Пролог
1 февраля 2023 г. в 13:49
Том берёт мою руку, и только сейчас я понимаю, насколько же я замерзла. И если он заметил это моё состояние, значит, выгляжу я уже отстойно.
— Дор, ты в порядке?
А вот и то, чего я боялась. Натянув максимально правдивую улыбку, я уверенно киваю. А он лишь сильнее сжимает мою ладонь.
— Тебе в четверг на площадку?
Я делаю вид, что увлечена наблюдением за проезжающей мимо фурой. Господи! Надо же так спалить себя, ответив вопросом на вопрос. По-моему, это называют уклонением от ответа. Несмотря на это, Том кивает и начинает рассказывать про грядущие съёмки.
Я безумно горжусь им. Признаюсь, лет до 18 я страшно увлекалась актёрами. Причём это были прям, не побоюсь этого страшного слова, серьёзные влюбленности. В 18 лет я познакомилась с лётчиком, который оказался женат, а в 21 встретила Тома. Тут нет никакой романтичной истории, я приехала по работе в театр.
Компания, в которой я работала, занималась гастролями разных театральных трупп. В тот день мы случайно пересеклись взглядами. Я не сочла его каким-то красавчиком, Аполлоном во плоти или кем-то в этом роде. Конкретно к тому моменту я повидала разных артистов. И синдрома фанатки у меня не наблюдалось. В тот день я просто забрала бумаги и уехала. Вторая наша встреча закончилась сексом. Крайне горячим и, признаться, моим первым настоящим. Не тем, где мне нужно было лежать на заднем сидении авто и делать вид, что я в восторге.
Как это было с Джеем. Джей всегда манипулировал, говорил, что если не будет секса, то у нас не отношения. Я тогда ушла из дома, устроилась на свою первую работу в пиццерию. В нём я искала защиту, а нашла глубокое разочарование. С Томми всё было иначе. Он настолько чувствует меня, мы так откровенны друг с другом, что у меня иной раз щемит сердце.
И я так боюсь, что всё может закончиться. Сейчас Тому дали роль в масштабной картине, он даже похудел и перестал наращивать мышечную массу ради роли. Худели, кстати, мы вместе. И это, пожалуй, одно из весёлых событий этого лета. Я осторожно придвигаюсь ближе и целую его загорелое плечо. Вижу через зеркало заднего вида его улыбку. Буря внутри стихает.
— Я в порядке, Том. Просто очень сильно переживаю из-за реакции родителей.
— Не переживай. Но иначе нельзя, сама понимаешь. Я взрослый мужчина, будет очень смешно, если я не познакомлюсь с твоими родителями. Ты-то с моей мамой познакомилась. Тебе не о чем переживать.
Он кладет руку на моё бедро, и я улыбаюсь, прикрыв глаза.
— Значит, это просто для поднятия твоей самооценки и уверенности?
Том смеётся и щёлкает меня по носу.
— Кто-то пересмотрел психологов в фейсбуке.
— Я не только смотрела, я ещё и к ним ходила.
Поднимаю указательный палец вверх для пущей серьёзности.
— Ты, кстати, типаж мужчины, которого я никогда не видела в своей жизни как спутника.
— Серьёзно?
Он улыбается, и его брови сдвигаются к переносице.
— Тебе по вкусу статные блондины? Через месяц меня перекрасят, будет тебе блонд.
— Разве дело в твоих волосах?
Я запускаю руку в его отросшую для роли шевелюру. Он слегка сжимает плечи, а я массирую острыми ногтями кожу его головы.
— Ты самое прекрасное, что со мной случалось.
Я знаю, что это самое искреннее, что я вообще говорила за всю жизнь. Он тепло улыбается и, целуя мои пальцы, сворачивает на заправку.
— Тебе как обычно?
Я довольно киваю и перебираюсь на своё место. К машине подходит заправщик, я внимательно наблюдаю за Томом. Он что-то говорит кассиру, берёт из холодильника холодный кофе и сок. Я машу ему рукой и тянусь на заднее сидение за его курткой, накидывая её на плечи. Несмотря на включённую печку, я постоянно мёрзну. На телефон пришло новое уведомление.
мама:
«Дороти, привет! Как дорога? Вы скоро?»
Я мысленно пытаюсь прикинуть, сколько же нам осталось ехать, и быстро набираю ответное смс.
» Примерно часа четыре. Мы сейчас на пригородной заправке, где папа ломал машину. Скоро будем. Целую.»
Том возвращается в тот момент, когда я уже заканчиваю, и протягивает мне холодный латте с двумя порциями эспрессо.
— Мама?
Я киваю и беру из его рук холодный стакан. Тот моментально запотевает в моих руках.
— Мы через часа три с половиной будем.
— Да, я округлила до четырёх.
Осторожно протыкаю соломинкой плёнку и делаю глоток. Напиток божественный! Я влюбилась в него, как только попробовала. Это было около двух лет назад, но с тех пор он ничуть мне не разонравился. Осторожно разворачиваю трубочку в сторону Тома и даю ему попить. Он улыбается, делая маленький глоток.
— Спасибо, солнышко. Я много не буду, сама знаешь, у меня диета.
— Да, конечно. Я, кстати, взяла с собой твой любимый карамельный топпинг. Только он без сахара. Нарыла на Амазоне.
— Ты чудо-женщина. А то меня уже воротит от зелёного чая.
— Я знаю. Поэтому и стала искать альтернативу.
Осторожно укладываю голову на бардачок между нашими сиденьями. Я не была дома четыре года, и если быть честной, мне не очень хочется возвращаться обратно. Прикрыв глаза, я стала прокручивать в голове разные воспоминания. Прошло очень много времени, чаще всего люди забывают старые эпизоды своей жизни. Но я всё помню настолько хорошо, что у меня сразу же леденеют руки. Это, кстати, моя особенность, руки становятся холодными, когда я очень сильно переживаю.
Том за время нашей совместной жизни это понял, поэтому частенько берёт меня за руку, чтобы проверить и понять моё состояние.
Вы можете осуждать меня за то, что я так долго держу в голове обидные моменты из прошлого. Но я просто не могу забыть многих вещей. И хотя я очень люблю свою семью и благодарна ей за то, кем я стала, иногда мне кажется, что, не будь в моей жизни многих вещей, я бы была тем же человеком. Но не с подорванной психикой и последствиями газлайтинга.
Чувствую, что машина начала наезжать на кочки, немного приоткрываю глаза и начинаю замечать знакомые дома, магазины, местную школу и парк. Что-то внутри меня сжимается, а страх начинает лизать мои ребра.
— Том. Останови, пожалуйста, машину.
Я отползаю ближе к двери и, как только он тормозит, выхожу из автомобиля. Я уверенна, что на лице Тома сейчас полное недоумение. Но мне нужны эти несколько минут. Хотя бы для того, чтобы не потерять сознание на пороге родительского дома. Я подхожу к забору, за которым стоят три водонапорные башни. Точнее две. Одна сложилась от ветра ещё когда мне было 13-ть. Осторожно прикасаюсь руками к ограждению. Листы железа раскалены добела. Я несильно обжигаюсь и убираю руки, так несколько раз. Слышны шаги, Том, разумеется, пошёл следом.
— Дороти, всё в порядке?
Он осторожно кладёт руку мне на плечо. Я просто киваю.
— Всё норм. Просто… Через три минуты мы будем там. Мне немного страшно, знаешь, мы с тобой никогда не говорили о моей семье. Да и пересказывать всё слишком долго, я просто хочу, чтобы ты знал. Я сюда приехала только для того, чтобы ты не думал, что я тебя скрываю.
Том разворачивает меня к себе.
— Давай проведём здесь эту неделю, просто друг с другом. Не думай, что если я что-то узнаю, это как-то повлияет на нас.
Том берет мой подбородок двумя пальцами и целует. Я чувствую, как его сухие губы проходятся по моим. Он отстраняется и целует в висок.
— Поехали, малышка.
— Я пойду пешком.
Том кивает и идёт к машине, а я снимаю балетки и наступаю голой ногой на горячий асфальт. Что ж, наверное, от этого не убежать.
Я перехожу на заросшую травой обочину и иду знакомой дорогой. Сразу же появляется здание конюшни и у меня возникает вопрос, завёл ли отец рабочих или всё по-прежнему делают сёстры и мама.
Том подъезжает к воротам, те открываются. Я прохожу первая, потом проезжает Том. Он опускает окно, едва мы поравнялись.
— Может ты всё-таки сядешь в машину?
-Солнце, мы уже приехали. Всё норм. Кстати, остановись. Видишь, вон поилка для лошадей. Если ты не хочешь, чтобы жеребята поцеловали нашу машину, то лучше встать тут.
Он плавно останавливает машину. Я вижу, как из дома выходят мама с папой и девчата. Господи, как они изменились. Лиа почти одного роста со мной, а Аннет, кажется, покрасилась в более светлый блонд. Я замечаю, как девочки замялись при виде Тома.
— Он не кусается. Идите ко мне.
Я бросаю обувь на землю и бегу к своим любимым сёстрам. Раньше мне казалось, что такие объятия только в кино могут быть. Но, прижимая их к себе, я осознаю, что мы часть чего-то одного. Лиа прижимается ко мне сильнее всего. Несмотря на то, что она всегда морозится и говорит, что объятья — не её тема, я знаю, как сильно она это любит. Немного отстранившись, я целую их макушки и подхожу к родителям. Мама совсем не изменилась, а я, как всегда, чувствую себя рядом с ней ребёнком. Я крепко обнимаю её, потом отца. Тот крепко прижимает меня к себе. И тревога немного отступает. Я отхожу от них и беру Тома за руку. Он ласково улыбается, глядя на меня.
— Мам, пап, девочки. Это Том. Мы с ним вместе уже почти год.
Замечаю строгий взгляд отца.
— Пап, правда. Как только, так сразу. Я сама была не готова к этому шагу.
— Какой это шаг? Мне кажется, что все порядочные люди знакомятся с родителями невесты сразу, — в его голосе сквозит эта надменная злость и попытка ударить больнее.
— У нас всё очень серьёзно, мистер Руссо. Просто у меня были съёмки, потом подготовка к новому проекту. Мы решили, что лучше всего будет приехать к вам летом.
Том протягивает моему отцу руку раскрытую ладонь для рукопожатия, и моё сердце останавливается. Но папа жмёт руку Тома, и мы с мамой выдыхаем.
— Доченька, вы, наверное, устали с дороги. Двое суток в пути. Аннета, Лиа, помогите сестре с вещами.
Девчонки быстро идут к машине, но Том их останавливает.
— Я сам. Там всего две сумки, Дор, пойдём со мной?
— Да, конечно.
Я киваю и иду вслед за Томом. Он открывает багажник и подаёт мне пакет с одеждой.
— Твой отец очень консервативен. Это прикольно.
— Ты правда так думаешь?
— А я тебе когда-нибудь врал?
Том звучит очень убедительно. Я подхожу и просто целую его.
— Ты самый лучший.
— Знаю.
Его самодовольная улыбка сводит меня с ума. Он берёт в руки сумки, и мы идём в дом. За время моего отсутствия дорожки выложили плиткой. А внутри дома всё совсем иначе. Первый этаж переделали под гостиную и кухню с огромным залом.
— Мы подготовили вам спальню на втором этаже. Где раньше была библиотека.
— Вы убрали библиотеку?
Я с удивлением смотрю на маму, так как знаю, что значат книги для нашей семьи. Но она лишь мотает головой и с улыбкой говорит:
— Мы поставили в гостиной стеллажи в пол. Все книги там и у отца в кабинете.
Это приятно радует, так как огромная библиотека и её обитатели всегда были частью этого дома. Я прохожу внутрь и сажусь на мягкую кровать. Господи! Наверное, только сейчас понимаю, как же, чёрт возьми, неудобна машина для сна и долгих поездок. Мама говорит, что мы можем пока отдохнуть с дороги и при желании выйти прогуляться во двор. Я понимаю, что отец хотел бы поговорить наедине и, по правде говоря, я тоже жажду этого разговора. Том достал из сумки одежду и присел напротив моих коленей.
— Пойдём в душ вместе?
Я касаюсь рукой его лица. — Да, конечно. — Он смотрит на меня с такой теплотой. Я любуюсь им, и в голове сейчас слишком много мыслей, всего не передать. Он осторожно запускает руку под мою футболку и слегка царапает своими короткими ногтями мою кожу. Я вздрагиваю и ощущаю на себе толпу мурашек.
— Тооом, не смей. Тебе же будет хуже. Я боюсь щекотки!
— Что?
Он смотрит таким невинным взглядом, что я от возмущения не нахожу, что ответить. Но после минуты ступора выдаю:
— Хорошо. Идём.
Я беру с собой полотенце и халат. Том раздевается и первым заходит в кабинку, я залезаю следом.
— Чёрт, это для меня сплошной стресс.
Том настраивает температуру воды на сенсорной панели, после чего включает воду. Тёплые струйки стекают по моему телу, и я чувствую облегчение. Взяв с полки мягкую мочалку, я натираю себя, после чего разворачиваюсь к Тому. Тот уже домыл свою шевелюру и готов мыть мою. Я утыкаюсь носом в его широкую грудь, на автомате поглаживая плечи, пока он нежно массирует мои волосы. Не смотря на то, что я считала себя высокой девушкой, так как рост мой был 178 сантиметров, встретив Тома, в котором были все 190, я наконец-то почувствовала себя идеально.
Он тщательно мыл мою голову, а я уже просто обнимала его, чувствуя тепло его тела. Закончив, он обхватил мое лицо ладонями и, подняв, поцеловал в лоб, крепче прижимая к себе.
— Ты самая лучшая девушка на земле.
— Я знаю.
На моем лице возникает довольная улыбка. Я закрываю глаза, подставляя лицо под поцелуи. Он целует нежно, даже как-то умудряясь совместить невинность и все свои эмоции. Чмокнув мой нос, он добавляет:
— Ещё и скромница.
Я закатываю глаза и выхожу из душевой.
— Вот кто бы мне говорил.
Я беру с крючка полотенце и заматываю волосы в тюрбан.
— Мне напомнить, как после премьеры ты раз двадцать сказал, какой ты замечательный у меня? Так что… — я надела халат и туго затянула на поясе. — Это передаётся половым путём, мистер Кант.
Он подходит ближе и крепко меня обнимает.
— Пусть так, меня все устраивает.
Он легонько касается моих губ, и я отвечаю на поцелуй, после чего отстраняюсь, смотря на него снизу вверх.
— Мне нужно привести себя в порядок и поговорить с отцом. Ты за это время достанешь и приведёшь в божеский вид подарки для девочек.
Он согласно кивает, и я иду в нашу комнату. Достав вещи из сумки, я надеваю чёрные джинсы и молочную водолазку. Проходя мимо шкафа с зеркалом, я задерживаю взгляд на своём отражении. Волосы влажные и вьются, представляя из себя огромную копну каштанового цвета. Бёдра достаточно округлые, фигура подтянута. Изгиб шеи подчёркивает ровный контур лица. Было время, когда я не считала себя красоткой. Но разговоры с психологом, медитации и разная литература помогли мне поднять самооценку. Я стягиваю с руки резинку и завязываю волосы в пучок. Слышу, как в комнату заходит кто-то, и, думая что это Том, на автомате бросаю:
— Я думала, ты там захлебнулся.
Но разворачиваясь к дверям, вижу на пороге Лию. Лицо сразу же озаряет улыбка, я подхожу ближе и обнимаю сестру. Чувствую её крепкие объятья в ответ.
— Я хотела прийти раньше всех, а то ты потом будешь занята.
В её голосе я слышу беспокойство. Моё сердце сжимается.
— Я всегда найду время для вас, крошка. Мы тут на целую неделю, у нас будет куча времени.
Я провожу рукой по её светлым волосам. Всегда смеялась над этой шуткой природы. У нас были немецкие корни, но из всех троих только её природа наградила фарфоровой кожей и нежным блондом.
— Мне сейчас нужно пойти к папе. — Я подхожу к своей сумочке и достаю оттуда пакет с косметикой. — Держи. Это тебе. Тут тушь, помады и всякое по мелочи. Надеюсь, угадала с цветотипом.
Она улыбается, рассматривая содержимое.
— Спасибо огромное.
Подхожу ближе и целую в щёку.
— Не за что, моя куколка.
В этот момент входит Том, он замечает Лию. И тихонько стучит.
— Я не помешал?
Мой мужчина замирает на пороге. Я отрицательно качаю головой.
— Мы уже уходим, а ты сейчас займёшься делом.
Я беру Лию за руку, и мы покидаем комнату. Едва мы отходим от спальни, Лия засыпает меня вопросами.
— Дор, как вы с ним познакомились? Он, наверное, на целую кучу лет тебя старше.
— Ну, не на кучу. Всего пятнадцать. — Я слегка улыбаюсь. — Встретились на моей работе.
— В ресторане?
— Нет, я уже давно работаю в компании, которая организовывает гастроли театрам.
Сестра кивает и восхищенно произносит:
— Блин, это так круто.
— Ну, есть такое.
Мы спускаемся на первый этаж, и я с любопытством рассматриваю дом. Здесь всё почти как было, разве что исчезли трофеи отца со стен и кое-где совсем недавно был проведён впечатляющий ремонт. Я вспоминала множество моментов, что не раз видели эти стены. Мне казалось, я запомнила каждый дюйм этого пространства. Мы с сестрой прощаемся в зале, я объясняю ей, что лучше времени, чем сейчас, для разговора не будет. Она соглашается, и мы расходимся каждая по своим делам.
А вот внешний вид участка претерпел кардинальные изменения. Дом блестел, двор тоже. Мой папа был военным и часто ездил в командировки. Он зарабатывал огромные деньги, но никогда не вкладывал их в наш дом. Поэтому всё, что я сейчас наблюдала, приводило меня в восторг и заставляло удивляться.
Ровные клумбы с шикарными цветами — сто процентов, работа мамы, но беседка, дорожки, обивка дома и прочее — явно задумка отца. Сколько раз он говорил о том, как хочет обить дом деревом, а дорожки выложить из красивого камня…
Дойти до конюшни стоило только ради того, чтобы почувствовать аромат сена и лошадей. Едва я улавливаю смесь этих запахов, меня прошибает ностальгия.
Я захожу внутрь и вижу стойла. Какие-то из них пустуют, но в нескольких стоят лошади. Замечаю, как одна из них пытается дотянуться до сена.
Господи, эти животные такие глупенькие. Когда едят, откидывают сено в сторону, а потом не могут достать. Я беру вилы и подкидываю сено ближе. Лошадь довольно фырчит, из-за чего тут же выглядывают любопытные жеребята. Я делаю шаг в их сторону, но они пугаются и отходят к стене.
— Отойди от них, они встрепенутся или чихнут. Загадят твою белую кофту.
Голос отца как в детстве. Строгий, с нотками едва уловимой агрессии.
— Да всё нормально, — я пожимаю плечами, но отхожу. — Я её для этого и привезла.
— Ну, как тебе взрослая жизнь?
Он скрещивает руки на груди и смотрит на меня.
— Сложно. Иногда невыносимо, но я знаю, что я сама за себя и никто меня не выгонит. Это определённая стабильность. Которой у меня не было.
— У тебя не было стабильности?! — В его голосе явное возмущение.
— А что? Хочешь сказать, была? — Я чувствую, как сама начинаю закипать. Все эти годы отец был той самой глубокой раной, которую я боялась трогать. И она медленно гнила.
— Я делал, как считал нужным, как и любой отец для своих детей. Будут свои, поймёшь.
— Ты бил и унижал меня. Хотя я полная твоя копия, со всеми лидерскими качествами и характером, — я уже почти кричала. — Знаешь, сколько сеансов у психолога я пыталась простить тебя?!
— Я не просил у тебя прощения.
— Да. И именно поэтому я ушла, как только ты попрекнул меня моим возрастом и куском хлеба.
— Я говорил вам и вашей матери: если будете меня слушать, всё у вас будет. Посмотри на них, живут довольные. Я всем обеспечил. А ты? Живёшь на съёмной квартире и работаешь на дядю.
Каждое его слово будто разрезает швы на едва залеченном ранении. Он не изменился. Совсем нет.
— Я живу с любимым человеком, работаю в месте, которое полностью меня устраивает.
— Любимый человек? Сколько вы вместе? Месяц?
— Год!
— О, ну это многое объясняет. Имей в виду, он поиграет с тобой и бросит. Ты уже спала с ним?
— Да.
Раньше это признание было бы для меня чем-то постыдным, но не сейчас.
— Ты порченая. Сколько раз я тебе говорил, что девушка должна быть целомудренна до свадьбы. Теперь ты никому не нужна.
Он говорил с презрением и насмешкой.
— Том любит меня. И, пожалуйста, не нужно мне пророчить всякие гадости. Я знаю, что всегда была для тебя ничем. Даже когда ты отдал моё первенство Аннет. Ты никогда меня не любил. А я в тебе нуждалась!
Понимаю, что сказала, лишь после и в ужасе зажимаю рот рукой. В его глазах замечаю странный блеск. Чувствую, как горло сжимает спазм, а глаза становятся влажными. Делаю пару шагов к пустому стойлу и сжимаю рукой перегородку.
— Видимо, у нас не получится поговорить. Извини.
Я делаю глубокий вдох и зажмуриваюсь. Сука! Почему же я такая слабая, почему опять слёзы. Выравнивая дыхание, чувствую, как истерика отступает. Слышу его шаги и резко отступаю к стене, вытягивая руки. Моё сердце колотится где-то в груди.
— Не подходи ко мне, пожалуйста.
Папа замирает. Даже не верится.
— Значит, ты меня ненавидишь?
— Называй это, как хочешь.
Мой голос немного дрожит. В его же я слышу стальные нотки.
— Мы приехали на неделю. Давай держаться нейтрального отношения друг к другу. Мой приезд — это дань уважения родителям. Не омрачай его своими нотациями и нравоучениями. То, что в твоих глазах я последний человек, для меня не новость.
Я обхожу его и направляюсь к выходу. На душе паршиво.
— Я изо всех сил надеялась, что мы придём к решению проблемы, но мы только всё усугубили.
***
Стол был накрыт шикарный. Мама, как обычно, постаралась на славу. Я после разговора с отцом так и не поднялась к Тому. Он бы сто процентов начал расспрашивать, а я бы не смогла сказать правду. Но лгать не хотелось. Сидя на кухне, пока мама делала фруктовую нарезку, мысли мои были далеко от этого дома. Мне очень хотелось оказаться в нашей квартире на Бекет-стрит, приготовить сейчас какой-нибудь смузи и погрузиться в работу. Затонув в океане своих мыслей, я даже не услышала шагов Канта. Он подошёл со спины и положил широкие ладони на мои плечи. Я вздрогнула и обернулась, встречаясь с ним взглядом.
— Это ты. Я испугалась. Давно наблюдаешь?
Он начинает массировать мою шею.
— Минут пять. Ты так увлеченно думала о чём-то своём, что я не решался нарушить твоё личное пространство.
— Боже, ещё пару минут будешь изображать идеального мужчину, и мне придётся звонить священнику.
Его губы трогает улыбка.
— Вы согрешили, дочь моя?
Голос Тома тут же приобретает участливый тон, клянусь, даже мимика меняется. Он разворачивает меня к себе. Проводит большим пальцем по губам.
— Святой отец, если вы решили исповедать меня, я не согласна.
Касаюсь языком кончика его пальца и ретируюсь в сторону мамы. Беру готовые фруктовые этажерки и иду на улицу.
Пристраивая фрукты на места, я сажусь за стол и жду Тома. Тот должен спустить подарки и спрятать их за нашими стульями. Он явился через пару минут. В руках держал подарочные пакеты. Я отодвинулась, пропуская его и помогая всё расставить. Он сел рядом и переплёл наши пальцы под столом.
— Я люблю тебя, родная.
Внутри что-то встрепенулось. Нет, он нередко говорил о своих чувствах. Но каждый раз у меня в душе что-то ёкало.
— И я тебя.
Крепче сжимаю его руку и подношу к губам, целуя костяшки его пальцев. Проходит минута, и мама выносит на стол индейку с овощами. Тут же подключаются девочки. И выходит из дома папа. В руках он держит бутылку какого-то алкоголя. А это уже что-то новое… Чувствую, как тревога усиливается, руки вновь словно окунули в ледяную воду. Том, видимо, тоже это чувствует, поэтому начинает поглаживать большим пальцем мою руку.
— Ну, наверное, начнём, — голос мамы немного дрожит. Волнуется… Она говорит, что рада за меня, и не смотря на то, что Тома они практически не знают, раз я пошла на этот серьезный шаг, он действительно замечательный человек. Том начинает хвалить меня и их воспитание. Первый тост. Алкоголь неприятно щекочет горло. Я молча наблюдаю за всем происходящим. Дежурная улыбка, кивки, максимально заинтересованный взгляд. И вот очередь доходит до отца. Я смотрю только на него. Мне кажется, это напряжение улавливается мгновенно. Кант нежно гладит моё плечо, наверняка думает, что я просто волнуюсь. Это правда только процентов на двадцать… Благо, речь отца длится не очень долго. И как только он заканчивает произносить тост, я залпом выпиваю бокал вина и опускаюсь на своё место. Лучше умереть, чем пережить это снова.