***
На утро Гермиона быстро заскочила к Гарри, чтобы забрать его из больничного крыла и прошлась с ним до кабинета Дамблдора, где, пожелав удачи, оставила его, убежав в библиотеку. Сейчас же Поттер стоял перед директором, который, узнав о связи подростка и Тёмного Лорда, размышлял, что делать дальше. — Мой мальчик, ты сказал, что я поручил преподавателю обучить тебя окклюменции? — Да, директор. Но после занятий с профессором Снейпом Воландеморт даже чаще стал проникать в мой мозг. — Что же, — директор откинулся на спинку кресла, закинув в рот лимонную дольку, — Думаю, что сейчас потребность в твоей защите разума сильно возросла. Мы не можем дать Тёмному Лорду узнать будущее, это слишком большое преимущество. — директор снова ненадолго замолчал, — Поскольку в Британии нет хороших ментальных магов, которым мы сможем доверять, думаю, что мне следует дать тебе пару уроков. — Вы будете учить меня? — Я не вижу другого выхода. Начнём завтра, а пока мне нужно подготовиться. Ты можешь идти, мой мальчик. Когда же Гарри вышел из кабинета, директор Хогвартса ещё долго размышлял, ходя по кабинету. — Да, Фоукс, этот мальчик необычайно важен. Эта связь… Её сущность мне непонятна. Надеюсь его удастся обучить, до того как случится непоправимое.***
На следующий день Гарри снова стоял в кабинете Дамблдора. Вчерашний их разговор заставлял его задуматься, почему же директор не учил его в том времени, но все эти мысли отходили на второй план: в первые с событий в Отделе тайн у него достаточно сильно поднялось настроение, чтобы его можно было назвать неплохим. Ну а как же, наконец-то он сможет научиться не пускать этого змеерылого ублюдка в свой разум. Гермиона разделила его восторг, оно и понятно, девушка никогда не упускала возможности чему-то научиться, а уж когда учиться начинал её друг, она готова была его утопить в своих фирменных объятиях. Вообще Гарри замечал за собой, что стал больше времени проводить в библиотеке, потому что только книги могли заставить думать его мозг не о лице крёстного, падающего в арку смерти. Даже полёты не приносили того облегчения, что теперь дарили старые и пыльные фолианты. А ещё он чувствовал вину. За то, что пошёл в министерство, не послушав Гермиону. За то проклятье, которое прилетело в неё, от которого он не смог её защитить. За смерть крёстного, к которой привёл и которую не смог предотвратить. Вина разъедала его изнутри, и только вид практически пришедшей в норму Гермионы и живого, пусть только в этом времени, бродяги давал ему сил двигаться дальше. Но это была палка на двух конца: кроме облегчения они были напоминанием случившегося. А ещё он боялся. Боялся, что Гермиона, хоть и старалась его поддержать, но на самом деле глубоко внутри себя затаила на него обиду и не сможет больше ему довериться. Боялся рассказать своим родителям и крёстному, что они погибли из-за него. Боялся, что они не подпустят его к себе. Боялся, что не сможет выдержать укор в их глазах. Поэтому довольствовался лишь тем, что уже имел. А для сироты, никогда не видевшего своих родителей, он имел довольно много. Скрипнула дверь и из глубин кабинета к нему подошёл директор. — Добрый день, мой мальчик. Ты готов к нашему занятию? — Да, директор. — Очень хорошо. Для начала давай рассмотрим теорию. Окклюменция — это искусство закрытия своего разума. Это не просто раздел магии. Окклюменция — это слияние ментальной магии и маггловской психологии. Ты не можешь научиться защищать разум только с помощью ментальных стен в разуме. Ты должен научиться скрывать свои мысли в случае прорыва, а также уметь подменять их или изменять. — Но для чего это нужно директор? — Чтобы легилимент не понял, что ты можешь от него что-то скрывать. Ведь если он сможет почувствовать стену над воспоминаниями, то при длительном и сильном нажатии сможет её пробить. Поэтому, мой мальчик, ты должен показывать ему, что он может проникнуть в твой разум, но при этом ты должен скрывать за стенами то, что хочешь скрывать. — То есть я должен давать легилименту проникнуть, но не показывать то, что действительно для меня важно? — Да, так ты скроешь свою стену, которая не сможет на данный момент выдержать вторжения Воландеморта. Ещё немного побеседовав, учитель и ученик перешли к практике. Сначала Поттер не мог даже обнаружить вторжение директора, но спустя час ему это удалось. Нажатие профессора Дамблдора было куда тоньше, чем у змеерылого, и уж тем более чем у Снейпа. Спустя пару часов занятий Гарри смог поставить блок, который задержал Дамблдора на несколько секунд. Не то, чтобы это могло предотвратить проникновение Реддла, но это уже было большое достижение. Выходя за дверь, Поттер не мог не удивиться, насколько легче ему было заниматься с директором, а не со Снейпом. Старый маг не кричал, не провоцировал, не действовал с наскока, а объяснял теорию, воздействовал легко и утончённо. Правда радость от успеха снова была немного смешана с непониманием того, почему Великий светлый не стал сам с ним заниматься в том времени.***
Прошло ещё две недели, за которые Гарри успел чуть ли не поселиться у директора, ведь сейчас занятия не приносили той усталости, что в своё время. Когда же практиковаться было опасно, ведь сильное переутомление весьма упростило бы проникновение Воландеморту, Поттер показывал своему наставнику свои воспоминания о будущем. Сейчас же была пятница, директора вызвали в министерство, поэтому у Гарри было свободное время после занятий, которое он привычно проводил в библиотеке, скрываясь от подруги. Уже завтра были первые Хогсмидские выходные. Но что важнее, завтра был День рождения Гермионы. Поэтому сейчас Гарри сидел не над очередным сборником боевых чар, а над указателем Хогвартской библиотеки, пытаясь найти хоть какую-нибудь книгу, которую не читала подруга и которую он смог бы купить, потому что в этом времени у него был не сейф в Гринготтсе, а лишь дюжина галеонов, которые он не успел вынуть ещё в девяносто шестом. — Привет, Гарри. — гриффиндорец чуть не подпрыгнул от неожиданности. — Привет, Лили. Что-то случилось? — Нет. С чего ты взял? — Обычно ты со мной не разговариваешь. — Эванс притупила взгляд и опустила глаза. — Ну да, прости, пожалуйста. — Так что случилось? — Гермиона просила передать, что она ляжет спать пораньше, а завтра будет ждать тебя уже на завтраке. — Хорошо, спасибо. Гарри снова уткнулся в указатель, но через некоторое время понял, что его мать не ушла, а осталась стоять рядом, заглядывая через плечо. Через некоторое время ситуация стала раздражительной. — Что-то ещё? — Что ты читаешь? — Ищу книгу в подарок Гермионе, она, кажется, уже все прочитала. — Ясно. Может тогда стоит подарить не книгу? «Не книгу? Что ещё можно подарить Гермионе, если не книгу? Интересно, она вообще чем-то увлекается кроме книг? В шахматы и плюй-камни она с нами почти никогда не играла. Про квиддич можно даже не заикаться. Конечно, у меня есть уже небольшой подарок, но он не совсем от меня. Может тогда что-то для учёбы? Чёрт, кажется я её совсем не знаю». Пока он размышлял, его немного ошарашенный взгляд был направлен на Лили. И когда девушка немного обернулась, он смог рассмотреть её сумку, из которой выглядывало красивое, ярко отблёскивающее на свету перо. — Спасибо за подсказку. Просто я всегда ей книги дарил. — Пожалуйста. У вас какой-то праздник? — Да, у Гермионы завтра День рождения. — Да? А она даже не сказала. Надо будет тоже что-то ей подарить. — немного растерянная девушка уже повернулась к выходу, но Гарри её одёрнул. — Подожди, Лили. А откуда у тебя это перо? — Какое.? А, вот это? — она немного повернулась, чтобы гриффиндорцу снова стала видна сумка. — Купила в одном магазинчике на Косой аллее. — А в Хогсмиде таких нет? — Я не видела. — Ещё раз спасибо. — Не за что. Пока, Гарри. Поттер ещё пытался найти какую-нибудь книгу, но, потерпев поражение, поплёлся в башню своего факультета, правда теперь у него была идея. В комнате оказалось, что Джеймсу наконец прислали метлу, которую он забыл взять с собой в поезд, поэтому его отец решил немного пожурить сына, за то, что он так безответственно забыл дома свой подарок. — Да, Сохатый, метла хороша. Недаром новый «Нимбус» столько стоит. Только с Лили это тебе не поможет. — Бродяга, ну что ты за человек? Умеешь настроение испортить. — обидевшийся Джеймс кинул в Сириуса подушку, — И без тебя это знаю, лучше бы помог. Сидевший рядом Ремус посмеивался над перепалкой своих лучших друзей. — Я говорил тебе, Джеймс, что не надо вести себя с Лили, как бродяга с девчонками. — А как мне себя вести, Лунатик? У Сириуса каждый раз в Хогсмиде новая девчонка, значит метод работает. — Ну значит с Лили не работает. — Да ну тебя. Гарри, а ты что скажешь? Поттер-младший не сразу понял, что от него хотят. Не часто его спрашивали о том, как понравится девчонке. Да он и сам не много об этом знал. Целовался всего раз, с Чжоу, да и поцелуем это особо не назвать. Всё это только добавляло сюрра в ситуацию, где его собственный отец спрашивает, как понравиться его матери. — Ты о чём, Джеймс? — Ну, твоя сестра за эти несколько недель много общалась с Лили. Они даже чем-то похожи. Может ты подскажешь что-нибудь? — Я? Эээ… Честно говоря, даже не знаю... Ты её в Хогсмид приглашал? — Приглашал, но она не хочет ни в какую. — Может тогда Ремус прав? — Гарри ухватился за слова оборотня, чтобы сказать хоть что-то, потому что от абсурдности случая в голову ничего не приходило, — Мой крёстный мне как-то сказал, что был тем ещё бабником в своё время, поэтому не смог дать мне совет, как построить не однодневные отношения. Может и тебе не стоит вести себя, как Сириус, если хочешь с Лили больше одного похода в Хогсмид? Джеймс не выглядел убеждённым, но всё же задумался, а потом кивнул, сев на свою кровать. — Вообще, я хотел попросить у кого-нибудь из вас метлу? — А тебе зачем? — Я хотел бы немного полетать, отвлечься. После библиотеки, все мысли как-то спутались. — Но сейчас же уже отбой. — Не занудствуй, Лунатик. Конечно, Гарри, можешь пока взять мою. Я попрошу родителей, чтобы они прислали мою старую метлу, чтобы ты смог летать на ней на матчах. — Спасибо, Джеймс. — сказал Гарри, услышав, как неодобрительно хмыкнул Сириус. Уже прошли сумерки и над густым шотландским лесом, скрывающим величественный замок, повисло чистое ночное небо и почти полная Луна. Из дверей Хогвартса вышел человек, которого в такой темноте можно было заметить только по ярко-светящимся зелёным глазам, сел на метлу и взмыл в воздух.