Возьми моё сердце

— Волче, — томно позвал Серёжа, затягивая мужчину в спальню и спиной запирая за ними дверь. Дотянулся рукой до пульта управления освещением, наощупь включая подсветку красного цвета, что создавало еще более интимную атмосферу. Волков невольно хмыкнул — Сергей был эпатажен во всём даже в такой момент. Он с заигрывающей нежностью притянул его к себе за талию, скользнув ладонью под собственную футболку на его теле, оглаживая кончиками пальцев талию. Разумовский невольно вздрогнул от его прикосновений, тихо выдыхая и прогибаясь в спине — даже спустя несколько лет не потерял прекрасную пластичность тела, которая так сильно нравилась Олегу. Он обнял его за шею, снова настойчиво целуя и жмурясь. Вплел пальцы в мягкие волосы, не давая Волкову и шанса отказаться от поцелуя — но тот и не пытался, даже несколько жадно кусая нижнюю губу того. Провел кончиками пальцев вдоль позвоночника Серёжи, отчего тот податливо выгнулся и поднял руки, намекая, чтобы Олег снял с него футболку. Он так и поступил, обнажая прекрасное тело перед собой — красив, чёрт, как настоящий искуситель. Была бы воля, Олег бы не переставал пожирать его глазами — да вот только Серёжа был решительно настроен не тратить слишком много времени на прелюдии, положив ладони Олега обратно на свою талию, предварительно отбросив футболку в сторону. Волков цыкнул — весь этот бардак потом ведь ему убирать, а не Серёже, но тот так невинно и хитро улыбнулся, что все возражения мгновенно отпали — хоть на коленях и в костюме горничной убирать будет, лишь бы не отвлекаться сейчас от этого рыжего хитреца. А Разумовский и вовсе был доволен — прильнул к полураскрытой груди мужчины, припадая жадными поцелуями к его шее и ключицам. Олег невольно выдохнул, отклоняя голову назад и с наслаждением прикрывая глаза. Серёжа уделял внимание самым чувствительным местам его шеи — за столько лет он выучил их настолько хорошо, что интуитивно находил — а рваные выдохи Волкова лишь распаляли в нём желание дразнить. Он скользнул ладонями под ткань его рубашки, оглаживая крепкую грудь. Нежные поцелуи спустились ниже, к выступающим ключицам — Олег замер, тихо выдыхая и сильнее сжимая пальцы на талии Сергея. Тот, тихо и раззадорено хмыкнув, размашисто провёл влажным и горячим языком по ключице мужчины, сжимая пальцы на его груди и как бы случайно цепляя сосок. Волков рвано выдохнул, прикусив нижнюю губу (эту привычку он невольно перенял у Серёжи), и скользнул одной ладонью ниже по его талии, по-хозяйски располагая её на упругой ягодице, а пальцы второй руки вплёл в волосы Разумовского. Тот оставил влажный поцелуй прямо в яремную впадинку, прикрывая глаза с каким-то хитростным наслаждением от появившихся на теле Олега мурашек. Спустился поцелуями ниже, к груди, одновременно с этим умело и ловко расстёгивая оставшиеся пуговицы несчастной рубашки, и вдруг замер, останавливаясь напротив шрама совсем рядом с областью сердца. Шрама, оставленного его собственной рукой. И если бы пуля пришлась на пару сантиметров правее, Сергей мог бы касаться холодной могильной плиты, а не его тёплой, широкой груди. Он выдохнул, стеклянным взглядом уставившись на тёмное неровное пятно и вдруг ощутил, как тёплые пальцы Олега переместились с затылка на его подбородок, мягко поднимая его лицо. Серёжа, кусая губу, послушно посмотрел ему в глаза, и в его взгляде Волков увидел то, чего почему-то не замечал раньше так явно — вся та глубина многолетнего чувства вины и боли, что Сергей несёт в своём сердце все эти годы, бездонным омутом отражалась в его синих глазах. Олег мягко коснулся его щеки, тепло улыбаясь, и снова переместил руку на его талию, сочтя этот момент слишком неподходящим для пошлостей. Наклонился, с любящей нежностью накрывая губы Серёжи своими и прижимая его ближе к себе. Глупый, глупый Серёжа, который всё никак не может простить себя. Олег ведь давно уже отпустил прошлое. Олег мягко коснулся его щеки кончиками пальцев, заглядывая ему в глаза. В красном свете синий цвет их казался тёмно-фиолетовым, словно усыпанное мириадами звёзд ночное небо пустыни, в которое столько раз печально смотрел Олег, думая о том, что где-то там, далеко, в холодном и сером Санкт-Петербурге, Сергей смотрел на то же небо, и чувство одиночества уже не казалось таким всепоглощающим. Серёжа даже немного смутился от того, с какой любовью Олег смотрел на него. И почему он раньше игнорировал это разливающиеся тепло в груди от возможности вот так просто любить? — Олеж, — хрипловатым голосом позвал Разумовский, нетерпеливо стягивая с его плеч рубашку, — Ближе к делу. Олег смущённо кашлянул, виновато улыбнувшись, и скинул рубашку на пол. Сергей изумлённо посмотрел на него — и это тот самый Олег, который по-старчески ворчал всякий раз, когда Серёжа вешал рубашку на спинку стула, а не на вешалку? Однако Волков даже не дал тому времени удивиться, утягивая его в поцелуй и подталкивая ближе к кровати. Надавил на его плечи, заставляя сесть, что Сергей послушно исполнил — иногда ему чертовски нравилось всецело подчиняться власти Олега. Он скользнул кончиками пальцев по его груди и животу вниз, к тяжёлой пряжке ремня, и умело расстегнул её, припадая влажными поцелуями к низу его живота. Олег тихо выдохнул, перебирая мягкие рыжие локоны и слегка сжимая их в пальцах. Серёжа весьма резко потянул вниз его джинсы, которые Волков всё же предпочёл снять самостоятельно и, наскоро сложив, положить на край кровати. Навис над ним, вынуждая лечь на спину, отчего Серёжа как-то особенно похотливо усмехнулся, притягивая его ближе к себе и требовательно обнимая за шею. Олег уперся коленом между его ног, отчего тот нетерпеливо заёрзал и невольно издал тихий стон. Это вскружило ему голову, тугим и сладостным узлом затягиваясь в низу живота. Он наклонился к его шее, проводя по ней языком, отчего Сергей шумно выдохнул, вздрагивая и отклоняя голову назад, предоставляя Олегу больше пространство для поцелуев. Однако тому, кажется, было этого мало. За нежным поцелуем у основания шеи последовал весьма грубый укус, отчего Серёжа протяжно простонал, выгибаясь в спине. Он сводил Олега с ума — его голос, спадающие на лицо волосы, светлая кожа — он полностью заполнял его разум, возбуждением разливаясь по всему телу. — Пиздец, — тяжело выдохнул Олег, утыкаясь лицом в плечо Сергея и прикрывая глаза. Как же не хотелось прерываться хоть на секунду, даже чтобы отдышаться! Темный след от укуса на белой шее Разумовского смотрелся непозволительно возбуждающе, почти невыносимой тягой отдаваясь в возбужденном члене. Он, Серёжа, лежал перед ним абсолютно покорный, абсолютно раскрепощённый — и такой притягательный, что оторваться от него было бы преступлением. Однако, как бы ни хотелось, Олег все же остановился — ему совсем не хотелось причинять Серёже боль и тем более он не хотел ненароком напомнить ему о событиях, произошедших в тюрьме. Как бы тот ни отнекивался, он все же очень любил нежность, а Олег любил Серёжу. И то, как он таял в его руках всякий раз, когда их тела сливались воедино. Сергей ласково скользнул кончиками пальцев по его спине и нежно поцеловал в шею, прижимая его ближе к себе и напрашиваясь на новые поцелуи и укусы. — Продолжай, — выдохнул он, прикрывая глаза и отклоняя голову в сторону, намекая Олегу на то, чтобы тот уделил шее больше внимания. Однако тот наоборот приподнялся, а после и вовсе встал с кровати на глазах у изумлённой рыжей публики. — Не смотри на меня так, — закатил глаза Волков, невольно хихикнув от того, как забавно отреагировал насупившийся и расстроенный Серёжа, — Я за смазкой. Или ты сегодня отдашь предпочтение боли? — издевательски поинтересовался он, подходя к шкафу, и хмыкнул. — Давай в темпе, — цыкнул смутившийся от его едкого комментария Разумовский, не отводя взгляда от сильной спины Олега, достающего из шкафа прозрачный флакон. Он невольно засмотрелся на то, какой тёмной казалась в красном свете татуировка оскалившегося волка. Она подходила своему владельцу — тот был таким же бесстрашным, и также скалил зубы на любого, кто угрожал Серёже. Он порою чувствовал себя Иваном Царевичем с его преданным, благородным Волком, ставшим самым близким его другом. Этот сильный, независимый, благородный дикий зверь принадлежал ему. Полностью. Без остатка. А Серёжа всегда был готов закрыть его горло своим телом, чтобы защитить.* Олег вернулся назад, бросив на кровать флакончик, и невольно усмехнулся, ощутив, как Серёжа развратно скользнул ногой по его животу вниз, с хитрой улыбкой надавливая на его стояк сквозь ткань боксёров. Серёжа — чертов провокатор, но как же Олегу это нравилось. Он без труда стянул с него домашние спортивки, отбросил их в сторону, порядком раздражённый количеством одежды на Разумовском, который теперь еще наглее своевольничал, с нажимом проводя ногой по его стояку. Волков закусил губу и тихо выдохнул, вздрагивая от его прикосновения. Довольно резко подтянул его к себе за ноги и снова навис над ним, уперевшись руками по обе стороны от его головы. Серёжа обнял его за шею и невольно выдохнул от того, как колено Олега оказалось между его ног, приятно надавливая. Потянул на себя, смазано и влажно целуя в губы и нетерпеливо ёрзая. Олег наклонился, увлечённый в поцелуй, и расслабился, чем Серёжа тут же и воспользовался — закинув ногу на его бок, он весьма ловко перевернулся, усаживаясь на растерявшегося от неожиданности Олега сверху и зажимая его запястья над головой. Хмыкнул, облизывая губы и с вызовом глядя на него. — Проиграл, — мурлыкнул он самодовольно, отпуская его руки и устраиваясь на нем удобнее. — Подчинился, — фыркнул Олег, с нескрываемой влюблённостью глядя на Серёжу и его шутливую доминантность. Однако он был вовсе не против такого расклада — сидящий на нём сверху Разумовский, возбужденный и растрёпанный, был похож на настоящего суккуба от этого алого света. Разве что рожек и крылышек не хватало. Волков провёл ладонями по его талии вниз, останавливаясь на бедрах, которыми тот весьма умело ёрзал, раздразнивая и без того возбужденного Олега. Серёжа был абсолютным, тотальным развратником — скользнув ладонями по груди мужчины, он встал на колени, демонстративно и нарочито медленно стягивая с себя боксёры. Закусил губу, когда от лишней, но, впрочем, последней ткани удалось избавиться, и уселся на бёдра Волкова. Упёрся ладонями в его пресс, чуть приподнялся, чтобы возбуженный член мужчины оказался между его бёдер, и с хитрой ухмылкой потерся о него, продолжая давить на его живот пальцами. Олег тихо выдохнул и резко сел, прижимая его к себе за талию и припадая поцелуями к его шее. Шумно выдохнул, когда Серёжа податливо выгнулся, касаясь рукой члена Олега и проводя по нему ладонью по всей длине, отчего тот тихо рыкнул. Подтянувшись, Олег опёрся о спинку кровати, усаживая Серёжу на себе так, чтобы им обоим было удобно. Тот покорно приподнялся на коленях, понимая, что именно хочет сделать Волков. Ему не требовалось ничего объяснять — они и без слов прекрасно чувствовали и понимали друг друга, когда дело касалось секса. Дотянувшись до смазки, Олег вылил немного на пальцы, а после провел им между ягодиц вздрогнувшего Серёжи. Он невольно уперся ладонями в плечи партнёра, кусая губу и тихо выдыхая. — Холодно, — пожаловался он, вздрагивая, когда Олег нежным, но весьма уверенным движением вставил в него первую фалангу пальца. Уткнулся лицом в его плечо, стараясь расслабиться — он и правда успел потерять хватку за эти пару месяцев. — Ты очень узкий, — хриплым шепотом заметил Олег, — Придётся потерпеть. Если будет больно, говори, — он провел ладонью по растрепанным волосам, и Серёжа ответил ласковым поцелуем в шею — мол, я понял, скажу, только не тормози. Волков осторожно вставил второй палец, отчего с Серёжиных губ сорвался тихий стон. Он выгнулся в спине навстречу его пальцам, обнял мужчину за шею, царапая ногтями смуглую кожу и зажмуриваясь. Тело было словно струна — ещё немного натянуть и оно бы лопнуло от волны возбуждения и наслаждения. Пальцы уже вошли на всю длину, и Серёжа отчетливо ощущал каждое их движение внутри себя — они отдавались электрическим током по всему его телу. Он снова несдержанно простонал Олегу на ухо, разводя ноги шире и пытаясь прижаться к нему еще ближе — он практически полностью лег на его грудь. — Ты меня прямо таки засасываешь, — хмыкнул Волков, — Терпи, сейчас может быть больно, — предупредительно шепнул он, нежнее обнимая парня и позволяя ему прижаться ближе. Как можно более осторожно надавил третьим пальцем, и тот вошел без особого напряжения — Серёжа протяжно простонал дрожащим голосом, выгибаясь в спине и откидывая голову назад. — Волче, — прошептал он, заключая его лицо в ладони, — Ты меня с ума сводишь. Даже несмотря на то, что я уже давно сошел и сам. Волков усмехнулся, свободной рукой придерживая Серёжу за талию, и нежно поцеловал его в губы, одновременно с этим вставляя глубже и, наконец, задевая простату. Прижал Разумовского ближе к себе снова, когда тот с громким и прерывистым стоном вновь упал к нему на грудь, тяжело дыша. Пальцы Олега действовали уверенно и с силой — он изнутри надавливал на рельефные стенки, отчего Серёжа то и дело вздрагивал, шумно выдыхая и срываясь на протяжные стоны. — Вставь уже, — взмолился он совсем отчаянно, кусая губу и нетерпеливо ерзая, — Я готов. Олег нахмурился, но кивнул. Вытащив пальцы, довольно хмыкнул, когда Серёжа выгнулся в спине вслед за ними, не желая отпускать. Нежно поцеловал его в губы, одновременно к этим подтягивая ближе к себе. Провел ладонью по своему члену — он в очередной раз мысленно похвалил себя за выдержку — и потерся им между ягодиц Разумовского, размазывая скользящую смазку. Тот нетерпеливо заерзал, заводя руку за спину и сжимая член мужчины в ладони. Попытался было насадиться на него сам, но рвано простонал, как только тот начал входить. Олег расположил ладони на его бедрах, помогая и осторожно входя в него. Тихо рыкнул, чувствуя, как Серёжа буквально затягивает его внутрь — было узко и горячо. Разумовский уперся ладонями в его плечи, громко простонав, когда член мужчины скользнул глубже — чувство, как Олег постепенно заполнял его изнутри, сводило с ума и опьяняло лучше любого алкоголя. Его член проникал внутрь с уверенным напором, отчего всё внутри стягивало приятной болью — Серёжа выгнулся в спине и протяжно простонал, царапая ногтями его плечи. Олег не ждал — сжав его бёдра, он начал медленно двигаться в нём, чувствуя, как сжимался Серёжа всякий раз, когда головка проскальзывала по простате, отдаваясь в его теле волнами настигающего возбуждения. Он крепче обнял Волкова за шею, цепляясь за его волосы и жмурясь. Дрожащие стоны то и дело срывались с его губ, с каждым новым и более глубоким толчком становясь громче и надрывистее. Олег сжал пальцы на его ягодицах, резко насаживая его до основания, и тихо, хрипло, почти рычаще простонал, отчего Серёжа окончательно поплыл. Его голос заполнял спутанное сознание и раздавался внутри сладкой негой, отчего тот не сдержался и снова увлек мужчину в смазанный поцелуй. Олег ответил на него, жадно проникая языком в его рот и крепче его обнимая — хотелось взять Сережу всего, без остатка, ощутить, что он полностью принадлежит лишь ему не только телом, но и душой — и Разумовский хотел того же. Сильные руки Олега обнимали со спины, и он полностью расслабился, отдаваясь процессу с головой. Волков невольно улыбнулся, припадая поцелуями к его шее. Слегка прикусил тонкую кожу, а после размашисто провел языком по ней, кончиками пальцев оглаживая рельефную спину, податливо выгибающуюся от его касаний. Нежно куснул мочку уха Разумовского, а после снова утянул его в поцелуй — и простонал прямо ему в губы от того, как тот, привыкнув, начал плавно двигать бедрами в такт толчкам Олега. Отстранившись от влажного поцелуя, он взглянул в лицо Серёжи — выгнутые темные брови, сожмуренные от наслаждения глаза, подрагивающие губы, растрепанные волосы — он был таким прекрасным, что казался почти нереальным. — Какой же ты всё-таки красивый, — выдохнул мужчина, припадая поцелуями к его шее и ключицам. Затем, однако, сжал его бедра снова, насаживая его резче и сильнее. Серёжа протяжно простонал — Олег проникал глубоко, проходился прямо по простате и полностью заполнял его изнутри. Толчки стали отрывистыми, более грубыми, каждый сопровождался звучным стоном Разумовского. — Олег, я… — прошептал он, вздрагивая от того, как ладонь партнёра легла на его собственный член и сжала в кольцо из пальцев, быстро и уверенно двигаясь по всей длине. Серёжа простонал протяжное и громкое «бля-я-ять», крупно вздрагивая и цепляясь за плечи мужчины. Вопросительно кивнул на кровать, и Серёжа, тяжело и сбивчиво дыша, кивнул, соглашаясь — так Волков спрашивал, могут ли они сменить позу на его любимую. Разумовский, мелко дрожа, поцеловал Волкова напоследок, и послушно сполз на кровать. Подтянул к себе подушку, устраиваясь удобнее в излюбленной Олегом коленно-локтевой. Уткнулся лицом в одеяло, пытаясь отдышаться, и выгнулся в спине, демонстрируя партнёру весьма соблазнительный вид. А Олег с ума сходил, глядя на такого Серёжу. Его тихие, прерывистые стоны, томные вздохи, дрожащие пальцы, разбегающиеся по бледной коже мурашки, растрепанные рыжие лохмы, изгиб поясницы, россыпь веснушек на спине и ягодицах, взгляд глубоких, кажущихся черно-фиолетовыми глаз, возбужденно подрагивающие ноги — он был прекрасен от начала и до конца. Прекрасен отнюдь не по-ангельски — настоящая дьявольская красота. Всепожирающая. Всепоглощающая. Волков не удержался от звучного шлепка прямо по его ягодицам — Разумовский вздрогнул и почти вскрикнул, после чего жалобно захныкал: — Д-да понял я, понял, ну Олег! — взмолился он, выгибаясь сильнее и сжимая в пальцах одеяло, — Зачем так жестко-то?! Волков усмехнулся, глядя на его возмущенное и милое личико: — Ну извини, не сдержался, — невинно сказал он, снова оглаживая его бедра и сжимая их в пальцах. Мягкие, податливые — хотелось вцепиться зубами, но Олег сдерживается. Притерся сзади, томно выдохнул от того, как сжался Серёжа от его прикосновений, нетерпеливо повёл бедрами, прижимаясь ближе. Волков в очередной раз поразился тому, насколько он красив в своем рыжем-бесстыжем естестве. Он вплёл пальцы в непослушные локоны, сжимая их и слегка оттягивая назад, заставляя того прогнуться, и позволил себе наконец-то растворится в захватывающих разум ощущениях. Теперь всё будет хорошо.