И я не хочу умирать От безвыходного положения прямо с крыши Посмотрев в пропасть можно упасть Но лишь мне выбирать, и я взлетаю выше Среди толпы, но так одиноко Среди друзей, но хоть слушал бы кто-то Среди родных за столом, здесь По мелодии лет, когда были другими Я прошу вас всех оставаться такими
Яньли привела детей в кабинет к Цзян Чэну и поставила их прямо напротив него. Цзян Чэн хмуро оторвался от бумаг и поприветствовал сестру, лишь чуть расслабив хмурость. Все эти 8 лет после смерти Усяня Цзян Чэн заваливал себя работой больше нужного, чтобы круглосуточно не иметь возможности думать о умершем возлюбленном. Днем он весь в бумажках, на тренировках, а ночью он засыпал прямо за столом или едва дойдя до кровати и рухнув в грязной одежде. Вот и сейчас он лишь немного оторвался из-за сестры. — А-Чэн, прошу тебя, отложи бумаги не на долго. Цзян Чэн тяжело вздохнул, а затем сладко зевнул, протирая веки и разминая все мыщцы тела. Он поднялся из-за своего стола, обошел его и встал в ступоре, увидев двоих детей, что привела с собой Яньли. — А-Чэн это — Цзян Юань, в быту Цзян Сючжуй, а это — Цзян Ши, в быту Цзян Цансэ. Цзян Чэн никогда бы не забыл цвет этих глаз. Это точно были ЕГО дети. Он сразу же нашел в их лицах знакомые черты А-Сяня и улыбнулся впервые за такое долгое время. Все эти 8 лет Цзян Чэн гнался за темными заклинателями и мучал их до смерти, мстя за прошлые обиды, которые нанес брат, поэтому Яньли никогда не показывала их и никогда ничего не говорила о них, но теперь когда брат с сестрой помирились, и она уверена в том, что А-Чэн не причинит им вреда, она привела их в Юньмэн. А сейчас Цзян Чэн смотрит в эти озорные глаза Цансэ и понимает, что ему в первый раз за столько времени легче, гораздо легче. Даже его любимый племянник не оказывал на него столь расслабляющего действия. Эта встреча казалось немного иной, будто бы смотришь на частичку твоего любимого человека, как будто бы они и есть продолжение Вэй Усяня. Цзян Чэн не смело коснулся их, затаив дыхание и обнял. Он вдруг резко почувствовал, что все его обиды в самом деле были не существенными. Да, его брат полюбил другого человека, он выбрал эту женщину. Но Цзян Чэн и сам отдал ей гребень, также выбирая именно ее. Правда, он сделал этот выбор из своих логических рассуждений, не руководствуясь своими чувствами. Вэй Усянь же…. Он …. Да, разве можно было совершить нечто подобное не руководствуясь своими чувствами? Как минимум чувство долга перед ней у него точно было. Цзян Чэн отстранился от детей, поочередно заглядывая в их глаза. В конце концов девочке надоело стоять смирно и она дернула Цзян Чэна за челку. Он удивленно отстранился, неотрывно смотря на нее не понимающими глазами. Девочка сразу же засмеялась с его выражения лица. А Цзян Чэн про себя подумал, что вот именно она будет его новой головной болью, он опасливо перевел взгляд на ее брата. Но нет, второй ребенок не унаследовал ЕГО характер, он смотрел на свою Шимэй с легким испугом и укором. Яньли молча стояла в стороне, не мешая Цзян Чэну знакомиться с ними. Цзян Чэн вернул свое внимание сестре: — А-Ли, это наша самая главная шкодница? Яньли кивнула: — Для всех, кроме меня, А-Ши знает, что будет, если она попробует меня обмануть, — Яньли на долю секунды превратилась в самую страшную версию пурпурной паучихи и сверкнула глазами. А-Ши нервно сглотнула, а ее брат-близнец рядом поежился, переминаясь с ноги на ногу. Где-то он видел этот жест… У Вэй Усяня? Нет, он бы скорее тоже сглотнул. Цзян прикрыл глаза, прокрутив это воспоминание еще раз и понял, что мальчишке не хватает только одного выбивающегося неуклюжего завитка на челке. Тот заика так себя вел, которого спас Вэй Усянь. Как его там… Вэнь Нин. — В-Цзян… — Цзян Юань, Глава Ордена, —мальчик учтиво опустил голову, словно он какой-то слуга, а его Шимэй рядом задрала нос и хмыкнула, отвернувшись от брата из-за его поведения — Цзян Юань, ты заикаешься? Оба ребенка посмотрели на него непонимающими глазами. Быстрее всего конечно же сообразила Яньли, понимая к чему клонит ее брат. — Я не разу не слышала, чтобы он заикался, А-Чэн. — Хорошо, — Цзян Чэн протянул руку и по очереди проверил их духовные способности. Оба уже сформировали Золотое ядро, у девчонки ядро казалось крепче, быть может она была первее, — Соревновались кто быстрее сформирует Ядро? — дети испуганно переглянулись, не понимая откуда он узнал об этом, ведь матушка, Яньли говорила, что их существование было огромной тайной, в том числе и от ее брата, они синхронно посмотрели в сторону Яньли. — Нет, я ничего не говорила ему о вас. — Это видно по Ядру? С ним что-то не так? — забеспокоился А-Юань — Нет, все в порядке, я просто догадался, глядя на ваше поведение. Девушка с ужасом глянула на ухмылку Цзян Чэна, — «У-у-у-у, с этим надо быть очень осторожным. Бьюсь об заклад рука у него тяжелая. Эх, так было хорошо в том домике. Все учителя там были легкой мишенью, их обдурить было как нечего делать. Разве что под руку матушки лучше было не попадаться. А тут я думаю, сладко нам не будет» — Пошли на тренировочную площадку, мелочь, посмотрим на что вы способны. Цзян Чэн вышел из кабинета, раскрывая двери, а дети посеменили за ним. Цзян Чэн, конечно, не настолько высокий, как Лань Сичэнь, но в такие моменты ощущаешь себя по истине великаном. Цзян Чэн считался очень длинноногим при своем не маленьком росте, если бы рейтинг заклинателей выставляли по фигуре, то он бы занимал первые места. Ноги от ушей, узкая талия на фоне широких плеч и упругая задница, на которую засматривались все представительницы женского пола, жаль только, что они его не интересуют. Так что дети семенили за ним и в свои 11 лет не доставали макушкой даже до пупка. Он дошел до свободной площадки для спарринга, на котором никто не тренировался, а пространства хватило бы на любой маневр с Цзыдянем, и обернулся на детишек. Сегодня он не будет его использовать, но привычка, записанная где-то на подкорке осталась. Цзян Юань, был уже чуть выше своей сестры. Спокойный нрав, мальчишка уже коротко осмотрелся и ждал его указаний, а вот у девчонки шило в жопе досталось от отца. Она уже осматривает местность в поисков того, где было бы лучше нашкодить. Цзян Чэн вновь ухмыльнулся глядя на нее, читая ее как открытую книгу. Возможно, с ней будет легче, чем он думал, но с таким ребенком никогда нельзя расслабляться. Близнецы, почти ничем внешне не отличающиеся, но Цзян Чэн в каждом из них видит все черты лица Вэй Усяня, поэтому спокойно может их отличить друг от друга не только по росту. Начнет с девчонки, а не то пока он проверяет его брата, егоза куда-нибудь улизнет. — Цзян Ши, — Цзян Чэн кидает ей один из двух тренировочных мечей, которые взял на стойке при входе в зону тренировочного поля. Он кидает ей меч и видит, как черты ее лица проявляют мимику Вэй Усяня. В глазах загорается азарт, ей наконец-то не скучно. Цзян Чэну так и хочется закатить глаза, в чем он себе не смеет отказывать, глядя на поведение, знакомое ему до зубного скрежета. Самое время ее обломать. Он усмехается, самодовольно складывая руки на груди. — А теперь встань в третью стойку и крепко держи меч. Цзян Ши надула обиженно губы, но стойку приняла. Цзян Чэн мысленно отсчитывает, проверяя взглядом правильность позиции. — Годится, — сказал Цзян Чэн, неожиданно слегка ударяя по мечу. Не выпал. Цзян Чэн протяжно угукает несколько раз, одобряя стойку, когда осматривает ее со всех сторон, и в этот же момент делает легкую подсечку, хватая ее за ногу. Не упала. Он поднимает на нее взгляд и видит, ее шокированные глаза, что норовят выкатиться из орбит и усмехается. — Эй! Мог бы и предупредить! — злится Цзян Цансэ. — С чего бы я должен? Это проверка твоих способностей, — пожимает плечами Цзян Чэн. — Да? Но почему тогда мой брат это видел? Выходит у него будет больше шансов. Это не справедливо! — Что ж тебе не повезло, жизнь вся не справедливая. Но с чего ты взяла, что я дам ему такую поблажку? Девчонка насупилась и отвернулась. «А это уже похоже на проявление требовательного характера Вэнь Цин. Но все еще такая же наглая, как Вэй Усянь» Цзян Чэн достал второй тренировочный меч: — Ну, а теперь нападай, пока не позеленеешь. «Посмотрим на твою скорость, ловкость и силу удара» Цзян Чэн совершено не поддавался ей блокируя все удары, но про себя он отмечал: «Она проверяет ударами мою защиту, несмотря на то, что знает, я ей не по зубам. Бьет обманчиво в одно место, нанося резкий удар в бок. Это неплохие данные. Меньшего от детей Вэй Усяня не стоило ждать. Посмотрим через сколько она выдохнется» — Эй! — она остановилась,— Ты совсем мне не поддаешься. Ты ведь такой большой дядя, а сражаешься со мной на равных! — К твоему сведению, я никогда не поддаюсь. Жизнь не бывает справедливой, я уже это говорил тебе. Неужели, ты такая слабая и уже устала? — Цзян Чэн уже не первый раз проглатывает столь фривольное отношение к нему. Во сяком случае, если уж он позволяет подобное Цзинь Лину, то эта мелочь точно быстро у него научиться. — Что? Не дождешься! — девчонка вновь принимается наносить удары мечем, она коротко трясет рукой и в ее руки падают талисманы из рукавов, она активирует первый попавшийся и швыряет в сторону Цзян Чэна. Цзян Чэн едва успевает удивится, перед тем как понимает, что за талисман летит в его сторону. «Ну и девчонка!» — Цзян Чэн судорожно соображает что ему нужно срочно сделать. Он швыряет защитный талисман в детей, а другой рукой чертит символ для купола. Раздается громкий взрыв и тренировочное поле полностью затихает, даже слуги, проходящие мимо оборачиваются. У Цзян Ши начинает дергаться глаз, а из уст срывается тихой, полное раскаяний: — Ой… Цзян Юань моргнул, испуганно глядя на воронку от взрыва рядом с собой, и прикрикивает недовольно: — Шимей! Цзян Чэн глядя туда же громко цокает, затем он переводит хмурый взгляд на эту дуреху 11 летнюю: — Я тебя просил швырять в меня талисманы?! Нет? А какого черта ты выделываешься таким способом? А если бы я не успел среагировать? Ты хочешь сделать из своего брата фарш? — крик Цзян Чэна громко эхом разносился на всю округу, что затихла, пытаясь понять по крикам Главы Ордена, что же такое произошло. После того как они услышали причину, то от греха подальше стали расходиться, дабы не навлечь гнев Главы Ордена на себя. Цзян Юань заметил реакцию людей на крики их главы и поэтому втянул голову в плечи. Где-то в другом месте он бы стал защищать Шимэй, но сейчас она и впрямь была виновата, да и лезть под горячую руку этого мужчины не очень-то хотелось. Хотя останавливало его конечно только ее же вина. Быть может, хотя бы ему удастся вразумить его шимей? Бабахнуло ведь не слабо, сколько раз он говорил ей не таскать с собой эти талисманы, она же ведь не смотрит, чем швыряется никогда. — А ну вытаскивай все талисманы! Не хватало еще, чтобы ты кого-нибудь взорвала! Яньли вышла на балкон главного здания, услышав крики ее диди. Когда она разобрала о чем кричит Цзян Чэн, то лишь покачала головой. Сколько раз А-Ши уже попадало за то, что она носит у себя взрывные печати в таком возрасте. Хорошо, что она никого ими не убила, а пару пострадавших учителей — это еще цветочки. Если бы Цзян Чэна рядом не было бы, все могло бы закончится гораздо хуже. Она вздохнула, спускаясь вниз. Пока Цзян Чэн продолжал громко ругаться, она встала немного позади него, с осуждением смотря на девушку. Та почувствовав на себе чей-то еще взгляд подняла глаза от созерцания песка под собой. Увидев, кто именно смотрит на нее, она втянула плечи и побледнела. Цзян Чэн сбавил обороты своей ругани и обернулся посмотреть, что же такого сделала сестра, что девчонка приняла такой вид, поскольку ее присутствие он почувствовал сразу. Обернувшись Цзян Чэн и вовсе замолчал и отступил. Такой взгляд сестры даже он не любил. — На вот, сестра, полюбуйся на эту дыру до самой воды. Смотри, что учудила, — Цзян Чэн указал кивком подбородка на дырку, которую ему теперь придется заделывать. Яньли со вздохом покачала головой: — А-Ши, ты ведь могла серьезно покалечить своего брата. Боюсь после такого взрыва спасти его было бы невозможно. — Такие печати хороши только для противника, которого ты планируешь уничтожить, при условии того, что твои союзники были заранее предупреждены, — это напомнило Цзян Чэну о том, как Вэй Усянь взрывал Вэньских псов на войне. «Ее отец был гораздо осторожнее» — Цзян Чэн сделал себе заметку проверить позже девушку на сообразительность. А сегодня этих детей стоит отпустить к себе, наверное ноги у них все еще трясутся. В таком состоянии от них не добьешься хорошей проверки результатов. А ему следовало бы заняться этой огромной дырой и проблемой с поставкой фруктов. — Пошли вон отсюда! Оба! До завтра чтобы не выходила из главного дома! И никакого сладкого ей сегодня! Девушка насупилась еще больше и, пнув камень, вылетевший из ямы при взрыве, обратно туда же с характерным «бултых», она надувшись пошла в сторону главного дома. — Шимэй, — сюньди аккуратно коснулся ее плеча, — ты ведь понимаешь, что тоже виновата, не злись на него так сильно, ему еще эту дырку заделывать. — Да плевать я хотела на этого хмурого мужика, — громким шепотом откликнулась девушка, вызвав еще большую хмурость Главы Цзян, что прекрасно мог их слышать даже с расстояния, — того глядишь складка во весь лоб будет, если он продолжит в том же духе. Цзян Чэн все еще не двигался со своего места, он с силой сжал кулаки и сцепил зубы. «Ох уж эта парода Вэй Усяня! Она собралась всех строгих учителей поливать грязью, ну я ей устрою, если на нее мне хоть кто-то пожалуется по этому поводу» Поверх кулака Цзян Чэна легла рука Яньли, и он тут же немного ослабил хватку. — А-Чэн ты же знаешь, с ней строгость не поможет. — Я вообще-то до сих пор ее слышу. И Вэй Усянь боялся нашу матушку. — Но ты — не она, А-Чэн. И Для Вэй Усяня наша матушка тоже была семьей, поэтому он слушался ее. А не из-за того, что боялся. — Он трясся каждый раз, когда она проходила мимо него во воемя очередной проказы. — А-Чэн, вы очень разные. Матушка хотела, чтобы ее все боялись, а хочешь ли ты на самом деле, чтобы твои племянники боялись тебя? Цзян Чэн тихо вздохнул, не отвечая на риторический вопрос. Сестре не требовался кивок его головы, чтобы она знала ответ на этот вопрос. Все, чего он хотел, чтобы дети его слушались, а не боялись. — А-Ши в самом деле очень похожа на А-Сяня. Вспомни, как он относился к старшему поколению, А-Чэн. Цзян Чэн усмехнулся. — Никак, Цзе, он их не уважал. — Но ведь были пожилые люди, которым он помогал и всегда общался с ними вежливо. А ты помнишь как он относился к нашему отцу? — Он считал всегда себя обязанным ему, поэтому не хотел, чтобы тот лишний раз обращал на него внимание. Особенно, если это касалось наказаний. — Ох, А-Чэн, наверное, ты совсем не хочешь вспоминать хорошее о нем. Плечи Цзян Чэна опустились под тяжестью реальности. Нет, он не хотел вспоминать хорошее. Он не хотел поднимать со дня его души весь этот водоворот чувств, что вызывал Вэй Усянь, когда вел себя адекватно. Ведь это безумно больно. Он хотел помнить лишь плохое и подпитывать этим свою злость, дабы она затмевала его теплые чувства к его покойному брату. Покойному — страшное слово, которое впивается в него каждый раз холодной и длинной иглой в самое сердце. Его брови слегка приподнялись домиком от нахлынувшей волны чувств. Сможет ли он когда-нибудь оставить Вэй Усяня и чувства к нему позади? Ему даже страшно думать о глубине его вины перед ним и перед его детьми, он всегда вбивает себе в голову, что он был прав и как Глава Ордена он поступил правильно. Несомненно. Так и есть. Но как брат он крупно облажался, а как возлюбленный полностью провалился. Для него всегда был долг при выше всего, вернее это было тем, что родители вдолбили в его голову. Когда это произошло, в его голове не было собственного жизненного опыта, он был слишком юн. И все, что у него было — это бесчисленные наставления его родителей. Поступил бы он также сейчас? Навряд ли. Он бы оценил катастрофу со всем с другой стороны, искал бы подвох в каждой фразе чужака, брошенную ему как кость голодной собаке, на чью территорию разбойники хотят проникнуть. Только вот Цзян Чэн тогда ничего не понял, а Гуаньшань обвел его вокруг своего пальца. Возможно, сейчас Цзян Чэн доказал бы свою правоту и правоту Вэй Усяня, устыдил бы их сам. А может быть даже воспользовался бы силой Вэй Усяня, чтобы припугнуть их, дабы не лезли не в свое дело. Сестра осторожно поглаживала Цзян Чэна по спине, пока он придавался своим мыслям: — А-Чэн, пойдем, сядем в беседку, выпьем чаю. Цзян Сычжуй довел свою сестру до приготовленных ей покоев, но девушка тут же хлопнула дверью перед его носом так и говоря, чтобы ее оставили в покое. Он тихо вздохнул. В свои покои идти не хотелось, заместо этого хотелось спокойно прогуляться по новому месту жительства. Их так неожиданно привезли из летнего домика, что они еще не успели свыкнуться с мыслью, что большую часть времени теперь будут проводить тут. Обычно именно Шимэй устраивала прогулки по новым территориям, но сегодня она будет до самого вечера в плохом расположении духа, да еще и наказана. Сычжуй знает, она не сильно раскаивается. Но в этот раз она действительно переборщила и она это поняла, он видел по ее глазам, изучающим ту дыру, заполняющуюся водой на самом дне. Но это не значит, что она так больше не будет делать и не будет швырять неожиданно талисманы, это лишь значит, что она очень сильно урежет силу, которую в этот раз вложила в удар. Вероятно она хотела наверняка обезвредить Главу Цзян, поэтому эффект получился столь неприятным. Иногда его Шимей говорила и вела себя совсем как взрослая женщина, а иногда вела себя даже младше своего возраста. Эти самые прозрения, как он окрестил резкое появление здравого смысла в глазах маленькой сестры, случаются абсолютно неожиданно. И сестра никогда не отвечает на вопросы связанные с этим. «Что это было Шимэй? — спрашиыает удивленный в очередной раз Цзян Юань. — Ничего, Сюнди, — каждый раз отвечает она» он не говорил о ее поведении, что однажды спасло им двоим жизнь, взрослым. Но каждый раз старался быть к Шимэй ближе, чтобы помочь ей с чем бы это не было. Сычжуй неспешно прогуливался по Пристани, думая о своем. Вокруг было много детей их с Шимэй возраста, совсем не так тихо, как в летнем домике. Их так долго держали там и Сычжуй знал, что матушка прятала их именно от Главы Цзян. Следовало бы тогда очень осторожно вести себя с этим человеком. Или же все-таки попытаться узнать у матушки причину этой тайны. Да и за то короткое время, что он успел увидеть Главу Цзян можно было понять, что это ужасно строгий человек, любящий во всем порядок, не терпящий чужого неподчинения. Хотя Шимэй успела его оскорбить пару раз своей фривольной речью. Может он так мстил ей этой своей несправедливостью? Почему он не прикрикнул на нее в этот момент? У Сычжуя было много вопросов по поводу него. Он решил держать с ними ухо в остро. Тем временем ноги Сычжуя принесли его на рыночную площадь Юньмэна. Он оглядывал прилавки и слушал, о чем беседуют люди, в надежде услышать хоть что-то о Главе этого Ордена. Люди считали своего Главу справедливым, но строгим. Кто-то упомянул о том, что он не оставляет живого места на темных заклинателях. В летнем домике слуги не особо шептались между друг другом о чем-то кроме нарядов его матушки или того, что сегодня будет из еды. Так что Сычжуй абсолютно ничего не знал о Главе Цзян, кроме его описания от матушки. Матушка однажды также упоминала о том, что у нее был второй, но сводный брат. Но она не говорила о нем много. Веселый, добрый, всем стремился помочь, всегда улыбался, даже когда ему было плохо. Сычжуй не стал тогда расспрашивать о большем, было видно, что матушке больно рассказывать об этом. А еще он знал, что Шимэй не знала о третьем брате матушки. Любопытный взгляд Цзян Юаня бегал по прилавкам с разными сладостями и игрушками, но он так и не решался ничего купить, хотя немного слитков серебра он носил с собой. Матушка всегда давала ему немного денег на всякий случай, если они с Шимэй попадут в какую-нибудь передрягу. Он носил деньги и для себя и для сестры, поскольку ей по неведомым им причинам до сих пор не доверяли. Так же как и без объяснений причин Шимэй никогда не давали готовить, лишь помогать резать. Цзян Юань вышел с торговой площади, обойдя ее всю. Он развернулся обратно в сторону территории Пристани Лотоса, так как не успел еще осмотреть ее полностью. Он прошел вдоль озер, берега которых были сплошь усеяны круглыми листьями лотоса разных сортов. Одни были гладкие и одноцветные, другие волнистые на поверхности, состоящие из двух цветов, третьи переливались на солнце, а их края били махровыми. А сквозь эти листья пробивались лотосы разных цветов. От темно-фиолетовых до желтых, они росли группами по сортам. Какие-то возвышались над водой с массивными стеблями, а другие же плавали на поверхности. Это был захватывающий дух вид. Но самое большое озеро располагалось именно за стенами Ордена. Там росли лишь низкие лотосы, что плавали на воде от белых до фиолетовых цветов и ярко-розовых оттенков. А-Юань прошел мимо лотосового озера, с веселящимися в нем детьми. Цзян Юаню даже показалось, что кто-то из них грыз оторванный стебель цветка. Его передернуло от того, что кто-то может жевать цветок. Со смешанными чувствами он завернул в сторону садов. Он ходил какое-то время среди различных цветущих деревьев и грядок других цветов, где-то там же он встретил чистый и прохладный пруд с золотыми рыбками, но пошел дальше, желая сегодня обойти всю территорию целиком. В конце концов он вышел к тихому озеру среди деревьев, на котором росли самые красивые и большие лотосы. Желудок неожиданно заурчал и Цзян Юань обернулся в поисках людей, которых было совсем не так давно много в числе спрятавшихся от жары адептов и снующих туда-сюда слуг, но он никого не обнаружил вокруг себя. Желудок вновь заурчал, а А-Юань жадно посмотрел на цветок, росший ближе всех к краю. Может быть тот мальчик что-то знал и эти стебли с зеленой штукой на конце можно есть? А-Юань мотнул головой, мало-ли какую дурость могут изобретать другие, совсем не факт, что этим нельзя отравиться. Он погладил этот цветок и выпрямился, отходя подальше от края. В середине этого пруда стояла беседка. А-Юань понадеялся на то, что в ней кто-то должен сидеть, поэтому пошел внутрь. Беседка была полностью завешана отрезками и шторами из темно-фиолетовой качественной ткани, поэтому со стороны не удавалось посмотреть есть ли кто-то внутри. Из-за общей тишины вокруг Цзян Юань старался идти как можно тише, дабы не нарушать эту идиллию. Внутри беседки действительно кто-то лежал по обе стороны от стола на больших подушках, разложенных на полу. Пока что за столом Сычжуй не видел, кто это. Но на его присутствие никто из них не отреагировал. Несмотря на темные шторы в беседке было светло и при этом прохладно, как в тени дерева, хотя ветер не гулял внутри беседки сквозняком. На столе стояли чайные принадлежности и какие-то сладости с белыми любимыми орешками А-Юаня. Он никогда не спрашивал, что это такое, просто всегда просил белые семена или белые орешки. Цзян Юань подошел ближе к столу, втнул запах вкусностей и его желудок вновь заурчал. Мужчина, что лежал справа тихо спросил: — Кто здесь? Цзян Юань застыл на месте, узнав голос Главы Цзян. Не услышав ответа тот недовольно приподнялся. Оказывается мужчина не спал, а лежа читал какой-то документ, но судя по тому, что он говорил шепотом, то второй человек в беседке точно спал. Глава Цзян глянул на него и лег обратно. — Можно? — спросил А-Юань, глядя на эти семена. Глава Цзян вновь приподнялся, теперь отложив документ. Он босыми ногами протопал сначала по подушкам, затем по деревянному настилу до Сычжуя. — Ты хочешь кушать? — удивительно мягко, как показалось Сычжую, и шепотом произнес Глава Ордена. Сычжуй кивнул. Глава Цзян все также босяком прошел мимо Сычжуя, а Сычжуй пошел следом за ним. Когда они отошли от беседки Глава Цзян заговорил вновь: — Ты довольно далеко забрел от зданий, — Глава Цзян не останавливаясь вступил на траву босяком, — Это место довольно сложно найти, если искать его специально. — А что не так с этим местом? Тут никого нет и очень тихо. — Я не разрешаю сюда никому заходить без приглашения, кроме членов моей семьи. И как ты только нашел это место…. А-Юань хотел задать ему вопрос, но быстро передумал и немного сник. Он просто понадеялся, что если он не будет расспрашивать дальше, то его не накажут за появление на запрещенной территории. Он не был семьей Главе Цзян, даже язык не поворачивался назвать его как-то по теплому. В самом деле, он ведь не Шимэй, чтобы быть настолько бестактным и невоспитанным. Цзян Юань молча семенил следом за широкошагающим, босым Главой Ордена. Наконец-то Цзян Чэн вышел из личного сада и окликнул служанку. Он что-то сказал ей, но Цзян Юань не услышал, он остался в стороне, чтобы не подслушивать и неловко переминался с ноги на ногу. Служанка откланялась и поспешила выполнять поручение Главы. А сам Цзян Чэн прошмыгнул обратно на ту же тропинку. А-Юань не решился следовать за ним обратно на закрытую территорию, всерьез опасаясь за свою пяту точку. Где же его матушка? Следует спросить дорогу к главному дому и вместе с Шимэй отобедать. Но служанка уже ушла, а Цзян Ваньинь не сказал, куда ему нужно идти. Честно говоря, Цзян Юань уже и не мог найти дорогу по которой сюда пришел за Главой Цзян. Хуже того, дорога, по которой ушла служанка тоже пропала. А вот это уже было проблемой. Он прошел немного вперед по примерному направлению, но едва не нырнул в пруд. Тогда он пошел по касательной от этого пруда, но пришел туда, где вообще еще не был. Он резко испугался, что не сможет выйти отсюда. Правильно. Глава Цзян очень удивился, что А-Юань нашел сюда дорогу. Наверное, это место как-то защищено от любопытного глаза. Но Глава Цзян развернулся прочь, оставив его тут. Это было его наказание или он должен был понять, что идти нужно было за служанкой? Цзинь Лин всегда говорил, что его дядя строгий, но дядя сильно любит его и постоянно много чего разрешает. Видимо, доброта Главы Цзян весьма избирательная штука. Цзян Юань попытался еще раз найти тропинку к домам, но, похоже, заблудился еще больше, потому что сейчас находился по середине некошеной жесткой травы, что даже в прыжке была выше его. Он шел, как ему казалось прямо, иногда меняя направление по своему внутреннему чутью до тех пор, пока не споткнулся о свою ногу и не упал лицом в жидкую землю. Он испачкал целиком все ханьфу спереди, а в довесок ко всему его начало тошнить от того, что он долго не пил и не ел, находясь на палящем солнце. Он пытался встать в этой жиже, но вновь поскользнулся и упал, царапая ладони о замятые им же листья осоки. Он шикнул от боли, что стала последней каплей в спокойствии этого ребенка и разревелся. Над его головой нависла большая, лохматая и слюнявая морда, которая издала тихий воющий звук. А-Юань дернулся и побежал со всех сил в противоположную сторону от этого существа. Он слышал, как за ним бежит уже не одно, а несколько существ, но собственного меча у него до сих пор не было, а все подряд талисманы он не носил в рукавах, как его Шимэй.***
Цзян Чэн обернулся, не услышав за собой шаги, он вновь вернулся на то место, где только что разговаривал со служанкой, но А-Юаня больше не было. Он тихо выругался, хватаясь за виски. «Может он за служанкой пошел?», «Поищу его на всякий случай тут, в пролеске». Его поиски не увенчались большим успехом. Вообще-то в этом месте уже не должна действовать магия, что скрывает вход в сад от незнающих людей. Но как тогда А-Юань вообще попал туда без его личных слуг, который знают, как пройти? Чертовщина какая-то. Он не нашел следов мальчишки нигде, если только он не пошел по тропинке следом за служанкой, что скорее всего и произошло. Ведь Цзян Чэн подумал, что этому ребенку не нужны лишние слова, если он молча пошел за ним, то должен был молча вернуться обратно? Нет? Он мотнул головой и пошел обратно, в сторону беседки. В любом случае он не планировав далеко уходить не взял ни сапог ни меча. Цзян Чэн добрел обратно до беседки, вытер ноги о тряпку перед тем, как зайти в зону с подушками и подошел к стойке со своим мечом. Яньли все еще дремала, и он не стал ее будить, быть может мальчишка попросился к его Шимэй и посеменил за служанкой? Но что-то в этом всем не давало ему покоя. Не сходилось поведение мальчишки. Он вроде бы попросил кушать, но при этом пропал? Цзян Чэн нацепил на себя тряпочные сапоги и с мечем в руках пошел по тропинке в сторону места, где видел мальчишку последний раз. Ему на встречу вышла его служанка держа за руку, все еще дующуюся Цзян Цансэ. Цзян Чэн закатил бы глаза, если бы его не взволновала другое. Парня рядом с ними не было! — Где Цзян Сычжуй? — спросил он у служанки. — Я не знаю, Глава Ордена, он не шел за мной. Цзян Чэн перевел взгляд на девчонку и прокашлялся, напоминая о вопросе. Она ответила не повернув к нему головы: — Я не видела его с тех пор, как зашла в свои покои после тренировочного поля. Цзян Чэн замер, бледнея. Что могло случиться с ребенком в стенах Ордена?? Черт возьми, да тут плюнуть негде, одни адепты! — Глава? — служанка с беспокойством заглянула в лицо названному, — Что случилось? — После того, как я разговаривал с тобой, я видел его в последний раз. Я вернулся на ту же тропу, но ни его, ни его следов не было! — Глава, успокойтесь, Орден — самое защищенное место, здесь полно людей, наверное, он просто убежал куда-нибудь. — Куда он мог убежать? Это же не любопытный Цзинь Лин, от которого стоит лишь отвернуться и не вот эта Егоза, способная испариться в воздухе. Это очень спокойный и молчаливый ребенок. Цзян Цансэ насупилась и показала ему язык, громко мыча. На что Цзян Чэн закатил глаза и махнул на нее рукой. Не нравилось ему все это, таких приколов с пропажами еще не было на его памяти. Оттого он сжимал свой меч крепче, уходя из своего сада вновь к тому же месту. Уже находясь там, он встал на меч и взлетел. Однако покуда хватало его глаз до самой стены не было никаких следов. Цзян Чэн еще раз огляделся, решив посмотреть за территорией Ордена. Во всяком случае его служанка была права, в Ордене с ним ничего не могло случиться, если только он не выбежал за его пределы куда-нибудь в лес. Так что следует проверить снаружи, заместо того чтобы искать ребенка там, где он точно будет в безопасности. Он вылетел за ближайшую стену и оказался над огромным полем. С громким стоном он обнаружил протоптанную тропинку почти в центре этого поля, уходящую от стен Ордена. — Чертов ребенок! Тихий и спокойный! Он тихий и спокойный, Цзян Чэн! Он не Цзинь Лин и не эта Егоза, не зачем ему убегать, да? Тьфу. Чтобы я еще раз на это повелся! — Цзян Чэн ускорился по направлению вытоптанной дорожки. Пока он летел и снижался на уровень метра над концами осоки, он услышал громкий вой волка, затем еще один и еще…. — Голодная стая волков. Просто замечательно! Лучшее место для твоей прогулки! — негодовал Цзян Чэн. Он ускорился еще сильнее, приседая на своем мече на корточках, а меч опустился так низко, что срезал особо высокие концы травы. Наконец вдали показалось что-то изгвазданное, и если бы мог Цзян Чэн, то еще раз бы выругался, потому что таким будет только загулявший ребенок, ни одна тварь не будет похоже на это. Он схватил его за воротник и шкирку, поднимая ребенка с земли и прижимая к себе в полете. Он набрал высоту, осматривая изгвазданное чудо. — Ну, вроде все части тела на месте и не откушены, жить будешь, — удовлетворено и с облегчением констатировал Цзян Чэн. Спрашивать ребенка что-либо в таком его состоянии было бесполезно, Цзян Чэн был уже научен горьким опытом общения с Цзинь Лином. Ребенок вместо тихих испуганных всхлипов начнет голосить на всю округу. Вместо этого, он раздумывал, что сделать лучше в первую очередь? Опустить это чудо в теплое озеро, где с него сойдет какая-то грязь, отправить к лекарю на осмотр или просто прилететь в то озере рядом с беседкой и опустить там его. Пускай в мокрых нижних штанах на досках обедает, чтобы не повадно было? Он выбирает второй вариант, но бинты и новые одежды ему и мальчишке принесет слуга, потому что жрать ведь хочется страшно! Да и наверняка не ему одному. Он медленно снижается прямо в озеро с мечом, держа парня на руках, под ошеломленный взгляд Яньли. И точно такой же взгляд Цзян Ши, что успела выбежать из беседки. — О, а это — твой сын, сестра, — усмехнулся Ваньинь, кивая на клубок чего-то черного, —Тащите мне и ему одежды, да мази с бинтами для ссадин. Когда его ноги касаются дна, он отзывает меч в воде обратно в ножны. Вода достает ему ровно по грудь. Одной рукой он прижимает к себе это грязное чудо, а другой старается смыть грязь, аккуратно начиная с лица. Чудо всхлипывает, а Цзян Чэн обнаруживает ожидаемые порезы, продолжая смывать грязь с всхлипывающего ребенка. «А говорят дети — цветы жизни. Что же это за цветок такой? Прямиком из жидкой грязи…» Возле беседки раздается нервный смешок, пока Цзян Чэн отмывает пацана и себя от грязи: — А братец-то даже меня переплюнул! — Нечем тут гордиться, — хмуро и грозно смотрит Цзян Чэн в ответ. Он бы добавил где и как его нашел, но не хотелось, чтобы А-Цзе переживала. Цзян Чэн качественно отмыл этого грязнулю и втащил его на берег, поставив за кусты, чтобы переодеть в сухое. Служнки тут же побежали и оба комплекта вещей положили на нижнюю ветку ближайшего дерева. Цзян Чэн распустил и выжил первым делом его волосы. А уже потом помог мальчишке выпутаться из мокрых тряпок. Он протянул ему стопку его вещей. — Надевай. А затем уже принялся раздеваться сам, благо волосы он не испачкал и не загрязнил. Не было нужды переделывать тугую прическу. Когда он полностью разделся, А-Юань уставился на его грудь, позабыв закрыть рот. Цзян Чэн хмыкнул: — Вот не будешь слушаться, будут такие же шрамы, — в принципе он даже не слукавил. Дисциплинарный кнут на то и дисциплинарный. — На груди будут? — недоверчиво спросил Цзян Юань. — Ммм, нет, на спине. — А почему у тебя на груди? — А-Юань и вовсе перестал боятся мужчину рядом с собой. «Спроси у своих дальних родственников» — Была война, случалось всякое. Цзян Юань подошел к Цзян Чэну и провел вдоль шрама, пока тот завязывал свои штаны. Цзян Чэн вздрогнул от прикосновения к этому поврежденному, тонкому и оттого чувствительному участку кожи. Он поспешил убрать детскую руку от себя. — Гэгэ — красивый, — улыбнулся мальчишка. А Цзян Чэн схватил инфаркт и ступор разом. — А-Юань… будь осторожен со своими словами…. «Хорошо, что он достаточно взрослый, для того что бы не дернуть меня за член с криками: Ой, гэгэ, а что это у тебя такое? Второй раз после Цзинь Лина я бы это не пережил» Последним штрихом было тем, что Цзян Чэн прикрепил ленту на маленькую часть верхних волос ребенка. Чисто символически, дабы волосы сохли, а все приличия были соблюдены. Затем после приведения себя и племянника в сносный вид, царапины А-Юаня стали тщательно обрабатывать служанки. Мальчишка почти не орал, но очень сильно шикал от шипучих мазей. Когда все это закончилось Цзян Чэн, уже сидя на подушках рядом сестрой издал страдальческий стон, аккуратно укладывая голову сестре на плечо. Как же сложно все-таки со своими детьми. Оказалось, что мальчишка просто не правильно его понял, а но фоне своих переживаний случайно заплутал. Но из хороших новостей было обнаружение того обвала стены снизу из-за образовавшегося нового ручья, через который, собственно, А-Юань и выбрался. После сегодняшних происшествий Цзян Юань стал смотреть на взрослого немного по-другому. Теперь ему казалось, что этот Гэгэ не такой уж и страшный. А Цансэ же наоборот смотрела на мужчину с обидой. Глядя на своих детей и на брата Яньли смогла расслабиться, ее брат встретил этих детей, как своего племянника, правда она не была уверена, что он в одиночку сможет справиться с этими тремя. А тем временем, скоро у младшего из них — Цзинь Лина, будет день рождения и проводить они его решили в два дня. Первый в Ланьлине, а второй в Юньмэне. Их младший дядя Цзинь обещал подарки всем троим. Яньли смутно догадывалась, какие подарки он им подарит, вот только как на это отреагирует Цзян Чэн?