скрипке играл именно Флетчер, она поняла, что влюбилась. Только не так, как ей мечталось год назад, когда она выдумывала себе влюблённость, например, в знаменитого и очаровательного господина Альфонса, не так, как было написано в книжках, не в идеальный образ, приснившийся ей в ночи, – а всерьёз. По-настоящему – в того человека, который стоял сейчас перед ней и смотрел в её глаза так, что колотившееся до этого в бешеном ритме сердце замирало и лишь изредка ёкало. Да и то – где-то в животе… Альфонс потом шутил, что своими глазами видел, как между Флетчером и Мэй проскочила молния. «Искра, буря, безумие!» Но это потом – а пока надо было что-то делать. Флетчер не зря никогда не сомневался в том, что Ал будет шафером на его свадьбе – младший Элрик повернулся к оркестру (благо его, с его ростом, было отлично видно поверх голов толпы) и, щёлкнув пальцами, звонко крикнул: – Вальс, пожалуйста!***
– Я не плачу, это дощь, – буркнул Рассел Альфонсу, который, давясь смешками, протянул ему носовой платок. Мимо них только что в очередном вальсовом туре пролетели Флетчер и Мэй, судя по их горящим глазам и раскрасневшимся щекам – взбудораженные и окрылённые обществом друг друга. – Мы же в зале, идиотина, – Эд закатил глаза, дёрнув уголком губ. – Но, справедливости ради, соглашусь – дети взрослеют слишком быстро, – пауза. – Особенно младшие братья… Рассел шмыгнул носом и, агрессивно выхватив платок из рук Ала, отвернулся. – Ну всё, совсем расклеился, – младший Элрик с улыбкой похлопал его по плечу. – Ну Рассел… – Он сам эту кашу год назад заварил, – Эд пожал плечами, влюблённо поглядывая на Ала. – Как ты говоришь – вот злонравия достойные плоды… – Какие плоды? Что вы Рассела обижаете? – к ним, звонко отстукивая ритм вальса каблучками, подлетела Винри с бокалом шампанского в руках. Строго нахмурив брови, она погрозила Эду кулаком (тот моментально, сделав большие глаза, юркнул за спину давящегося смешками Ала) и тронула Рассела за плечо. – Птиц, ты в порядке?.. – Угу, – Рассел повернулся к ней, тоже уже улыбаясь. Хотя глаза у него были слегка покрасневшие. Вернув Алу платок, он с достоинством кивнул. – Всё хорошо, птичка. Просто Эд прав – младшие братья взрослеют слишком быстро. – Не семья, а совятник какой-то, – пробурчал Эд куда-то в сторону. – Он птиц-филин, она птичка, сипуха, наверное, какая-нибудь, младший брат у него сыч… А Мэй как обзовём, микро-совка, для полной компании? – Получишь по шее, орнитолог хренов, – невозмутимо ответил Рассел, стоя навытяжку перед Винри, которая, посмеиваясь, зачем-то поглаживала свободной ладонью его плечи, словно смахивая отсутствующие на пиджаке пылинки. – На правду не обижаются! – Эд, выглянув из-за плеча Ала, показал ему язык. – Так я и не обижаюсь, просто дам тебе по шее, вот и всё, – старший Трингам пожал плечами и важно наклонился вперёд, заставив удивлённую Винри немного отступить. – … Мадам, не желаете ли потанцевать? – Какая она тебе мадам? – фыркнул Ал. – Ты что, уже предложение сделал? – КА-А-АК, ТЫ СДЕЛАЛ ПРЕДЛОЖЕНИЕ, А Я НЕ В КУРСЕ?! – прогремел Эдвард, влезая Альфонсу на плечи. – ДА Я ТЕБЕ САМ СЕЙЧАС ТАК ПО ШЕЕ НАДАЮ… – ДА НЕ ДЕЛАЛ Я ПРЕДЛОЖЕНИЯ! – Рассел шарахнулся в сторону от Элриков под громкий смех Винри. – НУ ПАРДОН, ОГОВОРИЛСЯ… МАДМУАЗЕЛЬ, РЕЩЕ, ПОЙДЁМ ТАНЦЕВАТЬ УЖЕ! – С удовольствием, мсье! – Винри, хохоча, допила шампанское, вручила пустой бокал страдальчески закатившему глаза Алу, схватила Рассела за руку – и утащила в центр зала. Старший Трингам по пути умудрился обернуться и уже в свою очередь показать Эду язык – прежде чем Винри схватила его за плечи, и начался их любимый фокстрот (если Элрики предпочитали более чувственное танго, то этим двоим нравилось что-то полегче и повеселее). – Козлина, – философски резюмировал Эд, слезая с плеч брата на пол и поправляя жилет. – Гляди, куда ускакал… Ну ничего, я ему сегодня ещё покажу Уробороссову бабку… – Да ладно тебе, Эд, расслабься, – хмыкнул Ал. Он уже успел отдать пустой бокал пробежавшему мимо официанту и приобнял Эда за талию – благо стояли они в дальнем углу и их никто не видел. А даже если бы и видел – тут все были слишком свои, чтобы выпивший немного игристого Альфонс слишком уж стеснялся. – У человека трагедия, родной брат повзрослел… Пусть хоть немного отвлечётся и повеселится! – У кого трагедия? – полюбопытствовал запыхавшийся Флетчер, подходя поближе к друзьям. Под руку он придерживал такую же запыхавшуюся и весёлую Мэй, которая уже давно перестала путаться в своём длинном кимоно. – Кто – повеселится? – Да кто-кто, конь в пальто! – фыркнул Эд, кивая куда-то перед собой. – Твой родной братец, кто! – А-а-а… а что у него за трагедия? – ухмыльнулся младший Трингам, галантно усаживая девушку на кстати оказавшуюся рядом танкетку. – Ну как бы тебе попроще объяснить… Здравствуй, Мэй, мы ведь с тобой всё ещё не поздоровались! – Ал, улыбнувшись, шаркнул ногой и слегка поклонился в сторону девушки. Та, почему-то прыснув со смеху и нимало не смущаясь, кивнула ему. – Понимаешь, он за что боролся, на то и напоролся – и теперь расстраивается! – Это в каком же смысле? – Флетчер в недоумении приподнял светлые брови, перехватывая с подноса пронёсшегося мимо официанта два бокала с шампанским и вручая один из них Мэй. – Да в очень простом! – вмешался Эд прежде, чем Ал успел хоть слово сказать. – Год назад он заставил меня приревновать Ала к Мэй – пардоньте, здрасьте, – он тоже шаркнул ногой. Принцесса фыркнула. Этого она уже тоже совсем не боялась и не стеснялась, – потому что ему показалось, что будет смешно, если вы подружитесь, мол, подходите друг другу! – он сердито цокнул языком. – Ляпнул мне ещё, вот, мол, смотри, Ал так общается с этой принцессой, что у него все шансы стать принцем Ксинга и свалить из Аместриса… – Что-о?! Так это он тебе такое сказал?! – Флетчер поперхнулся шампанским, задохнувшись от возмущения. – Рассел?! – А чё ты удивляешься? – Эд невинно пожал плечами. – Между прочим, это его и Ала была идея пригласить товарищей из Ксинга на Рождество, специально для тебя, мы с Винри и Мустангами просто поддержали… А сегодня он, видите ли, в ужасе, что дети взрослеют так быстро, лицемер несчастный… – Эдвард осёкся, заметив опасно сощуренные глаза Флетчера и запоздало сообразив, что он, кажется, только что подставил своего лучшего друга. – … Чего ты так смотришь, Флетчер? – Ах значит его и Ала идея. Ну-ну, – опасно промурлыкал младший Трингам. Смерив Альфонса, спрятавшегося (условно, конечно) за спину Эда, опасным взглядом, он улыбнулся: – Ладно, Ал, ты хотя бы никогда и не скрывал, что подрабатываешь сводником… – Эй, неправда! – запротестовал Альфонс – но как-то слабовато и неуверенно, всё ещё держась за плечи надувшегося от важности Эда (как же, брат прячется – за его спину! Вот где власть старшего проявляется!). Флетчер не обратил на его реплику никакого внимания, переведя взгляд в центр зала, где вокруг заразительно весело отплясывавших Рассела и Винри (вот уж точно разошлись!) собралась целая толпа: Мустанги, подоспевшие супруги Кёртисы со своим сыном Раском, Линг Яо со своими верными телохранителями – красивой хмурой девушкой Ран Фан и её дедом стариком Фу – и ещё не менее пятнадцати человек. И все они бойко аплодировали и подбадривали молодых людей одобрительными возгласами. Взгляд молодого врача – и, по мысленным прогнозам Ала, с большой вероятностью будущего принца Ксинга – не предвещал ничего доброго. – А вот братец… предатель такой… Значит, в самом деле он был. Пошутить он вздумал. Ну ничего, я ему покажу, как над братом издеваться, – Флетчер ухмыльнулся, оборачиваясь к Мэй Чан, которая всё это время молча потягивала шампанское, пряча улыбку. Она была более проницательна, к тому же общалась с Винри, поэтому слова Эдварда не были для неё открытием. Она была даже благодарна Расселу… Но комментировать пока не собиралась – и просто подняла вопросительный взгляд на своего кавалера. – Мэй, подыграешь мне? Девушка задумалась на мгновение – и кокетливо наклонила голову. – Ну конечно. Только если ты меня потом накормишь мороженым и отведёшь в оранжерею. Ты ведь сказал, что здесь есть тоже оранжерея, и тоже с качелями… Эд и Ал затаили дыхание. На их глазах совершалось чудо. Взгляд Флетчера моментально потеплел, и… он уподобился своему старшему брату, которого Эд периодически звал «влюблённой жижей» или «вертикальной лужей». – Конечно, Мэй. Обязательно, – он опустил глаза. «У-у, всё, брат мой. Это клиника,» – Эд покачал головой. «М-да, Эд… Сколько ты там говорил у них детей будет?»***
– Фух блин. Я аж со счёту сбился, сколько мы с тобой, Винхен, станцевали, – Рассел провёл ладонью по лбу и улыбнулся своей девушке, поправлявшей розы в волосах. – Мно-ого, – ответственно заявила она, чуть приглаживая чёлку. – Танцев пять или шесть… я сбилась на менуэте. – А я – на танго. – А год назад ты заявлял мне, что не танцуешь, – насмешливо ввернул Эд. Они с Алом сидели на широком подоконнике, неподалёку от которого пару минут назад остановились взъерошенные, но довольные Рассел и Винри. – Если уж ты не танцуешь, то я, не знаю, Флетчерова монстера, например… – Это было давно и неправда. И вообще до встречи с Винри я не танцевал, так что засохни, креветка, – фыркнул Рассел. – КОГО ЭТО ТЫ М-Ф, АЛ, ПУФТИ!.. – А куда подевались Флетчер и его барышня? – поинтересовался старший Трингам, не обращая ни малейшего внимания на Эдварда, который пытался отбрыкиваться от зажавшего ему рот ладонью Ала. – Что-то я их не наблюдаю… – Да вон же они! – Винри помахала кому-то рукой. – Флетчер, Мэй, идите сюда! Рассел обернулся – и растроганно заулыбался. К ним, держась за руки, в самом деле пробирались Флетчер и его подружка – оба весёлые и разгорячённые. Похоже, тоже времени зря не теряли. Старший Трингам даже почувствовал лёгкий укол в области сердца. Времени не теряли?.. Не слишком ли он, хм… рано об этом думает? Флетчер, конечно, вырос, да и принцесса повзрослела, но они же всё равно ещё дети, так что… переживать не о чем. Наверное. Между тем, эти «ещё дети» протиснулись между людьми (гостей становилось всё больше, Рой уже беседовал с делегациями из других стран, позволив молодёжи развлекаться в своё удовольствие), и Флетчер радостно заявил брату: – О, а мы вас как раз искали! Рассел открыл было рот, чтобы насмешливо и тепло разом спросить, где этих двоих носило, когда его вдруг очень смутила реакция Мэй Чан. Принцесса схватилась за локоть Флетчера и, опустив глаза, тихонько засмеялась, густо покраснев. Чего бы это вдруг?.. Винри, тоже почувствовавшая, что что-то происходит, взяла Рассела под руку и подозрительно сощурилась: – Та-ак… и что же вы нам такое хотите сказать, что искали нас? Эд уткнулся в плечо Алу, чтобы заглушить крики чаек. Ал плотно сжал губы, стараясь не рассмеяться. Со стороны Рассел и Винри казались (или пытались казаться) серьёзными родителями, перед которыми двое нашкодивших детей – Флетчер и Мэй – собираются признаться в какой-то шалости. – Ну-у… вообще… – Мэй начала выводить носком туфельки какой-то узор на полу, изображая из себя смущённую скромницу. – У нас для вас важная новость. Эд хрюкнул со смеху, Ал отвернулся – уж больно у переглянувшихся Рассела и Винри были испуганные глаза. – Та-ак… – случайно скопировав интонацию Винри, протянул Рассел, стараясь звучать максимально строго. Получалось скорее испуганно: больно искристый и ехидный взгляд был у Флетчера. Да и девчонка эта тоже… сейчас доверия не внушала. Переглядываются, хихикают… что это такое? – Какая ещё новость? Признавайтесь! Флетчер шепнул что-то Мэй, она прыснула со смеху, отвернувшись и прижавшись к его плечу. Тревога Рассела нарастала. Он уже готов был строго рявкнуть на этих двоих, как вдруг Флетчер шагнул вперёд и важно, торжественно даже, объявил: – Рассел, Винри, Эд, Ал – просим благословить нашу женитьбу! Старший Трингам выронил только было взятый со стола бокал с вином, и тот с тонким звоном разбился, забрызгав его лаковые ботинки. – Вы просите… что? – не веря своим ушам, переспросила Винри, потерянно моргая. – Ну не могу ж я жениться, не поставив в известность родного брата! – Флетчер, сияя ослепительной улыбкой, присел на корточки, хлопнул в ладоши и, трансмутировав разбитый бокал в целый, вручил его пребывающему в состоянии абсолютного шока Расселу. – Извини, братец, вино не верну… так вот, это всё, конечно, немножечко спонтанно, я понимаю, мы ещё не обговорили все детали, но Мэй очень хочет, чтобы я поехал с ней в Ксинг, а я не против, вы же знаете, это колыбель медицины!.. – … Флетчер… – пробормотала Винри, беспомощно хлопая ресницами и оглядываясь в поисках поддержки к Элрикам. Но те дружно отвернулись, и ей пришлось справляться своими силами. Она строго вскинула голову и нахмурила светлые брови: – Флетчер, я всё ещё не понимаю… – она действительно не понимала. Младший из братьев Трингамов всегда был такой рассудительной и серьёзной булочкой и никогда не совершал спонтанные глупости. А тут… – Да что тут понимать! – Флетчер внезапно сделал совсем уж неожиданную вещь – он притянул к себе Мэй за талию и подмигнул Винри и Расселу. – Сами знаете – любовь – страшная сила! Расселу показалось, что земля уходит из-под ног, а сердце ухает куда-то в живот. Следующую реплику младшего брата он слышал уже как сквозь толщу воды – хотя реплика эта была куда больше в стиле Флетчера, испуганная и эмоциональная: – Братик, ты что, я же пошутил!..***
– Ну прости-прости-прости, ну Рассел… – Флетчер сидел рядом с нахохлившимся старшим братом на танкетке и ластился к нему, как котёнок, виновато моргая. – Ну братик… – Нельзя таким шутить. Тем более с родным братом, – буркнул Рассел, отправляя в рот очередную ложку мороженого, которое ему притащил Эд («Чтоб хоть немножко пришёл в себя, лужа ты вертикальная!»). – Мне чуть реально плохо не стало! – Сам виноват, – Эд, проходя мимо (сбегал за мороженым ещё и для Винри, которую возле окна приводили в чувство Ал и молитвенно сложившая ладони в знак извинений Мэй), громко фыркнул. – Вот почувствуй себя на моём месте – а каково мне было, когда ты так про Ала пошутил? Просто твой брат отличный актёр, у которого слишком хороший учитель – да и только! – с этими словами он потрепал Флетчера по макушке свободной рукой и убежал к девушкам и брату. Рассел тяжело вздохнул, опуская глаза в пол. Против фактов не попрёшь, Эд абсолютно прав. Он сам и не предполагал, что сама мысль о том, что повзрослевший брат может жениться и уехать в другую страну, окажется настолько пугающей и болезненной. – Братик, ну неужели ты вообще мог поверить в то, что я могу уехать без вас? – Флетчер потёрся щекой о его плечо, и старший хмыкнул. Подхалим мелкий. Знает же, что это с детства действует. – Ну Ра-ассел… Дурак ты что ли, какой Ксинг? Если я туда и поеду, то только в вашей компании! Как я без ваших с Эдом ссор буду? А без наших с Алом разговоров?.. И вообще просто – без тебя?.. Ну посмотри на меня, Рассел! Рассел нехотя повернул голову (нехотя – потому, что знал, что его ждёт) – и столкнулся с огромными умоляющими синими глазами Флетчера. Оружие, с которым ещё никто на памяти старшего не мог справиться. – Братик, ты большой дурак! – выдал Флетчер, поджав губы. – Ты – моя семья, и никуда я от тебя не денусь! Даже когда женюсь, а женюсь я, чтоб ты понимал, не скоро – Мэй только недавно шестнадцать исполнилось, мне ещё минимум два года ждать, а то и дольше! И вообще! – младший отвернулся и надулся, как мышь на крупу, подобрав под себя ноги и не обращая внимания, что пачкает подошвой туфель сиденье. Фрак он давно оставил на одном из стульев, и теперь выглядел совсем как провинившийся школьник – в белой рубашке и чёрных брюках. – Дурак! Шуток не понимаешь! Рассел боролся с желанием расхохотаться и сгрести этого чудика в охапку, чтобы затискать. Но вместо этого он выпрямил спину, немного помолчал, кашлянул и, не глядя на Флетчера, строго спросил: – Не обидишься, если поступлю, как типичный старший брат? Младший тяжело вздохнул и наклонил голову. – Давай. Только не сильно, – попросил он, зажмурившись. В следующую секунду ему прилетел ожидаемый лёгкий подзатыльник. А ещё через мгновение Рассел, отставив вазочку с мороженым на небольшой столик неподалёку, крепко обнял Флетчера за плечи и всё так же строго пояснил: – В жизни тебя всерьёз не бил и не буду, – и уже куда мягче, явно с виноватой улыбкой, которую Флетчеру, правда, не было видно: – Я ж тебя люблю, балбес. – Сам дурак, – растроганно фыркнул тот, обнимая брата в ответ. – Квиты? – Квиты. – Только ты это, Флетчер… – Что? – Ты меня всё-таки немножко заранее предупреди, как жениться соберёшься. А то придётся одной рукой невесте кольцо на палец надевать, а другой меня оперировать… – Я тебя сейчас щекотать начну, – буркнул Флетчер в плечо Расселу. – За что?! – За такие мысли! Во-первых, раньше тебя я не женюсь! А во-вторых, отстань! Оперировать его придётся, тоже мне! Старший Трингам с облегчением рассмеялся, гладя младшего по голове. Ага, отстань. А сам так стиснул, что рёбра трещат. – Спасибо, братишка. И извини. – И ты извини, – с готовностью отозвался Флетчер, шмыгнув носом. – Ну-у, чего ты?.. – Ничего. Глупый братик. – Говорил я, что Ал на тебя плохо влияет, – вздохнул Рассел, поглядывая в сторону окна. Там тоже, кажется, всё решилось наилучшим образом – Винри обнимала смущённую Мэй за плечи, Ал, смеясь, что-то им рассказывал, а Эд… Эд, решивший, видимо, подработать официантом, с важным видом направлялся обратно к столам с едой и напитками, чтобы отнести пустые вазочки. Проходя мимо Трингамов, он вдруг улыбнулся и заговорщицки подмигнул поднявшему голову от плеча брата Флетчеру. Тот растерянно заморгал. А Эдвард, уходя, бросил вслед: – Спасибо, Флетчер, – благодаря тебе у Винри наконец-то появилась подружка её возраста… и мне больше не придётся помогать ей с выбором белья на вечер с твоим братцем! Это, конечно, была шутка, но после неё Трингамы добрых полчаса в едином порыве гонялись за Эдвардом по всему дворцу, грозясь его убить, расчленить, подвергнуть всем мыслимым и немыслимым карам, а бренные останки потом растворить в кислоте в лаборатории Рассела… До тех пор, пока Альфонс, которому стало искренне жаль полностью, по его мнению, искупившего вину брата, не подхватил Эдварда на руки и не скомандовал сердитым и растрёпанным Расселу и Флетчеру: – Хорош, майоры Трингамы, побегали и хватит. Идите уже к своим дамам – а то они без вас уже заскучали. Сдаётся мне, Винри не откажется от ещё одного фокстрота, – он многозначительно подмигнул мигом успокоившемуся Расселу, который смущённо запустил пальцы в волосы на затылке, – а Мэй очень хотела бы снова прогуляться до оранжереи… – выразительный взгляд в сторону вновь ни с того ни с сего покрасневшего Флетчера. Когда эти двое удалились, напоследок ворча разные ругательства и угрозы, Альфонс ласково, хоть и слегка укоризненно заглянул Эдварду в глаза (тот как вцепился в плечи Ала, тоже оставившего где-то пиджак, так и не отпускал их) и заметил: – Инстинкт самосохранения у тебя, братик, напрочь отбит. Это ж надо, так шутить с главзавом лабораториями Аместриса и самим главврачом! – Да я виноват что ли, что они такие бешеные, – Эд смущённо опустил глаза, облизав пересохшие губы. На руках Ала ему было более чем хорошо, и он даже не подумал начинать ругаться, что он тяжёлый и его надо немедленно поставить на землю. – И ну ладно Рассел, а Флетчер – это прям я не ожидал… – Они родные братья, – нравоучительно ответил младший Элрик, поворачиваясь на каблуках и направляясь в сторону просторной потайной террасы прямо над главным залом. О существовании этой комнатки знали лишь они двое да их друзья, у которых сейчас явно были другие проблемы. – И уж нам ли с тобой не знать, что кровные родственники бывают друг на друга в иных случаях удивительно похожи… – Даже не знаю, на кого это ты намекаешь и откуда нам это знать, – хмыкнул Эд, прижимаясь щекой к ключицам Ала. – … но это не так уж важно, на самом деле, – остановившись на лестничном пролёте, рядом с задрапированной, незаметной дверью в стене, Альфонс улыбнулся, с нескрываемым обожанием глядя на Эдварда. – Я хотел сказать тебе, что устал наблюдать за всякими амурными делами и сидеть на месте… – И что ты предлагаешь? Потанцевать? – Эд откинул голову назад и ухмыльнулся. – Именно, братик. – Potius sero, quam nunquam. Не в силах сопротивляться твоим глазам, Принцесса. – Тебе и не нужно. Танго? – Танго. И брют. К чёрту фокстрот и шампанское. – Оставим их Винри и Расселу? – Точно. А Флетчеру и Мэй – лимонад. – И вальс? – И вальс, моя булка. Вальс цветов.