Inappropriate

— …Так что я помогу ему с математикой и корейским. Ты же будешь сидеть с ним каждый вечер, чтобы удостовериться, что он закончил с домашкой по английскому. А по другим предметам можно нанять репетитора, — Минхо резко сворачивает налево, а Чан вцепляется в ручку на двери просто на всякий случай. — Не пойму, чем они вообще занимаются в третьем классе? Я к тому, что пытаюсь вспомнить, что я делал в третьем классе, но единственным на ум приходит рисование пальчиками. Типа, чем можно расстроить их пальчиковым рисованием? Использовал не те цвета? Я ненавижу эту школу. — Знаешь же принцип этой школы. Они готовят детей к успешной жизни и хотят, чтобы родители тоже приложили к этому руку, — Чан решает не напоминать Минхо, что это он, кто настаивает на том, что Чонин ходит в лучшую начальную школу Сеула, что по совместительству оказалась самой строгой и снобистской, что Чан когда-либо встречал. Его мужу нравится поддерживать внешнее спокойствие и невозмутимость, но под всем этим таится ураган эмоций. Чан уже имел неосторожность сказать неподходящие слова в неподходящий момент (а если быть точным — несчетное количество раз случалось подобное) и стать свидетелем полыхающего огнем торнадо. И лавы. Лаванадо, если вам так угодно. Жуткая хрень. Сейчас же Минхо за рулем — ошибка, поскольку он очевидно слетел с катушек, поэтому он и не трогает его. Он все еще хочет жить. — Они слишком вовлечены в нашу семейную жизнь, я даже немного удивлен, что они не подглядывают за нами во время секса. — Он такой светлый мальчик, — Минхо постукивает пальцами о руль, когда они останавливаются на красном. — Я просто не понимаю, что он вообще мог сделать не так. Он каждый день делает домашку как послушный мальчик. Даже не просит помочь с ней. Ради всего святого, он любит домашку. — Давай просто подождём, а там уже будет видно, хорошо? — Чан кладет руку на его бедро в бессмысленной попытке немного успокоить, — Может, это очередная всеродительская проверка. И он всего лишь напуган ей. Помнишь, как он нервничал по поводу оценок? Минхо кивает, как будто соглашается с его словами, но затем жмет на педаль газа одновременно с появившимся зелёным. Колеса скрежещут по асфальту. Чан съёживается. — Это все его учитель, — выплевывает «учитель» словно проклятие, — всё пытается выделить его. Что бы ни произошло с Чонином Минхо бегает над ним как курица наседка. Когда Чан решил усыновить Чонина, они оба были в университете; Чан был без единого гроша в кармане, а ребёнок это громаднейшая ответственность. Но все же Чан был его ближайшим родственником в Корее, да и решение он уже давно принял. Минхо тогда не учитывался, поскольку в то время они просто встречались, чтобы пропустить по стаканчику или двум, ну и время от времени случайно трахались. Минхо говорил, что не особо любит детей, но вместе с тем и восхищён поступком Чана, и на этом всё. Чан был уверен, что больше никогда не увидит его снова. Но Минхо остался. Чан, очевидно, был тем ещё безнадёгой во всем, что касалось детей, а вот у Минхо оказался врождённый талант. Почти инстинктивно Чонин поднимал руки вверх, ожидая что его вот-вот поднимут на ручки, каждый раз когда видел Минхо. Чан и так испытывал до невозможного сильную симпатию к нему, но невозможным оказалось не влюбиться куда сильнее в этого Минхо, весь день осыпающего Чонина поцелуями. Чан помнит бессоные ночи, потраченные на раздумья, как задавался вопросом, видит ли он Минхо в последний раз, когда дверь захлопывалась. Он был чрезвычайно нестабильным и ревнивым. Как-то даже просталкерил все соцсети чановых бывших только для того, чтобы появился повод поспорить. Его очень сильно расстраивали даже незначительные вещи (к примеру, Чан всегда дружелюбен с некоторыми из одногруппников), но при этом действительно важные вещи его не особо-то беспокоили (тот же переезд в новую общую квартиру; Чан задумывался о том, что так проще было бы ухаживать за Чонином, но при этом понимал, что слишком рано съезжаться вместе, поэтому даже в шутку не смел предложить. Именно Минхо вскользь начал присматривать квартиру в ночь перед выпускным, аргументируя тем, что ему требуется шкаф побольше для его костюмов) Когда дело касается Чонина, он теряет всю свою невозмутимость ещё быстрее. Если Чан просил кого-то другого приглядеть за Чонином, он уже был подавлен (хотя Чан делал это, прекрасно осознавая, что у Минхо есть экзамены, к которым ему самому надо готовиться), даже если это был близкий друг или, не дай Бог, кто-то более менее привлекательный, кого Минхо не особо знал, вот в таком случае всё зло вырывалось наружу. Если кто-нибудь посмеет усомниться в очаровательности Чонина, Минхо ему скальп сорвет. Вместе с зубами. У Чонина обязано быть всё самое лучшее, даже если они вдвоём полностью разорятся. Минхо просто как ни в чем не бывало позвонит маме и скажет, что её внук умирает с голоду, и они просто от испуга швырнут в него деньги. — Мы всё ещё не знаем, что случилось, — успокаивает Чан, — Может, он вызвал нас, чтобы похвалить его. Или он прекрасно справился на контрольной. — Он никогда не был так расстроен. Ты же знаешь, обычно всё говорит мне. Но часами ждал пока ты не вернешься домой. Он боялся сказать мне. Когда Минхо довез его до дома, то уже написал Чану, что Чонин какой-то угрюмый и замкнутый, и мальчик ничего не сказал, пока Чан не вернулся с работы и они смогли нормально поужинать втроём. Чан уже был готов рассказать, что сегодня произошло с секретаршей, ужасно взволнованный предстоящим разговором с Минхо, когда сразу после ужина Чонин прокричал, что учитель хочет видеть их у себя к 19:50, и скрылся в комнате. Это случилось буквально в последнюю секунду, но спасибо всем Джисонам с Хёнджинами, что они оказались не заняты и смогли посидеть с Чонином. — Лучше, чтобы над ним не издевались в школе, — Минхо снова давит на газ, — Я правильно его воспитывал, а вот ты — мягкий. — Я мягкий? — Чан смеётся, — Впервые слышу. Обычно ты говоришь, что я тверд. Котёнок, ты пропустил поворот… — Не пропустил ничего, я точно знаю, что делаю. И говорил я о характере, а не члене, придурок. — Всё-таки стоило мне сесть за руль, — вздыхает Чан. — Давай просто переведём его в другую школу. Не думаю, что это подходящее место для него. — Нет. — Я мог бы заниматься с ним на дому. Как бы, ну, пока не пойдет в среднюю школу. — Минхо, нет. — Дети могут быть очень жестоки. Знаю, ты не поймешь, потому что ты, ну… не знаю, общительный и прочее, и все мгновенно влюбляются в тебя. Чан посмеивается над этими словами. — Но мы с Чонином не такие. Мы интроверты. — Ладно… Нет, мы не будем этого делать. Ты не можешь защитить его от всего плохого, что может приключиться с ним. Он уже в третьем классе. Вот что с ним случиться, если он упадет на дороге или сломает, но… — Подам в суд на мэрию за хуёвые дороги. — Или ему кто-то разобьёт сердце. — Я знаю как избежать наказания за убийство. — Ты не можешь терять голову каждый раз, когда что-то происходит. Помнишь, что сам говорил мне, вычитав из книжки про детей? Ты должен показывать, что ты — родитель и ситуация под твоим контролем. Ты пропустил ещё один поворот, котик, однако нам стоит… Минхо давит по тормозам так, что если бы не ремень, которым был пристегнут Чан, он, вероятнее всего, вылетел за лобовое стекло. Он делает разворот прямо посередине улицы (к счастью, сейчас уже седьмой час, и в их пригородном районе не так загружено на дорогах) и въезжает в поворот, о котором упомянул Чан. — Окей, ты прав, — кивает он головой, — Но сам факт: Йенни не делает ничего неправильного, так что мне насрать, что этот учила-мудила говорит о нём. Чан закатывает глаза, цокая. Когда Чонин пошёл в первый класс, Минхо чувствовал себя супер гордым. Это чувство даже приглушало радость от дополнительного времени на себя. Затем мальчик побежал в класс, не оглядываясь, помахав на прощание всего раз, вот и всё. Теперь он в школе. Взрослый мальчик. Чану даже пришлось остановиться по пути домой, потому что Минхо плакал. Это был единственный раз, когда он видел своего мужа плачущим, зная его на протяжении девяти лет. А Чонину безумно нравилось в школе. Ему нравилось учиться и заводить новых друзей, участвовать во всех школьных мероприятиях, вместо того, чтобы заниматься с Минхо на дому. Сердце Чана разбивалось из-за него. До того как они узнали, после окончания второго класса, миссис Кан, приятная женщина средних лет, которая так гордилась иметь в родительском составе гей-пару, была заменена Ким Сынмином. Он был выпускником из высшей педагогической школы Кореи, и Чонин просто обожал его. Он довольно спокойный по характеру ребенок, и душа его лежит больше к Минхо нежели Чану — вот только Сынмин каким-то образом постоянно фигурировал в разговорах, и всё, что Минхо делал, было не так, как делал то же самое Сынмин, и Чонин это комментировал. Чан давненько не видел, что бы Минхо кого-то так сильно ненавидел. Минхо называл Сынмина «врагом народа», когда не хотел ссылаться на него напрямую при Чонине, и Чан уверен, что тот хранит куклу-вуду где-то в доме и тыкает в неё иголкой каждый раз, когда хочет сбросить стресс. Не помогает и тот факт, что они были знакомы ранее; он был одним из лучших друзей Хёнджина, что автоматически сделало и другом Минхо. И насколько Чан мог судить, они были не в самых дружеских отношениях даже до того, как он стал учителем Чонина. Минхо паркует машину самым дерьмовым образом просто, чтобы позлить, хотя небольшая парковочная зона рядом со школой в это время в полностью свободна, и поправляет волосы в зеркале заднего вида. — Пошли, хочу побыстрее закончить с этим засранцем и поскорее уложить Йенни спать. Чан удерживает за руку, когда он достает ключи, и, когда поворачивается к нему, звонко целует. — Обожаю, когда ты так яро ревнуешь, — шепчет в губы напротив, — Столько времени прошло с тех пор, как ты расстраивался из-за меня. — У меня были на то причины? — Нет, — морщится Чан, а потом почти сразу сожалеет о сказанном, — Может быть. Кто знает. Может, я изменяю тебе со своей секретаршей. — С Со Чанбином? — Минхо смеется, и кротко целует в ответ, — Ты забавный сегодня. Минхо снова пытается выйти из машины, но Чан вновь дёргает за руку, возвращая на место. — Чанбин не секретарь, а руководитель проекта, — Чан морщит нос, ведь Минхо прекрасно знает, но тот лишь безразлично машет рукой. — Одно и то же. — Нет, не одно и то же — у меня есть секретарша. Нам Юра. Она безумно горяча. Что ты там сказал про её ноги в крайний раз, когда заходил в офис? Что у неё ноги до ушей? — А, точно, — кажется, Минхо вспомнил нечто важное, — Потрясающе высокая леди. Помню её. — Ага. У неё прям глаза горят от работы. Готовит мне кофе именно так, как я люблю. И никогда не упускает возможности пофлиртовать. Минхо откидывается на сиденье, оглядывая его с легкой усмешкой сквозь улыбку. — Такой милашка, люблю тебя, — целует в очередной раз, — Но ты ни за что не изменил бы мне. — Ты не можешь знать наверняка, — настаивает Чан, прекрасно осознавая, что ходит по тонкому льду, — Мог бы. Последнее время я все чаще думаю, что ты вышел за меня только потому, что хотел стать отцом Чонина. — М-м-м, имеет место быть, — признаётся Минхо, но затем тянется к промежности Чана, — Однако, по большей части из-за этого. Чан всегда думал, что семейные пары уже не так часто спят, но с Минхо все было по-другому. У него высокое либидо и, когда дело касается постели, то довольно требователен. А Чан любил ублажать. Играть в маленькие развратные игры с Минхо определённо было его любимой частью дня. В ту минуту, когда он перестал распинаться перед ним, до него дошло, что он в любом случае не уйдет уже никуда, это постоянная игра в «тяни-толкай». А Минхо нравилось тянуть молнию вниз. Один раз. И несчетное после. — Знаешь же, что я зависим от этого. Если бы ты был средненьким, я бы скорее всего пошел своей дорогой, — рассеянно продолжает Минхо, проводя рукой по всей длине, прежде чем, наконец, поднять глаза. Чан притягивает за шею для очередного поцелуя, просто считает, что заслуживает этого. Не так страстно или отчаянно, но глубоко и медленно, так, как они обычно привыкли целоваться после секса. — Она сегодня пригласила меня сходить куда-нибудь, — наконец признаётся, отстраняясь, и Минхо слегка сжимает его через штаны, наблюдая за реакцией на лице, но Чан всего лишь прикусывает губу, — Прямо перед тем как уехать. Она сказала, что я выгляжу уставшим и, если когда-нибудь понадобится выходной, она всегда сможет придумать отмазку для моего мужа. А мы с ней могли бы пойти и выпить или что-то такое. — И что в этом такого? Звучит так, словно она просто пытается быть милой. — Ну, всё в том, как она это сказала! — Чан посмеивается, пока Минхо расстегивает ширинку, — Не знаю. Она прокручивала запястье между пальцами. — Кто-то слишком вчитывается между строк. Особенно, если учитывать, что она знает, что ты гнездящийся гей. Если только ты не заявил во всеуслышание, что ты би, как только встретились. Сомневаюсь, что она пытается переубедить тебя быть геем. Уверен, она в курсе, что ты уже как три года замужем. — Не было такого! — посмеивается Чан, покрывая весь периметр лба поцелуями, — Не могу поверить, что мне пришлось убеждать тебя, что у меня была возможность изменить тебе. Минхо вздыхает удовлетворенно в щеку, когда просовывает руку к Чану в боксеры. — Знаешь, почему я так уверен, что ты не бросишь меня ради своей секретарши, Чан? — он вытаскивает член из боксеров, оборачивая ладонь вокруг. — Потому что я люблю тебя? — Член дергается под касаниями. Рука Минхо ненамного меньше, но пальцы нежные и аккуратные и всегда знают как Чан хочет, чтобы его трогали. — Потому, что мой рот идеально подходит твоему члену. Это правда. Так оно и есть. Минхо не первый, кто отсасывал ему, даже не второй, но чёрт возьми, Чан достигал экстаза всякий раз, когда он опускался на него. Его рот творил нечто волшебное. Божественное. — Однако я так давно не получал минет. Уже даже и не помню каково это, — он театрально задумывается. — Когда Чонин ходил на день рождение своего друга. — Столько воды утекло с тех пор. — Это было буквально на этих выходных. Мы высадили его и побежали домой как ужаленные, только чтобы заняться сексом. — Я так стар, — признает Чан, — Моя память уже не та, что была раньше. — Значит, тебе нужно почаще напоминать, ха? — Минхо еще раз целует его, прежде чем оглядеть парковку, а затем посмотреть на часы, — У нас есть 14 минут. — Могу уложиться в пять минут. — Ого, ты реально теряешь хватку, — ещё раз целует его, полу-смеясь. — Пять-семь, скорее всего. — Надеюсь на это, — говорит Минхо прежде чем ещё раз оглядеться и опуститься вниз. Минхо никогда не ходит вокруг да около. Он никогда не тратит время на прелюдии. Сразу переходит к делу, заглатывая всю длину глубоко настолько, насколько может позволить собственное горло. Он задерживается немного, прежде чем подняться, языком оставляя скользкую дорожку на члене, а в конце посасывая головку. Он очень хорошо знаком с членом Чана, как будто опекал и заботился о нем с самого начала. Знает точно что нужно делать. Чана бьёт крупной дрожью. — Да не продержишься ты пять минут, — заключает Минхо, губами едва касаясь чувствительной кожи на головке. — Не заставляй меня сомневаться, — просит Чан, откидываясь на подголовник, пока Минхо опускает голову для очередного движения. — Блять, всегда забываю как ты хорош в этом. Когда Минхо фыркает, вибрация отдается по стенкам горла к члену, и это так хорошо, что Чан хватает его за волосы, оттаскивая назад. То, как он соскальзывает с него влажным непристойным звуком, почти пьянит Чана. Он смещается, пытаясь хоть как-то удержаться. — Ненавижу делать это в машине. — Прости, — Чан шипит, когда Минхо облизывает ребро члена, словно леденец, — Знаю, как ты любишь быть дотошным. — Блять, да, дотошный, — он специально сюрпает, — Даже жаден до мелочей. Чан стонет, когда член исчезает во рту Минхо. Когда он начинает всасывается тщательнее, двигая головой то вверх, то вниз, Чану хочется закрыть глаза, но блять, картина перед глазами в виде головы Минхо между собственных ног слишком хороша, чтобы просто так сдаться. Он зарывает руку в волосы и позволяет продолжать своё дело. Не требуется много времени, чтобы пальцы в кулаке сжались сильнее, помогая ему, а Минхо воспринимает это как сигнал двигаться ещё быстрее. Он делает короткие паузы, чтобы смотреть на лицо Чана, наслаждается ли он процессом, занимая после прежнее положение. Стекло запотело со стороны Чана, да и ему приходилось прикладывать усилия, чтобы не прогнуться в спине сильнее, поскольку места практически не было, но они справятся и так. Рот у Минхо опытный: напряженный, горячий и влажный. Религиозный опыт. Словно встреча с Богом. Чан не может описать, особенно те мгновения аккурат перед оргазмом, но это очень похоже на американские горки, то начинают падать, и всё на мгновение кажется невесомым, а затем — взрыв. Его нет ни здесь, ни там — просто какое-то подвешенное состояние, до тех пор, пока не посмеют открыться глаза. Минхо высасывает каждую каплю, жадно слизывая любые остатки, а у Чана мурашки табуном. Он выпрямляется, снова оглядываясь, убеждаясь в отсутствии свидетелей, и облизывает губы, захватывая попавшее на щеку, прежде чем развязно поцеловать Чана. На Минхо всё ещё остался его вкус, что только заводит Чана ещё больше. — Мы опоздаем, — он отстраняется, поправляя боксеры перед тем, как осмотреться в зеркале. Губы распухли и покраснели. Чан стирает с подбородка капли, так как и туда попало немного, но Минхо удерживает за запястье, посасывая большой палец. — Я выебу тебя сегодня. — Славно, — Минхо соглашается, окольцовывая палец, а через секунду добавляет, — Ты снова недостаточно потребляешь воды. — Прекращай осуждать меня за вкус моей спермы, — смеётся Чан. — Всего лишь хочу сказать, что у твоего отца проблемы с почками, а это передаётся по наследству, — он уже готов вот-вот выйти из машины, а вот Чану нужно ещё привести себя в порядок. Он измотан, — Да и ты не молодеешь. Поэтому стоит есть больше супов. — Ненавижу супы. — Если Чонин может есть супы, то и ты тоже.

.

Они подошли к двери одновременно с Сынмином, провожающим другую пару. Отец семейства всхлипывает навзрыд, когда они выходили из кабинета, пока мать похлопывает его по спине, выглядя очень обеспокоенной. — Как только начнёте работать над этим — сразу же увидите изменения в вашем ребенке, — говорит он напоследок, — Не стоит меня благодарить. Чан сглатывает, стоит их взглядам пересечься. — А, родители Чонина, — он рукой приглашает зайти внутрь, — Вы одни из самых последних у меня на сегодня, а также единственные, кого я так сильно хотел увидеть, на удивление. Классная комната аккуратно устроена; все столы и стулья стоят у стен, помимо большого коричневого учительского стола, стоящего прямо посреди комнаты. Прежде, чем присесть на отведённое для родителей место, Минхо презрительно косится на угощения на столе, как будто они были ниже его по статусу. — По какой мы здесь причине, Сынмин? — Минхо сразу переходит к делу, звуча при этом так, будто Сынмин уже задолбал его ещё до начала разговора. Чан угощается печенькой. После секса он всегда голоден, и оральный не является исключением. Взглядом уставившись на исключительно психоделическую картинку, и срывает её, чтобы рассмотреть поближе. Ким Суа, кем бы она не являлась, должно быть была в наркотическом трипе, пока рисовала это. Чан пытается отыскать творчество своего дитя. Чонинов в верхнем ряду; хотя всё ещё выглядит так по-детски, но у него есть понимание о ракурсе и стиле. Он нарисовал дом на вершине заснеженного холма. Это немного напомнило Чану зимний дом, который они арендовали на каникулах в прошлом году. Чонин не так давно умолял снова поехать туда в этот раз. — Ну, — начинает Сынмин, заменяя рисунок в руках на печеньку, — Давно уже пора было поговорить, вот только Чонин продолжал придумывать отговорки, когда я пытался вновь поднять эту тему. — Умничка, — Минхо кивает от гордости, — Он понимает, что его папы занятые люди, и им нельзя отвлекаться на твои псевдонаучные глупости. — Хён, серьезно? Психология не псевдонаука. — С каких это пор ты изучаешь психологию? — Я работаю в сфере образования, естественно, что я изучал психологию. И когда ребёнок избегает чего-то такого, это уже звоночек, не думаете? — Он приглашает Чана присесть, прежде чем самому сесть прямо перед ними с той стороны стола. — Помимо прочего, я ещё могу понять Чан-хёна, но ты определенно не так уж и занят. — Я занятой человек, — настаивает, поворачиваясь к Чану, чтобы он подтвердил, — Так ведь? — Абсолютно. Мега занятой, — уверяет Чан с набитым ртом, и тянется к банке с печеньями. Минхо необходимо отправлять ему по крайней мере три откровенные фотографии на дню, иначе личная жизнь совсем пострадает. Так что да, определённо занятой. — Занимаясь чем? Ты уже пишешь свою новую книгу — сколько там? Пять лет? — Три года, — тон едва ли заметно меняется. Он ненавидит, когда на него давят или торопят, и это основная причина, по которой все его агенты увольнялись. Гонорары за его первую книгу все еще поступают, однако Чан любит притворяться, что Минхо — его избалованная сладкая детка. Они оба любят притворяться. Факт остается фактом: Чан почти не зарабатывал на своей компании до недавних двух лет или около того, пока не подписали контракт с правительством. — Серьёзно? Как по мне, это было довольно давно, — размышляет Сынмин. Минхо цокает. — Чего ты хочешь? Поторопись прежде, чем я потеряю терпение. Сынмин невозмутимо копается в бумагах, многозначительно глядя на Чана. — Не волнуйся, он не ведёт себя так с Чонином, — рот Чана всё ещё набит, но он чувствует, что должен защитить честь своего мужа, — Минхо считает Чонина новым Иисусом Христом. — Он умнейший человек, которого я знал, а ему всего восемь, — настаивает Минхо, — Если он станет основателем новой религии, я даже не удивлюсь. Сынмин находит нужную бумагу и передает родителям. — Что это? — Минхо отказывается брать бумагу. На ней не проставлена оценка. — Сочинение Чонина. — Так это по корейскому? Тебе действительно нужно было вызывать нас и травмировать ребенка? Он и так трясётся над этими оценками. — Хочу, чтобы вы прочли вслух, — Сынмин вздыхает, начиная раздражаться. Чан проглатывает крупный кусок, забирая бумагу из рук, потому что знает — Минхо не станет. — Когда я вырасту. Бан Чонин, класс 3-А, — гордо зачитывает Чан, вздыхая перед продолжением — Когда я был младше, — он практически всхлипывает, потому что любит, когда Чонин ссылается на свои «молодые годы», повзрослев хоть на немного, — Я хотел стать космонавтом, но сейчас, когда я стал старше, я хочу быть как мой Аппа, Ли Минхо. Чан прикусывает губу, чтобы не рассмеяться. Не потому, что смешно, а просто слишком мило. Он бросает беглый взгляд на Минхо. Он старается держать лицо перед своим врагом номер один, но он очевидно в восторге от прочитанного. — Идеально составленное предложение, у него должно стоять пять с плюсом за такое. — Продолжай читать, — поощряет Сынмин, напрочь игнорируя слова Минхо. — Аппа пишет книги и это очень легко, а так же за это очень много платят. Он всё время дома и может подолгу играть со мной. Так что когда я вырасту, я хочу писать книги, чтобы быть с ним дома вместе., — Минхо поднимается налить себе воды, так Сынмин не увидит, как он тронут. Скорее всего это сочинение поставит в рамку и будет показывать всем, кто готов (или нет) послушать предысторию. — Но это не единственная причина почему я хочу стать как Аппа. У нас есть три кошки, и Аппа очень похож на них. Мой другой папа также называет его котом. Когда я спросил его: "Почему ты его так зовёшь?", он ответил, что Аппа как хороший мальчик допивает всё его молоко. Вот только я никогда не видел, что бы Аппа пил молоко. Минхо уже присаживался обратно, как вода из его рта расплескалась по всему столу. Сынмин убирает локти с него, уголки губ приподняты. На осознание Чану требуется мгновение, но всё же до него доходит. Он помнит что именно имел ввиду, а сидевший неподалеку Минхо запустил в того подушку, не отрываясь от чтения книги. М-да, наверное, не стоило говорить такое. Не то, что бы Чонин понимал что к чему. Сказанное просто должно было поддеть Минхо. — Продолжай, — Сынмин настаивает. Чан почесывает затылок. — Так… ладно, эм, когда я вырасту, я также обручусь. Мои родители очень счастливы в браке. Папа постоянно делает фотографии, говорит, что хочет запечатлеть самые радостные моменты, и такое ощущение, что таких моментов действительно много, будь то они смешными или глупыми! К примеру, иногда он счастлив, когда Аппа принимает душ или когда Аппа голы… Ладно. Ладно. Кажется, мне понадобиться что-то покрепче печенек, если вы хотите, чтобы я продолжал. — Не-не, прошу, продолжай. Он так же писал, что я идеальная кандидатура для его будущего партнёра. Моя любимая часть. — Через мой труп, — Минхо говорит тихо, оба слышат его. — Думаю, я понимаю к чему ты клонишь, — Чан набивает рот очередным куском. — Удивительно как работает сознание ребёнка, правда же? Я повторяю это с самого начала всем родителям, но вы, возможно, отсутствовали: в этом возрасте дети как губки. Они впитывают в себя всё, что им говорят. — начинает Сынмин, — И не поймите неправильно, я считаю, что стоит поощрять сексуальное просвещение, особенно если учитывать, что дети чересчур любознательны и могут делать неправильные выводы, но вот вы… Ведёте себя совершенно неподобающе, непристойно рядом со своим ребёнком, и это заметно. Не в первый раз такое происходит. Он научил остальных вот этому, — Сынмин толкает язык за щеку, а Чан знатно кринжует, поскольку это точно от него пошло, — По его словам, это означает «надо поговорить по-взрослому». — О, помилуй, — Минхо закатывает глаза, но легкий румянец появляется на щеках, а уши покраснели, — Ему восемь. Он слишком мал, чтобы понимать всё это — чуть подрастёт, мы перестанем. Всё? Чан энергично кивает головой. По всей видимости, Сынмин не доволен. Он уставился на их с Чаном лица. — Вы только что потрахалсь в машине, не так ли? — Что? Нет. — Ага. Их голоса звучат одновременно, перекрывая друг друга, Сынмин закатывает глаза. Минхо бьёт Чана по руке. — Не было ничего. Он шутит. — Ты жрёшь как не в себя после секса. Прям как в прошлом году на пикнике у Хёнджина, — Чан прекращает жевать, когда взгляд Сынмина задерживается на нём, прежде чем перейти на Минхо, — А твои волосы как картинка по запросу «волосы после секса» в Гугле. — Минета, если быть точнее, — поправляет Чан, и тут же снова получает от Минхо по руке. — Домашнее насилие, ты же видишь. — Хочешь, чтобы Чонина забрали органы опеки? Завались тогда. Сынмин вздыхает, мотая головой. — Я и так это знаю наверняка, окей? Джисон предупреждал, что у вас двоих сильное сексуальное влечение друг к другу. Подглядывать не пришлось. — Опоздал уже. — …Так вот, что Чонин подразумевал под «очень счастливы». Дети понимают больше, чем вы можете подумать. Он видит, как вы снуётесь туда-сюда, постоянно пропадая и возвращаясь растрепанными и улыбающимися. Очевидно, это не моё дело, однако последствия сказываются на его кругу общения. В разочаровании Минхо растирает лицо. — Хватит. Я перевожу Чонина в другую школу. Не собираюсь больше ничего слышать. — О, вы все-таки сделали это, — Чан смеётся, словно у Сынмина будут проблемы. Весь разговор просто забавен ему на данный момент. Он знал, что школа найдёт способ залезть к ним в постель. Он вслух озвучил буквально то же самое тогда в машине. — Вы знаете, что наша школьная программа довольно интенсивная, — настаивает Сынмин, — Большинство детей после идут в политику или наследуют экономические империи. Социальное окружение играет огромную роль в этом. Они учатся взаимодействовать в раннем возрасте, что очень помогает в дальнейшей жизни. В один момент другие родители заметят это, и вашего ребенка начнут избегать. Этого вы хотите для Чонина? И только по причине, что не смогли удерживать себя в штанах? — Чего я хочу, так это чтобы ты прекратил тыкать мне в лицо инструкциями, как и когда мне заниматься сексом с моим мужем! Абсурд! Какую херню ты наплёл Чонину? Знаешь же, что еще больше травмируешь его, говоря об этом. — Очевидно же, что я ничего не говорил, — отвечает Сынмин, — Но он понимает больше, чем вы думаете. Он уже взрослый парень. — Если из-за этого ему понадобится терапия, я подам на тебя в суд за домогательства и неправомерные действия, и я не посмотрю на то, что ты один из лучших друзей Хёнджина. И поверьте мне, это не закончится хорошо. Ты окажешься безработным на очень-очень долгое время. — Ему понадобится терапия из-за тебя, — Сынмин даже не напуган, что не может не вызывать восхищения. Немногие могли похвастаться способностью противостоять его мужу. — Идём, дорогой, — Минхо поднимается со стула, — Покинем это место прежде, чем я сравняю его с землёй. Чан повторяет за ним, обращаясь к Сынмину уже тише. Тот выглядит утомлённый этими двумя. — Я поговорю с ним. Не стоит беспокоиться, на тебя никто не подаст в суд. — И если бы это был я, взрослым пришлось получать специальные родительские лицензии, и вы бы ни за что не получили такую. К сожалению, вы всё, что у него есть. Чонин очень светлый, у него большой потенциал. Пожалуйста, ради Христа, просто минимализируйте свои агрессивные заигрывания и постарайтесь быть более осознанными в своих действиях рядом с ним, — Сынмин поднимается, чтобы проводить их, хотя те прекрасно знали, где находится дверь. Минхо прячется в куртке, когда они выходят из кабинета, потому что Чан еле как пытается не засмеяться, и он тоже. Сынмин выпроваживает их, забирая банку с печеньями из чановых рук (он не собирался их красть чесслово!) — Вы ещё поблагодарите меня, — кричит им вслед, — Поверьте, вы не хотите, чтобы главным вдохновением в жизни вашего ребёнка был котёнок, не выходящий из дома. В этот момент Минхо скалится, но Чан удерживает его, прежде чем тот успевает развернуться и побить его. Он хлопает себя по груди, смеясь. — Ладно, ладно. Верно подмечено. Посмотрим, что мы сможем сделать.

.

Чан закончил с бумажной волокитой только после обеда, а им нужно ещё раз просмотреть новые объекты прежде, чем решить что войдет в итоговый проект. Чанбин выглядит подзаебавшимся, и Чан действительно ненавидит нагружать его такой ответственностью, однако без его помощи сам был бы раздавлен под прессом. У них уже скопились заявки от младших помощников, и Чан собирался взглянуть на них, но руки никак не доходят. Открывать бизнес, будучи только что выпустившимся студентом, это огромный риск — фриланс в сфере бизнеса как дизайн и архитектура всегда будут — однако он не мог нормально стажироваться в других местах (особенно если учитывать какое количество времени отводят на стажера) и быть полноценным (в плане уделяемого времени ребёнку) родителем. Деньги не появились мгновенно, поначалу многое приходилось делать практически за бесплатно, делая себе имя, и в один момент всё окупилось. Сейчас он владеет целым этажом в довольно хорошем месте в Сеульском бизнес районе. Ему действительно это нравится. Не многие могут похвастаться, что у них работа их мечты в таком молодом возрасте, а вот он — да. Чанбин спорит насчёт проекта, который отозвал Чан, говоря, что им стоит принимать любую работу, а не быть такими придирчивыми. Но места уже нет. И да, Чан избирательный. Чрезвычайно избирательный. Удивительно видеть Минхо сидящим за столом своей секретарши, когда Чанбин распахивает дверь и тормозит ей же. — Котик, ты тут? Почему не заходишь в кабинет? — приглашает войти следом. На нём голубое пушистое пальто, что наброшено на плечи, а на кончике носа покоятся запредельно дорогие солнцезащитные очки. Минхо был очень взволнован, после их возвращения домой. Они обсуждали ситуацию, пока не заснули. Но теперь же он бодрый и отдохнувший, щеголеватый, словно сошел с обложки новомодного журнала. — Не хотел мешать вашему собраньицу, — поясняет, захлопывая журнал, что всё это время держал в руках, одним движением. Звук заставляет Юру дёрнуться на своём стуле. Теперь, посмотрев в её сторону, Чан замечает, как она зашугана. Глаза по пять копеек, да и сидит в напряжённой позе. Минхо очаровательно улыбается и швыряет журнал обратно на стол, перед тем, как встать и быстро поцеловать Чана. — Нам с Чанбином нужно было обсудить кое-какие планы, — замолкает, осознав, что Минхо пришел припугнуть секретаршу. — Так ты свободен сейчас получается? — Нет, мы идем на просмотр, — за него отвечает Чанбин. — Отлично, — Минхо заталкивает Чана обратно в кабинет, — Это займёт всего секунду. — Нет, не займёт, Боже блять, — Чанбин вздыхает, — Серьёзно? Посреди рабочего дня? Чан, нам всё ещё на… — дверь захлопывается прямо перед его носом. На секунду чудится, что они слышат недовольное ворчание Чанбина. — Пришёл, чтобы припугнуть секретаршу? — Конечно нет. Она кажется очень приятной, — отвечает, расстегивая пальто, — Хотя, возможно, уволится скоро. — Не буду врать, меня это пиздец как заводит. — Я не за этим сюда пришёл. — Не-а, думаю, это как раз то, за чем ты здесь. — Ну, может и так, — признаёт он, — Однако я поговорил с Йенни по дороге в школу. Он думал, что Сынмин хочет видеть нас потому, что он мешает другим на уроках. — Оу, — Чан почесывает затылок, — Я тоже думал обо всём этом… Впредь я буду осторожнее со словами в присутствии Чонина. Минхо кивает. — И сократим количество секса дома. Чан скулит как дитё. — Может быть, только когда убедимся, что он уже крепко спит. — Котёнок, так нечестно, — он продолжает строить моську, — Ты калечишь мне жизнь, — у него есть гораздо больше что сказать, но звук растёгиваемой Минхо молнии его джинс прерывает. — Что ты делаешь? — Ну, раз мы не можем заниматься этим дома… — он глядывается по сторонам, — а это и не дом вовсе… Чан прикусывает губу, улыбаясь, и притягивает Минхо к себе, чтобы он смог подарить ему долгий, нежный поцелуй. Минхо оборачивает руки на его шее. — Прошлой ночью ты обещал меня трахнуть. — Да, было. — А по итогу ничего. — Ты выглядел очень расстроенным, — Чан смеётся рядом с щекой. — Сейчас я уже не расстроенный. — В таком случае… — толкает Минхо на стол, а тот хихикает. Он целует обнаженную ключицу, забираясь под пальто, чтобы снять его. — Мы никогда не занимались сексом в этом офисе, да же? Чанбин открывает дверь и тут же прикрывает обзор рукой. — Серьёзно? Серьёзно?! Вы что, озабоченные подростки? Вы можете находиться в одной комнате, не занимаясь при этом сексом? Пожалуйста? Чан, мы действительно можем опоздать. — Через пять минут закончу. — Восемь, если быть точнее. Чан поворачивается к пожимающему плечами Минхо. — Я засек в прошлый раз время. Ты продержался больше пяти. — Даю вам пятнадцать минут, но я требую повышение. Меня заебало вписывать секс в расписание своего работодателя. Не могу поверить, что я ещё и дружу с вами, позорники. — Прекрасно, — Чанбин закрывает за собой дверь, и он разворачивается обратно к Минхо, покрывающему все его лицо поцелуями, — Может быть, мы чуть-чуть неприличны. — Всего лишь капельку, — соглашается Минхо. — И что же будем делать с этим?