Белая Лисица

Большой зал, как и каждое утро, а в общем-то, как и в обед и ужин, гудел, взрываясь искрами смеха то за одним столом, то за другим. Столовые приборы звонко постукивали по посуде, ароматы свежеиспечённых пирогов и вкусных булочек разносились по всему помещению. Проходя между столами факультетов, староста Гриффиндора услышала спор о предстоящей игре в квиддич справа, возгласы о новой коллекции мантий слева, и где-то, Гермиона могла поклясться, слышала уверения Невилла о том, что если принимать сок Бубонтюбера каждый день перед сном, то волосы в одном месте вырастут в два раза! Проверено! «Тьфу ты! Нашëл, что рассказывать за завтраком!» Улыбаясь и незаметно качая головой, гриффиндорка села на скамью рядом с Гарри, прислушиваясь к его разговору с Роном. -… а ты что? — А я ему говорю, что я никакой не индицил! — Негодовал друг, параллельно стараясь засунуть в рот пирог с черникой, шоколадный кекс и булочку с повидлом. — Имбецил, Рон. — Спокойно поправила Гермиона, уже привыкшая к его умению выворачивать маггловские слова как тому взбрендит. — Кстати, доброе утро. — Привет. — Гарри нервно смотрел на друга, судорожно сглатывая, когда тому удавалось впихнуть, казалось бы, невпихуемое. — Гермиона, — шепнул он. — Как думаешь, может, ему следует запить? Девушка подавилась соком, стараясь сдержать смех. Каждое утро на протяжении семи лет она наблюдает эту картину маслом, и каждый раз искренние переживания Гарри и серьёзный взгляд Рона во время своих подуг, заставляли еë давиться едой. — Думаю, ещë и сок туда не влезет. — Сдавленно проговорила подруга, закрывая смеющиеся глаза ладонью и отворачиваясь в сторону. — Думаешь? — Проговорил Гарри, и что-то начал пояснять другу, но девушка этого уже не слышала. Меланхолично жуя булочку и запивая еë тыквенным соком, волшебница обводила Большой зал взглядом, рассматривая людей. Была у неë одна привычка… не совсем законная… Во время скитаний Золотого трио по лесам в поисках крестражей и разгадывания тайн, Гермиона только и делала, что читала, готовила еду, спала, а потом снова читала, готовила и так по кругу. Откровенно говоря, было скучно. А если учесть, что и до безумия страшно, так, что руки трясутся и ком в горле стоит, то можно вообще с ума сойти. Во все времена, будь в жизни война или мир, Гермиона тянулась к учёбе, словно к спасательному кругу. Новые знания, наполнявшие еë кудрявую головку, помогали забыться, стать прежней заучкой Грейнджер, а не беглой грязнокровкой и «опасной преступницей, за поимку которой — вознаграждение 100 галлеонов!» И однажды, Гарри предоставил своей подруге возможность получить новые знания — познать свой разум, овладеть способностью знать всë и про всех. На шестом курсе Гарри вместе с профессором Снейпом изучал окклюменцию. Эта наука помогала блокировать своё сознание от Тëмного Лорда, не давая ни ему ни кому-либо другому проникать в мысли мальчика. Очень хорошая вещь, если не хочешь, чтобы все твои планы и тайны оказались в руках опытного Легилимента. Северус Снейп обучил Гарри всему, чему мог. Он дал основу, рассказал теорию. Дело оставалось за самим учеником. И как мудрый гриффиндорец он… поступил, как истинный Поттер — махнул рукой на обучение, поддался лени и решил, что ему и малых знаний достаточно. Но слава Великому Мерлину, что Гермиона Грейнджер, тут как тут, уже накупила несколько талмудов по урокам окклюменции и легилименции и взяла их с собой в их своеобразное «путешествие». В один из вечеров, под предлогом того, что Гарри «Ленивый, безрассудный человек, подвергающий себя и их с Роном опасности из-за нежелания учится!» Гермиона вместе с Гарри начали заниматься окклюменцией. Гарри учился блокировать мысли, а Гермиона, как изначально и планировала, обучалась легилименции. Гриффиндорка полностью отдалась изучению этой науки, тренировалась вместе с другом проникать в разум, читать мысли, просматривать воспоминания, пока тот всеми силами старался выкинуть еë из своей головы, блокируя сознание. Вот так и получилось, что дни в душной палатке стали гораздо интереснее. Гарри с Гермионой учились, а Рон поглощал их запасы еды, говоря, что его молодой растущий организм требует пищи. Тренируясь в легилименции, девушка иногда аккуратно проникала в мысли Рона, слушая, как тот завывает серенады у себя в голове. А когда Гарри расслаблялся и забывал контролировать свой разум, она проделывала этот фокус и с ним. Так, играя в карты, Гермиона всегда каким-то непонятным для парней образом выигрывала, отвечала на интересующие вопросы, когда они ещë не успевали их задать, и поддерживала мальчиков, когда внутри они съедали себя переживаниями и тревогами. Раньше у Гермионы была одна отвратительная привычка — грызть ногти, когда скучно. Теперь же, постукивая аккуратными, красивыми ноготками по столу, гриффиндорка ловила чей-нибудь взгляд (Только смотря человеку в глаза, можно было проникнуть в его сознание) и мило улыбаясь, сканировала мысли человека или воспоминания, но лишь те, что были на поверхности. Иначе могла быть пойманной. Так, сегодня за завтраком она узнала, что Луна Лавгуд негодует, пытаясь понять куда делись двое мозгошмыгов, что только вчера были у Симуса Финнигана. А бедный Симус пытался понять, что с ним не так, раз полоумная Лавгуд, вот уже пол часа смотрит на него удивлëнным взглядом, иногда сосредоточенно дуя губы и прожигая в его голове дыру. Улыбаясь и положа ногу на ногу, махая стопой под столом, в такт стучащим пальчикам, Гермиона мазнула взглядом по столу Слизерина. «Вечно эти гриффиндорцы суют свой нос, куда не надо. Поймаю, трусы натяну им на голо…» Мысли Теодора Нотта не стали для девушки новостью. Каждое утро львиный факультет чем-то, да насолил этому несчастному змею. «…эта помолвка. Интересно, он знает, что его будущая чистокровная жена — красавица, просто богиня всех богинь? Могла бы, сама на себе женилась!» Оды Пэнси Паркинсон самой себе заставили уголок губ Гермионы дрогнуть, представляя еë свадьбу на своëм втором альтер-эго. А встретившись взглядом с холодными серыми глазами, гриффиндорка вздрогнула, неосознанно прекращая движения рукой и ногой. Слизеринец напряжëнно что-то в ней разглядывал, и даже с расстояния семи метров, девушка могла видеть, как он мечется от одного еë глаза к другому, будто не зная, на каком остановить свой выбор. Отойдя от ступора, Гермиона аккуратно толкнулась в его сознание, пытаясь понять, чего это Малфой так уставился на неë. Задумал что-то или раздумывает, какое прозвище в купе с «грязнокровкой» можно применить? Растворяясь в его глазах, староста медленно потянулась в его сознание, приоткрывая дверцу, но она с оглушительным хлопком захлопнулась, выплëвывая незванную гостью из своего разума. Резко зажмурившись и уронив голову на руку, Гермиона тихо простонала, не понимая, какого драккла только что было?! — Миона, ты чего? — Поперхнулся Рон, участливо пихая еë под столом своей ногой. — Гермиона? — Тревожно позвал Гарри, касаясь плеча подруги. — Нор…нормально. — Медленно убрав руку от лица и смотря в свою тарелку, девушка перевела взгляд с жующего Рона, на склонившегося к ней Гарри, и судорожно сглотнула. — Объелась, теперь весь день плохо будет. — Пробормотала та, незаметно потирая висок. Мальчики сразу переключились обратно кто на еду, кто на разговор с ребятами из факультета. Гриффиндорка медленно подняла голову, впиваясь взглядом в Малфоя. Тот же, как не в чëм не бывало, кивал Забини, что-то обсуждая с Ноттом. Паркинсон с Гринграсс одновременно заверещали, отвлекая на себя внимание двоих слизеринцев. И в это время Малфой, резко повернув голову, встретился взглядом с Грейнджер, чуть наклонив голову на бок и подпирая рукой подбородок. Дьявольская ухмылка медленно расползлась по его лицу, а серые глаза хитро сверкнули. «Он знает…» *** Всë утро гриффиндорка ходила, как на иголках. Страх быть раскрытой пугал до чëртиков, заставляя ноги подкашиваться, а руки перебирать уже измятый терзаниями подол юбки. Легилименция — способность мага проникать в сознание другого человека. Этим нельзя пользоваться в обычной жизни, нарушая личные границы человека. За нарушение закона волшебник может получить серьëзное наказание, начиная от штрафа, заканчивая заключением в Азкабан. А напуганной девушке это грозило исключением из школы. «Мерлин, ну зачем я это делала? Гарри же предупреждал, чтобы не в коем случае я не практиковалась на других без их позволения! А я? Вот же дура.» И снова Гарри был прав. До начала урока оставалось много времени. Мальчишки, как и большая часть учеников всë ещё были на обеде. Тяжело вздохнув и положив голову на парту, Гермиона поджала губы и зажмурилась, раздумывая, как же быть. Стоило ли поговорить с Малфоем или же лучше стараться не попадаться на глаза? Вот же… Сегодняшний день ничем не отличался от остальных дней, и бедняжке казалось, что это затишье перед бурей. Ей везде мерещились слизеринцы, обсуждающие Гермиону. Казалось, вся школа знает, шушукается по углам, давит на девушку, вынуждая самой пойти и признаться во всëм директору МакГоногалл. И гриффиндорка уже всерьёз задумывалась сознаться. Но… Кое-что не давало это сделать. А именно — Малфой. «Чëртов хорëк!» Где бы она не наткнулась на слизеринца: в коридорах, на общих уроках или во время обеда, тот даже в еë сторону не смотрел, никак не выдавая своей осведомлëнности. Староста Гриффиндора прожигала парня взглядом, терзая губы и поджидая момент, когда тот посмотрит на неë своими ледяными глазами, и с улыбкой дьявола на всю школу заорëт, что Гермиона — преступница. В общем, накрутила себя девушка знатно. «Мерлин, да что я ерундой то маюсь, а? Кто ему поверит то?! Он — бывший пожиратель смерти, слизеринец, не знающий ни чести ни совести. А я — гриффиндорка, герой войны, подруга самого Гарри Поттера! Да у него и доказательств нет! Ха!» Немного успокоившись и безумно улыбнувшись своим мыслям, Гермиона распахнула глаза с пляшущими чëртиками и выпрямилась за партой. Девушка подняла голову и выдохнула, подумав, что пора бы приготовится к уроку. — Гре-е-ейнджер, — Прозвучал рядом низкий голос, манерно растягивая гласные. — Чего это мы так улыбаемся? Задумала проникнуть в разум МакГоногалл и узнать все грязные мыслишки несчастной директрисы? Староста вздрогнула, чувствуя прикосновение к спине и замерла, не в силах двинуться с места. Зрачки дико прыгали по классу, подмечая одного слизеринца на первой парте, уткнувшегося в пергамент. И двух гриффиндорок, сплетничающих о какой-то ерунде. Гермиона опустила взгляд в учебник, и стала лихорадочно перелистывать пожелтевшие страницы. «Мать моя родная! Что это, во имя Годрика, было?!» Медленно повернув голову к последним партам, девушка сразу зацепилась за блондинистую макушку, одиноко сидящую в конце класса. Малфой преспокойно что-то писал в своём пергаменте, изредка поглядывая в учебник. Создавалось впечатление, что это не он только что стоял у неё за спиной, доводя девушку до белого каления. Задумала проникнуть в разум МакГоногалл и узнать все грязные мыслишки несчастной директрисы? «Он всë таки знает.» Обречëнно вздохнув, чувствуя нарастающий ком в глотке, Гермиона поднялась из-за парты и побрела к концу класса. Полупустое помещение без любопытных глаз помогло дойти до Малфоя незамеченной. Грузно упав на соседний стул рядом с парнем, Грейнджер сложила руки на коленях, нервно стуча каблуком об пол. Малфой молчал, упорно делая вид, что не заметил внезапного гостя. — Ты… Что ты… Ммм, — Голос не слушался, выдавая тихие вздохи, вместо слов. — Я… — Прекрати бубнить. Бесит. — Отрезал парень, и на миг не оторвав взгляда от пергамента. Продолжая писать, как Гермиона увидела, домашнюю работу, — между прочим, заданную ещё две недели назад! -, Малфой откинулся на стул, лениво выводя пером руны. — Что надо? — Мне? — Пискнула девушка. — Нет мне. Это ж я тут сижу — мнусь, как школьница. — Я вообще-то и есть школьница. — Грейнджер. — Прорычал парень, впервые подняв взгляд. Красные, воспалëнные глаза с мешками под глазами пригвоздили девушку к стулу. Бледная, но не аристократичная, а скорее болезненная кожа с фиолетовыми губами делала Малфоя ещë устрашающе. — Говори что надо и проваливай. Вряд ли Тео будет рад узнать, что твой зад побывал на его стуле. «Вот же маггло-ненавистники!» Гермиона резко выпрямила спину, расправила плечи и вздëрнула подбородок. Никто не смеет с ней так разговаривать! — Чего ты добиваешься? — Твëрдо произнесла, положив ладонь на стол. — А? Ты о чëм? — Вполне натурально удивился хорëк, но дëргающиеся губы его выдали. Парень медленно положил перо, закрыл учебник, откладывая его в правый угол стола. Придирчиво осмотрев парту, он поправил неровно стоящую чернильницу и угол тетрадки. «Замашки перфекциониста?» Пробежала в кучерявой голове мысль. — Не нужно играть со мной. — Сурово сказала Грейнджер, стараясь повторить тон своего декана. — Два месяца с начала учëбы мы благополучно игнорировали друг друга. Меня всë вполне устраивало. Я не желаю возвращаться к прошлым нашим войнам, где мы оскорбляли друг друга. Нам уже по восемнадцать лет. Нужно перестать вести себя как дети. — Гермиона бегло оглядела класс, и не увидев заинтересованных лиц, продолжила но уже тише. — Попугать меня вздумал? Или, может шантажировать? Я это так прос… — Эй. — Перебил он, раздражённо закатывая глаза, рукой зачëсывая короткие пряди назад. — Закончила монолог? Долго готовилась? Небось, на пергаменте написала, заучила наизусть. Не удивлюсь, если перед зеркалом тренировалась. — Он ухмыльнулся, качая головой и приспуская галстук. В чëм-то он был прав. Гриффиндорка целый день неосознанно прокручивала всевозможные диалоги, заучивая нужные ответы. Да даже слова к заседанию в зале суда подготовила. «Вот идиотка. Я ж не человека убила, ей Мерлин!» — Я просто хочу сказать, что… — Мне так интересно, что же ты хочешь мне сказать. — Прекрати меня перебивать! — А ты прекрати бубнить себе под нос. Сказал же, это бесит. — Он дëрнул стул девушки на себя, склоняясь к той так близко, что прям как в маггловских фильмах, можно было бы ударить головой по носу со всего размаха. Грейнджер передëрнуло. — Во-первых, мне плевать с высокой колокольни что тебя бесит, а что нет. — Чëтко проговорила девушка, стараясь отодвинуть свои ноги как можно дальше. — Во-вторых, я не бубню, а стараюсь говорить как можно тише. Поясню для идиотов, — Тут Малфой хотел что-то сказать, но девушка не дала и слова вставить, — Что в классе есть трое учеников, которые могут нас подслушать. — Стараясь как можно дальше отодвинуться от парня, она упëрлась лопатками в спинку стула, желая с ним срастись. — И в-третьих, ты знаешь, о чëм я хочу поговорить. Что ты собираешься делать с тем, что узнал во время сегодняшнего завтрака? М?! Малфой казался удивлëнным, но продолжал молчать, изредка наклоняя голову то в одну сторону, то в другую, будто бы решая сложную задачу. Наконец-то он чему-то кивнул, сказал сам себе «да» и отодвинул стул Гермионы обратно подальше от себя. — Поговорим позже. Через десять минут звонок на урок. А пять минут назад закончился обед. Так что, — Он посмотрел на девушку, что-то многозначительно передавая по взгляду. Та так и сидела, прижавшись к стулу. — Салазар, Грейнджер, — Простонал он и с упрëком посмотрел на Гермиону. — Валить отсюда собираешься или как? Подождëм твоих дружков и Тео с Блейзом? Мне даже интересно послушать, что ты им скажешь по поводу своего пребывания здесь. — Он снова открыл тетрадь, взял перо и макнул его в чернильницу. — Брысь. От. Сюда. Гермиона, как ужаленная, подскочила на стуле, нервно задвинула его за стол. Подбежала к своему столу, плюхнулась и снова лихорадочно стала перелистывать учебник. В эту секунду в двери ввалились, казалось бы, сразу все ученики. Первыми вошли слизеринцы, шумно смеясь, толкая плечëм гриффиндорцев. Следом за ними — Рон с Гарри, хмуро оглядывая ненавистный факультет. А цепочку завершала директриса МакГоногалл, являющаяся также и профессором Трансфигурации. — Гермиона, ты чего так рано ушла с обеда? Нам под конец выдали такой вкусный штрудель! — Мечтательно улыбнулся Рон, садясь рядом. Гарри, сидевший на первой парте, развернулся к ребятам. Его глаза заговорчески блестели, а руки отплясывали мелодию на столе. Друзья переглянулись и одновременно поддались ближе. «Годы тайных обсуждений и незаконных бесед под носом у других сделали из нас опытных шпионов.» С иронией подумала девушка, мельком оглядывая полный народа и шумный класс. — Не поверите, что я только что узнал! — Прошептал Гарри, косясь куда-то в конец класса. — Слышали про новый закон Кингсли «Амнистия ради справедливости»? — Нет, что ещë за хрень собач…? — Рональд. — Сурово прервала его подруга. — Профессор в классе. — Он кивнул, всë так же негодующе смотря на Гарри. — Но Рон прав. Что это за закон такой? Амнистия и справедливость? — Да, "Амнистия ради справедливости". У одного моего знакомого из Когтеврана отец служит в министерстве. Остин сегодня после обеда подошëл ко мне. Спрашивал, как я отношусь к новой идеи Кингсли. А я то не знаю, о чëм он говорит. — Гарри сплëл руки. — Многие считают, что если я победил Тëмного Лорда, то стал чуть ли не вторым президентом. Бред какой-то. — Так что там с этой амунстией? — Амнистией, Рон! — Раздражённо поправила Грейнджер. «Ох, видимо у него проблемы не только с маггловскими словами, а вообще с любыми, имеющими больше двух слогов.» — Так вот. Остин сказал, что Кингсли сегодня выдал новый указ. — Он сделал паузу. Трагично вздохнув и посмотрев куда-то гриффиндорке за спину, прошипел, - Люциуса Малфоя выпускают из Азкабана. — Чего?! — Крикнули Гермиона с Роном, вскакивая с мест и смотря на Гарри, как будто у того вторая голова выросла. — Да тихо вы! — Шикнул он, осматриваясь по сторонам и мило улыбаясь. — Всë в порядке… Всë хорошо… Узнали, что я не сделал реферат. — Отнекивался Поттер, попутно дëргая друзей за рукава вниз. Рон, брызжа слюнной, переспрашивал Гарри, не ослышался ли тот, что за чëрт творится и какой соплахвост покусал Кингсли! А Гермиона незаметно, как ей казалось, повернула голову в сторону сына выше упомянутого заключённого. Слизеринец пихнул Нотта в бок, чему-то ухмыляясь, а тот театрально ахал, держась за рëбра. Будто почувствовав взгляд девушки, Малфой повернул голову вправо, впиваясь глазами в гриффиндорку, продолжая ухмыляться. «Как его отца могут выпустить?! У него же пожизненное в Азкабане!» Резко Малфой перестал ухмыляться, поджал губы, яростно смотря на девушку. Гермиона моргнула раз, ещё раз, но он продолжал сверлить еë своими ледяными глазами, не обращая внимания на друга. Нотт тоже повернулся, что бы узнать, куда неотрывно пялится Малфой. И вот, уже два слизеринца что-то в ней рассматривали. — Гермиона, а это вообще законно, как думаешь? Хотя, если Кингсли решил объя… — Голос Рона донëсся откуда-то сбоку. А затем и шëпот Гарри. Нотт что-то сказал Малфою, так и не спуская с гриффиндорки глаз. Друг в ответ кивнул, и в следующую секунду оба отвернулись, включаясь в беседу с Забини и Паркинсон. — Как думаете, Малфой знает? — Развернулась она, снова смотря на друзей. — Конечно, Гермиона, как он не может знать, что его выпускают. — Важно проговорил Рон, поднимая бровь. — Думаю, Гермиона имеет ввиду Драко Малфоя, — Сделал ударение Гарри, косясь на Рона, — Знает. Не может не знать, что его отца выпускают на свободу. — Уизли, почесав затылок, уткнулся носом в свой пергамент. — Смысл этого треклятого указа в том, что Люциус Малфой будет сотрудничать с Министерством. Предоставит им всю возможную информацию об опасных артефактах, о бывших местах для сборищ ПСов, о всех тëмных проклятьях, что Тëмный Лорд придумал и использовал. — То есть, его выпускают в обмен на нужную им информацию. — Заключила Гермиона. — Хм, — Почесал подбородок Рон. — А выбить эту информацию никак из него нельзя было? Обязательно выпускать на волю убийцу и первого приспешника мëртвого ублюдка? — Всë не так просто. — Вздохнул Гарри. — Люциус является виртуозным окклюментом и Легилиментом. Ни один волшебник не смог бы проникнуть в его разум. Думаю, Кингсли с Малфоем заключили сделку. Так что… — Поттер пожал плечами, и окинув нас тяжëлым взглядом, развернулся к доске. «Ну дела… Заключëнного на пожизненный срок, еле спасшегося от поцелуя дементора, выпускают из Азкабана, не говоря ни кому не слова. Шумиха поднимется та ещё. Прям ирония судьбы,» — С грустной улыбкой подумала Гермиона, и взяла перо, услышав звонок, оповещающий о начале урока. — «Единственные оставшиеся в живых Пожиратели Смерти — на воле. И оба — Малфои.» Урок Трансфигурации начался. И следующие сорок минут гриффиндорка и не предполагала, что обладатели зелëных и серых глаз прожигают взглядом еë затылок.