Когда всё закончилось.

Первым делом нужно было вытурить из кухни девчонку. Сейра на сегодня выполнила свою главную задачу в планах Лунарк: она купила целую кроличью тушку на тесной, шумной и раздражающей ярмарке под названием «супермаркет». Принесла даже нужные травы, вроде розмарина и петрушки. А вот лезть неумелыми руками к разделке ей не следует. — Сейра, милая, позволь сегодня мне приготовить обед. — Но это моя обязанность… «Упрямая девчонка!» — вспыхнула Лунарк внутри себя, да ещё некстати вспомнилось, как эту аристократочку Франкенштейн на руках выносил из боя… Так бережно удерживал… А ведь то была первая встреча Лунарк с ним. Аргх! — Сейра, — выговорила волчица самым медовым голосом. — Это не вопрос разделения обязанностей. Просто мне вздумалось вас угостить. Когда ещё у обитателей сего дома будет возможность отведать настоящей кухни вервольфов? Смею надеяться, что мой многовековой опыт окажется ничем не хуже твоего юного таланта. Сейра размышляла над сказанным лишь секунду. Затем её лицо приняло ещё более непроницаемое выражение, чем обычно. — Прошу вас позаботиться о приготовлении пищи, многоопытная Лунарк-ним. За произнесёными без выражения словами последовал отрывистый поклон, даже скорее кивок, после которого благородной след простыл на кухне. «Только лукедонцы умеют хамить так вежливо», — хмыкнула Лунарк, но настроение ей сейчас ничего не могло испортить. Конечно, магазинный кролик пах стерильно, как из лаборатории, но выбирать не приходилось. — Так-так-так, где же ножики, где же они. А вот они! Что? И это они называют ножами! Кого прикажете резать — улиток? Она выбрала самое широкое лезвие и попробовала кромку пальцем. Мда, так себе заточка. Лунарк поискала подходящую поверхность: вот, например, край плиты… Вжик-вжик, замелькало лезвие, а вместе с тем полетела на пол чёрная стружка. Хм… Она не учла, что плита чем-то окрашена и вообще вся такая красивая, но ведь это не так уж важно, правда? Лишь бы грела. Итак, нож был готов, но следовало подготовить посуду. По крайней мере, когда Лунарк ещё готовила себе сама, то прогревала котёл заранее — так мясо лучше схватывалось. Сворачивание белков, все дела. Вот и теперь она включила плиту и вытащила самую большую кастрюлю. Странная ёмкость, непривычно лёгкая, ну да сойдёт вместо котла, правда? Лунарк включила нагрев, подхватила кастрюлю. Она думала только о кролике, о том, как ей идёт розовый фартук к цвету глаз, ну и немного об улыбке Франкенштейна. Когда он очнётся, то в гостиной его встретит тёплая, домашняя пища. Преисполненная радостного ожидания, она водзрузила кастрюлю на плиту. Получилось как-то шумно, да и кастрюля теперь выглядела не вполне круглой. Точнее, у неё немножко выгнулось и взбугрилось дно. Ну, уж очень оказалось оно тонким. Лунарк поцокала языком. «В общем-то, посуду только красят вмятины — сразу видно, что с ней много работали…» Она удовлетворилась этим объяснением и тут же забыла об инциденте. Розовая тушка приковывала всё её внимание к себе. Плотоядно облизываясь, Лунарк нацелилась и занесла наточенный нож. Шварк! Нет, она вполне точно попала по нужному суставу, вот только… Волчица очень озадаченно смотрела на рассеченную столешницу. Из прорехи виднелись столовые приборы. На них неумолимо стекал мясной сок. — Хм, — сказала Лунарк. Тут же справа от неё что-то затрещало. А потом полыхнул огонь… М-21 смотрел на обгоревшую кастрюлю скорее с недоумением, чем со злостью. Лунарк как можно более непринуждённо прислонилась к столешнице, закрывая собой пролом, и обгрызала листочки петрушки с пучка. — Да как? Это же не котелок чугунный, чтоб на костре подвешивать, а обычная посуда. Ты когда готовила-то последний раз? — Ну, такое… Лет сто-двести назад. — Лунарк незаметно для себя стала накручивать прядь на палец. Причём той же рукой, в которой была петрушка. Она следила за каждым движением недоволка. Вот М-21 полез смотреть, насколько обгорел верхний шкафчик — она тут же облокотилась об уцелевшую часть столешницы, как будто тоже решила ознакомиться, а сама всем телом накрывала повреждённый стол… и кролика. Фартук медленно, но верно пачкался об мясо. — Может, я всё-таки закончу, как есть? — предложила Лунарк. — Ты иди, я… Я аккуратненько. М-21 посмотрел на неё сверху вниз. Лунарк, припавшая к столу, блестела на него глазищами снизу вверх. — Что-то мне не нравится этот щенячий взгляд. — М-21 задумчиво потёр шрам на подбородке. — Ну-ка, отойди. Лунарк предприняла последнюю попытку: — Никогда не выгоняй женщину из кухни! Что она тут делает — только её дело! — Это кухня Франкенштейна! — рыкнул М-21. — А тебе-то чего, не твоя же, — буркнула волчица, отходя в сторону. Что ж, в конце концов, такой раскол ничем не замаскировать, и всё равно все бы поняли, что это она разнесла столешницу. Увидев, что творилось на столе, М-21 присвистнул. — Да уж, мастерство ты показала… Воинское… Так, скажи сразу, — он нахмурился, — сколько наш шеф ещё будет откисать там, внизу? Лунарк в итоге поместила доктора в его собственный регенерационный бак сразу по прибытию в Корею. Она не раз ловила себя на мысли, что в таком виде он очень напоминает Музакку, которого сам же откачивал — больше внутренних повреждений, чем внешних, а итог зависит не от состава жидкости, а от желания пациента вернуться. — Часов через восемь отрегенерирует всё, что может отрегенерировать, — ответила она уклончиво. М-21 вдруг очень обрадовался: — А, так это ерунда! У нас навалом времени, чтобы всё исправить! Вот я помню, мы школу за ночь… Неважно. Отремонтируем сами кухню, и будет как новая, так что давай, пихай своего кролика в холодильник и отправляемся. Сейра остальным состряпает что-нибудь по-быстрому. — Куда? Зачем? — Поможешь выбирать столешницу под цвет, не ясно разве? Должно подходить, чтоб шеф не заметил, а я как бы не спец, такие решения принимать. Ну или хотя бы будешь помогать тащить всё нужное. Он достал из кармана домашних штанов телефон и стал куда-то звонить. Трубку долго не брали, полуволк злился, притоптывал ногой. Наконец, заговорил: — Тао, ты спишь там, что ли? Слушай, выдели-ка мне на карту средства из бюджета, чтоб хватило на новую кухню. Да, представь себе! Нет, Тао, не угадал, не со счетов босса, а с того теневого счёта, который ты накопил на инвестициях. Ах, ты хочешь знать, за что тебе всё это? А кто не успел промониторить, как она тут бардак разводит? Щёки Лунарк заполыхали. К счастью, М-21 не заметил, потому как очень увлёкся переговорами: — Если бы ты иногда помогал на кухне, Тао, то знал бы, что ни разу это не нормальное поведение. Хочешь сказать, ты бы тоже стал точить ножи об плиту, что ли?! …Что? Так, всё, лучше действительно к кухне не приближайся никогда в жизни, а теперь скинь денег — и мы помчались. — По крышам? — предложила Лунарк. На улице начинало вечереть, поэтому их никто бы не заметил. — А потом как тащить с собой всё необходимое? На горбу? Так и вижу, как ты прыгаешь с кастрюлей в руке от входа в торговый центр на козырёк и дальше, под восхищённые взгляды остальных покупателей. А, не, подожди! Тебе ещё шкафчик нести, ну тот, верхний, который ты сожгла. — Это не я, это плита! — Плиту я понесу, не волнуйся. Так вот, если в руках шкафчик, то кастрюля… Очевидно, на голове? М-21 ухмылялся во весь рот. Лунарк попыталась ткнуть его кулаком, но собрат увернулся. — Поедем на машине босса, короче. Ух, только бы ещё и её не поцарапать! — Напихает он тебе, да? М-21 непонимающе воззрился на неё. — Лупит он больно, конечно, — пояснила Лунарк. — Представляю, что он вам троим устраивает, раз вы его так… Боитесь. Ну, зато дисциплина в отряде, правда? — А при чём тут… Да нет! Как ты не понимаешь… Садись, по дороге поговорим. М-21 даже слишком осторожничал в езде — вёл медленно и немного дёрганно. Лунарк сидела на переднем месте, от скуки следя глазами за рано зажжёнными фонарями по сторонам. Когда они проехали несколько оживлённых перекрёстков и стали петлять тихими переулками, двигаясь куда-то к окраинам, полуволк заговорил: — Не, нрав у Франкенштейна крутой, конечно, тут не спорю, но он не жестокий мужик. Ничего он нам плохого не делает — так, время от времени урезает зарплату для Тао, ну и в тренировках от души отрывается, да ведь мы сами просим, уговор у нас. Не, Пятая, тут не то… — Не зови меня так, — поморщилась Лунарк. Ей было противно вспоминать всё, что связывало с Союзом. Она уставилась в окно на проплывающие мимо ряды мусорных баков. — А, окей. Ну так вот, мы огорчить его боимся, а не поймать взбучку. После всего дерьма, что ему выпало по жизни, он ещё и нас приютил. Поначалу было не очевидно, но мы для них с господином Рейзелом были в боевом смысле фактически бесполезны. У ребят от этого вообще был лёгкий шок — они-то привыкли считать себя элитой… А враги у нашего доктора оказались такие, что «элиту» размотали, как котят. Догадываешься, что такое для агента Союза оказаться бесполезным? Они проехали мимо пешехода, нёсшего в руках мешки с мусором. — В общем, да. Обратно в лабораторию… До конца. — Ну вот. А он, — М-21 прищурился, будто в лицо ему бил свет, хотя на улице смеркалось, — он не хотел нас дальше менять. Не желал об этом и слушать. Только вычухивал после каждого боя, выправлял дефекты в модификациях, возился с нами по многу часов — отнимая их, между прочим, у своего досуга с Мастером. Нет у нас перед ним страха, там, забитости какой-то. Переживаем мы за шефа, Лунарк. Нервы его бережём - отсюда и дисциплина. Я вот так посмотрел на тебя, как ты над ним хлопочешь, и подумал, что уж кто-кто, а ты должна понимать. Лунарк склонила голову. Почему-то ей снова вспомнилось, как Франкенштейн держит побитую Сейру, но теперь память выхватила не руки, поддерживающие тело девушки, а лицо. То выражение, с которым Лунарк увидела его впервые. Стиснутые зубы. Взгляд, полный ярости. От того, что обидели щенка в его стае, блистательный и насмешливый доктор в ту ночь позволил себе несколько минут неприкрытого, почти унизительного гнева. Вот как! Его подопечные лишь отвечали верностью на верность! Удивительно, что она до сих пор не призналась сама себе, что тоже хочет... Как там выразился М-21? Беречь его нервы? — К сожалению или к счастью… понимаю.