Два раза

Жрец, как обычно, шёл впереди, за ним Радда, чем-то полюбившаяся трусившему рядом кошаку, а болтающие между собой парни поотстали на несколько шагов. — Хэй, она на него смотрит! — толкнув Джая в бок, с усмешкой наябедничал ЭрТар. — Кто? — думавший совсем о другом обережник покрутил головой. — А, Радда на Брента? Ну и что, я тоже на него смотрю… и на тебя тоже… — Слюшай, дарагой! — возмутился недогадливостью друга горец. — Если ты на меня так сматрэт’, я в твой наглый глаз кулак дать! — но закончил сорока, понизив голос и резко сменив акцент на томный шёпот. — Чтоб не уподоблялся этой наивной парочке. Так откровенно пялиться, только им можно. А я всё-таки считаю что отношения должны касаться только двоих, — синие глаза хитро блеснули, напомнив Джаю о двух уже случившихся эпизодах, отменить которые не представлялось возможным, да и, честно говоря не хотелось. Но цифра «два» не давала оправдать себя поговоркой про «один раз не…». Джай покраснел и нарочито, а от того до смешного фальшиво, перевёл тему. — А! Точно! Вот дурная девка… — Э-э-э-э, не скажи… — многозначительно прищёлкнул языком ЭрТар, снова перейдя на нормальный тон. Джай облегчённо выдохнул. — Почему? — Он тоже на неё смотрит. … Первый раз случился на поляне. Уставший Джай, вымотанный нападением йера, пробежкой по крышам и в целом неразберихой в Орите, напоролся на очередную очередь горских шуточек, окончательно выведших его из себя. — Я тебя сейчас убью, — загробным голосом даже не пообещал — поставил в известность Джай, поднимаясь с корточек и со скрюченными пальцами надвигаясь на горца. Выглядело это так убедительно, что ЭрТар предпочёл не рисковать, с оглядкой попятившись. — Уй, дарагой, зачэм такой страшный глаз? Иди бык им пугай, ребенок от икота лечи! Но Джай был не в том состоянии, чтобы оценить горский юмор. — Тут не знаешь, какому Иггру молиться, а тебе все шуточки, козлу безрогому! Что языком ляпать, что в святилище лезть! — А что, тэбэ там нэ понравилас’? — невинно уточнил ЭрТар. — Голый жэншын посмотрэл, гадкий змэя пострэлял, побэгал… Обережник ещё и попрыгал, внезапным броском свалив «сороку» с ног. Несколько минут парни барахтались в грязи, осыпая друг друга тумаками, — пока не выдохлись. — Хэй, — еле отдышавшись, прохрипел подмятый Джаем горец, — ты или слезай, или пользуйся случаем, а то у меня спина мёрзнет! От сороки правды ждать не стоит. Воспользуется твоей наивностью, а потом ещё губы растянет, и ладно, если бы в улыбке, так нет же. Выдаст эту свою ухмылку, что не от уха до уха, а почти в круговую. Но сейчас Джай был готов сороке поверить. В пылу перебранки они докатились до какого-то камня. Который в отличие от грязи, буквально разил холодом. Икрами Джай тоже на него опирался, а потому был готов посочувствовать и слезть. Но тут Джай опрометчиво посмотрел в синие, почти до черноты, глаза, с лукавой усмешкой, смотрящие на него снизу вверх. Только тогда обережник понял, как этот момент, должно быть, выглядит со стороны. Джай тут же залился краской, кажется, до самых кончиков ушей, в чём окончательно уверился, заметив, как и без того нахальная физиономия горца расползается в широкой ухмылке. — Дарагой, решай скорее, э! А потом они оба оказались на этом же камне раздетыми, но холодно уже не было. Было почти жарко. И как бы Джай это не отрицал, но ему понравилось. Сороке похоже тоже. Одеваться было уже бессмысленно. Одежда всё равно насквозь мокрая от дождя и без сушки, может дать хозяевам только хворь, слабую и несерьёзную, но всё же совсем в их обстоятельствах неуместную. Потому одежда была временно брошена на камне. Тайная надежда, что дождь расстарается и вымоет из тряпок забившеюся в потасовке грязь, безмолвно летала в воздухе. Сорока потянулся гибко как кот и довольно вздохнул. А вот Джай наконец начал осознавать что произошло. Накатили разом стыд, смущение и откуда-то даже вина. Последней пришлось проделать действительно тяжёлый путь обходя все мало-мальски рабочие извилины, и избегая заманчивых дорог логики, на которые, такой абсурдной эмоции, вступать было противопоказано. — Хорошо повеселились, ннэ?! — ЭрТар и говорил как сытый пригретый кот. Джай, который уж было устыдился свой дурацкой вспышки, мигом исцелился от чувства вины. Потом был вечер всё ещё немного дурной. Одежда сушилась. Без неё было холодно, а проклятый кошак грел раненого тваребожца. ЭрТара это предательство со стороны родной зверюги, до этого верного спутника в охоте и дороге, тоже немало бесило. Синие глаза посматривали на кошака неодобрительно. Джай засмотрелся в них поняв, что говорить ему уже не хочется. Хочется согреться и спать. Хвала двуединому возможность представилась быстро. ЭрТар и так не особо отстранялся сидя к Джаю в притык, так что чужое бедро грело собственное. Сон же ситуацию усугубил, потому что горец сполз Джаю на плечо. Уже обсохший и тёплый, сорока оказался слишком привлекателен, чтобы вспоминать о приличиях. Тепла хотелось сильнее, чем соблюдения личных границ. Потому Джай аккуратно чтоб не разбудить, не дай бог сам же сорока и засмеёт, обнял загорелую фигуру заваливаясь назад. На мгновенье показалось, что загорелое лицо чуть улыбнулось, но тут же снова расслабилось. Джай решил, что привиделось и улёгся поудобней. Из горца получилась прекрасная грелка! Проснулись они почти одновременно. От оглушительного, ликующего щебета. Птицы как будто решили, что не все в этой жизни меряется червяками, и устроили себе разудалую гулянку, причём начали с той её части, когда одна половина стола пытается перепеть другую, упирая на количество, а не качество. Во сне оба сжались пытаясь сохранить тепло, но Джай меньше, так как руками обнимал смуглую фигуру за грудь, а коленями упирался горцу в икры. При этом именно ЭрТар юрко выскользнул из чужих рук и выпрямился так легко, будто спал звёздочкой, раскинув руки и ноги в сторону. А потом как ни в чем не бывало вскочил, встряхнулся, подражая кошаку; внезапно подпрыгнул и перекувырнулся в воздухе, приземлившись на полусогнутые ноги, с уже отведённой для замаха правой рукой и защитно выставленной вперёд левой. — Разомнемся, э? — предложил он, широко улыбаясь. Обережник выпрямился и потянулся, горько об этом пожалев: спина, за ночь привыкнув к скрюченному положению, раскручиванию гневно воспротивилась. — Иди ты, — буркнул Джай, потянувшись к рогатинам с одеждой. И вот тогда вспомнил. Сознанию, с трудом проснувшемуся чужое тело под боком странным не показалось, тем более так быстро сбежавшее, но вот одежда быстро оживила память о вечере. Захотелось то ли повеситься, то ли повторить. И ведь не капли спиртного не пил. Мало того что на камне… так ещё и спать в обнимку улёгся. ЭрТар наблюдал за этими терзаниями со смелым интересом, ибо не отвернулся даже когда оный интерес Джай заметил. Первым взгляд отвёл Джай и стал одеваться. Ну, один раз не считается. Горец подыграл, тоже сделав вид, что ничего не было. И возможно этот случай бы благополучно забыли, если бы не этот чёртов Морун!